Рассказы, которые должен прочитать каждый, умеющий читать

ГИГАНТОМАХИЯ

Табуретки объявили войну стульям. Причина: стулья те же табуретки только со спинками; и это величайшая несправедливость, что те же табуретки, только со спинками, стоят в зале, в то время, как те же стулья, только без спинок, дальше кухни не пускают. Первый удар, разумеется, нанесли табуретки. Они хотели, чтобы это был воздушный налет, потому что по радио они однажды слышали, что во время воздушного налета погибают тысячи мирных граждан. Но поскольку летать табуретки не умели, они массированным деревянным клином врезались на территорию зала. Стулья вели ожесточенные оборонительные бои. Но превосходство было на стороне противника. Вскоре его вооруженные четырьмя ножками силы подошли к окраинам цветного телевизора. Измотав противника в щепкодробительных боях, стулья перешли в контрнаступление.

И гнали врага в крышки и ножки до самого логова.

Табуретки были повержены крышками вниз.

МЕЧТА

Заветной мечтой Семена Голошапко был не полет в космос и даже не стать суперкинозвездой, а увидеть живого олигарха. И вот наконец его мечта осуществилась. В их сельский дом культуры приехал на самопоказ живой олигарх. Билеты на олигарха стояли пятнадцать рублей. Для детей — пять. Но Семен Голошапко отдал двадцать рублей, потому что мечта не может быть дешевой.

Олигарх сидел на сцене за столом, покрытом кумачовой тканью. Он долго молчал, с кроткой улыбкой поглядывая в зал. На второй час молчания он спросил:

— Ну?

Все присутствующие в зале вздрогнули. Тогда олигарх поднялся и подошел к микрофону. Оказалось, что он невысокого роста и костюмчик ему великоват.

— А знаете, — произнес олигарх, протянув указательный палец к потолку. — Ничего вы не знаете.

Зал разразился овацией. Громче всех хлопал Семен Голошапко. Его заветная мечта осуществилась.

УДИВИТЕЛЬНОЕ РЯДОМ

То, что мыши могут напасть на кошку и загрызть ее насмерть, ничего удивительного нет. Так же, как нет ничего удивительного в том, если лошадь съест собственный хвост.

Даже если вам на голову упадет барсетка с десятью тысячами долларов, не удивляйтесь. Подумаешь, случайно выпал из бизнесмена, летящего в Гваделупу. Но вот что меня удивляет: о чем могут говорить по телефону женщины без остановки целых четыре часа?

Сначала я пытался вслушиваться в их слова. Вроде бы все понятные, не марсианские, но вот суть постоянно ускользала от меня. Никак не мог ее уловить. А когда не можешь уловить сути, значит, ее нет.

В конце концов, когда женщина замолчала, я спросил ее:

— Женщина, о чем ты говорила целых четыре часа?

Она подняла на меня удивленные глаза и воскликнула:

— А разве я о чем-то говорила?

СЛУЧАЙ

Это было в приемной президента. Я ждал, когда президент выйдет в приемную, чтобы я смог принять его.

Президент долго не выходил. В конце концов мое терпение лопнуло. Я заглянул к нему в кабинет. Президент сидел на полу и играл в дартс.

— Владимир Владимирович! Вы не зайдете ко мне в приемную?

Президент посмотрел на меня испуганными глазами и согласно кивнул ногой.

На следующий день он вышел ко мне в приемную.

— Вы не пунктуальные! — сделал я ему замечание.

Президент кокетливо хихикнул и ударил меня веером по плечу.

— Интересный вы народ! — сказал он. — Зачем вы написали в газету, что у меня есть собака?

— А разве у вас нет собаки? — спросил я.

— Вот в том-то и дело, что собака у меня есть.

— Но, а в чем тогда дело?

— Но зачем вы написали, что у меня есть собака?

— Но у вас же есть собака?

— Есть.

— Вот я и написал, что у вас есть собака

— Странный вы народ! — сказал президент.

Он разломал веер и бросил мусор мне под ноги.

— Мы, наверное, не сработаемся с вами.

Больше я не стал сидеть в приемной президента. А может быть, меньше… Сам даже не знаю.

