Повесть о Первой Зарплате...

Сашка летел домой как на крыльях, хотелось петь. Даже привычная узкая улочка с облезлыми домами казалась сегодня необычайно нарядной и праздничной: болтающееся на ветхих балконах белье напоминало флаги, а тетки у подьездов представлялись красотками из журнала мод. Не опечалил его, деревенски-суеверного, даже перебежавший дорогу маленький черный котенок. Сашка был счастлив — его карман казался огромным, отвисшим до земли — ведь в нем лежала долгожданная Первая Зарплата… Всю дорогу изнутри, словно выпитая рюмка водки, грела мысль о том, что наконец-то он, заявившись домой, гордо бросит на стол немного денег и, надменно глядя на притихшую тещу, скажет :

— Вот вам, мама, возьмите, сколько надо на валидол там или велокардин...

А потом пройдет в комнату сына, хлопнет по плечу пацаненка и щедрою рукою отсчитает ему несколько купюр:

— На, сына, это тебе на чипсы и на мороженое.

А потом подойдет к присмиревшей вмиг жене, обнимет ее за круглый стан и жестом, увиденном в фильме о стриптизершах, засунет остатки получки в ее необъятный лиф...

Сашка заранее предвкушал, как схватится за сердце и прослезится теща… А сын на радостях отклеится от компьютера и побежит тратить карманные. А они с женой останутся одни в комнате, и подобревшая Валюшка мигом начнет суетиться, поправляя подушки на диване и спрашивать, кокетливо опустив глазки :

— Ты как, Сашенька, голодный? А чего будешь — котлеточки или… — и застенчиво порозовев, огладит руками свой пышный бюст… А потом… потом...

Неожиданно мысли прервала резанувшая глаз своей краткостью вывеска с любимым словом "ПИВО"… Крылья как-то сами перестали махать в сторону дома, безвольно повисли за спиной… Сашка остановился и прислушался к диалогу внутри себя, который вели тощая, почти прозрачная Совесть и жирный, откормленный Эгоизм...

Совесть лепетала:

— Надо идти, щвырнуть теще в морду денег, показать, кто в доме хозяин...

А Эгоизм ржал в ответ:

— Ага, щаз, они оберут же как липку, когда еще выпить получится?

— Но надо же за свет заплатить, ребенку кроссовки купить, Валюшке чайник в ремонт отдать обещал… — все еще подавала голос Совесть.

— Ага, на них наберешься! Все как на огне горит… — вразумлял Совесть Эгоизм. — А кто обо мне подумает? Уже месяц держусь, ни капли в рот...

— Все бы тебе жрать, всю жизнь пьешь, когда захлебнешься только? — Валюшкиным голосом запела Совесть...

— Да ну тебя, всю жизнь пилишь… — отмахнулся Эгоизм, решительно поворачивая Сашкины ноги в сторону вожделенной забегаловки.

— Да Валюшка потом месяц на голодном пайке держать будет, — из последних сил взывала угасающая Совесть...

— Молчи! Мужик я или не мужик! Чего я зря горбатился весь месяц, ящики гребаные тягал? Спину совсем сорвал, лечить надо. Для мужика здоровье — прежде всего, — и завладев окончательно хозяином, Эгоизм повел его в кабак...

… Очнулся Сашка у дверей квартиры. Видимо, было уже поздно, потому как сквозь окошечко на лестничной клетке чернела темнота, а тусклый свет подъездной лампочки больно резал глаза… Как дошел до дому — не помнил, наверное, крылья все-таки не подвели...

Нащупав звонок, скрюченным, неслушающимся пальцем нажал на кнопочку… Дверь распахнулась на ширину цепочки, и в щель показалось лицо тещи, расплывчатое, словно Сашка видел его сквозь трехлитровую банку с водой… Ворча что-то недоступное для Сашкиного понимания, теща отворила дверь пошире… Глаза главы семейства, добравшегося до родного порога, отказывались фокусировать свой слишком утомленный взор, мышцы лица перестали работать слаженно — и когда рот расплылся в блаженной улыбке, глаза совсем захлопнулись, а остальное тело плюхнулось через порог в дверной проем, прямо в объятия любимой тещи...

— Эх, как же я вас всех люблююююю… — пролепетал Язык, неконтролируемый хозяином, по старой памяти: в подобном состоянии Сашка любил весь мир...

Глава семьи уже не видел ни перекошенного яростью лица Валюшки, ни заспанного лица сына, не слышал ворчания тещи… Еще на мгновение Мозг включился на кухне, когда распластанное на полу Тело рукой нащупало остатки Первой Зарплаты в кармане, и дал указание: "Спрятать"...

… Утро встретило на том же полу в родной кухне. От вчерашнего всепоглощающего счастья не осталось и следа — только похмельная ломка беспощадно корежила тело… Голова взрывалась… Валюшка громко гудела что-то, теща ехидно шипела...

— Валюшенька, милая моя, дай на пивко, — жалобно заныл Сашка, когда ни рассол, ни холодный душ не облегчили мучений.

— Ты, козел, пропил все до копейки? — взревела бабища. — Да как тебе совести хватает еще просить!..

