Ежики в пару.

Они сидели объятые клубами пара. Сидели напротив друг друга, расслабившись, в упоительном отдохновении от изнурительных спортивных тренировок. Не давеча она полтора часа прыгала под тщательным надзором своего фитнес-инструктора. Он же, провёл это время в тяге спортивного железа. Оба были вымотаны и переполнены приятной усталостью. Той самой, что приходит только в залах спортивных клубов. Он пребывал в своих мыслях, ровно до тех пор, пока не вошёл в помещение турецкой сауны.

Помещение было человек на двенадцать и обычно почти под завязку забито народом, но в этот момент внутри находился только один человек — там сидела она. Женщина уже скоро подступившая к бальзаковской ступени — немолода, но ещё в цвете. Он, быстро пробежался по ней глазами, отвернулся и занял одно из пустующих мест. Естественно, в ограниченном пространстве комнаты наиболее удобным показалось место напротив. И, как ни старайся не смотреть, сколь активно не отводи взгляд в сторону, а все одно второй и единственный человек в помещении попадёт в твоё поле зрения. Тем более, если сей персон противоположного пола.

Она сидела в роскошном чёрном купальнике крытого типа, — в этот момент ему все казалось роскошным, — вальяжно закинув свои ножки на соседнее место и полуприкрыв глаза. Сидела к нему полубоком, сложив свои руки в замочек и слегка упрятов их между бёдер. Казалось бы, что может заинтересовать молодого, не достигшего ещё своего третьего десятка человека в этой уже повидавшей жизнь женщине? Они дети абсолютно разных поколений, их разделяют не только личные интересы, но и взгляды на окружающий мир. Но что-то в её облике приковывало и не давало полностью отринуть реальность, погрузиться в мечтательное ничто.

Стоило ему прикрыть глаза, как перед взором тут же всплывало видение. Видение абсолютно идентичное тому, что он видел немного ранее, в яви — женщина, сидевшая напротив, виделась ему в клубах пара, такой расслабленной и безмятежной. Но в целом, атмосфера отличалась — всё было украшено лёгкими, едва уловимыми оттенками красочности; лица дамы было не видно, но зато чётко прорисованы её ноги. Начиная с открытого бедра и заканчивая аккуратными пальчиками, казалось, они(ножки) светятся изнутри, манят к себе — «прикоснись». В яви же, её ножки совершенно не светились, и не было в них никакой мистической притягательности. «Вероятно, уровень тестостерона не хило так влияет и на гормоны». Так, он и сидел, переплывая из яви в сон, и порой даже не надо было закрывать глаза.

Выбравшись из мыслей, и уже было намеренный пойти поплавать, он, встретился взглядами с ней. Она смотрела на него, ни на миг не отводя, своих ярких голубых глаз. В её глазах плескалась некая сила, будто сковав цепями, она не позволяла отвести взгляд в сторону. Но вот она (сила) отпустила его, будто разрешая немножко передохнуть. Сердце предательски колотилось. Быстро, и громко. Что это было? Такого он не встречал ранее. Или встречал, когда-то давно, когда был совсем юнцом…

Время, пока его сердцебиение приходило в норму, а гормональный коктейль сбавлял обороты, показалось ему долгими часами, но на деле же не прошло и половины минуты. Он снова обратил взгляд на женщину — она все так же смотрела на него и легко улыбалась. Но в этот раз он не почуял никакой скрытой силы, и не было никакого пленительного оцепенения. Наоборот, в этот раз он сам был полон решимости — решимости говорить. Звук собственной речи придавал некоей уверенности, потому всегда, когда он, оказывался в неловкой или требующей решительных действий ситуации, то старался завязать беседу. Любой разговор ни о чём, или о деле, неважно. Это отвлекало, и помогало ему собраться. И сейчас, он ощутил, нет, ЗАХОТЕЛ говорить, говорить с ней. Но как говорится, "коли не рыба раком, таки рак рыбой", ну или как-то так.

Он улыбнулся, но сказать ничего не успел, она начала первой.

