Часть 2

VIII

Когда на следующий день дверь небольшой конюшни на четыре стойла открылась, внутрь зашли Рука и Гена со своим саквояжем.

— Ветерок. Как поживаешь приятель? — одев перчатки и вооружившись фонариком, обратился к красивому серому коню Гена. — Ну, давай посмотрим тебя. Спокойно, приятель.

Внимательно осмотрев рот коня, его зубы, подсветив фонариком ноздри, заглянув под веки, ощупав живот, проверив кожу и мышцы ног, Гена опустился на корточки и взял кусок свежего помета, который также принялся внимательно разглядывать, разламывая, нюхая и растирая между пальцами. Вполне удовлетворенный результатом, он сделал Ветерку инъекцию и, вставив ему в зад градусник, вышел к стоящему у ограды Руке, когда увидел, что тот стоит уже не один, а в компании Жоры и Кати, очевидно, только зашедших.

— Привет Гена, — обратился к нему Жора.

— Доброе утро, — ответил тот, и посмотрел на Катю, но та лишь слегка улыбнулась ему.

— Завтра промежуточный заезд, — кивнул на Ветерка Жора. — Как он?

— С ним все отлично. Лучше, чем когда бы то ни было.

— Как нога?

— Все супер. Он готов на все сто.

— Отлично. Как закончишь, сразу ко мне. У меня задание для вас двоих, — повернулся к Кате Жора.

— Для нас с Катей? — оживился Гена.

— Да… Так что отсюда сразу ко мне.

— Так я уже закончил! — поняв, что Жора и Катя уже поворачиваются уходить, воскликнул вдруг Гена.

Подхватив под мышку свой саквояж и принявшись на ходу снимать перчатке, он бросился догонять их, когда голос Жоры остановил его:

— Ты закончил с Ветерком? — кивнул он на коня.

— Да. С ним все в порядке.

— Ну, если ты тут закончил, может вытащишь тогда градусник из его жопы.

Уже успевший снять перчатки Гена замер, неуклюже держа под мышкой вот-вот готовый выскользнуть саквояж, и обернулся к Ветерку — издавая губами недовольное фырканье, тот переминался и дергал ногами, как если бы что-то беспокоило его сзади.

— Мы будем на веранде, — направляясь с Катей к выходу, сказал Жора. — И не забудь руки помыть.

— ——————

На просторной веранде за круглым плетеным столом сидели Жора, Катя и Гена; Рука разместился в стороне на плетеном диванчике.

— Безумие, — проговорил Гена. — Может быть вы забыли — я ветеринар.

— Я ничего не забыл, — отрезал Жора. — Ты ветеринар, который прооперировал человек тридцать. И это только наших ребят… Гена, не дури.

— Прооперировать — да. Ампутировать конечность, извлечь пулю, дробь, осколок гранаты — пожалуйста. Но пересаживать органы…

— Ты не будешь ничего пересаживать. Твоя задача только извлечь почку.

— Но я никогда не извлекал органы.

— Так самое время научиться. Попрактикуйся немного.

— Как? Пересадить печень гусю? Извлечь почку… Для пересадки органа требуется соответствующее оборудование, операционная…

— Гена, еще раз — ты не будешь ничего пересаживать. Тебе нужно только ВЫРЕЗАТЬ почку.

— Вне операционной?.. Извлечь почку вне операционной?.. Да тут нужна ювелирная точность.

— Да не нужна тебе, блядь, никакая точность!.. Точность нужна, чтобы пересадить почку мне! Но этого от тебя никто не требует. Тебе надо просто вырезать ее — а тут никакая точность не требуется… Если будешь не уверен, просто захватишь с запасам. Кусок побольше.

— Кусок побольше?

— Да! Да хоть, блядь, пол бока вырежи! Еще раз — точность тебе тут не нужна…

В этот момент дверь открылась и на веранду зашла молодая соблазнительного вида горничная с тремя тарелками на подносе. В полной тишине пройдя по очереди к Кате, Гене и Жоре, она выставила перед ними тарелки, а Жоре еще и небольшую вазочку, после чего ушла обратно в дом, закрыв за собой дверь.

Положив на колени салфетку, Катя взяла приборы и наклонилась к еде — небольшому, но чрезвычайно аппетитно выглядящему блюду; кушанье Гены не менее шедеврально, но он, сидя в задумчивости, ничего не замечал.

Перед Жорой же стояла красивая тарелка, наполненная гадко-зеленого цвета пюреобразной массой самого отвратного вида, а рядом в вазочке с дюжину разного цвета и размера пилюль и таблеток. Сморщившись в отвращении, он некоторое время глядел то на тарелку с отвратной жижей, то на полную медикаментов вазочку.

