а у меня почти всегда за изложение 5, за редким исключением 4. Я любила сочинять, практически жила своими фантазиями. Даже как-то странно это вспоминать. Нельзя сказать, что я сегодня не погружаюсь в мир своих иллюзий, но я это научилась контролировать.
Хотя однажды был такой момент, когда учитель был в замешательстве. Как-то написала сочинение на тему: «Материнское сердце» по нескольким произведением. (Одно из произведений — «Мадонна с пайковым хлебом» Марии Глушко) Помню нужно было провести анализ материнского самопожертвования. Я написала сочинение в форме обращения к матери. Что- то вроде этого: «Спасибо тебе мама за то, что когда в наш дом пришла война, и голод не давал уснуть, делилась с нами даже последнем кусочком хлеба. » Учитель мне сказала: как произведение — это хорошо, как сочинение по литературе на тему — плохо. ))
Я, к сожалению, тоже писала сочинения на 5/2(3). Это было всегда моим своеобразным комплексом. Во всем виноваты моя невнимательность и образное мышление. До сих пор, когда я читаю или пишу тексты, я вижу не буквы, а живые картинки. Поэтому написание текстов занимает много времени. Понимание того, что я не смогу прописать идею красивым, выразительным языком, стопорят. Мешает реализовать мои фантазии на бумагу. В общем, Учебно-справочное пособие по русскому языку и практической стилистике, на сегодняшний день моя настольная книга.
Идея понравилась — этакая страшилка-предупреждение для подсевших на свои произведения авторов. Удачно пересекаются истории «наездника» и Хельги в начале произведения «контактно» и уже косвенно в конце. Понятно, что Хельга-Олюшка может повторить путь «наездника». Многие идут проторенными дорогами, и лишь единицы прокладывают свою колею.
Но рассказ написан немного сумбурно. В начале рассказа автор четко дает читателям понять, что носитель чувствует наездника, в то же время когда мы читаем повествование с ракурса носителя — это совершенно не видно. Где смутное беспокойство? Где контрасты? Оговорка «Собственное отношение к происходящему слегка настораживало.» как-то упускается из вида, теряется в тексте произведения.
Совершенно пропускается момент перехода наездника из головы Хельги в голову проститутки Зины. Я совершенно потерялась в произведении, и чтобы восстановить очередность событий, пришлось пробегать текст глазами еще раз. А это не найс для читателя.
Непонятно, каким образом перемещается Триша, тоже использует носителя? Или это фантом? (это не критика, скорее рассуждение на тему)
В истории с Хельгой кажется, что использует носителя.
Чудовище не шелохнулось. При свете ночника оно обрело вид костлявой женщины неопределённого возраста.
В машине то же самое:
В районе Степного водитель демонстративно подобрал голосующего парня – явно с назидательной целью: прижимистая Зинаида отчаянно торговалась и умудрилась сбить объявленную цену в полтора раза.
Попутчик, прячущий глаза за солнечными очками в пять утра, восторга не вызывал. Он плюхнулся на заднее сидение и тут же закурил, зябко кутаясь в растянутый чёрный свитер.
А потом я не поняла как в машине оказалось два человека и две сущности…
Мы взлетаем над пропастью глубиной в неизвестность – два человека и два наваждения,
То есть Тришу персонажи воспринимают как реального человека?
Мне не хватило напряженности в повествовании. Мне кажется, стоило добавить мистики и драматизма, но это уже на мой извращенный вкус.
Некоторые особо бросившиеся в глаза моменты:
Не всегда понятно к кому именно относятся те или иные эмоции или чувства.
В голове было как никогда мусорно.
В чьей голове? Персонажа, наездника?
Воспоминания о погоне валялись вперемешку с обрывками предрассветных сновидений, подмоченных сомнительного происхождения текилой.
Смущает слово «подмоченных» — ассоциация с подмоченной репутацией.
к вершине невыдуманного оргазма
Здесь мне кажется уместнее говорить о возбуждении. И в смысл дальнейшего повествования лучше ложится.
Салфетку №100!!!
Попутчик, прячущий глаза за солнечными очками в пять утра, восторга не вызывал. Он плюхнулся на заднее сидение и тут же закурил, зябко кутаясь в растянутый чёрный свитер.