ЧУВСТВА

Я очень люблю почтальонов. Они приносят свежие газеты и письма. А когда я стану старым, почтальон будет мне приносить пенсию. Правда, газет я уже несколько лет не выписываю. А что касается писем и телеграмм, то еще на заре своей туманной юности, я написал всем своим близким и знакомым, чтобы они мне не писали писем и телеграмм, потому что всё равно я на них отвечать не буду. Или отвечу какой-нибудь гадостью. Поэтому писем мне никто не пишет. Сейчас я сожалею о своем опрометчивом поступке, но прошлого — увы! — не вернешь.

Пенсия мне тоже пока не полагается и еще долго будет не полагаться. Поэтому почтальона я не видел уже много-много лет. Поэтому я и люблю почтальонов.

Теперь о том, кого я не люблю. Вы думаете, соседа? Вы очень хорошего обо мне мнения. Мерси, конечно! Но соседа я не не люблю, я его терпеть не могу.

А не люблю я, знаете, кого? Я не люблю Шопенгауэра. Вы не знаете Шопенгауэра? Значит, вы счастливый человек. А мне вот не повезло. Я полол грядку с чесноком. Естественно, всё внимание на грядке. И тут услышал голос:

— Полешь?

Поднял голову. Ну, ёшкин кот! Сам Шопенгауэр стоит.

— Ну, полю, — говорю. — А что дальше?

— Да ничего!

Шопенгауэр пожал плечами.

— Поли, раз уж так… Только вот грядки-то ты наловчился полоть, а ни одной книжки моей не прочитал.

— Велика важность! — сказал я. — Вот сейчас пойду и прочитаю!

Бросил тяпку. И пошел читать Шопенгауэра. Май читаю, июнь, июль, август. Люди уже варенье наварили, а я всё Шопенгауэра читаю. И ничего не могу понять. За что же мне его любить? А?

СМЕРТЬ СИДОРА ГОЛОШАПКО

Сидор Голошапко изобрел саморемонтирующийся дом. Пошел он со своим изобретением в комитет по изобретательству.

— Иди ты со своим изобретением, куда знаешь сам! — сказали ему в комитете. — Мы тут чай пьем с подслащенными орешками, а ты со всякой ерундой лезешь.

— Простите, пожалуйста, — сказал Сидор Голошапко, — а не подскажите ли вы точно адрес, куда я должен идти со своим изобретением?

— Подскажем! Иди в министерство строительства!

Записался Голошапко на прием к министру строительства. Через десять лет министр его принял. Расстелил Сидор Голошапко на министерском столе ватманы и стал рассказывать.

— Значится так! Это у меня саморемонтирующийся дом. Каждый год он делает текущий ремонт: побелку, покраску, вытирает пыль за шифонером. А через каждые пять лет делает евроремонт.

— Сам? — спрашивает министр.

— Сам! Вот убедитесь! Вот узлы, пиксели, дриксели!

— Голошапко!

— А?

— Вы знаете, кто вы?

— Кто?

— Вы гений!

— Ну, и что?

— Как это что? Если вы, Голошапко, гений, зачем вы пришли ко мне, рядовому серому министришке?

— А к кому мне идти?

— К спонсору!

— А где мне его найти?

— Да откуда я знаю! Если бы я знал, где спонсор, разве я сидел бы в этом министерском кресле?

Скатал Голошапко ватман, сунул его подмышку и пошел искать себе спонсора. Ходил-ходил, видит сидит дяденька на золотой цепи.

— А вы случайно не спонсор? — спрашивает Голошапко.

— Ну, спонсор! А чо надо?

Голошапко развернул ватманы и стал рассказывать.

— Голошапко! — спросил его спонсор. — А ты знаешь хоть, кто ты такой?

— Знаю, — ответил Голошапко. — Я гений.

— Ты дурак, Голошапко! Ду-ра-чи-на!

— Но почему? — удивился Голошапко.

— А потому что я дураков не спонсирую. Пшел вон!

— А куда же мне идти? — спрашивает Голошапко.

— А куда хошь! Хоть к индивидуальным застройщикам!

Пошел Голошапко. Искал-искал, смотрит стоят такие ребята, как на подбор, боровки боровками.

— Вы случайно не индивидуальные застройщики? — спросил Голошапко.