— Все, — вдруг обратился он к Гене. — Хватит болтовни. Раскудахтался как баба. С завтрашнего дня в гостинице будет готов номер. Ключи будут у Кати. Соседние номера также будет пустые. В одном из них будет все необходимое тебе оборудование. Все, что пожелаешь. Сегодня же составь список и вышли мне.

Гена утвердительно кивает в ответ.

— Сколько тебе понадобится времени? — обратился к Кате Жора.

— Не больше недели.

— Хорошо. Но за неделю должна найти… Рука всегда будет в вашем распоряжении: в любой день, в любое время он сделает все, что вам потребуется. Вы же должны быть на связи двадцать четыре часа в сутки… Слышите?! Двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю на связи! Никаких, блядь, «телефон сел», никакой такой херни не должно быть! Еще не хватало бы, чтобы все по пизде пошло из-за того, что кто-нибудь из вас мобильник забыл зарядить. Двадцать четыре часа в сутки на связи! Всегда готовые! Это ясно?

— Да.

— Да, — подтвердил Гена.

— Теперь дело за тобой, — повернулся к Кате Жора. — Ищи донора.

Катя несколько раз кивает в ответ — «поняла».

IХ

Наемник шел по тротуару в загородном поселке. В этот раз он был не в костюме, а в дешевых мягких кедах, джинсах и кофте с длинными рукавами. На плече у него висела черная тканевая сумка, а глаза были скрыты широкими темными очками. Остановившись возле дома Виктора и жены, он костяшкой пальца позвонил в домофон.

Замок калитки щелкнул.

Взяв ручку калитки через рукав своей кофты, Наемник повернул ее и вошел внутрь.

— Сейф наверху, — открывая дверь в дом, сказала жена. — Пойдемте.

Когда наемник и жена поднялись на второй этаж, в спальню, жена открыла шкаф и показала на сейф.

— Шифр: 22-12-83, — сказала она

Открыв сейф, наемник, среди разных бумаг, нашел золотые часы и несколько золотых слитков, которые положил себе в сумку.

— Я недавно звонила ему, — сказала жена, спускаясь вместе с наемником в гостиную, — он сказал, что немного задержится сегодня. Обычно он возвращается в седьмом часу. Стоит, наверное, разбросать вещи в некоторых комнатах, чтобы было похоже на ограбление.

Пройдя за женой в гостиную, наемник, не говоря ни слова, остановился напротив нее у дивана.

— Как тогда поступим?.. Вы позвоните мне, как… все сделаете?

— В этом не будет необходимости.

— Вообще, я не собиралась сегодня возвращаться. Я переночую у подруги… Но, вы понимаете. Мне нужно будет знать.

Достав из-за пояса на спине револьвер, наемник выстрелил в грудь жена, а когда та упала спиной на пол, подошел к ней.

Жена была еще жива, но не могла ничего вымолвить, а лишь только с ужасом неминуемой смерти в глазах глядел на наемника. Кровь начала медленно растекаться из-под нее по полу. Сделав несколько тяжелых обрывистых вздохов, она умерла, оставшись лежать с открытыми глазами и застывшим на лице выражением боли.

Убедившись, что женщина умерла, наемник убрал револьвер на пояс за спиной и двинулся к шкафу, быстро пробежался взглядом по книгам и, найдя томик «Анны Карениной», достал ее, взяв через рукав кофты. За книгой оказался бумажный пакет с двумя пачками денег внутри. Пролистав пачки и убедившись, что это не кукла, наемник положил их себе в сумку и аккуратно вернул книгу на место.

— ——————

Виктор сидел за столом в своем кабинете перед темным экраном ноутбука, который уже несколько часов находился в спящем режиме, и, предельно сосредоточенный, пытался соединить вместе несколько скрепок. Наконец, у него это получилось, и он, подняв руки над столом и расправив перед собой целую паутину в сотню скрепленных друг с другом металлических изделий, принялся тупо и безучастно разглядывать свое творение.

Вдруг раздался резкий звук сигнала лежащего на столе мобильного телефона. От неожиданности Виктор вздрогнул, гирлянда выпала у него из рук, и он в ужасе уставился на гаджет. Когда же взял его, то увидел, что пришло новое сообщение с неизвестного номера. Приоткрыв рот в сильнейшем испуге, словно ожидая, что из экрана вот-вот выпрыгнет ужасное чудище и поглотит его, Виктор открыл сообщение: оно содержало одно слово — «готово».

