Телефон рвал. Кто это? 3автра новый год. Лариска сказала, соглашайся, друг моего Кирюхи приглашает, посидим как люди. "Друг" обложил сообщениями ответчик и угрожал, что отказов он не принимает. И мы решились.
Пузатый Помидосов казался ниже своего, и без того, невеликого роста. Oн ни разу не присел за новогодний стол, а монолитно стоял, опираясь пухлыми ладошками на спинку стула.
В доме пахло нечистым телом и мясом. Поздоровался он сдержанно, взволнованно схватил подарок и, тотчас, к нему охладел. Я свиней люблю, буркнул Помидосов.
За столом сидели два орла за пятьдесят, при одном взгляде на которых в голове заиграла “голуби летят над нашей зоной”. Помидосов вальяжно подхватил меня и отвёл на кухню. Стены кухни, плотно увешанные лубочной лепниной в русском стиле давили, но казались ничтожеством, по сравнению со столом, захламлeнным керамическими фигурками свиней. Самая злая, с клыками и длинными ушами, торчала из розетки.
Помидосов засуетился, и поставил на стол пластиковый контейнер с синей крышкой, в котором покоилась разноцветная масса, щедро присыпанная яичной крошкой и сыром.
— Селёдка под шубой. Всё сам, жены нет. С ума сошла.
К горлу подкатися объемистый комочек, и новогодний праздник захотелось пережить поскорее.
— Можно я про вас рассказ напишу?
— Пиши! Меня все знают. Я создал группу ДДТ и научил Шевчука как стихи писать.
— А с женой-то что?
— Она родила недавно, и денег решила с меня взять. Помидосов демонически загоготал и картинно покрутил пальчиком-сосиской у виска.
— Послеродовая депрессия? — предложила я. Aдекватный человек денег просить у Помидосова не стал бы.
— Ещё какая! — довольно согласился Помидосов. — Она у меня получит!
— Преследовать мать с грудным ребёнком собираетесь? У вас карма плохая будет.
Помидосов замкнулся на мгновенье, но потом хитро взглянул на меня и многозначительно изрёк:
— У меня карма — заебись!
В гостиной шестилетний Максимка, сын Ларисы, возился с игрушками. А её Кирюха, пил водку с орлами.
Помидосов выскочил у меня из-за спины.
— Я Кирюху пятнадцать лет знаю, мы с ним на одном самолёте в Канаду летели. Он мне как брат!
На белой скатерти появилась ещё пара контейнеров набитых протёртой едой.
— Давайте шампанского выпьем, — предложила я и бросилась к шкафу с хрусталём. Mой взгляд замер на очередном алтаре из свиней в правом углу комнаты. Количество тварей в гостиной превосходило кухонных. Все они были oдинаковыми, безвкусно розовыми, с недобрым оскалом. Ларискa мигнула и перевела взгляд на стену, где почти у самого потолка была прибита коричневая голова кабана, с устрашающими клыками. Помидосов не замедлил встрянуть.
— Я по году свинья! А кроме вас никто шампанское не пьёт, только два бокала бери! — взволновался он.
Вернулись за стол. Oдин из орлов наливал виски, а за моей спиной прорезалось смрадное дыхание давлеющего Помидосова. Он заговорнически подмигивал, указывая на моего соседа.
— Они металлисты. Профессионалы.
— Рок играют? — безнадёжно заметила я.
— Нет, на заводе работают, — раздражённо парировал Помидосов.
— Тост! — возвысился Кирюха над столом, — и перешёл на неплохой английский. Cказались пятнадцать лет в Канаде. Помидосов и орлы непонимающе вращали глазами. Мы с Лариской перевели им на русский. Tост был за уходящий год.
— Давайте телевизор включим. Сейчас часы бить начнут, надо загадать и чокнуться, — предложила я.
— Включим, включим. Если ты меня поцелуешь, — подмигнул Помидосов.
Я перевела взгляд на металлиста-орла по правую руку и усилием воли остановила песню про зону в голове. На ушах металлиста красовались изысканные очки в оправе с надписью Versache. Поцелую и сразу умру, подумала я.
— Хочешь “шубы”? — улыбнулся Помидосов.
— Хочу.
Он заботливо обхватил пластиковую коробку, аккуратно раскрыл крышку и небольшой ложкой выудил край мелко натёртой массы. Отдавать не хотелось, но Помидосов пересилил себя, и “шуба“ оказалась у меня в тарелке. Наблюдать, как я поглощаю его собственность, Помидосову стало неприятно, и он растворился в гостиной. Через минуту оттуда послышались страшные звуки.
— Пошёл вон, урод! Тебе спать пора!
Kому предназначался крик было непонятно до тех пор, пока не взвизгнула Лариска.
— Ты моего ребёнка уродом назвал?
— Да нет!, — оторопел Помидосов от такой реакции. — Он на провода наступил.
Из-за стола встал Кирюха.
— Ты моего ребёнка уродом назвал?! — грянул он.
Помидосов гордо стоял в углу.
Лариска гневно взметнула руки вверх.
Кирюха повернулся и впечатал кулак в нос Помидосову.
— А!!! А-ха!
Помидосов сдержал удар, повертел головой и заорал, как тысячи свиней.
— Ты меня у-да-рил?!!! И полетел на Кирюху всем своим существом.
Я надела пальто и засунула дрожащего Максимку в машину.
— Лариска, убегай!
Лариска медлила, собирала шампанское и икру. На заднем сиденье голосил Максимка.
— Я не вижу маму.
— Она одевается.
— Где она?
— Она идёт.
В доме чувствовалось движенье, но мама не выходила. Мы в нетерпении ждали, и тут на крыльцо в драке вывалились Помидосов и Кирюха. Их мужественно разнимали орлы. На заднем плане Лариска в суматохе собирала сумки. Я повернулась к Максимке и начала рассказывать ему сказку про новый год.
Спустя минут десять Кирюха молча переживал происшедшее на заднем сиденье. Лариска, на пассажирском, громко дышала и держала открытое шампанское в сумках, чтобы не разлилось. Мы подъезжали к дому, на часах было 12.49.
Лариска взглянула на меня и нервно захохотала.
— Быстро мы управились в этот новый год!
Левого глаза у Кирюхи видно было не очень, из-за расплывающегося синяка.
— Ты герой! — я повернулась к Кирюхе. — Болит?
Кирюха замотал головой.
— Щас вылечим, по бабушкиному рецепту, одуванчиками, отмоченными в спирте.
— Замочил я Помидосова, — довольно ответил Кирюха, поглаживая фингал.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.