Венчальное озеро (с лёгким налётом мистики)

Мистика

25318

Ночь плавно опускалась на село. Закат окрасил горизонт, предвещая на следующий день спад жары и хотя бы несильный ветерок.

Марку, мечтательно улыбаясь, подходил к своей хате. Тихий голос окликнул его по имени.

— Кто тут? — обернулся парень, всматриваясь в темноту.

— Это я, — послышался шёпот. Марица вышла из-за берёзы. — Жду тебя весь вечер, а ты всё не идёшь.

— Зачем ждёшь?

— Так сговорились же отцы наши, — она скромно потупила взор. — Седьмого сватать придёте…

— И что?

— Как что? — удивлённо взглянула Марица.

— Не люба ты мне больше. Скажи отцу своему, пусть откажет.

— Как откажет?! — вскрикнула, не сдержавшись, девушка. — К Покрову же свадьбу решили…

— Ещё не сватался, а они уж решили. Не будет никакой свадьбы. Я теперь другую люблю…

Хотел Марку ещё что-то сказать, да Марица уже бежала прочь, обливаясь слезами.

***

— Ох, и хороша ты, Юстинка, прям глаз оторвать не могу, — признавался на другой вечер Марку, стоя подле дома новой возлюбленной.

— Ой, правду ли говоришь? — лукаво взглянула на него девушка.

— Вот те крест, — перекрестился парень.

— А как же Марица?

— Да не нужна она мне. Я завсегда на тебя только поглядывал.

— Ой ли?

— Точно говорю. Не люба она мне. Это отец в невестки её хочет. Лютый он сильно. Чуть что не по его, сразу драться. Хоть из села сбегай. А на Марице всё одно не женюсь. Вот те крест.

— Хватит креститься-то, — усмехнулась девушка, взяв парня за руку. — Докажи лучше.

— Да как доказать-то?

— А сам придумай. А то не нужна, говоришь, а я видела тебя с ней. Там… — кивнула она в сторону, — у реки.

— Да было-то это всего… два раза. Да и так, не по-серьёзному.

— Ох уж и не по-серьёзному?

— Да вот те крест, — парень вновь перекрестился. — Отец заставлял. Да и потискал я её чуток только. Для тренировки. Чтобы тебя потом хорошо приласкать, — он, усмехнувшись, обхватил девушку за талию и резко притянул к себе.

— Ну-ка, руки-то убери! — оттолкнула Юстина от себя парня. — Знаю я тебя. Да и не с одной Марицей тебя видели. Посватайся сначала, а уж потом и… Чего глаза отводишь? Значит, правду люди говорят? Да я и сама вчера твоего батьку видела. Не с пустыми руками он к Марице в хату входил.

Пожав плечами, Марку ответил:

— Сговорились. На седьмое решили сватовство. Да всё одно, не женюсь на ней, — усмехнувшись, ответил Марку.

— Против отца пойдёшь? — прищурившись, посмотрела Юстина ему в глаза.

— Сбегу я! А хошь, вместе сбежим?

— Куда это?! Никуда я не побегу. Ишь чего удумал. Уговори Марицу отказаться, скажи, что не нужна она тебе.

— Да говорил уж. Не согласится она, — покачал головой парень.

— Не согласится? — хитро прищурилась Юстина. — Тогда опозорить её надо.

— Опозорить?!

— Ну да. Но так, чтобы все видели. Тогда твой батька сам передумает такую сноху в дом брать.

— Так меня камнями закидают.

— А надо так сделать, чтоб не закидали. Вот на Ивана Купала и проучим Марицу. И не придётся тебе наутро идти сватать её.

***

Марку тихо постучал в окно хаты Марице. Как раз в её спаленку.

Девушка выглянула, увидела парня и сразу скрылась.

— Не бойся, это я, — тихо позвал Марку.

— Что тебе нужно? — дрожащим голосом отозвалась Марица.

— Прости меня. Я вчера неправду сказал.

— Неправду? — Марица прижалась спиной к стене возле окна и вытерла выступившие слёзы.

— Дурак я, проверить хотел. Вдруг согласная за меня пойти, потому как отец велит. Вдруг не любишь?