Дрожащей рукой медленно положив телефон на край стола, как можно дальше от себя, Виктор с прежним выражением лица, с приоткрытым ртом, сидел несколько мгновений смотря на аппарат, всем телом отстранившись от него, буквально вжавшись при этом в спинку кресла. Когда же отвел взгляд, то увидел в темном экране ноутбука свое подернутое ужасом лицо. Захлопнув крышку ноутбука, громко и тяжело дыша, Виктор вскочил с кресла и принялся почти в панике метаться по кабинету: он подошел к окну, затем тут же развернулся и двинулся к стене, потом к шкафу с документами. Увидев в стеклянных дверцах шкафа свое отражение, он рефлекторно вскинул руки, весь сжался, сморщился лицом, и поспешил назад за стол. Склонившись над своей паутиной из скрепок, потирая руками голову, он сидел так некоторое время, пока вдруг не поднял голову:

— Мне нужно алиби, — произнес он вслух.

Собрав в кучу гирлянду, Виктор выкинул ее в мусорную корзину и взял трубку стоящего на столе телефона.

— Лиза, я сегодня поеду домой на такси. Закажи мне машину на шесть.

Выдав ассистентке задание, Виктор встал из-за стола, подошел к шкафчику, достал из него бутылку виски, наполнил одну из стоящих тут же рюмок, залпом выпил ее, и стал наполнять заново.

— ——————

— Студент приходит на практику в коммунальную службу, — говорил водитель таксист — разговорчивый, бравый, простоватый мужчина лет под пятьдесят, одетый в толстую холщовую рубашку, которая была явно великовата для него и потому несуразно свисала на плечах и запястьях.

Расположившись по центру заднего сидения, наклонившись вперед, чтобы лучше видеть и слышать собеседника, Виктор с широкой улыбкой на лице и необычным, каким-то даже чрезмерным интересом жадно выхватывал каждое его слово.

— Его прикрепляют к мастеру. Пару дней проходят спокойно: ходят они по квартирам, там кран подкрутят, там трубу посмотреть — как обычно. А на третий день авария — забилась канализация, — воодушевленный вниманием собеседника, постоянно поглядывая на него в зеркало заднего вида, продолжал водитель, в широкой и веселой улыбке оголяя свои челюсти, на которых отсутствовала добрая половина зубов. — Выезжают ни на место, а там просто потоп. Вся улица в говне. Лужа по щиколотку. Вонища стоит такая, что слезы вышибает. Находят они канализационный люк, а из него говнище прямо фонтаном хлещет. Мастер снимает одежду, ботинки, остается в одних трусах, берет плоскогубцы и ныряет в колодец. Прямо во все это говнище. Ха-х-ха! Студен остается наверху, ждет. Спустя минуту мастер выныривает, отдает студенту плоскогубцы и просит ключ на двадцать. Студент дает ему ключ, мастер делает глубокий вдох и погружается обратно. Проходит еще две минуты: он снова выныривает, отдает студенту ключ на двадцать и просит ключ на двадцать четыре, после чего набирает полные легкие воздуха и опять в говно. Проходит минута, вторая — мастера нет. Студент начинает волноваться «что случилось», и тут говно прекращает бить из колодца. Выныривает, наконец, мастер. Одежда, волосы, лицо — все в говне. Мастер вылезает из колодца и говорит: «Учись студент! А то так и будешь ключи подавать!».

Виктор и таксист оба взорвались открытым веселым смехом.

— Приехали, — остановив машину, сказал таксист. — Шестьсот рублей всего.

— Как? — посмотрел в окно Виктор — безудержное веселье вмиг слетело с него, а взамен проявился один лишь испуг. — Уже?

— Я же говорил: «домчим незаметно».

— Блин, я бумажник в офисе оставил, — деланно похлопав себя по карманам, сказал Виктор. — Вы подождете меня? Я сейчас вынесу деньги.

— Только быстрее. Мне ехать надо.

— Да-да. Я сейчас.

Выйдя из машины, Виктор повернулся, было, в сторону калитки, но, не сделав ни единого шага, замер, словно в неуверенности, а затем наклонился к открытому окну таксиста.

— Я сейчас подойду. Не уезжайте.

Ничего не сказав, лишь кивнув в ответ, таксист внимательно-настороженным взглядом провожал Виктора. Он чувствовал, что здесь что-то не то, хотя был не в состоянии осмыслить, что именно. Он совершенно не понимал, что Виктор буквально упрашивал его не уезжать, при том, что для него в этом не было никакого резона — наоборот, ему должно было бы быть даже еще и лучше, если бы он уехал, ведь тогда не пришлось бы платить. Но таксист не только не осознавал всего этого, но даже не мог отрефлексировать охватившие его чувства — не мог идентифицировать свою собственную внезапно возникшую тревогу.

