Осмысливаемых чем-то большим, чем разум. ленивый мозг ищет похожее и подсовывает мне ''Песочного человека'', а я отвечаю: фиг тебе, это совсем другая история!
А чего краснеем? Нормальный же вопрос. :) Коан — буддийская притча, которая на самом деле духовная загадка. Ее нарочно, как сканворд или простую загадку, не разгадать, но однажды по достижении какого-то опыта случается «бац!» и вы понимаете: вот эта простая история — она о том-то и о том-то. Причем это только ВАШ ответ, и больше ничей, потому что именно ваш опыт к нему подвел. Например… эээ, сказка о Рыбаке и рыбке на буддийский манер: И бросил старик невод в третий раз, и поймал одну только золотую рыбку. Взмолилась она: отпусти меня, старче, в море, исполню любое твое желание". «Ничего мне от тебя не надо, — сказал старик, — ибо у меня все уже есть. Плыви себе. Все равно есть только этот миг, сейчас, нет ни прошлого ни будущего, и я не стану заботитьсяо том, что еще не пришло» — и отпустил ее в море. :-D
А мой любимый коан таков:
Однажды один человек встретил в поле тигра. Он побежал, тигр — за ним. Добежав до края обрыва, человек прыгнул вниз и, зацепившись за виноградную лозу, повис. Подняв голову, он увидел преследовавшего его тигра, который смотрел на него, обнюхивая лозу, на которой человек висел. Посмотрев вниз, он тоже увидел тигра, который поджидал, когда человек упадет. Тут появились две мыши, черная и белая, которые начали грызть корни лозы. Так человек висел, глядя то вверх, то вниз, то на мышей и дрожа от страха за свою жизнь. Вдруг он увидел рядом с собой сочную, спелую землянику. Держась одной рукой за лозу, он протянул другую к землянике, сорвал ягоду и съел. Ах, как она была вкусна!
Ну да. Если не задело — зачем писалось? И смыслы… сейчас отгорело и сама найду какой-то другой, новый. А если будет пять читателей и пять разных мнений о чем (причем я точно писала НЕ ОБ ЭТОМ) тогда точно не зря.
Везде, в любой стране, считающейся, сорри за грубость, зажравшейся, есть те, кому надо больше или надо иное. Иногда, если они не могут его найти, то делают, как сказал Клайв С. Льюис, не американец, да, но какая разница? ''Никто не желает писать книги, которые мне нужны, так что приходится это делать самому...'' А кто-то не может не писать… случай махровой графомании не рассматриваем. Графомания это наверное когда человек не понимает что надо не только гнать тонны текста но и учиться делать это хорошо. Лучше и лучше. Любой искренний автор мной уважаем. Многое любимы. Фиг забудешь того же Карда… хотя продолжения про Эндера заставляют грустить по первым двум книгам. Не забудешь ''марсианские хроники'' и ''Вино из одуванчиков'' не получившего литобразования Бредбери. Рассказы Шекли и Сильверберга, совсем у нас забытого. Акутагаву… считаем его фантастом? Переписчиков истории вроде Андрея Валентинова? А Борхес? А Лейбер? А Гарсиа Маркес? И мало кому известный Сергей Беляев?..
Список бесценных книг был бы длинным как зима в Сибири. Наверное фантастика — любая книга, которая переворачивает мир и заставляет меняться.
… и не знаю про Хьюги и Небьюлы, а Оскары иногда уходят таким слабым или откровенно провальным фильмам как ''Храбрая сердцем''.
Но казалось бы — какой интерес топтаться по хоженым-перехоженым тропам? Зачем писать о том, о чём прекрасно уже написали другие писатели — причём известные, талантливые… в отличие, будем с собой честными, от большинства «продолжателей». Вы оскорблены, дорогие? Вы тоже гении, не хуже Толкиена? Но тогда — зачем же вам чужие миры, чужие герои и чужие сюжеты?
Ну Вы сами же и ответили: так проще. Никто напрягаться не хочет. Знакомый мир, эльфы-джедаи-мерлины — аааа, как нам нравится! Круто! А я знаю, что он щас сделает и сто она щас скажет! А этот злодей вовсе не злодей! А эта полюбит этого…
И вот уже читателю комфортно в почти родном мире и еще он чувствует себя умным потому что может предугадать, что бклет на 147й странице. И автору радость мильон читателей на СИ и везде, и комментарии ''аффтар, проду!'' А ты выверяешь детали каждого рассказа, изобретаешь миры и ищешь новые идеи или такие способы воплощения старых, чтоб душу в клочья или чтобы перетряхнуло привычный мир, сорвало панцирь обыденности и заставило продрать глаза и смотреть на реальное по-новому. И получаешь в ответ ''читатели любят действие, а у вас все размышления, философия.''