— Правду говоришь? — Марица осторожно выглянула из окна.

— Правду, — кивая, парень протянул к ней руки. Девушка, забыв об обиде, встала коленями на подоконник и подалась вперёд. Марку ловко подхватил её.

— Простила? — улыбнулся он. Марица, оказавшись в его объятиях, не ответила. Она, улыбнувшись, прильнула к груди юноши и закрыла глаза, радуясь вернувшемуся счастью и мечтая о будущем.

— Побежали на наше место? — предложил Марку.

— Поздно уже, — ответила Марица. Оглянулась и с испугом посмотрела через окно в комнату. Мама каждый вечер заходила пожелать спокойной ночи, и надо было возвращаться.

— Тогда до завтра.

Сказав, Марку поцеловал Марицу в губы. Голова немного закружилась и, сомлев, она прильнула всем телом к юноше. Расставаться совсем не хотелось.

— Завтрашняя ночь вся наша, — прошептал Марку.

Марица не ответила. Лишь сердечко заколотилось ещё быстрее.

— Пообещай, завтра ты станешь моей, — продолжал шептать Марку.

Девушка, испугавшись, хотела возразить, но он прикрыл ей рот рукой и, быстро посмотрев по сторонам, словно боялся, что кто-то может их услышать, добавил:

— А то не поверю, что любишь. Завтрашняя ночь всегда правду говорит.

Румянец окрасил лицо Марице. Она, потупив взор, сжалась и задрожала, словно замёрзла.

— Ты кивни, — настаивал Марку. — Кивни только.

Марица, подумав: «Всё равно этому суждено случиться, так пусть будет завтра», соглашаясь, чуть кивнула, пряча глаза.

Ей показалось, что руки юноши уже пробираются к запретным местам. Дотрагиваются до упругих маленьких грудей, ласкают живот, прикасаются к нежному пушку её лона…

Она почувствовала странный холодок внутри. Страх боролся с желанием, вызывая, уже не в первый раз, ноющую боль внизу живота. Всегда, когда Марку вот так крепко прижимал её к себе, возникало это странное чувство.

Раньше Марку будто знал об этом: смотрел с нежностью и обязательно нашёптывал что-то ласковое, а сейчас словно и не заметил, как напряглась Марица. Он поцеловал её в лоб и подсадил на подоконник. Даже не дождавшись, пока она отойдёт от окна, развернулся и быстро ушёл.

Марица так и не уснула. Всю ночь она думала о предстоящем. До Покрова ещё далеко, а вдруг она понесёт? Ведь тогда все узнают… Но как отказать Марку, как?.. Если он решит, что она не любит, то скажет своему отцу и тот…

Нет, об этом Марица не хотела думать. На следующую ночь она станет женой Марку. Купальская ночь обвенчает их…

***

Нарвав огромные охапки цветов и душистых трав, девушки вышли к реке. Сначала, зайдя по колено, немного поплескались в тёплой воде, а потом сели на лугу возле реки и, напевая протяжные песни, стали плести венки.

Бьянка — старшая из них, но всё ещё не просватанная, искоса поглядывала на Марицу. Бьянка уж три раза опускала венок в воды Венчального озера, да ни разу не выловили его. А в этот год уж и надежды осталось мало. Вон как раскрасавились подружки, а парней на селе немного. Смотрела Бьянка на младшую из них и завидовала. Всё село уже шепталось о предстоящем сватовстве Марку, самом завидном женихе. И ростом удался парень, и силой. И лицом краше его не было. Хоть и гуляли по селу сплетни, что любит Марку к молодицам похаживать, да это не считали за какой-то грех. Ведь холостой ещё. Пусть молодухи о своей чести волнуются. Так что лучшего жениха и не сыскать. А вот ведь повезло самой младшей из них. Только недавно исполнилось Марице пятнадцать, а уже почти невеста. Бьянка в свои девятнадцать не просто завидовала, а ненавидела всех, кто младше. Ведь считала, что именно из-за них она каждый год остаётся без жениха. Поэтому с радостью согласилась помочь, когда накануне Юстина прибежала к ней и посвятила в тайну.