Подойдя к калитке, Виктор зашел за ограду и тут же остановился. Округлив глаза, он вперился взглядом в дом и так простоял с минуту, прежде чем, осмотревшись, все-таки двинуться к нему. Оказавшись у двери, он медленно, будто боясь малейших звуков, просунул ключ в замочную скважину и, несколько раз провернув его, открыл дверь и зашел внутрь.

— ——————

Закрыв дверь изнутри, Виктор механически, доведенным до автоматизма движением положил ключи на полочку и медленно направился в гостиную. В слабых отблесках света от наглухо зашторенного окна он увидел какой-то необычный объект на полу, а уже оказавшись в комнате понял, что это ноги лежащей на полу жены.

Нащупав выключатель, Виктор включил свет и увидел сидящего тут же наемника.

— Это вы, — вздрогнув, проговорил Виктор. — Она мертва?

— Да.

Будто находясь в трансе, Виктор сделал несколько шагов вперед и сел на край дивана, не переставая глядеть на тело жены, на ее мертвое лицо с открытыми глазами и застывшим на нем выражением предсмертной боли.

— А почему вы еще здесь? — словно сообразив что-то, шепотом обратился к наемнику Виктор.

Наемник молча смотрел на него.

— Вы нашли деньги?

— Да.

— Что же вы тог…? — начал, было Виктор, но осекся на полуслове.

Достав из-за пояса на животе пистолет с глушителем, наемник направил его на Виктора.

— Нет-нет! Пожалуйста!..

Произведя два выстрела, наемник опустил пистолет и подошел к дивану — Виктор лежал на нем с двумя пулевыми отверстиями в груди. Положив руку ему на шею и убедившись, что он мертв, наемник открутил от пистолета глушитель, достал из сумки салфетку и, тщательно протерев ею пистолет, вложил в руку мертвой жены. После этого, он достал из-за пояса со спины револьвер, также протер его салфеткой и вложил в ладонь Виктора.

Отойдя к выходу из гостиной, наемник еще раз внимательно окинул взглядом комнату и, через рукав кофты выключив свет, вышел в коридор.

— ——————

Оказавшись на улице, наемник направился по тротуару, но лишь пройдя с десяток шагов, услышал вдогонку себе мужской голос.

— Эй, приятель!

Наемник остановился.

— Да! Ты! С сумкой!

Обернувшись, наемник увидел обращавшегося к нему мужчину — водителя припаркованного у тротуара такси.

— Ты с дома с этого вышел? — указал таксист на дом Виктора. — А мужик-то, в пиджаке, где потерялся? Я так-то уже двадцать минут его жду. Он платить за поездку вообще собирается?

Пытаясь взять в толк, что происходит, наемник переводил взгляд с таксиста на дом, и снова на таксиста, когда внимание его привлек прикрепленный к лобовому стеклу видеорегистратор, направленный прямо на него.

— Ах, да, — вдруг спохватился наемник. — Я и забыл совсем. Я заплачу. Сколько там получилось? — спросил он, подойдя к машине такси.

— Тысяча шестьсот.

Достав из заднего кармана джинс пачку купюр, наемник вытащил из нее три банкноты и подал таксисту.

— Вы в город сейчас? — тут же поинтересовался он.

— Да.

— Здорово! Как раз подбросите меня до Огарево, — сказал наемник и, не дожидаясь ответа, открыл через рукав кофты ручку задней двери и сел в такси.

— ——————

Ведя автомобиль, таксист с опасливой настороженностью поглядывал в зеркало заднего вида. И хотя сидящий за его спиной пассажир ничего не говорил, почти даже не двигался, лишь безучастно глядел в окно, он с самого начала поездки ощущал сильнейшую тревогу.

— Что-то тучи какие-то набегают, — наклонившись и посмотрев через лобовое стекло на небо, сказал водитель.

Пассажир ничего не ответил, вообще никак не отреагировал на реплику таксиста.

— Грозовые. Вдарит как следует.

Пассажир молчал.

Испытывая все нарастающий дискомфорт, водитель поерзал в кресле.

— Два месяца назад случай произошел, — начал таксист, а увидев в зеркало заднего вида, что пассажир повернул к нему голову, обрадованно и воодушевленно продолжил. — В службе такси, не в нашей, женщина-таксист на своей машине заканчивала ночную смену. Была пятница, раннее утро, часов около пяти. На автовокзале к ней подсело двое парней. Одному девятнадцать лет, другому вообще семнадцать. Пьяные. Сказали, что им нужно в центр, а когда приехали на место, один из них, девятнадцатилетний, вытащил нож и зарезал женщину. Как потом установили, он нанес ей девять ударов!

Таксист поглядел в зеркало заднего вида в ожидании реакции пассажира, но тот, оставаясь совершенно спокойным, никак не реагировал.