Да еще психологи придираются: ''так неправильно! Психология поведения в этой ситуации такова...'' А откуда вы знаете какая психология в выдуманном мире? Я не обязана писать драконов ''как у Хобб'' и эльфов ''как у толкина''. Больше того: если замечу такое поползновение — вырву с корнем. Писать ''по следам'' — ленивый способ заработать популярность и похвалу. Всем понравится. Я уважаю читателя и я уважаю себя. Так что читателю — все лучшее даже если оно ему и не нужно.
может потому чтоМилосердие умерло. Не важно, само ли, отмерев, как старая кожа, и осыпавшись перхотью на стильный, строгий костюм бытия, или мы его прибили, разочаровавшись в процессе совместного существования. Слишком уж оно было… Да, слишком. Мешало выражать себя. Для этого ведь надо не только делать подарки, но и раздавать зуботычины; и те, и другие могут принимать очень разную форму.
Критика, например. Правильная критика — это подарок. Неправильная — удар. «Меня раздолбали о стену и еще сверху потоптались» — это даже звучит жутко, и не знаю, кому такое может казаться правильным. Почему сейчас модно возить человека лицом о стену и отчего это зовется жесткой критикой? Впрочем, спорю только с первым, зная: так — действительно жестко.
И бесполезно, по крайней мере, для таких, как я. Ах нет, во мне нет ничего особенного. Как и все, я прямо отвечаю на прямые вопросы. «Ты хочешь критики?». Очень хочу. «Любишь похвалы?». Несомненно. Но от них, как и от побрякушки-медальки, повешенной другими или лично тобой, никакой пользы, лишь сиюминутное удовольствие и сладковато-гнилостное чувство гордыни. «Критика это добро?». Безо всякого сомнения. Даже ИМХО, высказанное открыто и без эмоций. Потому что в «Автор, ты дурак!» — я замечу только последнее слово. И после этого все остальное стану видеть через его призму. Потому что меня уже оскорбили, искренне считая, что говорят правду в лицо и тем оказывают мне одолжение. Потому что я не могу верить такому человеку и работать с его словами, как с полезным материалом. Слова идут в душу. Надо ли лить туда кислоту? И да, здесь, как и во многом, главные слова – «я не могу».
Обязан ли кто-то возиться со мной, подбирая слова помягче? Нет, если только это не заложено в нем или он сам этого не хочет. И все. Я сама это признаю и выдаю индульгенцию «жесткой критике», которая вовсе не критика, а современный способ самовыражения.
Итак, милосердие умерло. Закопаем его поглубже и поплачем на могилке – когда-нибудь, лет через ндцать, когда перерастем жестокость во имя самовыражения. Когда наша огрубевшая кожа станет тоньше. Когда захочется доброты, и мы сами начнем щедро раздавать ее большими порциями всем и каждому. И ждать того же самого в ответ, потому что человеку не чуждо и это. Совсем не чуждо.
Критика, например. Правильная критика — это подарок. Неправильная — удар. «Меня раздолбали о стену и еще сверху потоптались» — это даже звучит жутко, и не знаю, кому такое может казаться правильным. Почему сейчас модно возить человека лицом о стену и отчего это зовется жесткой критикой? Впрочем, спорю только с первым, зная: так — действительно жестко.
И бесполезно, по крайней мере, для таких, как я. Ах нет, во мне нет ничего особенного. Как и все, я прямо отвечаю на прямые вопросы. «Ты хочешь критики?». Очень хочу. «Любишь похвалы?». Несомненно. Но от них, как и от побрякушки-медальки, повешенной другими или лично тобой, никакой пользы, лишь сиюминутное удовольствие и сладковато-гнилостное чувство гордыни. «Критика это добро?». Безо всякого сомнения. Даже ИМХО, высказанное открыто и без эмоций. Потому что в «Автор, ты дурак!» — я замечу только последнее слово. И после этого все остальное стану видеть через его призму. Потому что меня уже оскорбили, искренне считая, что говорят правду в лицо и тем оказывают мне одолжение. Потому что я не могу верить такому человеку и работать с его словами, как с полезным материалом. Слова идут в душу. Надо ли лить туда кислоту? И да, здесь, как и во многом, главные слова – «я не могу».
Обязан ли кто-то возиться со мной, подбирая слова помягче? Нет, если только это не заложено в нем или он сам этого не хочет. И все. Я сама это признаю и выдаю индульгенцию «жесткой критике», которая вовсе не критика, а современный способ самовыражения.
Итак, милосердие умерло. Закопаем его поглубже и поплачем на могилке – когда-нибудь, лет через ндцать, когда перерастем жестокость во имя самовыражения. Когда наша огрубевшая кожа станет тоньше. Когда захочется доброты, и мы сами начнем щедро раздавать ее большими порциями всем и каждому. И ждать того же самого в ответ, потому что человеку не чуждо и это. Совсем не чуждо.