Драсте вашей хате! А у меня вот, сказочка есть для вас
Родила как-то деревенская девка Марфа, ребеночка, да и закопала его живеньким в лесу под кустом, а сама пошла домой в село припеваючи:
Сатана-сатаненок,
Под кустом мой спит ребенок.
Без подушки без пеленок,
Приходи дружить чертенок!
А как прошло сорок дней, вылез ребеночек из-под земли, встал и пошел по лесу. Сам малёхонький, личико синенькое, зубки уже есть и пупок не завязанный болтается. Ходит по лесу, тоскливо ему, то волка поймает — замучит, то мишку загрызет, а то и зайку до смерти загоняет со скуки, но все не то — плохо дитятку без мамы. Пошел он на своих четверых в село маму искать. Долго ходил ночами промеж людей, в окошка заглядывал, все найти никак не мог. Подружился тем временем с девчушкой Глашей — непослушной кашей. Она маму не слушала и ночью во дворе гуляла, так Малыша и встретила. Вырвал он ей тогда сердечко и говорит:
— Подскажи, милая девочка, где мама моя живет. — Та указала ему дорожку к дому где его мама жила.
Пришел Малыш к ней в полночь на порог, стал в дверь стучать да в дом проситься:
Мамулечка-няшка,
не гони бедняжку,
напои молочком,
поверни к себе бочком.
Открыла Марфа дверь с топориком, да рука на Малыша не поднялась. А он быстренько выгрыз ей дырочку в животе и там спать улегся. С тех пор стали они с мамой жить-поживать, да друзей наживать
Иногда мне кажется, что я сижу в огромной, черной непрозрачной бутылке, а снаружи светло-светло… И вот, в горлышко бутылки, как в замочную скважину заглядывает чей-то глаз. Влажный, совсем как настоящий. И мигает!
То ли подмигивает мне, то ли колко ему видеть мой средний палец руки.
Затем горлышко исчезает, а на его месте появляется лицо, ехидно улыбающейся женщины.
напросилась сама я, и зря…
миньятюра вапще не клеицца
труднаписец я без пузыря