Папоротникова гора

— Смотри, в огне танцует дева!

— Ишь ты! И правда!

— Это берегиня Папортниковой горы.

— Стережёт?

— Проверяет нас. Не пускает туда кого попало.

— А чего это?

— Дело было так…

В одной деревне на мельнице жила сирота Ярослава. Красивая девка. И был у неё дар в целительстве ведать. Чтобы раскрыть свой дар, ушла дева в лес и поселилась в заброшенной избе. Травы собирала, варила отвары, помогала отвадить недуги пришедшим на поклон.

Заглянул как-то к ней сын кузнеца Петро, просил снадобье для хворой матери и с первого взгляда влюбился в Ярославу. Но она неприступной была, не хотела сердца своего отдавать, отказываться от силы дара. Тогда парень пообещал, что останется лишь другом. Иногда захаживал, ладил хозяйство — то молока приносил, то избу латал.

Однажды в тех местах объявился молодой барин Фёдор, охотником слыл заядлым, рыскал по лесам.

Поехал за дичью один, заплутал и встретил у подножия горы девушку, которая сразу запала ему в душу. Это была Ярослава, собирала цветы и ягоды. Напросился Фёдор переночевать у неё в избе. Та согласилась. Смеркалось уже.

Разговорились, пили чай с мёдом. И так люба дева Фёдору стала, что поутру хотел силой забрать, в поместье батюшкино увезти.

Но Ярослава разгневалась и прогнала барина, обещая немедленно проклясть.

Прознал про ту встречу Петро через два дня, поспешил к любимой, надеялся уберечь, оградить от беды. Но не успел.

Фёдор устроил для Ярославы засаду в папоротниках у горы. Увидела дева, что бежать ей некуда, схватит барин, и кинулась карабкаться на гору. А Фёдор за ней.

Чтоб не достаться ему, прыгнула с обрыва вниз. Гордая была…

А Петро потом сиганул с того же места вслед за возлюбленной, не хотел оставлять её.

Но дух Ярославы не успокоился. С тех пор жаждет отмщения, переродилась дева в горную берегиню. Караулит теперь на подступах путников. И если кто зло чёрное в сердце затаил, не отпустит того гора.

— А молодой барин как же?

— Уехал восвояси и больше не возвращался.

— Жутко всё это…

— Не страшнее тех людей, которые злобу в сердцах копят…

— Защити от таких, берегиня!

В тростниковых зарослях

Влажно и душно, прелый запах павшей листвы. Вода ледяная. Я сижу в зарослях тростника, затаив дыхание. Шевельнусь, сразу себя выдам. Трава и тростник шуршат на ветру.

Он тихо бродит в брезентовых сапогах, в руке ружьё. Я чувствую его дыхание, мысли. Он дорог мне. Настоящие чувства никогда не сотрутся, не померкнут под пеплом времени.

Взлетел полусонный жук. Совсем рядом. Я дрожу от страха. Охотник остановился, прислушивается.

Я могу выйти к нему, расправить ядовитые плавники. Он тут же умрёт. И всё закончится. Или могу стоять и ждать, когда он выстрелит. Но что-то мешает. Щемь в груди. Глубоко, ноет, рвёт, причиняет невыносимую боль. Я не могу уйти, всё забыть, оставить.

Он нужен мне, хоть он меня никогда не узнает. Этот холод глаз хуже смерти. Но я выдержу, выжду, затаюсь. И так каждый день, пока не наступит полнолуние. Только тогда я скину свою ненавистную оболочку, вырвусь из тюрьмы Чёрного озера.

Я приду к его избе, усядусь на ветку берёзы и буду наблюдать через открытое окно, как он пьёт из самовара горячий чай с липовым мёдом. Потом вырезает деревянную свистульку — петушка или собаку. Я любила такие в детстве. Он улыбается. Деревенские детишки обрадуются. Будут просить сводить по ягоды и грибы. Охотник знает лучшие места.

Я не смогу пойти за ними, слишком слаба днём. Но мне хватит этой ночи, чтоб стать немного счастливее. Я никогда не сумею раскрыть своей сущности ему. Проклятие не позволит. И он никогда не узнает о том, что та, которая сгинула в Чёрном озёре, жива. И всё так же рядом с ним.