Рассказала Юстина, что не любит Марку Марицу и не хочет жениться, а пойти поперёк отцу не смеет. А любит-то он её — Юстинку, и даже бежать предлагал.

Подружки, обнявшись, сидели на кровати в спальне Бьянки, и Юстина шептала ей на ушко:

— Надо проучить Марицу. Если её батька самый богатый на селе, так что, ей позволено женихов отбирать?

— Надо, надо, — кивая, поддакивала Бьянка. — А то зазналась она, нос воротит.

Не сказала только Юстина, что ещё нескольким подружкам по секрету сообщила эту тайну, да взяла с каждой слово — не выдавать её.

***

Одна из девушек, сидевшая в круге, взглянула на Марицу и спросила:

— А чего это ты пришла? Слышала я, сватов ждёте?

Марица скромно пожала плечами и, смутившись, ответила:

— Да просто так, за компанию.

— А венок зачем плетёшь? — поинтересовалась Бьянка.

— Марку подарю, — склонив низко голову, тихо ответила Марица.

Солнце ушло к закату. Подружки закончили плести венки и надели их на головы. Оглядываясь, стали перешёптываться да высматривать парней за деревьями. А те словно только и ждали этой минуты. Вышли из леса, развели костёр. Да только солнце ещё не скрылось и луна не взошла — не пришла пора начинать обряд очищения, прыгая через костёр да водя хороводы. Сели ребята кружком у огня и, коротая время, стали рассказывать истории о купальской ночи.

Марица тихо сидела рядом с Марку, не вступала в разговоры и не слушала рассказов. Думала только о том, что должно произойти. Её сердечко и без чужих историй так колотилось, что, казалось, вот-вот вырвется наружу.

Бьянка больше всех знала историй и каждый раз, начиная новую, подталкивая Марицу, спрашивая: «Слышишь?» Та кивала, продолжая смотреть себе на руки и думать о том, что её ожидает.

Как только луна заняла своё место на ночном небе, Марку слегка дотронулся до локтя Марице. Это был их знак: пора уходить от костра. А потом он взглянул на парней, кивнув им. Незадолго до того, как появиться возле девушек, рассказал он некоторым, кто всегда и во всём готов был помочь ему, о том, что Марица сама предложила в сегодняшнюю ночь обласкать его как женщина. И как только луна взойдёт и начнут все через костёр прыгать, Марица уйдёт в лес, в указанное место. А после и парни пусть приходят туда посмотреть на развратницу. Удивились они такой новости. Ведь Марица скромницей слыла. Многие пытались за ней ухаживать: и богата и красива. Чем не жена? Да она всё с Марку глаз не сводила. Удивились, но согласились. Ведь ночь-то сегодня колдовская. А старики говаривали, что так ведьма себя проявляет. Только в Купальскую ночь и раскрывается. А чем Марица не ведьма? Ведьма и есть, раз уж на такое решилась.

Марица поднялась, и тут же парни подскочили, хватая девушек за руки. Встал и Марку и потянул Юстину…

Девушки с парнями, смеясь, прыгали через костёр, и, казалось, никто не обращает внимания, как Марица медленно отступает к деревьям. А она, как только оказалась в лесу, поспешила к назначенному месту.

Река, на берегу которой молодёжь веселилась, огибала луг и уходила в лес, а дальше бежала к селу. Но было одно место, где она резко изгибалась, делая почти петлю — небольшой участок земли, окружённый с трёх сторон водой, а с четвёртой густым кустарником. Мало кто ходил туда, потому как земля часто находилась под водой. Как раз там и уговорились Марица с Марку встретиться. Вода недавно сошла и теперь землю покрывала молоденькая травка. Марку убедил Марицу, сказав: «Никто и не пойдёт туда. Парни отправятся цветок папоротника искать, а девушки — к озеру. Лишь одна луна будет смотреть. Она и обвенчает нас навеки».