— Их арестовали тем же утром, буквально через четыре часа, — продолжил водитель. — Наряд полиции заметил на улице заведенную машину такси с открытой дверью, и менты стали проверять ее, чтобы установить владельца. Но долго им искать не пришлось: они нашли труп женщины в багажнике. Что делают полицейские? — продолжил водитель. — Недолго думая они заходят в бар через дорогу, подходят к бармену и спрашивают, не видел ли он кого-нибудь в этой машине. А бармен им в ответ: «Так вот же двое ребят за столиком сидят. Они на ней и приехали». Ха-х-ха! Позже выяснилось, что эти два парня из небольшого поселка, оба работают на местном заводе. Один из них, семнадцатилетний, впервые пошел в отпуск, получил отпускные и вместе с товарищем решил приехать в город на выходные. Отдохнуть… Хах, отдохнуть!.. Менты спрашивают у них: «Зачем убили таксистку?». А они в ответ: «Деньги думали взять». А там денег-то у этой таксистки тысяч пять что ли — все, что за ночь заработала. Пять тысяч каких-то!.. Взяли они эти пять тысяч, и тут им вдруг приходит в голову прекрасная идея: «раз такое дело, почему бы не воспользоваться случаем и не покататься по городу». Они суют труп женщины в багажник, и начинают рассекать на машине по центру. Они катались три часа, весело попивая пиво… с трупом убитой ими женщины в багажнике. Они бы и дальше так резвились, но бензин закончился. Ребята бросают машину и… идут пить в бар через дорогу!

Таксист остановился, ожидая вопросов, но пассажир все также молчал.

— Нет, это какими же выродками надо быть, чтобы убить человека, — продолжил водитель, — убить ни за что, ради жалких пяти тысяч, после чего несколько часов разъезжать по городу с трупом в багажнике, а затем отправиться пить в ближайший бар. У меня все это в голове не укладывается! Как таких тварей земля носит! Твари самые настоящие!.. Вот что это? Зачем они это сделали?

— Бессознательные животные, — развернувшись обратно к окну, проговорил наемник.

— Что?

— Вас это удивляет? — посмотрев на таксиста, спросил наемник.

— Что удивляет?

— Поведение этих парней?

— Не то, что удивляет!.. Я слов подходящих не нахожу для этих тварей!

— Со скольки сегодня на маршруте?

— С самого утра.

— Много, наверное, клиентов было?

— Да не особенно. Как обычно.

— Сколько?

— Не знаю… Двенадцать. Пятнадцать.

— Со всеми так разговорчивы?

— Да не то, чтобы… Если ехать далеко… Да так… к слову.

— Много раз историю эту сегодня рассказывали?

— Сегодня ни разу.

— Что серьезно? То есть, я первый?

— Да.

— А почему вы мне ее решили рассказать?

— В смысле?

— В прямом. Почему вы решили мне рассказать про этот случай? Вы меня совершенно не знаете, я у вас ничего не спрашивал — мы вообще ни о чем не разговаривали. И вдруг, ни с того ни с сего, вы начинаете рассказываете мне эту историю. Историю, которая произошла два месяца назад и о которой сегодня за весь день даже ни разу не вспомнили. Почему же?

— Не знаю… Как-то на ум пришло… Просто.

— Просто, — усмехнулся наемник. — Вот и они также.

— Что «также»?

— Вот и те двое также убили.

— Как?

— Просто, — сказал наемник, разворачиваясь к окну. — Бессознательные животные.

Тем временем такси подъехало к перекрестку, перед которым уже стояла еще одна машина — старенький седан. У седана мигал поворотник вправо, но, хотя на светофоре горела стрелка, разрешающее движение вправо, и помех на дороге не было, он не двигался.

— Ну что ты встал? — раздраженно проговорил таксист. — Давай уже! Едь!

Таксист нажал на сигнал — раздался продолжительный гудок.

— Вот дебил! Едь! — выругался таксист и, высунув руку и голову в открытое окно, заорал вперед: — Какого хера ты растележился?! — после чего вновь нажал на сигнал.

Тем временем сидящая за рулем седана пожилая женщина была уже ни жива, ни мертва от страха, испуганно озираясь то на дорогу, то на противоположный светофор, то в зеркало заднего вида, не понимая, что от нее требуется и что она делает не так.

— Едь давай, полудурок! — ругался таксист. — Понаражают же дебилов! Блядь, да это баба! — разглядел он водителя. — Ну пизде-е-ец! Теперь ясно. Сейчас из-за этой дуры на полчаса здесь застрянем…

— Она не видит стрелки, — сказал наемник.

— Что?

— У нее на светофоре нет стрелки. Она ее не видит.

