Мне близко, но что-то покопалась, подходяще-достойного с гулькин нос). Из последних стихо:
Скрытый текст… Был холоден порыв моих ветров…
Пронзителен и свеж как сталь булата.
Свобода жить — она страшна и свята,
И чужд ей рока каменный засов.
Я отрекусь от крыльев за мечту,
За исполненье тайного желанья,
За дар вспорхнуть на эту высоту
И раствориться в ткани мирозданья.
Я отрекусь, и пусть горит восход,
Течет река, и будут темны воды,
И дует ветер, и не будет слов,
Способных обуздать мою свободу.
Я отрекусь от крыльев, чтоб лететь,
И не осудит совесть за измену-
Лишь кровь застынет, холодея в венах,
И сердце перестанет вдруг болеть.
Но не простят. Я знаю — не простят!
Крылатых не прощают за паденье…
А мне не нужно птичье оперенье-
Мои мечты без крыльев полетят!
Лишь Он один поймет мою тоску,
Лишь Он один утешит и укроет
Своим крылом на бешеном ветру,
И напоит любовью и покоем.
И будет свет покровом мне живым:
Укроюсь им — весенним и лучистым…
Как сказано: для чистых будет чисто,
И лишь кто любит, сможет быть любим.
Жесть какая, моя муза в шоке — всегда поражалась «глубокому смыслу» некоторых зарубежных песен. Похоже, мужику просто имя понравилось, а рифма не шла — че слепилось, то слепилось, называется, но так и хочется спросить, в трезвом ли виде писалось сие упражнение с предлогами.
У меня со стихами примерно так же… Пишу сразу и весь обычно, а потом начинается — и итог порой вообще не такой как первый вариант. Очень знакомый вид странички.
Дописать нужно обязательно, а что не вылетает из-под пальцев — такое бывает, надо просто писать. Вся третья книга написана мною именно так, а она, по моему мнению — лучшая из трех вышла. И сейчас я уже три года ВСЕ пишу именно вот так, никаких чувств не получаю, именно «надо» — ни на что это не влияет, кроме того, что приходится себя принуждать. Как в духовной жизни — вначале все дается легко на подъеме, потому что человеку помогают, а потом давай сам, доказывай свое добровольное расположение — начинается брань. Точно так же, я думаю, и везде — этот же принцип… В искусстве остаются только верные и упорные.
Пронзителен и свеж как сталь булата.
Свобода жить — она страшна и свята,
И чужд ей рока каменный засов.
Я отрекусь от крыльев за мечту,
За исполненье тайного желанья,
За дар вспорхнуть на эту высоту
И раствориться в ткани мирозданья.
Я отрекусь, и пусть горит восход,
Течет река, и будут темны воды,
И дует ветер, и не будет слов,
Способных обуздать мою свободу.
Я отрекусь от крыльев, чтоб лететь,
И не осудит совесть за измену-
Лишь кровь застынет, холодея в венах,
И сердце перестанет вдруг болеть.
Но не простят. Я знаю — не простят!
Крылатых не прощают за паденье…
А мне не нужно птичье оперенье-
Мои мечты без крыльев полетят!
Лишь Он один поймет мою тоску,
Лишь Он один утешит и укроет
Своим крылом на бешеном ветру,
И напоит любовью и покоем.
И будет свет покровом мне живым:
Укроюсь им — весенним и лучистым…
Как сказано: для чистых будет чисто,
И лишь кто любит, сможет быть любим.