Галина

Это произошло в среду, осенью. Приближался вечер и уставшие люди заполнили улицы, преодолевая путь от точки А — работы, до точки Б — дома. Тогда некий Роман, местный фрилансер из скучной типовой пятиэтажки, решил провести экспедицию к ближайшему супермаркету. Причина была прозаичной — закончилось подсолнечное масло. Но раз уж он проделал такой долгий путь от стула перед компьютером до соседнего дома, то Роман решил прикупить и прочей провизии, чтобы как можно дольше существовать, не отвлекаясь на то, что жило по другую сторону его окна.

Вот так обладатель густой бороды и пышной причёски, облачённый в растянутые на коленках штаны и чёрную толстовку, через полчаса после прибытия в супермаркет уже стоял на кассе с полной корзиной продуктов. Очередь его подошла на удивление быстро. Раз — и Роман уже стоял напротив кассирши лет сорока. У неё был усталый вид, и лицо похожее на лист, сначала старательно скомканный, но потом не сильно аккуратно расправленный. Она оперативно, рукой мастера пробила все товары, восхищая нашего героя и сообщила неутешительную весть.

— С вас две тысячи шестьсот тридцать два рубля.

К такому Роман не был готов, и его лицо сразу оплыло смесью смущения и возмущения. За точно такой же набор продуктов всего месяц назад он отдал около тысячи рублей, а теперь с него требуют две с целым хвостом! Что делается со страной? С миром! Если за набор необходимый исключительно для выживания среднестатистической одинокой человеческой особи, требуют две с лишним тысячи рублей! А столько он с собой не взял, и веер многочисленных банковских карт, увы, тоже забылся где-то в складках неубранной квартиры. Роман стоял потерянный, повержено глядя на строгую кассиршу, пока не принял волевое решение.

— Отмените мне, пожалуйста, крупы.

Очередь, которая успела собраться за спиной Романа, будто одновременно обречённо вздохнула. Роману почудилось, что его затылка коснулось лёгкое дуновение чужой досады. Кассирша совершенно безжалостно, вложив весь воздух, что находился в её больших лёгких, крикнула позорное сообщение.

— Галя, у нас тут молодой человек хочет отмену!

Это было ужасно, совершенно унизительно! На голову Романа надели позорный колпак отмены. Он почти чувствовал, как гневные взгляды ждущих в очереди людей собираются между лопатками в один концентрированный луч ненависти, призванный прожечь его сердце и гордость.

Но делать было нечего, оставалось только ждать повелительницу отмены, Галю.

Незадолго до описанного выше, где-то в пятом измерении, в гигантском здании министерства по защите планеты «Земля» от катастроф, между залами Межгалактической комиссии по делам ассимиляции и Подводной полиции, заседал Совет Галь. Повестка дня была серьёзной, как никогда. В белоснежном круглом зале собрались Галины со всей планеты. Они обмякли в широких креслах, старые и молодые, в униформе всех цветов, все с графичными бровями, яркой помадой и коронным презрительно-уставшим взглядом. В центре зала, обхватив иссохшими руками оранжевую, как логотип Дикси, трибуну, стояла женщина лет пятидесяти. Она говорила громко, чётко и качала при этом своей головой с возвышающейся на ней причудливой ярко-рыжей башней из волос. Башня клонилась из стороны в сторону, приковывая к себе взгляды присутствующих. Все ожидали момента её грандиозного обрушения.

— Я вижу, что вы просто не понимаете всю серьёзность ситуации! Мы не можем больше откладывать решение. Кассы самообслуживания захватывают магазины, они лишают работы наших подчинённых, и я не сомневаюсь, что однажды эти адские машины и по нашу душу явятся! Мы обязаны перенести ключ в другое место. — главная Галина воинственно уставилась на своих коллег.

— А напомните мне, пожалуйста, чья идея была заключить руны мирового порядка в эти ключи отмены покупки? — возмутилась женщина лет тридцати в первом ряду. Она брезгливо скривила свои лиловые губы, делая однозначные намёки на очень своевременное, а кроме того, эффектное правосудие.

— Сейчас это не имеет значения. Решение было принято, и оно работало много лет, но всё заканчивается. Галины, я жду ваших предложений! — призвала собравшихся главная Галина.

И тут же подскочила молоденькая, хрупкого вида девушка из заднего ряда, вся такая из себя воздушная, даже возвышенная, с горящими большими глазами. В целом, было вообще непонятно, что такой романтичный персонаж забыл среди заматеревших Галь. Она приложила свои сцепленные ладони к своей небольшой груди, вздохнула мечтательно и защебетала:

— Давайте перенесём руны в картины! Или скульптуры.

Совет сразу же зашуршал, кто-то одобрительно, кто-то возмущенно. Музеев на порядок меньше чем супермаркетов и при всём великолепии представленной картины, больше половины Галь придётся уволить! А кто захочет в наше неспокойное время остаться без работы, которая предусматривает полный соц.пакет, да ещё и путёвки в санаторий от ассоциации защитников планеты? Главная Галина застучала маленьким молоточком по трибуне, восстанавливая тишину.

— Спасибо за предложение, но я не думаю, что оно нам подходит. Посещаемость музеев сильно упала за последние двадцать лет, рунам не хватит энергии. Ещё варианты?

— Поручни в общественном транспорте. — на гране слышимости пробубнила женщина неопределенных лет, закрывая свои густо накрашенные глаза повязкой для сна.

— Не подходит. Это должен быть предмет, к которому никто кроме нас не сможет прикоснуться. Помните, какой хаос возник в начале прошлого века, когда руны перенесли в кнопки лифта? Мы не можем этого допустить!