Таксист посмотрел на светофор на противоположной стороне перекрестка — на нем действительно не было стрелки и горел только запрещающий сигнал.

Поняв, что его оскорбления несправедливы, таксист нахмурился, и сжав губы, впился взглядом в стоящую впереди машину.

— Как же вы заебали, — тихо произнес наемник. — Бессознательные животные.

Тем временем светофор загорелся зеленым.

— Ну теперь то что не едешь? — проговорил таксист.

Машина пожилой женщины свернула с трассы на проселочную дорогу; за ней проследовало и такси.

— Остановите здесь, — сказал наемник.

— Здесь?

— Да. Дальше я сам дойду.

Таксист остановил машину на пустом участке, метрах в двухстах от трассы, где в округе не было ничего, кроме полей.

— Сколько там натикало? — спросил наемник.

— Пятьс…, — но таксист не докончил фразы — резким движением наемник накинул ему на шею леску и принялся душить.

Глаза таксиста налились кровью, изо рта вырывались хрипяще-хлюпающие звуки. В ужасе шарил он руками по шее, пытаясь просунуть пальцы за леску, но не мог этого сделать. Тогда он в панике выкинул назад правую руку, пытаясь схватить ею наемника.

Ловко увернувшись от выброшенной руки таксиста, наемник отстранился назад и, уперев колено в сидение, со всей силы натянул леску, которую держал через рукава кофты, чтобы та не резала ладони.

Раздался хруст сминаемого горла и из-под разрезанной леской артерии струей начала бить кровь. В отчаянии таксист схватил провой рукой запястье наемника и принялся неистово дергаться всем телом в стороны, биться коленями и ногами о панель, руль, дверь.

Наемник был предельно напряжен: краска налила ему щеки, вены на шее вздулись — он вкладывал все имеющиеся силы.

Глаза продолжающего биться таксиста стали бардовыми от прилившей крови, движения начали стремительно стихать, и уже через пару секунд он обмяк, продолжив лишь глядеть перед собой распахнутыми застывшими в ужасе зрачками.

Сняв видеорегистратор с лобового стекла, наемник вышел на улицу и вдребезги разбил его о дорожное покрытие, после чего вытащил ключи зажигания, замкнув машину, выкинул их в поле, и направился к трассе.

Некоторое время он шел по обочине, голосуя, пока рядом не остановилось Porsche 911.

— До города подбросите? — спросил наемник у водителя.

— Туда и еду, — улыбнулась сидящая за рулем Катя.

— Отлично.

Х

«Итак, из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков. Тот, кто всегда подобен льву, может не заметить капкана. Из чего следует, что разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же».

— Ох, черт! — кивнул на магнитолу наемник. — Это что, «Государь» Макиавелли?

— Ага, — ведя машину, кивнула Катя.

— Ха-х-ха. Боюсь даже спросить, какие фильмы вы любите.

— Да, я не люблю всю эту шелуху, которую сейчас выпускают. Люблю фильмы, которые делают мозг.

— У-у, не слабо. Давайте, три ваших лучших.

— Три фильма? — переспросила Катя, отключив аудиокнигу.

— Да, ваш Top-3.

— Окей… Ну, для начала, «Криминальное чтиво».

— О-о-о-о, это крутой фильм.

— «Остров проклятых». И конечно же «Гладиатор».

— «Гладиатор»?

— Да.

— Что, серьезно? «Гладиатор»? Х-ха-ха-ха… «Гладиатор» — это фильм, который делает мозг?

— Ну, «Гладиатор», наверное, не столько. Больше для души.

— Ха-ха. Признаться, я когда услышал про фильмы, которые делают мозг, то подумал: «Ага — очередная интеллектуалка». Внутренне начал уже готовиться к беседам, типа, «а как вам выбор цветовой темы в «Шепотах и криках» Бергмана?». А тут — «Гладиатор».

— Здесь я, наверное, должна смутиться?

— Вы и смутились.

Оба рассмеялись.

— Видел на днях в интернете объявление о покупке почки.

— Ага?

— Ха-х, да! Хорошие деньги, кстати, предлагают… Типа, для современного человека две почки даже и ни к чему — одной хватит за глаза. Ну, там, условия жизни совсем другие, нежели прежде; вода, которую мы потребляем, чище… и тому подобная хрень…

— Ну и что? Не надумали продать одну?

— А-ха-х-ха, нет, спасибо. Как-то нет желания.

— Как вас зовут?

— Максим…, — задумавшись на секунду, ответил наемник. — А вас?

— Жанна.

— Дайте угадаю: когда мужчины знакомятся с вами, услышав ваше имя они спрашивают, не стюардесса ли вы?