— Да мы индивидуальные застройщики. А ты Голошапко, автор проекта саморемонтирующегося дома?

Голошапко хотел было уже кивнуть и обрадоваться, но не успел, потому что ребята, как по команде, достали из-под черных кожаных курток автоматы и расстреляли в упор Сидора Голошапко.

ОЧЕНЬ СТРАШНАЯ-ПРЕСТРАШНАЯ ИСТОРИЯ

Гражданин читатель! То есть господин, товарищ, уважаемый! Дико извиняюсь! Неувязка вышла, несправедливость великая! Не убили Сидора Голошапко. Пули летели все мимо, только несколько пуль попали в мягкие ткани, в печень, в почки, в легкие и в сердце. От головы же пули отскакивали, как горох от стены.

Одним словом, после этой истории решил Голошапко податься в криминалитет, то есть стать бандитом. Подходит он на барахолке к пареньку под два метра ростом и со стриженным затылком.

— Ты криминал? — спрашивает.

— Кого?

— Да в бандиты вот я решил податься.

Парень от него как рванул, несмотря на свои два метра роста.

— Не правильно ищу! — решил Голошапко.

Выбрал он самый дорогой автомобиль и стал поджидать хозяина. Подошел хозяин.

— Здорово, мафиози! — сказал Голошапко и похлопал его по плечу.

— За мафиози можно и по морде дать, — сказал мужчина и быстро укатил на роскошном лимузине.

«Значит, не так ищу!» — подумал Голошапко и дал объявление в газету: «Ищу бандита. Недорого. В хтс».

Бандит пришел через пару недель.

— Искали бандита?

— Искал.

— Зачем?

— Хочу стать бандитом.

— Ноу проблемз! Какой профиль выбираешь?

— В смысле?

— Ну, домушником, форточником, карманником?

— Ноу! Ноу! Я есть самый крутой бандит. Киллером хочу.

— Ноу проблемз!

— А оружие дадите?

— А зачем?

— Как зачем? А чем же мне убивать?

— А у вас есть оружие. Это ваша мысль.

— Как мысль?

— А вот так! Сейчас криминал поднялся на новую ступень, стал интеллектуальным. Мы совершенно отказались от оружия. Вы захотели кого-нибудь убить. Пожалуйста! Убивайте мысленно, как хотите и чем хотите.

— Так вы что? И воруете мысленно?

— А как же?

— Но это же не настоящее воровство!

— Зато все довольны. Вор тем, что украл. А жертва тем, что у нее ничего не украли.

— Пожалуй, я не пойду в криминал, — сказал Голошапко. — Лучше буду законопослушным гражданином.

СМЕХ БЕЗ ПРИЧИНЫ

— Ха-ха-ха-ха!

— Хи-хи-хи-хи!

— Хо-хо-хо-хо!

— Ой не могу! Ой не могу! Ой не могу! Ой не могу!

— Охо-хо-хо-хо!

— Хиханьки-хаханьки! Хиханьки-хаханьки!

— Держите меня! Я сейчас упаду! Упаду!

— Ай-хи-хи! Ай-хи-хи! Ай-хи-хи! Ай-хи-хи!

— Убил! Убил! Убил без ножа!

— Хы-хы-хы-хы!

— Прекратите свой дурацкий смех!

— Что? Ай хи-хи!

— Прекратите, говорю, смеяться!

— Что? Ай-хи-хи!

— Хватит, говорю, смеяться! Чего вы ржете!

— А что? Ой хо-хо!

— Хи-хи! Хи-хи! Хи-хи!

— Стыдно, вот что! Чего смеяться? Зачем смеяться?

— Как зачем? Ах-ха-ха!

— Столько горя кругом! Несчастий! Бедствий! Катастроф!

— Ката… ката… Ох-ха-ха! Сейчас умру! Держите меня!

— Люди руки-ноги ломают или больные в больницах лежат.

— Лежат? Их-хи-хи! Я сейчас тоже лягу! Их-хи-хи!

— Ну, ладно! Ну, над чем смеяться? Я понимаю, есть юмор благородный, так сказать. Диккенса, например. Или мягкий, интеллигентный Чехова.

— Че… Ну, сказанул! Их-их-их-их!

— Ох-хо-хо-хо!