— Ну хорошо, может тогда запечатать руны в кольца, да и носить их не снимая, как идея, а?

Высказалась Галина с короткой стрижкой, жуя жвачку. Вид она имела прямо-таки бунтарский. Даже сидела эта Галина так, будто бросает всему миру, и даже креслу, вызов. В этот раз реакция была более положительной, гул явно имел позитивный оттенок. Но главная Галина, безапелляционно нахмурив брови, резко отмела и эту идею.

— Исключено! Руны не могут принадлежать ни одной Галине и не могут находить в постоянно контакте с кем-либо. Ей богу, вы будто не проходили обучение! Учите теорию!

Повисла тишина. Некоторые Галины напряженно думали, а некоторые даже не пытались имитировать бурную умственную деятельность и тыкались в своих смартфонах. Если у кого-то и рождались идеи, озвучить их боялись и стеснялись. Ещё бы, после опыта предыдущих высказываний. Зато та же самая короткостриженая Галина, фривольно махнув татуированной рукой, осмелилась поменять тему.

— Нет, ну раз пошла такая пьянка и мы решаем глобальные дела, то у меня предложение. Давайте переименуемся, ну кто вообще сейчас детей Галинами называет? Может хотя бы Машами назовёмся?

— А ну цыц! Да как это вообще возможно? Как ты смеешь оскорблять звание Галины?! Мы носим этот титул сотню лет и будем носить столько же, во славу матери основательницы! — опять отозвалась главная Галина.

— Но имя правда глупое, ну. Все же со мной согласятся. Да, девочки?.. И Георгий.

Единственный мужчина в зале, Георгий, положительно кивнул головой. Имя было самым тяжёлым крестом, который Гоша нёс всю свою жизнь. Опять попытался зародиться шум, но и третий раз бы убит главной Галиной с её маленьким молоточком. Это было уже не очаровательное “тук-тук-тук”, а “грах-грах-грах”, предвещающий чей-то нервный срыв и, возможно, несколько случайных смертей. главная Галина тем не менее держалась гордо. Дунула на рыжую выбившуюся прядь, поправила кружевной воротничок и объявила:

— Мы созовем новое собрание по этому вопросу позже! Может быть. Сейчас мы должны уже решить, куда переместить руны. Ну, неужели ни у кого нет идей?

Всеобщими страданиями и гневными криками, идеи нашлись. Спустя неопределенное время бурного обсуждения, тысячами Галин и одним Георгием, было вынесено решение. Необходимо провести голосование и выбрать среди лучших вариантов самый достойный. А варианты были такими: «Кнопка школьного звонка», «руль в общественном транспорте», «настенные часы», и, конечно, «свой вариант», на случай внезапного вдохновения.

Оставив размашистые галочки напротив лучшего варианта, Галины опускали белые листки в прозрачную урну и растворялись в воздухе, отправляясь на работу. Теперь специальная комиссия должна была подсчитать результаты и вынести решение, потом созывалось новое собрание, формировалась другая комиссия, теперь по переносу рун и так далее… Но работа Галь не останавливалась, люди по всему миру продолжали делать покупки и просили отмену, когда неумение считать и внезапный рост цен ставил их в неудобную ситуацию.

Оставив свой голос, главная Галина наконец присела. Сил после произошедшего процесса совсем не осталось, но уже через пару секунд звучный женский голос раздался в её голове протяжным: “Галя-я-я”. Вот так и зовёт долг. Она встала, почтенно кряхтя, и поправила рыжее гнездо, которое возвышалось теперь на её голове вместо прекрасной вавилонской башни. Галина щелкнула пальцами и растворилась в воздухе.

С каждой секундой томительное ожидание загадочной Галины становилось невыносимее. Причём для всех участников этого действия. Роман уже хотел плюнуть на всё и уйти, а потом переехать в другой район, а лучше — город. Очередь за ним значительно удлинилась и изнывала от ограниченности своего ругательно-словесного запаса.

Маленькая бабулечка в голубом платочке переживала больше всех. Видимо, она была чрезвычайным эмпатом и от всеобщей ненависти из милого поставщика пирожков превратилась в сущее проклятие. Она воинственно махнула своей чёрной тросточкой, не ударив Романа только потому, что его голова на две трети состояла из растрёпанных волос. Бабушка вырвалась вперёд, схватилась за край кассы и наклонилась к кассирше с криками:

— Да сколько же можно! Почему из-за одного человека мы уже полдня ждём, чтобы хлеба купить!

Настроена бабуля была серьёзно. Это мгновенно читалось любым видящим по её маленьким подслеповатым глазам. Назревала настоящая буря, ещё пара секунд, и сцепятся в кровожадной схватке смущённый Роман, скучающая кассирша и бабуленька… Но случилось непредвиденное. Появилась Галина. Шла она гордо, неспешно, даже по-хозяйски, будто весь магазин, включая продавцов и покупателей, принадлежали ей. Галина улыбнулась, наклонилась над кассой, что-то там колдуя и причитая:

— Ой Людочка, что у нас тут опять? Крупы?.. Нет, ну что за люди пошли. Не умеют считать, а потом бегай из-за них. Туда-сюда, туда-сюда. Ну вот и всё, молодой человек. В следующий раз внимательнее надо быть

И она ушла. Так же красиво и величественно, как появилась. Размышляя о том, как трудно всё-таки спасать мир.

Сложно сказать, о чём думали в этот момент другие участники очереди, но Роман совершенно точно думал о том, что больше никогда не вернётся в этот магазин.