Сердце заколотилось. Я чувствую, он осторожно приближается, учуял зверя. Не знаю, как быть… Ждать неизбежного? Я не в силах его убить, но и покидать не хочу. За пределы озера не вырваться, я обречена.

Я вижу холодную сталь ружья. Он уже здесь. Поздно. Что ж, хотя бы попрощаюсь. Теперь я спокойна. Последний раз взгляну в его глаза.

Он ошарашен, напряжён, готов нажать на курок, но медлит. Я с нежностью смотрю в растерянные глаза, такие родные. Мы встретимся, обязательно встретимся, только в иной жизни. За чертой этого проклятого озера с его вонючей водой.

Что такое? Он отступает, опустил ружьё и быстро уходит? Я хочу бежать за ним, но душат слёзы, лапы онемели. Шуршит тростник.

До полнолуния два дня. Я снова приду, заберусь на берёзу. И мы будем пить горячий чай с липовым мёдом.

Воронье болото

Любила я обходить родное болото по утрам. Вплетала в зелёные кудри прелестные росянки — нечего им только хищничеством заниматься, должны и красоте послужить. А тут как раз и ягода пошла — клюква, водяника. Ещё и брусничник чудом затесался. Баловал меня, батюшка. Лакомилась я да радовалась.

Скучно нынче на болоте стало. Никого живого не встретишь.

В давние времена здесь городище Вороняк стояло. Но жители прогневали лесных богов — уничтожали без надобности зверей и птиц, скупились на жертвы, да и законы природы перестали почитать. За это жестоко поплатились.

Разъярили моего батюшку, Лесного Владыку, и он наслал на городище страшное проклятье. В одночасье выползло на поверхность болото и утянуло Вороняк с людьми в голодное чрево. Теперь только идолы почерневшие местами торчат. А болото прозвали Вороньим.

Поначалу рыскали в округе любопытные, собирали грибы да ягоду, немногих выпускала проклятая трясина. Спустя годы, люди начали сторониться этих мест, даже следопыты перестали заглядывать.

Я родилась в момент наложения батюшкой проклятья на Вороняк, и он решил мне подарить это таинственное болотное царство. Велел присматривать за ним, хотя болото и само стало мне отменной нянькой. Птицы да лягушки песнями меня радовали, змейки забавно танцевали, звери гостинцы лесные приносили, жуки да букашки о новых нарядах нашёптывали.

Сегодня водомерка указала мне на заросли бурых водорослей. Из них получилась бы прекрасная туника. Осталось найти удобный островок и сплести из них одеяние, украсив торфяными ракушками.

— Кипчи-кипчи-кипчи, — странная золотистая птичка уселась на тонкую карликовую берёзку, рассказала, что ночью в Воронье болото плюхнулась звезда. И там, куда она упала, появилась зачарованная ряска.

Моё сердце восторженно затрепетало. Вот так чудо!

Пока бежала по нежному покрывалу трясины, наткнулась на покосившееся рогатое чудище. Выругалась. Это так-то люди лесных богов представляют! Сами чудовища! Дала идолу затрещину.

Учуяло болото мою злость и проглотило нелепую деревяшку.

Большую часть владений занимала опутанная травами трясина, а открытая водица мутноватым озером плескалась по самому центру. Я там частенько купалась. Туда и угодила загадочная звезда.

Ряска серебрилась по краю озера, рядом со старым вороняковым идолом. Как странно, но я его совсем не помнила.

Передо мной возвышалась мастерски вырезанная фигура молодого бога с длинными волосами. На шее красовался амулет из вороньих перьев.

— Красавец, — прошептала я, и даже зачарованная ряска мне уже не была так мила. Но вспомнив, как сама недавно уничтожила деревянного монстра, смутилась и отвернулась. Где же там рясочка?

Зачерпнула ладонью посверкивающее чудо и поднесла рассмотреть поближе. Неожиданно ряска ярко вспыхнула, а я испуганно дёрнулась, всё рассыпала. Огляделась по сторонам, а зачарованная ряска исчезла. Как же такое случилось?

Я едва не разрыдалась, но услышала за спиной вежливое покашливание.

Чары нечистые! Меня с любопытством разглядывал оживший идол. Полностью обнажённый и невероятно великолепный. Пронзительный взгляд мгновенно воспламенял, и, кажется, я покраснела.

