Введение

Аукционный молоток опустился в последний раз, и по залу полетело громогласное «Продано». Я тяжело выдохнул и стал прислушиваться к голосам вокруг. Лишь неуверенные перешептывания и ворчание. Это значит, что покупатель не захотел открыть себя и соревновался на аукционе через посредника. Нехотя поднимаюсь и иду в коморку распорядителя, где предстоит попрощаться с самым ценным для меня.

— Имя? — секретарь-регистратор даже не поднимает головы.

Я смотрю на бумаги, которые лежат рядом с ним. Вся информация изложена на трех листках, которые этот мерзкий выродок просто поленился прочесть заранее.

— Энг, — отвечаю я хриплым голосом.

— К черту прозвища! — рычит секретарь и окропляет слюной только что подготовленный для заполнения бланк купли-продажи.

— Энгельберт, — по слогам произношу я и заранее добавляю фамилию. — Недельский.

— Ну и фамилия, — разражается хохотом выродок и вновь забывает прикрыть флягу. — Да и имечко-то далеко не геройское.

Я бросаю взгляд на дальний угол стола. Там лежит пропуск, который этот верблюд не удосужился надеть в начале рабочего дня. С куска пластика на меня смотрит неулыбчивая рожа, а справа от неё виднеется надпись «Ганжимурат Салонезкий».

— Зато ты, смотрю, герой кверху дырой, — думаю про себя, но вслух говорю совсем иное. — Ещё что-то нужно?

Ганжимурат наконец-то догадывается заглянуть в заполненную мной ранее анкету и дальнейшие вопросы отпадают. Провожу около двадцати минут в душном пространстве вместе с брызгающим по сторонам слюной секретарем-регистратором. По бумаге скрипит кончик ручки, над столом витает гнилостный запах изо рта пишущего, в аукционном зале, что находится за дверью слышно, как передвигают стулья и уносят трибуну. Стараюсь, как можно лучше запомнить все ощущения, которые испытываю, пусть они и не настолько хороши, как я бы хотел. Все органы чувств работают на полную, натренированный за последний месяц мозг захлестывают потоки информации, нужно воспринять, как можно больше, потому, что неизвестно когда представится новая возможность.

Наконец последняя печать поставлена, Ганжимурат достает из-под крышки стола толстенный живот и, кряхтя, поднимается. Легкий взмах рукой с его стороны — приказ идти следом. Выходим из секретарской, направляемся в конец зала и берем чуть левее. За красными шторами, которые отгораживают курящего в перерывах ведущего, находится небольшая дверца, явно сделанная карликом-извращенцем. Я-то в неё наверняка протиснулся бы с трудом, а говорить про жиртреста Ганжимурата даже не приходится. Однако секретарь умело бочком просачивается в дверной проем и из темноты раздается нетерпеливое кряхтение — торопит меня ещё! Пару минут идем в абсолютной темноте по извилистому коридору, и лишь плотное тело идущего впереди является хоть каким-то ориентиром. Поворот, второй, ещё один, снова поворот… Создается впечатление, что карлик-извращенец на двери не остановился и построил коридор. Наконец после очередного поворота вдали виднеется свет.

Операторская совмещена с хранилищем, что является стандартным решением для большинства аукционов. Лишь крупные компании могут позволить себе строительство раздельных помещений. Планировка тоже стандартная, будто сошла с обложки брошюры. Главный компьютер, поблизости коммуникатор-клиент. В паре метров кушетка с идущими к стойкам хранилища проводами. Видимо беспроводных датчиков хватило только на связь главного компьютера и кушетки, так как вдоль стен виднеются толстенные обмотки. Стойки хранилища практически упираются в потолок, над некоторыми из них расположены вентиляционные отверстия. В центре операторской находится стол. Обычный такой, на металлических ножках с прозрачной крышкой. Но самое интересное находится как раз на этой крышке. Сотни кубиков из органического полимера кто-то (хотя это мог быть только Ганжимурат) выложил в форме мужского полового органа. Пошло, банально и абсолютно не смешно. Даже противно. Противно осознавать, что один из этих составных частей члена в скором времени станет твоим домом, быть может, даже навсегда.

— Выбирай, какой хочешь, — сдерживая смешок, Ганжимурат указывает на член.

Если сейчас не сдержусь и пропишу ему в грудину, то о будущем можно забыть. Потому сдерживая со своей стороны злость, показываю пальцем на первый попавшийся куб.

— Ложись на кушетку, подключай датчики. Скоро начнем, — расплывается всё-таки в ухмылке выродок.

Хорошо, что я изучил процедуру от начала до конца. Сотни и сотни раз перечитывал алгоритм. В противном случае напутал бы что-нибудь и провел остаток жизни в состоянии ножки от стула. Слегка дрожащими руками прикрепляю датчики к телу. И лишь затем только располагаюсь на кушетке. Вдох-выдох — нужно выровнять пульс и унять дрожь в коленках. Это желательная, но необязательная часть процедуры подготовки. Делаю я её лишь для того, чтобы не давать Ганжимурату новых поводов для ухмылок.

Главный компьютер начинает гудеть, разгоняя мощные процессоры внутри. В такт ему подпевает контроллер-клиент. Начавшуюся какофонию дополняют вибрирующие стойки хранилища. Ганжимурат вновь отрывает толстую задницу от стула и пальцами-сосисками нарушает целостность выложенной на столе мозаики. Органический полимерный куб исчезает в приемной отверстии контроллера-клиента и гул со стороны главного компьютера становится сильнее. Началась обработка.

— Расслабься, — советует Ганжимурат. — Главное не напрягай мышцы ануса. Клиенты не любят, когда получают обгаженный товар.

Вдох-выдох. Полностью отключаю слух, чтобы не слышать бредни Ганжимурата, хотя и понимаю, что именно от него сейчас зависит успех переноса. Вдох-выдох. Пошел отчет последней минуте. Вдох-выдох, вдох-выдох. Сердце начинает биться чаще, как назло сводит желудок, и я почему-то вспоминаю данный ранее совет. Вдох-выдох. Сквозь искусственно созданную пелену шума всё-таки проникает гул техники вокруг. Из общей шумовой картины постепенно исчезает звук коммуникатора-клиента. Это означает, что прошло около тридцати секунд. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох. Со стороны оператора раздается что-то похожее на «Пошла моча по трубам» и я ускользающими остатками сознания понимаю, что перенос начался. Чувства полностью пропадают, омертвение распространяется с ног и поднимается всё выше. Мозг отказывается понимать происходящее, но через несколько секунд волна безощущений захватывает и его. Перенос окончен.