Великий прорыв

Первый контакт с неземным разумом состоялся в 2047 году в столице России. Чем весьма опечалил столицы всех прочих государств.

Всё началось с того, что два старейших памятника Москвы ожили и, стряхнув с себя голубиные непотребства, напугав с десяток дворников и пару милиционеров, кроме них на улицах никого ещё не было, так как инцидент приключился рано утром, направились к Кремлю. Где потребовали президента и уже ему, не выспавшемуся и потрясённому тем, что им интересуются столь почтенные граждане, представились наблюдателями с планеты Зюг. Фотография, где изображены наблюдатели и президент, с вытаращенными от удивления глазами, мгновенно облетела весь мир.

Человечество для порядка, конечно, обиделось, что за ним так безнаказанно и нагло наблюдали, но, в конце концов, смирилось, благодаря тому, что инопланетные братья обещали поделиться технологиями, да ещё и совсем безвозмездно, что особенно порадовало детей Земли.

Но так как наблюдения не прошли даром, инопланетяне решили делиться своими достижениями исключительно в области медицины, чтобы молодое и глупое человечество не уничтожило само себя, а главное не задумало завоевать Зюг. Впрочем, и этот шаг был сделан вовсе не из чистого гуманизма, просто популярное шоу из жизни землян, которые снимали данные памятники-наблюдатели, имело на Зюг очень неплохой рейтинг.

И так двадцать тысяч молодых подающих большие надежды в медицине специалистов были приглашены на Зюг, ещё десять тысяч удалось пропихнуть при помощи взяток, надежд они не подавали, зато хватку имели железную и безудержное желание заполучить диплом с иной планеты.

Медицину ожидал великий прорыв, само же человечество к тому моменту совсем не изменилось.

— Итак, мы знаем, что тело бывает в твёрдом, — доктор указал на себя, — состоянии. В жидком, — тут он на моих глазах стёк с кресла на пол и начал просачиваться к соседям. Я так и представил лицо бабы Маши, которая выговорит участковому: — «Совсем обнаглели, живыми людьми с потолка капают, весь ковёр в прихожей загадили». И со страху позеленел. — А также в газообразном, — прохлюпал врач и принялся усердно испаряться к потолку. Затвердев, он вновь уселся в кресло и успокаивающе улыбнулся. — Так вот в каком-нибудь из этих состояний, мы вас обязательно вылечим. Медицина достигла таких высот, что для неё нет ничего невозможного! — последняя фраза была высказана с особым энтузиазмом.

Мне сделалось очень тоскливо на душе, и я тут же проклял тот самый миг, когда в мою голову пришла подлая мыслишка поболеть денёк другой. На улице пылал июль, и безудержно хотелось просто поваляться на диване, почитать книгу или полазить по Интернету, короче говоря, записаться в симулянты. Лучше бы я, честное слово, на работу пошёл, чем находился в одной комнате с этим сумасшедшим. И ведь правды ему уже нельзя говорить, а то не известно, в какое состояние он меня превратит, вдруг у него по этому поводу особые указания имеются. Чёрт бы побрал всю эту реформу медицины. Ведь совсем ещё недавно жили себе спокойно и на тебе — великий прорыв, братья по разуму!

— На что же мы жалуемся?

— На медицину, — брякнул я не подумав, но, увидев покрасневшее глаза доктора, быстро исправился, — да вот голова болит что-то, а ещё живот, — и я скорчил кислую мину.

— Так, так, а подробнее.

— В коленку отдаёт, и это… в ушах попискивает, — самозабвенно начал врать я. На самом деле последний раз по-настоящему я болел только в детстве, всё остальное сводилось к банальной простуде, но она не подходила, так как ни кашля, ни насморка у меня не наблюдалось, а температуру этот сумасшедший измерил одним прикосновением пальца. — И тоска, вы знаете, доктор, такая тоска, — я закатил глаза, точно так же, как делает один мой знакомый поэт. Получился умирающий гений, только лаврового венца не хватало.

Доктор проникся до такой степени, что начал попискивать. Я выкатил глаза обратно и увидел, что светило медицины усердно нажимает себе на нос, да так, что нос окрасился в ярко-красный цвет.

— Что вы делаете?

— Да вот понимаете, компьютер завис. Ваши симптому подходят только под одно известное заболевание во вселенной. А если это оно, то нам всем хана, так как планету нашу уничтожат, — доктор пискнул особенно жалостливо. — Вот машина и не выдержала, даже название уловить не успел. Сам не пойму, как только мои мозги уцелели.

