— Что-что?

— Все зло от женщин, — повторил гость. Явный принц, хоть и не такой блестящий, как предыдущий. И даже с парусом на маленькой лодке умел обращаться. И вести беседы.

Но если что-то умеешь хорошо, это вовсе не значит, что не нужно думать прежде, чем сделаешь.

— А я тут при чем? Я ведь не женщина – я чудовище.

Удар хвоста по волне – чтобы он вспомнил, если ухитрился забыть. Лодку качнуло волной, но равновесие принц удержал.

— Ты тоже зло. У зла нет рода, — противореча себе, сказал он, и даже нашел возможность красиво положить ладонь на рукоять меча, хотя суденышко все еще качало и стоило держаться обеими руками. – И даже Первая Легенда говорит, что все было хорошо, пока одна из вас не запела.

Дразнить его не хотелось, но разве удержишься?..

— Хочешь, спою и тебе?

Удивительно, но он кивнул:

— Да, спой. Хочу услышать, узнать, правда ли все, о чем болтают. Но потом я все равно убью тебя.

Он не спешил. Они все никогда и никуда не спешат. Наверное, дело в том, что люди – создания довольно вялые. Им нужна особая причина для всякого действия. Только причина заряжает их силой. А такие, как я, и есть сила. И это почти сразу стало значить, что мы и люди — враги. Когда не понимаешь, самый простой путь – ненавидеть.

Но именно с этим я спорю снова и снова.

Я начала легко и свободно. Первая нота едва коснулась поверхности воды, заставив ее резонировать, и сразу взлетела высоко, освобождая море от необходимости отвечать. Воздух отвечал тоже – не так громко, не так многогранно. Принцу надо привыкнуть, иначе его просто снесет моей песней, затопит и сломает. Или он не услышит ничего и навсегда оглохнет для любой музыки.

Еще нота. Выше, чище, ближе. Я дала ей задержаться у поверхности и на мгновение нырнуть под нее. Лодка завибрировала; я ощущала дрожь старого дерева так, словно сама сидела на скамье, куда опустился принц. И тут же снова все затихло, ушло вверх, рассеялось. Третья нота повторила это, но звучала дольше.

Говорят, это красиво. Не знаю. Я знаю, как петь, но не слышу, что пою. Потому что пою не для себя. Может, и правда все было хорошо, пока первая из нас не запела. Но было и скучно, и пусто, и, наверное, одиноко. Человеку всегда одиноко без силы, понимания или веры.

Принц встрепенулся. Он уже слышал, и слышал больше, этот мальчишка, которого обидела женщина, и потому решивший, что все зло от них. Сейчас было неважно, с чем он пришел. Только – что в нем есть еще место для нового. И это место сейчас наполняла моя музыка…

И тут он снова меня удивил.

— Постой, — попросил принц. – Подожди немного. Я хочу спросить.

Ну, я почти сразу поняла, что он отличается от других. Другие были не в силах меня остановить, пока я не останавливалась сама. И не хотели, потому что получали от меня то, за чем и пришли.

— Спрашивай, — в голосе все еще была музыка, поэтому море мягко шелестнуло, и где-то в самой глубине осветилось потревоженными вибрацией живыми существами и водорослями, которые умеют пылать. Алый, голубой, золотистый. Я на миг прикрыла глаза, наслаждаясь красотой.

— Есть еще одна легенда. Даже не легенда, а просто… сказка. О том, как человек, юноша, полюбил такую как ты, и как она отдала почти все, чтобы он был счастлив. Я знаю, что раньше были другие времена. Добрее. Или… просто было больше хаоса, потому что Творец еще не разобрался в том, что он сотворил, не внес порядок. Поэтому могли быть возможны и такие вещи. Скажи, эта история – правда? Так было?

А мальчик смел. Он пересказал еретическую сказку – о том, что создатель мира мог не сразу создать его совершенным за раз. Пусть даже пересказал ее мне, чудовищу. И он хотел правды.

— Да, так было, — ответила я. – Но немного иначе. Если хочешь, я расскажу.

— Расскажи, — он не был так уж уверен, что хочет знать – принц теперь был мне ближе, как и море, я ловила его вибрации, его мысли, и легко понимала скрытое – но и не отказался.

Может, мне, наконец, повезло, и этот – тот самый. Он что-то поймет и что-то изменит.

— Любовь действительно была. И были жертвы, но с обеих сторон. Ты же понимаешь, что только вдвоем можно сделать счастье для двоих.