От бабушки слышала Марица, что перед первой ночью росой надо обтереться, тогда и кожа нежнее станет, и любить муж лишь одну её будет. А лучшая роса как раз в купальскую ночь и бывает. И собирать её простынёю нужно. Да не новой, а той, на которой сама спала. Уходя из дома, Марица взяла самую маленькую простынку, что стелили ей, когда ещё спала в детской кроватке. Обмотала вокруг своего тела, надела юбку, рубаху, вышитую специально для сегодняшней ночи, покрутилась пред зеркалом — совсем незаметно.

И сейчас сняла с себя юбку с рубахой, оглядываясь, не видит ли кто, размотала простынку и стала росу собирать с кустов и травы, надеясь успеть обтереться ею до прихода Марку. Да только ещё время для росы не пришло.

— Это ты правильно придумала, она нам пригодится.

Услышав голос Марку, Марица, вздрогнув, обернулась.

— Иди сюда, — притянул он к себе девушку. — Ну чего ты дрожишь, сама же пришла.

Юноша прикоснулся губами к шее Марице, потом ещё поцелуй и ещё, постепенно опускаясь к груди. Девушка, стыдясь своей наготы, инстинктивно прикрывалась руками. Она всё ещё боялась и не знала, готова ли вот так, без венчания…

Марку вырвал простынь из крепко сжатых кулачков Марице и бросил под ноги.

— Ну, не ломайся, — уже грубее произнёс он, зная, что парни вот-вот подойдут. А они должны увидеть Марицу не сопротивляющуюся, а с желанием принимающую его ласки. Марку стал часто целовать её лицо: глаза, брови, нос, щёки. Тело Марице вздрагивало от каждого поцелуя, от каждого прикосновения рук Марку. Она боялась, но отказать любимому не решалась. Дрожь, скапливаясь в груди, подбиралась к горлу, заставляя Марицу часто дышать. Марку впился в её губы долгим поцелуем. Девушка обмякла в сильных руках. Парень осторожно уложил её на землю, как раз на простынку. Быстро скинул с себя рубаху и, как уж, выскользнул из штанов. Марица всё ещё пыталась остановить его. Страх никак не мог покинуть её разум, но горячие поцелуи затмевали сознание. Марку продолжал целовать длинную шею, плечи, приговаривая нежные слова. Его руки приятно ласкали грудь. Он целовал, говорил, гладил…

Луна смотрела прямо на них, когда Марица, вскрикнув, стала женой Марку…

***

Марица лежала на простынке своего детства и смотрела на луну. Щёки пылали, и внутри жар никак не хотел уходить. Она всё ещё стеснялась Марку, чувствуя на себе его взгляд. Марица то чуть подгибала ноги, словно пыталась скрыть место, которое недавно было отдано любимому. То, вспомнив, что уже принадлежит ему, вытягивала ноги в струнку. То старалась прикрыть себя руками, скрещивая их на груди, то опускала их и начинала комкать простынку. Стыд и любовь боролись в ней. Она уже принадлежала Марку, и стыд должен бы отступить, но всё же руки так и старались прикрыть наготу…

Марку с ухмылкой поглядывал на Марицу. Не вставая, он натянул на себя штаны. Потом, повернувшись набок, облокотился на одну руку, а другой взял травинку и стал водить по груди и животу девушки.

— А ты жаркая, — прошептал он, усмехаясь в душе над тем, как Марица всё ещё борется с чувством стыда, как отводит взгляд. — Никогда не подумал бы, что ты такая жаркая.

Марица, сжавшись, присела, подтянув колени к груди, и, заметив венок, лежавший рядом на земле, подняла. Она хотела прикрыться и им, но сдержалась. Теперь Марку может видеть её. Теперь у него есть право. Марица, стараясь пересилить смущение, улыбнулась и надела венок на голову Марку.

— Теперь ты мой муж, — прошептала она.

— Муж?! — усмехнулся Марку. Он давно прислушивался и уже точно был уверен, что за кустами стоят парни. А значит, пора заканчивать это представление. — Какой я тебе муж? Ещё и не сватал. А теперь уж и не посватаю. — Марку сел и, усмехнувшись, зло произнёс: — Да зачем ты мне, такая-то?!

Как затравленный волчонок, Марица взглянула на того, кто был предназначен ей в мужья, кто уже стал ей мужем. Как же так?! Как он может говорить такое?!