— Вы давно занимаетесь в этом клубе? — спросила она.

— Нет, всего пара месяцев как, и то, не регулярно. А вы? — ни на миг не задумываясь, словно на автомате выпалил он.

— Я тоже не так давно, где-то с полгода.

— И по каким дням вы приходите? — уже легко, явно встал на свою волну.

— Три раза в неделю. Понедельник, среда, суббота.

— Я тоже стараюсь понедельник, среда, пятница. Но вот ранее вас не встречал, вы в какое время обычно появляетесь здесь? — Сегодня он пришёл немного раньше обычного.

Я стараюсь приходить после работы, где-то около пяти. — Она не смогла сдержаться и, продолжая сидеть с закинутыми на соседнее место ножками, она оперлась на руку и слегка подалась к нему всем телом. Он приметил сверкнувшее на безымянном пальце кольцо. «Замужем». У него такое же. «Просто неудобно сиделось, или же захотела показать ему свою «несвободу»?

Они сидели, смотрели друг другу в глаза и разговаривали так, словно давно знакомы, но очень долго не виделись. Она рассказала про своего мужа, что в зал они ходят вместе, но сегодня он не пришёл. Рассказала про свою восемнадцатилетнюю дочь. Он рассказал о своём супружеском быте, о любимой жене. Их беседа была наполнена яркими красками и приправлена толикой доброго юмора. В какой-то момент он понял, что хочет её. Он понял, что готов взять её прямо здесь, в чреве этого спортивного клуба — турецкой сауне, несмотря на то, что в любой момент мог зайти кто-нибудь из других посетителей. Кто-то, кто сейчас плавал за стеной в бассейне. Он хотел обладать этой женщиной, хотел целовать её маленькую грудь, игнорируя немалую разницу лет; хотел перебраться через стену морально-этических правил и, взобравшись на башню греха плевать на копошащуюся внизу чернь. Стоило ему погрузиться в глубины её прекрасных глаз, и внутри просыпалась жажда. Он явственно читал желание в её глазах тоже, неуёмное, полное какой-то дикой страстью; кожей чувствовал, её либидо тоже хочет заполучить его в своё ложе. Это, почти живо ощущаемое чувство страсти, возникшее между ними, поднимало его естество и будило инстинкты, взывало к дикому, животному началу.

Эти двое, почти в одночасье залипли друг в друга, их миры смешались, их жизненный опыт и ценности превратились в какую-то невообразимую гормональную кашу. Что произошло меж ними такого? Почему двое — не достигший третьего десятка лет мужчина и, уже вырастившая взрослую дочку женщина, возжелали друг друга? Никто из них не мог дать ответа. Сейчас им было не до того, сейчас они жили друг в друге. Сейчас их миром стало это маленькое помещение хамам. Словно два ёжика, нашедшие друг друга в тумане, они сидели в пару и ЖЕЛАЛИ.

Но вот, в помещение вошёл новый гость, и их взаимное слияние прервалось. Реальный мир снова вторгся в их маленькие мечты, а миг наваждения прошёл, оставив им приятное послевкусие.

— Ладно, — сказала она, — я пойду, пожалуй.

— Хорошо, а я посижу ещё минуты две, — ответил он, глядя на прервавшую их идиллический сон женщину. Дородная, явно уже не первой свежести старушка, умостилась напротив. «Благо, не на ЕЁ место». — Подумал он, с усилием удерживая норовившую скривиться мину. Она вышла, мягко прикрыв за собой прозрачного стекла дверь, и включив прохладный душ, вошла под него целиком. Краем глаза он видел, как вода ласкала её кожу, начиная с головы, вниз по рукам к бёдрам и по ногам. Не успела она ополоснуться, он уже вышел вслед.

— Я подвезу тебя. — Его голос был тверд, и не признавал никаких оправданий.

— Ну, мне неудобно, как-то. — Ответила она, но глаза просто кричали «Да, да, я согласна!».

— Сколько тебе надо времени?

