Глава 4

Две недели назад

Я нервно расхаживал по подвалу заброшенного дома, который выбрал для своего убежища Химик. До сих пор не верю, что Рина уговорила меня на свой план. Это же полное безумие!

Бросив взгляд на связанного мужчину, лежащего на полу без сознания, я почувствовал нарастающую волну ненависти. Одному богу известно, каких трудов мне стоило не задушить подонка, убившего мою жену, голыми руками прямо сейчас!

Мои размышления прервала открывшаяся дверь, в помещение вошла Рина.

— Все идет по плану, — с порога сообщила она, а потом, кинув взгляд на Химика, довольно хмыкнула: — Вижу, ты его еще не убил. Хвалю.

— Не подначивай меня, — я почти рычал, но злость моя была вызвана не столько ее словами, сколько предстоящим действом.

— Прости. — Она подняла руки в извиняющемся жесте. — Ты знаешь, что я и сама мечтаю о его смерти, но он должен умереть только после меня.

— Да знаю я! Прошу тебя, отмени этот фарс! — не мог не попробовать, хотя и знал, что моя попытка обречена на провал.

— Нет, — это было сказано бескомпромиссно, глаза Рины сверкали отчаянной решимостью.

— После смерти Мэг у нас с Криси никого нет кроме тебя.

— Это удар ниже пояса, — покачала головой она.

Почувствовав тень слабины, я продолжил:

— Подумай о Криси.

— Я о ней и думаю! — я понял, что ошибся, слишком поздно — Рину понесло: — Если я ничего не сделаю, закон примут. Начнется геноцид! Будет война, кровь, а потом всех кейденов просто истребят… Ты такого будущего хочешь для своей дочери? Ты видел результаты теста, она — кейден. У нее не будет ни единого шанса на нормальную жизнь в новом мире.

— Я понимаю. Но должен быть другой способ!

— Другого способа нет! — яростно парировала Рина, — По крайней мере, такого, который гарантировал бы нам победу. А рисковать я не намерена — у нас только один шанс.

— Почему ты так уверена в этой Виллер?

— Я изучала ее не один месяц и знаю об этой женщине все. Человек, уверенный, что он кейден, невероятно умный, но неспособный мыслить широко из-за стереотипов. Нам нужно только направить ее, и она сделает то, что не удалось мне — переломит общественное мнение!

— Но тебе не обязательно умирать, мы можем…

— Людям нужна история, Гордон. Кейден, который хотел пожертвовать собой, но выжил — это интересный факт, но не бомба. А вот кейден, который умер, чтобы спасти человека, — другое дело. При должной подаче эта история перевернет представление о нас в глазах масс.

— Я понимаю, но…

— Никаких «но». Все уже решено. Ты или со мной, или я найду другого помощника, но от своего плана я не откажусь ни при каких условиях.

Я закрыл глаза, пытаясь смириться с тем, что должен убить Рину, чтобы спасти кейденов от геноцида, а человечество от самой страшной ошибки всех времен.

— Гордон, я могу найти другого, но хочу, чтобы это был ты, — тихо заговорила Рина. — Ты нужен мне, понимаешь?

— Я уже похитил для тебя Виллер, Рина, нарушив все свои принципы. Я буду с тобой до конца.

— Спасибо. — Она улыбнулась мне тепло и благодарно.

Это чудовищно не вязалось с тем, что послужило причиной этой благодарности.

— Ты усыпила ее из баллончика, когда выходила? — я решил перевести тему.

— Да. Но у нас мало времени, не хочу рисковать, — Рина перешла на деловой тон. — Ты помнишь порядок действий?

— Ты сбросишь мне вызов, когда решишь, что пора. Я подойду к Виллер, чтобы она хорошенько перепугалась. Потом ты предложишь себя на ее место, я отстегну тебя и уведу.

Мои ладони непроизвольно сжались в кулаки, на лбу выступила испарина. А Рина легко улыбнулась и нежно провела рукой по моей щеке.

— Не грусти, Горди. В смерти во имя светлого будущего нет ничего страшного. Это честь.

— Это смерть.

— Это цена, — ее голос зазвучал жестко. — И совсем небольшая, учитывая, что на другой чаше весов жизнь и счастье не только сотен тысяч кейденов, но и людей.

***

Я стоял напротив Рины с ножом и понимал, что не смогу этого сделать.

