Утро Томека

В начале сентября утром Томек вышел на балкон и увидел, как лучи уже потускневшего осеннего солнца теплыми струями заливают здание напротив. Внизу, у первого этажа, виднелась вывеска «Свежий хлеб». Томек почему-то не замечал ее раньше.

Где-то звучала музыка. Совсем тихая, несмелая, она то возникала, то исчезала в городском шуме, в гуле пролетающих под окнами машин, в бессмысленном бормотании тополей. Внизу царапали тротуар костлявые пальцы метлы, издавая шипящие звуки. На соседнем балконе пани Петра в халате и с причудливыми формочками в волосах пила из кружки кофе и что-то насвистывала. Увидев Томека, рассеянно осматривающего улицу, пани Петра улыбнулась.

— Доброе утро, Томек! — просто сказала она, дружелюбнее, чем обычно. Томек улыбнулся и поздоровался в ответ.

Откуда-то доносилась музыка. Томек слышал ее до этого, точно слышал, но не мог вспомнить, где и когда именно. Он хотел найти источник звука, отчасти из любопытства, отчасти следуя интуитивному порыву, ведущему человека на поиски прекрасного.

Когда Томек выходил из дома, чтобы отправиться в школу, дверь подъезда отворилась с сильным скрипом — как и тысячи раз до этого, но было в этом раздражающем скрипе что-то гармоничное, почти музыкальное, что-то невероятно простое.

«Хм» — просто подумал Томек, и этой странной мысли было тысяча смыслов. Он пошел по улице, едва не угодив в горку листьев, оставленную у края тротуара дворником. Перед ним легкий ветер гнал по дороге несколько суетливых листочков, будто отбившихся от своей стаи.

На перекрестке гудели машины. Томек проходил небольшой сквер, где вокруг памятника известному художнику толпились скамейки с погнувшимися ручками. Внезапно стая голубей, облюбовавшая памятник, с громким шелестом оторвалась от земли, заскользила по воздуху, поднялась над крышами и, сделав круг над ближайшими домами, стоящими по периметру, села на одну из крыш. Томек следил за птицами взглядом, чуть было не вывернув шею.

«Как просто, — подумал Томек, или же его мысли сами проскользнули в голове, — только зачем они это делают?..». Над головой, над крышами, над стаей птиц плыли кучерявые пряди облаков. Томеку вспомнилось детское стихотворение, что-то про небо и плывущие облака. Что-то совершенно простое и даже глупое, такое прекрасное в своей глупости…он попытался вспомнить, но не смог.

«Ну это не так важно, — подумал он. — Только вот откуда эта музыка?». Томеку казалось, что она окружает его со всех сторон, доносится из неработающего фонтана, ее насвистывают прохожие, ей неумело вторят моторы машин. Но когда Томек прислушивался, то не мог уловить ни звука. Как это странно!

Когда Томек проходил другую улицу, его настигла еще одна странность. Как симметрично, как гармонично стоят друг возле друга дома: та белая церквушка с синей крышей — одно из самых старинных сооружений в городе, а возле него серое неприметное здание, которое раньше всегда казалось ему уродливым. Но как просто и прекрасно они сочетаются…

«Наверное, так специально сделали» — подумал Томек и мысленно восхитился архитектурной задумкой. А он то, дурак, раньше и не замечал!

Где-то звучала музыка. О чем она? Да-да…Конечно, он слышал ее раньше. Она напоминает ему о чем-то важном, прошлом, что случилось с ним давно в детстве, а может быть о том, что еще произойдет. Казалось, стоит только зажмуриться, сосредоточиться, и он поймет, поймет, о чем она! А может быть это эхо еще не родившихся воспоминаний.

«Как просто» — подумал он и пожал плечами, и эти слова еще долго отдавались у него в голове, пока он не переступил порог школы

Пройдет несколько часов, а может быть — несколько мгновений, и сентябрьское утро лопнет, как перетянутый воздушный шарик; разлетятся по сторонам ощущения и образы, осенний ветер поднимет их вместе с листьями и унесет прочь. Оборвется музыка, но Томек запомнит ее едва слышное эхо.

Потом его посетит странная мысль: как будто этим утром он заглянул в самую суть вещей.