— Чего глазами хлопаешь, как корова?! — рассмеявшись, прокричал Марку. — Иди отсюда! — он сильно толкнул Марицу. Та упала навзничь, не веря в то, что слышит.

— Не нужна ты мне! — Марку смеялся всё громче и громче. — Я получил то, что хотел.

Из-за кустов появилась Бьянка, а за ней и другие девушки. Одни, охая, прикрывая рты ладошками и переглядываясь, приближались к Марице и Марку. Другие остались стоять на месте. Чувства жалости к Марице боролось в них с чувством отвращения. Как могла их подружка пойти на такое? Марица, испуганно оглядываясь, попыталась взять юбку с рубахой, но Марку успел первым. Он быстро скомкал её вещи и бросил далеко за кустарник, к деревьям. Марица схватила простыню и, прикрываясь ею, стала отступать к реке.

За девушками и парни повыскакивали из своих укрытий и, смеясь, изображая вздохи Марице, направились к ней.

— А может, и нас приголубишь? — скидывая рубаху, выкрикнул Драгош, сродный брат Марку, всегда готовый помогать ему. — А прикидывалась недотрогой. А стонала-то как, а извивалась-то, что змея на сковороде.

Одни парни и девушки, хохоча и кривляясь, обступали Марицу со всех сторон. Другие продолжали стоять, не зная, что предпринять — присоединиться к первым или попытаться помочь Марице? А Марку подошёл к Юстине и, прижав к себе, прокричал:

— Вот она, суженая моя! Честная и чистая, не то, что ты… потаскуха!

Марица обернулась на крик Марку. Он стоял, обнимая Юстину, и хохотал. А Юстина смотрела как победительница, ухмыляясь и гладя Марку по груди.

Рыжий и конопатый Петре, не раз пытавшийся прижать Марицу где-нибудь за овином, да получивший от неё как-то толстой хворостиной по мягкому месту, подскочил и вырвал простыню, радуясь, что выпала удача отомстить. Он, смеясь и размахивая перед лицом девушки простынёю с небольшим кровавым пятном, прокричал:

— А это мы тебе на забор повесим! Пусть все знают, какая ты!

Марица, стараясь прикрыться руками, вся сжалась, приседая на корточки и ища глазами, как вырваться из этого круга озлобленных бывших друзей. А ведь ещё недавно чуть не каждый из них пытался ухаживать за ней, такой не похожей на других девушек на селе. Смуглые, черноволосые, с крепкими телами, они быстро менялись, становясь матерями. Лицом и станом уродилась Марица в мать, привезённую отцом издалёка. Та, став женой и матерью, продолжала выглядеть так же, как в первый день появления на селе. И не знавшие могли подумать, увидев Марицу с матерью, что это сестры.

Марица с виду хрупкая, кажется, надави — и сломается, а взгляд сильный. Тёмно-синие глаза, обрамлённые густыми, длинными ресницами, вьющиеся, цвета спелой пшеницы волосы, кожа словно нежные сливки.

Видела Марица, что и парням нравится, и девушки завидуют её красоте, да старалась не обижать никого. Считала себя всегда равной им. А теперь в них словно бесы вселились.

Девушки и парни, взявшись за руки, кружились вокруг Марице. Выкрикивали обидные слова, насмехались. Марица хотела спрятаться. Она, всё сильнее сжимаясь, присаживалась, словно искала у земли защиты.

Марку вдруг вспомнил, что у него на голове венок и, сдёрнув его, кинул в Марицу.

— Это твоё! А больше у тебя ничего нет!

Венок попал в лицо. Марица подхватила его и прижала к груди. Боль и слёзы не давали дышать, стыд и позор, с каким нельзя больше жить, разрывали душу.

