только вот… кто задумывается об этом и сам может найти информацию и спецов… а кто не задумывается — топик не поможет.
Скрытый текствот чего по сю пору понять не могу — что заставляет ничего не соображающего в предмете человека ПОДРОБНО на несколько страниц описывать действо в этой сфере?
причем редактура на это вообще внимание не обратила. и гуляют по печатным страницам потрясающе бредовые сцены лечения лошади на 4 страницы, щедро пересыпанные неграмотно примененными узкоспециальными терминами и подробнейшее описание сарафанного комплекса, с рубашкой на лямочках и сарафаном, таким узким, что бегать в нем можно было только задрав до бедер.
причем авторы часто шлют по адресу тех, кто пытается им намекнуть, что это как бы не совсем оно.
даже у меня был такой случай — молодой человек попытался в рассказе описать, как строили рубленый дом. нууу… не хотела бы я в нем жить.
она по смыслу на Тушнову очень похожа — тоже очень женские и очень грустные стихи.
я про нее узнала вот с этого стихотворения:
* * *
Скрытый текстОдна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
… Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру…
Потому,- куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд…
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали в траве ежи…
Вот уже и тропы заросшей
не увидеть в ночи слепой…
Обними меня, мой хороший,
бесприютные мы с тобой.
вот тоже классное
* * *
Тебе бы одарить меня
молчанием суровым,
а ты наотмашь бьешь меня
непоправимым словом.
Как подсудимая стою…
А ты о прошлом плачешь,
а ты за чистоту свою
моею жизнью платишь.
А что глядеть тебе назад?-
там дарено,- не крадено.
Там все оплачено стократ,
а мне гроша не дадено.
А я тебя и не виню,
а я сама себя ценю
во столько, сколько стою,-
валютой золотою!
А за окном снега, снега,
зима во всю планету…
… Я дорога, ах дорога!
Да только спросу нету.
***
Небо желтой зарей окрашено,
недалеко до темноты…
Как тревожно, милый,
как страшно,
как боюсь твоей немоты.
Ты ведь где-то живешь и дышишь,
улыбаешься, ешь и пьешь…
Неужели совсем не слышишь?
Не окликнешь? Не позовешь?
Я покорной и верной буду,
не заплачу, не укорю.
И за праздники,
и за будни,
и за все я благодарю.
А всего-то и есть:
крылечко,
да сквозной дымок над трубой,
да серебряное колечко,
пообещанное тобой.
Да на дне коробка картонного
два засохших с весны стебля,
да еще вот — сердце,
которое
мертвым было бы
без тебя.
причем редактура на это вообще внимание не обратила. и гуляют по печатным страницам потрясающе бредовые сцены лечения лошади на 4 страницы, щедро пересыпанные неграмотно примененными узкоспециальными терминами и подробнейшее описание сарафанного комплекса, с рубашкой на лямочках и сарафаном, таким узким, что бегать в нем можно было только задрав до бедер.
причем авторы часто шлют по адресу тех, кто пытается им намекнуть, что это как бы не совсем оно.
даже у меня был такой случай — молодой человек попытался в рассказе описать, как строили рубленый дом. нууу… не хотела бы я в нем жить.
посреди весенних трясин.
… Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру…
Потому,- куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд…
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали в траве ежи…
Вот уже и тропы заросшей
не увидеть в ночи слепой…
Обними меня, мой хороший,
бесприютные мы с тобой.
вот тоже классное
* * *
Тебе бы одарить меня
молчанием суровым,
а ты наотмашь бьешь меня
непоправимым словом.
Как подсудимая стою…
А ты о прошлом плачешь,
а ты за чистоту свою
моею жизнью платишь.
А что глядеть тебе назад?-
там дарено,- не крадено.
Там все оплачено стократ,
а мне гроша не дадено.
А я тебя и не виню,
а я сама себя ценю
во столько, сколько стою,-
валютой золотою!
А за окном снега, снега,
зима во всю планету…
… Я дорога, ах дорога!
Да только спросу нету.
***
Небо желтой зарей окрашено,
недалеко до темноты…
Как тревожно, милый,
как страшно,
как боюсь твоей немоты.
Ты ведь где-то живешь и дышишь,
улыбаешься, ешь и пьешь…
Неужели совсем не слышишь?
Не окликнешь? Не позовешь?
Я покорной и верной буду,
не заплачу, не укорю.
И за праздники,
и за будни,
и за все я благодарю.
А всего-то и есть:
крылечко,
да сквозной дымок над трубой,
да серебряное колечко,
пообещанное тобой.
Да на дне коробка картонного
два засохших с весны стебля,
да еще вот — сердце,
которое
мертвым было бы
без тебя.