Молодой бог хмыкнул и вытащил из куста невесть откуда взявшуюся волчью шкуру.

С повязкой на торсе он выглядел ещё грандиознее и величественнее.

— Уж не знаю, кто меня оживил, но, видимо, придётся привыкать к этому миру.

Моё имя — Играст.

Молодой бог широко улыбнулся, и я взяла себя в руки:

— Тила. Воронье болото — моё владение.

— Вот и познакомились, — Играст уверенно направился исследовать местность.

Наглый какой! Будто я здесь сторонний человек. И болото его слушалось!

Смуглая мускулистая рука указала в сторону сухого холма:

— А здесь бы неплохо смотрелся дом. Было бы чем заняться. Хозяйство поднять.

Я изумлённо округлила глаза, никогда не задумывалась о таком.

— А что ты будешь делать, Играст, куда подашься? — поспешила я за гостем, чувствуя, что с этого момента моя жизнь напрочь перевернулась. Конечно, как прекрасно было бы построить дом! Мои глаза счастливо загорелись, когда я начала обдумывать дальнейшие действия.

Молодой бог остановился и, прищурившись, улыбнулся:

— Тила, я надеюсь, ты меня не выгонишь? Я очень нуждаюсь в проводнике. Вот привыкну к новому телу и миру, осмотрюсь, а там, глядишь, найду себе должное место.

Я кивнула, а мысленно расстроилась. Жаль упускать такого шикарного мужчину.

С тех пор мы начали трудиться над жилищем. Играст таскал голыми руками брёвна, крутил верёвки. Звери суетились, помогали как могли. Болото слегка насупилось, не вмешивалось и даже оголило просторный участок земли. Я занималась внутренним убранством, плела половицы, занавески, скатерти, училась запекать дичь на углях.

У молодого бога оказался зверский аппетит.

Он с чувством нахваливал мои горячие ягодные и травяные отвары, а я довольно улыбалась в ответ.

Как-то вечером я сидела у любимого озера, слушала пение длиннолапых лягушек, вдыхала волнующий запах прелой воды. Играст ещё возился с жилищем, а я захотела немного расслабиться и подумать.

Легкий ветерок дотронулся до моих плеч, погладил волосы.

— Батюшка, — я радостно вскочила и попала в объятья к дорогому родителю.

— Я соскучился, — пожаловался Владыка Лесной, целуя мою макушку. — Сколько же времени я трачу на поддержание порядка в лесу!

— А мне тебя не хватает, — его плащ пах поздними цветами, спелой малиной и еловыми шишками. — Я бы хотела выбраться с этого болота и бродить по лесу с тобой.

Батюшка нахмурился и, взяв мое лицо в тёплые ладони, внимательно посмотрел в глаза:

— Ты не представляешь, как бы я этого хотел. Но люди такие злые, жадные и непредсказуемые. Не смогу там тебя уберечь. Лишь здесь.

Я вздохнула:

— Когда-нибудь я сама стану заботиться о себе… А знаешь, на болоте ожил идол! И всё из-за упавшей звезды! Представляешь!

Батюшка рассмеялся и уселся на поросший мхом камень:

— Значит, тебе понравился мой подарок?

Я с подозрением покосилась на коварную улыбку Владыки.

— Но это же настоящий лесной бог! Он хотел привыкнуть к нашему миру, а потом искать своё предназначение.

Батюшка хитро захихикал и положил древний посох на землю:

— А кто ж Вороняк тогда возрождать будет? Я надумал снять проклятье с городища. А вы с Играстом займётесь его пополнением. И научите уважать лес.

Я не верила своим ушам.

— Батюшка! Ты хотя б предупредил!

— А зачем? Мне болото уж давно о ваших чувствах доложило. Раз всё ладится, можно и свадебный обряд устроить.

— А я согласен! — я и не заметила, как к нам подобрался молодой бог. Он выглядел голодным и уставшим, но на губах играла довольная улыбка.

Я только руками развела. А мужчины заговорщически переглянулись и рассмеялись.

Наутро болото исчезло, растворилось с лёгкой дымкой белесого тумана. Воздух посвежел и наполнился необыкновенными яркими запахами!

Я понимала, что никогда не забуду родное царство. Воронье болото ещё долго будет сниться ночами.