Совесть, задавленная рвотными спазмами, устало шевельнулась, Эгоизм трусливо зарылся где-то глубоко, а Память усиленно пыталась включиться… Сашка вспомнил, что Первая Зарплата частично добралась до дому — но куда она делась после — этого он припомнить не смог… Назойливо вертелась фраза в страдающем Мозге: "Спрятать… на уровне глаз"… Но подробности всплывать отказывались.

Перерыв все кругом и на уровне глаз, и выше, выслушав десятки упреков, получив сотни унизительных прозвищ от прекрасной половины семейства, Сашка пришел к мысли, что остатки непропитых денег — пьяная фантазия и, смирившись с тем, что похмельной ломки не избежать, отправился на диван, проклиная про себя нарисовавшегося в памяти вчерашнего черного котенка...

Итак, Зарплата пропала — то ли и вправду все пропил, то ли кто из домашних втихушку замылил, а может, выпала по дороге… Валюшка пилила не один день… Теща обращалась к исключительно обидными кличками — "дармоед" и "алкаш". Наконец, терпение Сашки лопнуло… и он свова напился… Пошел сдавать чайник в ремонт, спонсированный тещей — ну устала эта кобра кипятить чай в ковшике — и до ремонтной мастерской не дошел, перехватили бывшие "сослуживцы" (где-то когда — то с ними работал, только на какой из многочисленных работ — не вспомнил)...

… До дому дошел, это он помнил… Помнил и чайник, больно пробежавшийся по макушке, благодаря точному удару супруги… Помнил, как открыл дверь, кажется — в комнату, — и как упал на что-то мягкое и заснул...

… Снился кошмар: теща накрывает на стол, все домашние сидят в ожидании обеда; теща открывает супницу — а оттуда прямо на Сашку зыркает глазами и скалится… его же собственная голова; и над всем этим витает тещин глас: "Сколько тебе, алкашу, кровь мою пить-то можно?"… Сашка резко открыл глаза:"Приснится же". Вокруг стояла темень… "Ночь еще, наверное", — мелькнуло в гудящей то ли от похмелья, то ли от чайника, голове… Попытался разогнуть затекшие ноги. Не вышло — помешала стена… Вытянул вперед руку — снова стена… деревянная, гладкая...

— Где я? — не на шутку перепугался Сашка, дернулся — и уперся головой в точно такую же стенку. — Что же это за ящик? Гроб, что ли? Помер я, что ли? — мысли вихрем закружились в голове. — Нет, я так не хочу, рано мне еще...

Небывалый ужас, казалось, парализовал и без того затекшее тело, зато мысли пошли вдруг ясные, ровные...

— Точно, теща снилась — не к добру… А когда ж я помер-то? Не помню… И где же я должен быть? — и вспомнились слова тещи: "В аду тебе место, кровопийца, в аду". — Так а черти-то где? Неужто… — страшная догадка пронзила как молния, — живого похоронили?!!!..

И в одно мгновение вся жизнь пронеслась перед глазами — пустая, никчемная, где и хорошего-то всего было ничего… Разве сын да Валюшка — а больше и вспомнить нечего в череде многочисленных пьянок… И не жил же по-человечьи-то… Сына родил… А дом где? — не построил… А дерево-то — не посадил...

— Нет! Нет, не согласный я! Рано мне еще, выпуститееееееее! — заорал что есть мочи, затарабанил руками по стенкам.

Вдруг сквозь щели в Сашкиной обители показался свет — желтый, такой родной, такой любимый, словно от обычной лампочки… И не менее родной голос — Валюшкин — пропел:

— Идиот, чего стучишь-то? — послышался скрип открываемой дверцы, свет брызнул в глаза, Сашка всем телом потянулся к свету — и… вывылился на пол из собственного шкафа...

На улице стояла ночь. На кухне было уютно и тепло. Сашка, под хохот Валюшки и гоготатье тещи, пил чай, вскипяченный в ковшике.

— Ну ты чудило, — колыхалась от смеха огромная выпуклость, которую принято считать бюстом, под ночнушкой жены, — чего ты в шкаф полез-то? Спрятаться хотел, что ли?

— Валюшенька, милая, — в глазах главы семейства заблестели искренние слезы раскаянья, — если б ты знала, как напугался я там. Вот ни грамма больше, я тебе обещаю...

… Прошло полгода.

Сашка, как на крыльях, летел домой. Очередная Зарплата не оттягивала кармана, затерявшись в кассе магазина бытовой техники, но он не жалел — с минуты на минуту прямо к подъезду подвезут новенький холодильник — Валюшкину мечту в последние года три… Нужно успеть до приезда машины вытащить на балкон старый холодильник. Поднатужившись, вдвоем с Валюшкой они сдвинули громадину с места и, тут ястребиный взгляд тещи выхватил Добычу...

— Клад! — воскликнула радостно теща, подняв с покрытого многолетним слоем пыли квадратика стоянки старого холодильника ту самую несчастную, Первую...

— Аха, или заначка, — хмыкнула Валюшка, грозно насупив нарисованную бровь...

Разборкам помешал влетевший в открытую форточку звук подъехавшей грузовой машины, и семейство дружно рвануло вниз, встречать покупку...

В дверях Сашка замешкался, оглянулся на старый холодильник, лукаво ему подмигнул, вспомнил ту ночь на полу кухни и, счастливый от мысли, что Память ему даже пьяному не изменяет, промурлыкал под нос:

— Ну я же говорил, что на уровне глаз...