Богдан, самый рослый и старший из всех, первым перепрыгнул через Марицу, словно через костёр, при этом больно толкнув в спину. Но девушка даже не почувствовала. Голова кружилась, тошнота подступила к горлу, звуки исчезли, только видение — лицо Марку — огромное, заполонившее собой всё пространство. Злой взгляд больших карих глаз и широко раскрытый от смеха рот. Парни и девушки по очереди стали перепрыгивать через Марицу, и каждый старался посильнее ударить её по спине. Те немногие, что не желали такого позора Марице, пытались остановить этот сатанинский круг. Они хватали ребят за руки, кричали, просили прекратить. Но, опьянённые видом униженной, обнажённой девушки, бывшие друзья продолжали свои бесовские пляски.

В какой-то момент силы вернулись. Марица резко выпрямилась. Гордо, без злобы, а с жалостью обвела всех взглядом и бросилась в лес, подальше от этих кричащих, улюлюкающих, смеющихся…

Она бежала, не разбирая дороги, не чувствуя, как больно хлещут ветви по нагому телу, не видя перед собой ничего, кроме зло смеющегося лица Марку и постоянно звучащего в голове единственного слова: «Потаскуха! Потаскуха! Потаскуха!..»

Ноги остановились сами. Марица стояла на берегу Венчального озера. Именно сюда приходили девушки поутру, после купальской ночи.

Марица впервые пришла к нему — это была её первая купальская ночь. Ещё ни разу она не опускала в воды озера свой венок, и сегодня мать убеждала не ходить. «Ведь и так уж почти просватана». Но упросила Марица отпустить. Пообещала, что не станет испытывать судьбу и не доверит венок воде, а сразу подарит Марку.

И сейчас Марице не нужно было это озеро. Но ноги сами привели её сюда. Тот, кому судьбой определено стать её суженым, предал и теперь… только в омут. «Нет мне места на этом свете, так, может, на том душа моя успокоится?»

Она, как заворожённая, надела венок себе на голову, выпрямила спину, приподняла гордо подборок и медленно вошла в воду. Тепло сразу окутало её. Тепло и нежность. Из-под воды послышался голос. Слов не разобрать, но кто-то ласково позвал Марицу. Она смело сделала несколько шагов. Тени стали кружиться в воде, постепенно всплывая на поверхность. Они приобрели цвет и форму. И уже несколько подвенечных головных уборов кружились вокруг, превращая воду в разноцветный ковёр.

Марица медленно, шаг за шагом стала продвигаться к середине озера и, ступив на глубокое место, исчезла вместе с цветастым покрывалом из подвенечных нарядов. На поверхности остался только её венок.

Ласковые руки подхватили Марицу и помогли опуститься на дно. Девушка поняла, что ещё жива, но страх ушёл, унеся и боль. Она с удивление и восторгом стала наблюдать за водорослями. Они плавно колыхались в воде, постепенно меняя цвет. И вот уже не водоросли окружают её, а разноцветные ленты. Ещё мгновение — и они превратились в тот подвенечный наряд, что приготовили они с матерью. Ещё одно мгновение — и её наряд, что вышивала своими руками, мечтая об одном единственном, о Марку, разделился. Марица поняла, что это подвенечные наряды, которые так и остались не надетыми. А те, кто их пошил для себя, лежат рядом с ней, на дне этого озера. И это их голоса она слышит: тихие, нежные, успокаивающие…

А ещё стук сердца… Своего сердца…

Тук-тук… тук-тук…

С каждым разом он слабее и тише.

Тук… тук…

И последний удар, словно лёгкое трепетание — тук…

***

Молодёжь, навеселившись, решила разделиться. Короткая ночь уже близилась к концу, пришло время рассвета, а, значит, парням пора искать цветок папоротника, а девушкам отправляться к озеру: опускать венки в воду.

Каждый год парни, уходя в лес в купальскую ночь, надеялись, что им обязательно повезёт. Но ещё никогда и никто не находил цветка папоротника. Девушкам везло больше. Доверив свои венки воде, они бежали домой. Надеялись, что парни выловят венки и появятся у них суженые. И вылавливали… и появлялись…

Первой к озеру подбежала Юстина. Увидев покачивающийся на поверхности венок, она на миг испугалась. Но девушки, набежавшие следом и чуть не столкнувшие Юстину в воду, лишь рассмеялись, глядя на венок Марице. И вновь они стали насмехаться над ней и кричать, что никогда не будет у неё суженого. И зря она опустила венок в воду. Лишь об одном пожалели, что не достать его, а плыть…

Хоть и в каждую купальскую ночь приходили сюда искательницы суженых, но мало кто решался заплывать далеко. Слишком большое и глубокое было озеро, да и легенд немало знали на селе об утопленницах.