— Давайте лучше поможем сиротам, беспризорникам, проведем субботники по уборке территории! Или, к примеру, займемся икэбаной.

— Икэ… икэ… ик… Я не могу! Охо-хо! Я сейчас сдохну! Живот надорву! Оха-ха-ха!

— Ну, не хотите икэбаной, давайте посмотрим кинокомедию!

— Да ты сам кинокомедия!

— Я?

— Ты!

— Оха-ха-ха!

— Хи-хи-хи!

— Хо-хо-хо!

— Ой! Умираю! Спасите!

— Ох-ха-ха-ха! Смотрите! И правда, умер!

ДОМ НА ГОЛОВЕ

Однажды мне на голову упал дом. И не простой дом, а двухэтажный, с мезонином и кирпичной трубой. Сначала мне это не понравилось. Зачем мне дом на голове. Но когда я хотел поставить его на место, хозяева сказали мне: «Не трогай! Это частная собственность. А частная собственность священна и неприкосновенна. Еще раз тронешь, мы милицию вызовем». С тех пор я не прикасаюсь к голове. Не расчесываю, не мою голову в бане. Зато и на шампуни не нужно тратиться.

МОРАЛЬ

Поймали дикую женщину. И поймали ее ни где-нибудь в зарослях Малой Бурлы, а на девятом этаже офисных учреждений. Поскольку она была совершенно без одежды, пришлось завернуть ее в простыню. Женщина визжала, кусалась и царапалась, и ее отвезли в больницу с железными решетками на окнах. Прохожие, когда проходили мимо этой больницы, часто вздрагивали от истошных воплей, доносившихся оттуда, и спешили этак тюк-тюк-тюк побыстрее трусцой миновать это место.

Вот так… Э-э-э! о чем это я хотел? А! вспомнил! Привезли эту женщину в больницу и стал ее осматривать молодой симпатичный доктор на предмет заболевания. И надо же! Приблизился к ней слишком быстро, точнее сказать, вплотную. А если уж быть совсем точным, возложил свои персты на ее перси (циникам это не понять). Хотя и был специалистом в совсем другой области. Нет! на бытовом уровне, альковном, он был специалистом и в этой области, но как специалист в своей специальности он занимался душевными заболеваниями.

И возложив персты, начал делать такие, знаете, сжимательные движения. И взгляд у него такой влажный стал и коленки подрагивают. И тут эта женщина сумела изловчиться, всё-таки руки у нее были завязаны за спиной, и цап зубами этого доктора за руку. И прокусила до крови. Тот, конечно, закричал и оказал себе первую медицинскую помощь. Женщину сразу в палату с железными решетками.

Прошла пара дней. И молодой симпатичный доктор пропал. И где его только не искали? Наверно, только под коротенькими юбочками медсестричек, поскольку они настолько коротки, что там ничего не спрячешь. Или почти ничего…Кое-что, конечно, можно спрятать. Но только не молодого симпатичного доктора. Хотя один знакомый мне рассказал такую историю… Впроче, не будем отвлекаться.

Ну, нет и нет! А на нет, как говорится, и суда нет. Только доктор очень скоро обнаружился. Как только наступила ночь, на всю больницу раздались крики. «Что такое?» — вскричали доктора-мужчины, а женский персонал, на который они устремили свои алчные взоры, покраснел до корней волос. Поскольку очень уж характерные были звуки. Бросились они всем медицинским персоналом. А крики-то раздаются из той палаты, где поместили дикую женщину. Врываются без стука, а там молодой симпатичный доктор, которого считали без вести пропавшей в очень интересном положении с пациенткой палаты.

Стали его отрывать. А он вопит, кусается, царапается. Попробовали вступить с ним в мирные переговоры. Но он дико глазами вращает и так и сыплет угрозами.

— Если вы меня оторвете от нее, — кричит он. — Я сначала себе пинцетом горло перережу, а потом всем вам!

Плюнули коллеги на своего коллегу и оставили его в палате с зарешеченными окнами с дикой женщиной.

Рассказал я эту историю, а потом задумался: ну, и что из того? Мораль-то в чем? Думал-думал, а потом меня осенило. Мораль-то оказывается в том, что женщина ЗАРАЗИТЕЛЬНА.