— Ну нет, — тут же заспорил принц. – Кто-то один вполне может… Чаще всего он как раз один. Единственный герой, который должен убить чудовище, чтобы весь мир перестал платить ему дань, или пророк, которого надо убить, чтобы его добрые предсказания сбылись, или…

— Но вспомни, что происходит потом, — перебила я. Дело шло к закату и стоило торопиться. – «Счастье для всех», которое сделал для них один, быстро… теряется, обесценивается. Разве ты высоко оценишь чудо, если просто найдешь его в пыли, а не сделаешь сам? Если не приложишь усилий…

— Для усилий нужна сила, — в свою очередь перебил он. – А где ее взять? Я буду рад найденному чуду.

— Хорошо, будешь, — согласилась я. – Но долго ли?

Он пожал плечами.

— Сколько получится. А чем закончилась сказка?

Я не знала, поймет ли он, хотя и был не таким, как все.

— Они прожили вместе, сколько смогли. Потом юноша… он уже был почти стариком, попросил отпустить его. И был отпущен. И тогда они расстались и жили каждый в своем мире, думая друг о друге хорошо. Это всё.

Принц хмурился и тер лоб, словно моя история не поместилась целиком в голову, словно часть ее торчала наружу и мешала.

— Не понимаю. Тогда какой смысл в жертвах? И вообще – какая же это любовь, если отпускать?

— Настоящая. Жертвы дали им один вид счастья. Возможность уйти – другой.

Он тряхнул головой, кажется, упорядочив услышанное, как Творец в итоге упорядочил мир.

— Я не смог бы так жить. Считал бы, что меня бросили. Думал бы, почему…

— Беспокойство. Слишком много беспокойства, — не согласилась я. – Вы тратите свою силу на него, а потом приходите за силой к другим.

Кажется, принц обиделся. Начал вставать со скамьи, с ладонью на мече, но лодка покачнулась и ему снова пришлось сесть.

— Это и отличает людей от чудовищ. Мы не можем просто все забыть и не думать.

— Никто и не предлагает забывать. Есть простое правило. Все происходит один раз. Случилось – и закончилось. Всё. Не возвращай его, не позволяй происходить снова и снова. Не участвуй в воскрешении мертвого прошлого. И даже не так. Участвуй лишь в том, в чем действительно хочешь.

— Правило чудовищ, — фыркнул он, все же вставая. – У людей, знаешь ли, есть обязанности. Мы не можем участвовать только в том, в чем хотим.

Я не стала спорить. Он поймет, если захочет. Солнце уже садилось. Совсем скоро наступит тот миг, когда моя песня обретет большую силу. Это было хорошо для нас обоих.

Принц сошел на берег моего островка, шагнул ко мне, не заботясь о лодке. Я заставила море приподнять ее и устроить на песчаной мели. Теперь не уплывет.

— И все-таки ты не права, — сказал он. – Но у тебя здесь красиво.

Я невольно оглянулась. Красиво? Камни и камни, на одном сижу я…

Боль была короткой, наверное, Принц хорошо заточил свой меч.

— Но ты не права не во всем, — услышала я, рассыпаясь пеной в миг заката, в миг моей, а значит и его, моего убийцы, силы, поэтому в голосе принца звучало торжество. Хотя он сейчас признавал мою правоту, правоту чудовища. – Я не собираюсь участвовать в воскрешении мертвого. Я хочу уничтожить то, что не должно жить.

Сила людей в том, что они умеют все перевернуть, поставить с хвоста на голову – и ничуть не беспокоятся, если результат их устраивает. Чудовища так не умеют.

Волна силы прошла от меня к нему, я все еще могла ощущать, покачиваясь на волнах белым облаком пены. Тоже своего рода песня. Просто эта – она звучит не для всего, что ее слышит, не вовлекает в себя всех, открывая источник силы в них самих, эта просто накачивает энергией. Тоже выход.

И когда он уплывал, даже не поблагодарив меня за сохраненную для него лодку, я думала, что завтра, когда появится новый, я все еще буду думать именно об этом принце. Не о том, как ошиблась, посчитав его особенным, нет. Правило чудовища: случилось и прошло. Я буду думать о силе, которую он получил. Больше, чем другие, потому что выбрал правильный момент. И о втором правиле чудовища: все в своё время. Если он понял это, мы не такие уж разные. И на рассвете, когда я снова стану целой, когда яркий перламутровый хвост ляжет на воду, а белые волосы станут развеваться по ветру, я спою об этом. Хорошо, когда есть, о чем петь.

17.05.19