Эксперимент

И, в-четвертых, что-то пошло не так.

Поэтому, во-вторых, ход эксперимента несколько изменился.

Ну, или не совсем «несколько». Потому что – в-третьих – масштаб эксперимента с локального плавно – или не совсем плавно – перешел в глобальный.

А все из-за того, что – во-первых! Ибо это самое главное – не надо было путать нумерацию колб и реагентов! Вот почему, господин экспериментатор, семнадцатый реагент оказался в тринадцатой пробирке с двадцать вторым набором генов? И кто просил нечаянно примешивать в ту злополучную склянку четырнадцатый вирус, передающийся по воздуху практически мгновенно?

* * *

Лесса увлеченно рассказывала про пятый малый круг кровообращения каразюбры пупырчатой, щедро приправляя повествование зрительными галлюцинациями.

Честно говоря, только она догадывалась так преподносить свои ответы, якобы на себе показывая весь оглашаемый материал. Остальным студентам ничего не оставалось, кроме как рассматривать внутренности этой каразюбры.

… Шел пятнадцатый век Сиреневого мира.

Северное государство Пармену сотрясала Алмазная революция, на западе Фьюрру накрыло Пурпурное восстание – под предводительством Ритхарта Пурпурного, благодаря чему и получило такое название. Южная Авира запускала четвертый крейсер дальней разведки в Большую Туманность Ориона, по неизвестной причине прозванной в определенных кругах «Большой Кучкой».

Маленькое государство на восточном побережье огромного материка проводило раскопки какого-то очередного города старинной цивилизации, еще абсолютно неизученной…

Лесса обещала Клаусу, что когда ее троюродный отец по прадедушкиной линии получит на этих раскопках новую информацию об этой странной породе «людей», она подготовит об этом очередной доклад. Эти таинственные «люди», по ранее полученным данным, кстати, вроде как, являлись разумными существами, белковой формой жизни.

Уже эта «белковость» давала почву для размышлений: а вдруг это предки современного населения Планеты? Нет, их костяной скелет от углеродного, с алмазными шипами на шейных позвонках, скелета сиренов отличался разительно, но все-таки…

* * *

Спустя полгода Лесса, как и обещала, предоставила группе материал обо все открытиях своего родственника Лессария.

Ради такого случая старший наставник группы Клаус Шпендель выпросил у верховного директора учебного заведения лишнюю аудиторию на пару часов.

Как оказалось, не зря.

Повествование затянулось на четыре часа. Древние записи из непонятных закорючек разной формы на чудом сохранившихся тончайших пластах некой «бумаги» — так Лесса назвала этот непонятный материал — с трудом поддающиеся расшифровке. Посуда, лишь отдаленно напоминающая нынешнюю, неизвестные предметы обихода… Лесса притащила с собой все, что смогла выпросить у отца, и теперь ее одногруппники с ярко выраженным интересом в пурпурных зрачках изучали эти объекты, запакованные в пластиковые консервационные кубы.

– Круглая ложка. Как такое возможно? – бурчал сквозь зубы ленивый Шпендель.

– Вилка с четырьмя зубцами? Как это? Посмотрите, какое между ними расстояние! Язык же застрянет! – показательно высовывая тонкий тройной язычок, шипела Ниа.

– Как писали на этой пластине? Она же мягкая на вид! И что это за разношерстые закорючечки? – удивлялся Кравц, тщательно выводя ногтем ровные ромбики букв на карманном кристаллоиде.

Но большая часть студентов столпилась возле огромного прямоугольного параллелепипеда консервационного пластика. Внутри него был запечатан скелет одного из этих таинственных существ прошлого Планеты. Лесса, с трудом выклянчившая его у троюродного отца, была жутко довольна произведенным фурором. Народ с удовольствием обсуждал сей объект.

– Где тут логика? Глядите, зубы совсем тупые!

– Такая маленькая челюсть…

– Да они гиганты по сравнению с нами! – задирая голову, чтобы рассмотреть глазницы, расположенные, как минимум, на полметра выше.

– Хвоста нет…

– Такие маленькие ступни… Как же они, бедные, бегали?

– Нет, вы только посмотрите: пять пальцев! Откуда столько? – топорща четыре перепончатых пальчика с зелеными коготками.

– А почему кости белые?

– Лесса, говоришь, они были волосатыми? Жуть какая, – отковыривая слишком неестественно торчащую чешуйку на запястье – мешалась.

– Гляди, гляди! Вместо клюва дырка! Как же они кокосы ели?!

– А почему плечи такие узкие?

– Хвотс, не ковыряй консерватор, мне от отца влетит…

К вечеру разошедшиеся было студенты разбрелись, наконец, по каменистым лабиринтам дома-города, делясь впечатлениями. В том, что это не очередная зрительная галлюцинация Лессы, никто не сомневался – даже столетний сирен был бы не в состоянии поддерживать столь длительное воздействие.

Да и не было у Лессы повода для этого.

Как ни странно, все, что видели студенты, оказалось правдой. Странной, но правдой.

Посовещавшись, они решили: пятнадцать веков назад на Планете жило Чудо. Бесхвостое, бесклювое, нечешуйчатое, несиреневое и высокое Чудо.

* * *

Оказывается, двадцать второй набор генов в той самой злополучной пробирке вовсе не был набором для эксперимента. Просто двумя двойками пометили предметные стекла с генами, представляющими огромный интерес для ученых: хромосомы ящерицы, мутировавшей в результате кратковременного пребывания в Чернобыле, ДНК, извлеченная из клеток раковой опухоли на хвосте нильского крокодила, ранее не исследованные клетки кончика клюва тукана и другие необычные предметы исследования.

* * *

Интересно, какой шок будет у Лессария и других ученых Сиреневого мира, если они узнают, что их раса – результат эксперимента?

Нет. Немного не так.

Какой шок ждет Сиренов, если они узнают, что подобным результатом эксперимента они обязаны трехлетней непоседливой дочке профессора, которая умудрилась сбежать от папочки, пробраться в лаборантскую и поиграть с «красивыми стёклышками из разноцветных чемоданчиков»?

Во всяком случае, именно об этом поведала своему папе счастливая Женечка спустя две недели после того злополучного эксперимента.

Папе, постепенно покрывающемуся сиреневатой чешуей, почему-то было уже абсолютно по барабану.