— Почти все. Причем половина обязательно еще пропоют куплет.

Катя и Максим громко смеются.

— ——————

В номере гостиницы на столике стояла открытая бутылка шампанского, коробка яблочного сока, фрукты, мясная нарезка; тут же небольшой фарфоровый светильник. На диване рядом сидела Катя; на кресле — Максим; у обоих в руках бокалы с шампанским.

— Шел тут недавно по улице и увидел мертвого кота…, — говорил Максим. — Недалеко стая собак бегала — видимо они и загрызли. Мне так жалко его стало. Я прошел немного, и сразу в интернет полез… Ты знаешь, что кошки находятся на минимальном риске исчезновения? И даже напротив — они настолько хорошо эволюционировали, что угрожают многим другим животным. Как идеально приспособленные убийцы они теперь реально ставят под угрозу вымирания целые виды птиц и грызунов.

— В точности, как люди.

— Да… И знаешь, я прочитал это, и вдруг ощутил облегчение. Мне реально стало намного легче. Типа, ну и нечего тогда особо переживать из-за этого кота… Самое же забавное то, что я уже знал это прежде! Прежде, чем прочитать. Я знал, что кошки на минимальном риске уничтожения, что они уже сами угрожают другим видам — все это было мне хорошо известно. Понимаешь? Я хотел успокоиться тем, что и так знал… Какого черта я вообще изначально переживал по этому коту? Почему у меня возникли эти переживания, если я уже знал то, чем вполне успокою себя. И почему меня действительно успокоило прочтение факта, который я и так знал? Я же знал это, знал в точности все, что прочту. Но знание само по себе не успокаивало меня. Лишь прочтение этого факта принесло успокоение. Словно… Словно мое знание не существовало, или, по крайней мере, существовало не столь определенно само по себе, и внешний источник как будто легитимизировал его, установил его истинность, и тем успокоил меня.

— Ты особенный. Никогда не встречала таких. Никак не могу тебя раскусить. В чем подвох?

— Подвох? А почему ты считаешь, что обязательно должен быть подвох?

Катя и Максим улыбаются друг другу.

— Зацени, лучше, шампанское, — сказал Максим, кивая на бутылку. — Брют группы Пино. Хороший год. Фруктовые нотки должны ясно ощущаться.

С этими словами он сделал два глотка из своего бокала.

— Чувствуешь?..

Максим наклонился к столу, но еще не успел поставить на него бокал, как вдруг улыбка пропала с его лица — оно приобрело сосредоточенное выражение. Сильнее проведя губами, словно уловив что-то очень необычное во вкусе, он тут же поднял глаза на Катю.

Легкого, расслабленно-улыбающегося выражения на лице Кати как не бывало — замерев всем телом, она настороженно глядит на Максима.

Глаза Максима округлились в ужасе. Паническим взглядом он принялся шарить по столу, а найдя на нем коробку яблочного сока, открыл ее и, запрокинув голову, начал буквально заливать сок из коробки себе в рот.

Поставив бокал, отшатнувшись всем телом назад, Катя выпученными, не моргающими, ничего не понимающими глазами наблюдала за действиями Максима.

Делая жадные глубокие глотки, так что кадык ходил вверх и вниз вдоль горла, частично разливая сок на себя, Максим залил в себя с полкоробки, после чего опустил голову, сделал несколько глубоких вдохов, и тут же засунул два пальца глубоко в глотку — только что выпитый сок, вместе со всем, что было в желудке, мощным потоком вырвался из его рта.

Нахмурив брови, Катя продолжала ошарашенно наблюдать за действиями Максима.

Максим валится на колени и, снова засунув два пальца в рот, вызвал у себя очередной приступ рвоты.

Сообразив, что происходит, Катя схватила со стола светильник и, подняв повыше, со всей силы опустила его на голову Максима. Фарфоровый светильник разлетелся в осколки; от удара Максим ничком упал на пол, но тут же перевернулся и схватил Катю за ногу.

Попытавшись пнуть Максима, Катя тоже упала, а затем начала с усилием брыкаться всем телом, стараясь освободить ногу от захвата и в то же время дотянуться до лежащей на диване сумки.

Между ними завязалась борьба. Максим, цепляясь за Катю, подтянулся к ней; тогда как та, уже дотянувшись до сумки, достала из нее пистолет. Выбив пистолет из руки Кати, Максим заполз на нее сверху, зафиксировал ей руки коленями, крепко взял за волосы и нанес мощнейший удар кулаком прямо в лицо.

Болезненный вопль вырвался из груди Кати — кровь брызгами разлетелась у нее из носа.