— Прошу тебя, передумай, — я даже не пытался скрыть мольбу в голосе.

— У нас нет времени, Гордон, — она говорила строго, как школьная учительница.

— Рина! — Видимо отчаяние в моем голосе заставило ее смягчиться.

В следующий миг она скинула маску спокойствия, и я увидел на ее лице страх. Когда Рина заговорила, ее голос едва заметно дрожал:

— Ты не сможешь остановить меня, Гордон. — Она сделала паузу, как будто позволяя мне переварить эту мысль. — Я всю свою жизнь борюсь за равенство, пытаюсь заставить людей признать и за кейденами свободу воли. Признать, что наша душа ничем не отличается от их. Но меня никто не желает слышать.

— Тебя многие услышали, — попытался возразить я.

— Капля в море. Этого недостаточно, если я хочу изменить мир к лучшему. А я хочу. Думаешь, мне так хочется умереть? Не будь смешным.

— Так давай будем бороться иначе, мы сможем, я знаю!

— Чтобы заставить людей услышать, мне придется умереть. Умереть, как умирали лучшие из людей — жертвуя собой. Пусть не ради Джун Виллер, как будет думать весь мир, но ради общего блага. Ради мира, где все поймут, что никаких кейденов не существует. Все мы люди. Это мой выбор. И то, что я делаю сейчас, — она поджала губы, ей было явно нелегко примириться с собственным решением, — и есть то, что делает меня человеком.

Я понимал, что она говорит правильные вещи, но просто не мог убить дорогого мне человека. Это было невозможно.

— Прости, — едва слышно прошептал я. — Я не могу.

Я ожидал криков и бури упреков, но получил лишь грустный взгляд ее невозможно серых глаз.

— Я ожидала чего-то в этом роде, — спокойно проговорила она, доставая что-то из кармана, — поэтому приготовила вот это.

Шприц с эбсом я узнал на две секунды позже, чем было нужно, чтобы ее остановить. Рина вколола его себе за миг до того, как я оказался перед ней. Препарат начал действовать мгновенно — ее тело забилось в судорогах, глаза закатились, из горла стали вырываться страшные стоны.

— Что ты натворила?!

— Помогла… — она закашлялась, продолжая извиваться в моих руках и стонать от боли, — тебе… принять… решение…

— Я не… — меня прервал очередной стон.

— Прекрати это! — взмолилась Рина, — Прошу…

Глядя в ее глаза полные страдания, я сдался. Нож вошел в ее живот почти мягко. Она даже не вскрикнула, видимо, на фоне эбса эта боль не ощущалась. Ее губы сложились в едва слышное «спасибо», за миг до того, как я нанес второй удар — в сердце.

***

Настоящее

— …Я буду сражаться в ее войне, в нашей войне, до последнего.

А девчонка-то — молодец. Не ожидал. Услышав о ее болезни, я уже решил, что все кончено. Как Рина могла упустить из виду такой важный факт? Понятия не имею. А может, она знала, и это тоже — часть плана, просто Рина сочла, что мне не стоит об этом знать. Теперь это останется загадкой навсегда.

Я никогда не забуду, что Рину убили людские пороки — жестокость, злость, гордыня и бесконечное стремление найти врага, а за неимением оного — создать. Но самым страшным пороком оказалось нежелание людей думать самостоятельно, их поклонение пропаганде. Этот факт сделал практически бесполезными попытки словами достучаться до масс. Рина принесла себя в жертву, чтобы заставить весь этот сброд задуматься. И я сделаю все, что от мня зависит, чтобы эта жертва не была напрасной. Я хочу, чтобы в мире, в котором будет жить моя дочь, хорошим людям не приходилось умирать, чтобы сделать его хоть капельку лучше.

Не думал, что такое случится, но я поймал себя на том, что успех плана Рины, пусть немного, но смягчает боль от ее потери. Как будто я начинаю верить в то, что она живет в тех крупицах добра, которые породил ее страшный выбор. Прямо сейчас я вижу Рину в сияющих зеленых глазах смертельно больной молодой женщины.

— Это мой выбор, — продолжала свою речь Джун, — я сделала его свободно и осознанно. И именно это, а не какой-то там штамп в свидетельстве, и есть то, что делает меня человеком.

От ее слов я чуть не вздрогнул.

— Как вы сказали?..