— Как уничтожат?!!! — я так и подскочил, мгновенно расставшись с имиджем гения, не забыв, однако, подумать, что мозги у доктора уцелели лишь потому, что их на месте не было.

— А что делать, если лекарства от этой болезни нет? — доктор сник, и растёкся по креслу.

И тут я подумал, что просто сошёл с ума, что мне не терапевт нужен был, а психиатр. Хотя при мысли, что может вытворять психиатр, если такое творит терапевт, мне стало совсем дурно, и я сполз обратно на подушки.

— Вот точно, — лепетал врач, — всё как в учебнике.

— Как же вы можете помнить, что в учебнике, если вы и названия болезни не знаете?

— А я не думал, что мне помнить придется, раз компьютер в голове, — начало оправдываться светило медицины. — Зато малиновый цвет, которым была подсвечена надпись, я помню точно. Он обозначает, что лекарства нет! И цивилизация под угрозой!!!

— И что?

— А то, что крандец нам всем!

— А может быть, мы об этом никому не скажем? — я сделал большие наивные глаза и посмотрел на жижицу, как заяц на Деда Мазая.

— Это не по правилам.

— У каждого правила есть исключение, есть такое правило, — нахально вспомнил я.

— Не помню, — сознался доктор.

— Ага, значит всё возможно! Вы же врач, — настаивал я, — вы жизни должны спасать, а не истреблять.

— Вот поэтому я и должен сообщить, ведь вся Вселенная под угрозой.

— Какая вселенная, — горячо зашептал я, косясь на видневшийся из окна памятник, — ты же родом с Земли. Вот и вся наша вселенная, — я вскочил с кровати, и на цыпочках подбежав к окну, захлопнул его, зыркнув на каменный истукан так, что тот вздрогнул, впрочем, это мне могло и показаться. — Земля, вот что главное! Ты же патриот! — сказал я по-прежнему шепотом, но с сильным нажимом.

Врач мгновенно затвердел. Я, оставшись довольным произведённым эффектом, быстренько занавесив шторы, посеменил к бару и извлёк бутылку водки.

— Нельзя, это яд, — засомневался доктор, но как-то не слишком уверенно.

— Это для них, — я кивнул на шторы, — яд, а для нас лекарство.

— Может быть, может быть, — приободрился терапевт, принимая рюмочку.

— К тому же и для компьютера полезно, — поддакнул я.

Мы выпили не закусывая, как и полагалось в нашей критической ситуации. Сразу полегчало, потому решили повторить.

— Как вы себя, Николай, чувствуете? — поинтересовался врач. Видимо компьютер в голове у него ожил.

— Знаете, доктор, лучше, причём намного, но, — решил не сдаваться я, — больничный мне всё равно нужен. Такое потрясение пережить не шутка.

— Нужен, значит выпишем! Но вы точно уверенны?

— А как же!

— Да я не про то, — доктор кивнул на бутылку и просипел мне в самое ухо, — а про то, о чём я должен молчать.

— Да я ещё ни в чём не был так уверен.

— За Землю! — подскочил новоявленный патриот.

И мы выпили стоя.

Через четверть часа доктор выскочил в моё окно, и упорхнул по своим неотложным делам, а я погрозил кулаком памятнику и отправился спать.

На планете Зюг, обсуждали очередной отчёт, полученный с Земли. На экране было видно, как из окна пятого этажа высовывается какой-то человек и грозит кулаком.

— Быстро они научились распознавать наших наблюдателей, — вздохнул глава разведки и поёжился.

— Это ерунда, самое страшное, что из данных компьютера лечащего врача данного субъекта значится, что мы столкнулись с неизлечимым заболеванием. Планета обречена, она погибнет. Возможно распространение болезни.

— Глупости. Я изучил данные, — в разговор вклинился один из наблюдателей, что осуществлял первый контакт с человечеством, — и могу сказать совершенно точно, что данная болезнь существует на Земле с момента моего на ней появления, и вполне вероятно, что и гораздо раньше. Каким-то образом этим существам удалось не только выжить, но и сжиться с ней, а также получать от её присутствия удовольствие. Тогда как целые цивилизации погибли поражённые данной заразой, они лелеют её и холят. К счастью для нас, болезнь мутирована и предается только генетически. Так что я не думаю, что стоит обращать на неё внимание. А также тревожить по этому поводу землян.

— Допустим, — глава разведки облегчённо вздохнул, наблюдателю он верил, к тому же так было проще, — как же называется эта болезнь?

— Лень.