Девушки, злясь и проклиная Марицу, начали кидать в венок камни и палки, пытаясь утопить его. Но ничего не выходило. Венок далеко уплыл от берега, находясь в самом центре Венчального озера.

Уверенные, что всё равно никто не выловит его, подружки опустили в воду свои венки, думая каждая о каком-либо парне. Но венки не хотели отплывать от берега, сколько бы ни пытались девушки. Ничего не оставалось, как самим войти в воду и подальше подтолкнуть венки. Чтобы скрыть волнение, подружки громко смеялись. Венки, немного отплыв от них, плавно погрузились в воду и утонули. Смех сменился страхом. Теперь всем им, пришедшим к озеру, не увидеть женихов весь год, а может, и всю жизнь. А венок Марицы так и держится на воде.

От озера начал подниматься лёгкий туман. Тихие голоса затянули печальную песню. Девушки, испугавшись, стали метаться, пытаясь выйти. Но их словно кто-то удерживал. Будто сама вода не хотела отпускать. С большим трудом Юстине с подругами удалось ползком выбраться на берег. А над озером все сильнее сгущался туман. В нём начали мелькать прозрачные тени. Они стали манить к себе девушек, просить вернуться. Те в страхе побежали в лес, стараясь не оглядываться.

Туман постепенно рассеялся, и над озером вновь воцарилась тишина. И только венок Марицы продолжал одиноко покачиваться на воде, словно кто-то невидимый подгонял к нему слабые волны.

Когда солнце уже полностью вступило в свои права, на берег озера вышли парни. Так и не смогли они найти желанный цветок. Лишь Марку заметил слабый мерцающий огонёк над одним из кустов широко раскинувшего свои листья папоротника. Но испугало его часто забившееся сердце, ведь ночь-то был не с той, на которой хотел бы жениться. И промолчал парень. Побоялся сказать друзьям. Решил запомнить место да потом вернуться туда с Юстинкой. А вдруг им двоим и откроется цветок?..

Парни, удивляясь, подошли к берегу. Лишь один венок на воде. Лёгкий почти незаметный туман немного скрывает его.

— А почему только один венок? — недоумевая, спросил кто-то из друзей.

— Не знаю, — тихо ответил Марку, стараясь рассмотреть венок. Ему показалось, что именно этот и был на голове Юстины. Быстро скинув рубаху, он бросился в воду, крикнув: — Он будет мой!

— Вернись! — закричали парни один за другим. Они уже поняли, чей это венок. Узнали его. Туман всё сильнее стал подниматься от воды, заглушая голоса, и Марку не слышал их.

Он подплыл к венку и, только коснувшись, узнал его. Появившееся желание не трогать, вернуться уже ничего не могло изменить. Лишь пальцы дотронулись до цветов, венок плавно стал уходить под воду, создавая водоворот и утягивая за собой и самого Марку. Друзья на берегу всё ещё продолжали кричать, когда туман ненадолго растворился. Парни от испуга замерли, увидев лишь гладь воды. Туман вновь вернулся, и чем гуще он становился, тем сильнее разносились над озером девичьи голоса, поющие унылую песню. Парни, как окаменевшие, стояли, не в силах оторвать ног от земли. Даже дыхание замерло…

Несколько секунд, показавшихся вечностью, длилась их борьба со своими телами. С огромным трудом парни смогли сделать вдох и сдвинуть ноги с места. Не оборачиваясь, побежали они прочь от озера…

А над водой ещё долго стоял искрящийся туман. И если бы кто-то остался, спрятавшись за кустами, то смог увидеть, как в самом центре этого странного тумана появились две полупрозрачные фигуры: одна — в подвенечном наряде и другая — с венком на голове. А вскоре вокруг них возникли тени, напоминающие силуэты девушек и стали кружиться в замысловатом танце…

***

написан рассказ май-июнь 2014 года