— Ну, пока я сушусь, марафет…

— Через полчаса на проходной. — Прервал он и ушёл в мужскую раздевалку. Он чувствовал, ещё немного и она увидит бьющую его дрожь, оттого, наверное, не обратил внимания, что она стояла, плотно прижав свои руки к бёдрам. Она тоже дрожала. Дрожала, словно ей снова шестнадцать и вот-вот между ними должно произойти что-то поистине волнительное, первый поцелуй или что-то более важное. Как же хорошо, что она только-только из душа, иначе он увидел бы, как увлажнился её купальник, там — снизу. «Что это со мной?» «Почему?» « Ведь мне не шестнадцать, и я уже совсем, совсем взрослая!» — думала она, провожая его удаляющуюся фигуру взглядом. Когда он скрылся за поворотом, она, с трудом переставляя одеревенелые ноги, пошла следом, но её маршрут вёл немного в другую сторону — в женскую раздевалку.

Он собрался много раньше неё. Наскоро вытершись полотенцем, слегка подсушив волосы феном, он быстро оделся и, боясь опоздать, поспешил на выход. Пока она приводила себя в порядок, он успел выпить два кофе, коктейль, выйти на улицу и завести авто. С каждой минутой ожидания, уже утихшая было дрожь, усиливалась. «Бабочки в животе» — усмехнулся он, потому, как в его животе поселились далеко не бабочки, скорее там созрело яйцо. Яйцо той самой чужой животинки, которую Сигурни выносила в четвертой части одноименного фильма. Оно готово было вырваться на свободу, разрывало его изнутри, отнимало разум, стремилось оставить свой след на белье. И вот, когда он готов уже был застрелиться от нахлынувшего возбуждения, она вышла на улицу. Совсем, не такой яркой, какой он видел её в хамам. Толи у одежды фасон не из модных, толи нагнетание возраста поставило свою печать; бедра оказались не столь широки, талия не очень то и точеная, на голове, какая-то древняя укладка. Но, несмотря на легкое разочарование, в нем все еще бурлило то «слияние», да и обещание надо выполнять.

Он, по джентельменски, галантно усадил её рядом, а сам прыгнул за руль. И вот тогда он снова встретился с ней глазами. В нем с новой силой проснулось желание, «естество» беззастенчиво потянуло джинсы, а рука сама легла на её бедро.

Когда она, после очередного душа взяла себя в руки, то, как и положено всякой женщине, принялась за марафет. Спустя эНное время, она с потаенной надеждой и неким юношеским возбуждением подошла на проходную. Его нигде не было. Обида и грусть, и надежда — все пронеслось в одночасье, но она уже давно не юна, и прекрасно осознает себя; Она уже не та, и мужчинам уже давно не кружит голову её увядшая красота. Но, Господи, как же было неимоверно приятно чувствовать себя желанной снова. Там, в сауне, Она и Он — это было нечто невообразимое, словно магия вмиг перенесла её в сказку. Когда она смотрела в его глаза, то мира вокруг не существовало. Даже сейчас, от одних только воспоминаний, ее лоно увлажнилось, и стало несколько не уютно. Щеки налились румянцем, и она быстро-быстро зашагала на улицу.

И тут! Он! На серебристом аналоге лошади, или скорее аналоге целого табуна лошадей. Но, что ей какая-то железка! Он вышел из своего автомобиля и, открыв дверь, усадил её рядом с собой. Она даже ничего понять не успела, как все произошло. Он сел напротив и посмотрел на неё. «Пропала!». Когда он положил свою руку ей на бедро, её обожгло прикосновением, заставляя мышцы там, где-то в паху сокращаться. «Я села в лужу.» — улыбнулась она про себя, и настолько ей стало стыдно своей неги, что ничего лучше, кроме как положить свою спортивную сумку на колени, она не придумала. Так они и ехали. Сама в огне, а лоно плачет. На коленях сумка, в голове туман и какие-то дикие образы — коитус обезьян, молочный водопад. Он рядом, она здесь, и нет ничего, что могло бы удержать её от ошибки. Сейчас.