Уже побледневший Максим нанес Кате очередной удар в лицо. Девушка завопила от боли. Максим нанес еще один удар, затем еще один, еще, еще и еще.

На одном из ударов крики Кати прекратились, так что последние два Максим произвел в полной тишине — слышен был лишь глухой стук кулака по черепу.

Остановившись, Максим пару мгновений смотрел на Катю, прекрасное юношеское лицо которой было обезображено сумасшедшей силы ударами, и только после того, как убедился, что она в отключке, отпустил ее волосы.

Совершенно бледный, ослабевая на глазах, он слез с нее и вновь засунул два пальца себе в рот — рвота вырвалась наружу, но уже значительно меньше. Продолжая стоят на коленях, он дышал все тяжелее — выплеск энергии, спровоцированный борьбой, окончательно вымотал его. Лицо его было белое как простыня, в полузакрытых глазах отражалась ужасающая мысль — «препарат уже в крови и это последние мгновения».

Дыхание Максима замерло.

Резкий выдох…

И он без чувств повалился на пол.

ХI

Одетый в домашний махровый халат, Гена полулежал на диване, держа на коленях картонную коробку с китайской лапшой, которую он уплетал вовсю, с аппетитом пережевывая набитым ртом, при этом не отрывая глаз от стоявшего на столике экрана ноутбука, по которому шло снятое на телефон видео.

В кадре была операционная, где на столе лежал человек, накрытый белой простыней с квадратным вырезом на спине и большим хирургическим разрезом. Мужчина в хирургическом халате в медицинских окровавленных перчатках со скальпелем стоял рядом.

— Далее, нам нужно выйти непосредственно к органу, — говорил в камеру мужчина. — Со стороны позвоночника почка прикрыта поясничными мышцами.

Широким движением руки мужчина показал, с какой стороны находится эти мышцы. Видео очень похоже на тысячи других подобных, в роде «Как приготовить лазанью» или «Как постелить ламинат», только тут название скорее будет «Как вырезать почку у человека».

«Рядом с этими мышцами проходит пучок ключевых сухожилий. Если нечаянно рассечь какое-нибудь их них, то пациент, в лучшем случае, до конца своих дней обречен стонать от боли каждый раз, как будет наклоняться над раковиной; в худшем — никогда больше не сможет нормально ходить. Поэтому надо быть как можно более осторожным, действуя в этой области. Подходить к органу следует с тыльной стороны. Тут он в хорошей досягаемости и открыт практически для любых манипуляций, — наклонился над прорезью с хирургическим щипцами мужчина. — Для этого сначала нужно аккуратно раздвинуть верхние ткани… Вот та-а-ак».

Вдруг раздалась клоунская мелодия телефона Гены: подпрыгнув на месте, словно ударенный электрическим током, он уронил на себя лапшу, и обжигаясь, сбрасывая ее, достал телефон.

— Да.

— ——————

Катя стояла в ванной перед зеркалом, одной рукой прижимая к лицу окровавленное полотенце с завернутым в него льдом, а другой держа у уха телефон.

— Все готово, — сказала она измученным голосом, который звучал так, словно у нее был напрочь заложен нос. — Выезжай.

«Катя?.., — раздался в трубке голос Гены. — Куда выезжать?.. Что готово?».

— А ты сам-то, блядь, как думаешь?! — моментально выведенная из себя глупым вопросом Гены, вспыхнула Катя. — Работа для тебя готова!

«Что у тебя с голосом?»

Отведя полотенце от лица и взглянув на свое отражение в зеркале, на своей некогда прекрасный утонченный носик, теперь полностью уничтоженный, расплывшийся жутким месивом на пол лица, Катя скривилась от боли и отчаяния.

— Да что ты доебался до меня со своими тупыми вопросами?! — яростно, сквозь сжатые зубы процедила она. — Собирайся и приезжай!

«А Рука в курсе?»

— Я позвоню ему… А ты быстрее сюда! Услышал меня?!

«Все-все, выезжаю».

Положив трубку и вновь посмотрев на себя в зеркало, Катя скривилась в горечи и начала рыдать: грудь ее резко вздергивалась громкими всхлипами и крупные слезы двумя широкими струйками стекали по щекам.

ХII

Вспотевшее, искажено в мучительной гримасе лицо Жоры покраснело, мышцы на шее и лбу вздулись, закрытые веки с силой сжались, из открытого рта раздалось протяжное мычание, а затем послышались отрывистые всплески воды, которые, спустя еще полминуты, превратились в слабое журчание.

Вдруг расслабившись, весь обмякнув, Жора облегченно выдохнул и опустил голову, но лишь только открыл глаза, как окаменел вновь: льющаяся тонкая струйка была красного цвета, наполняя унитаз кроваво-алой жидкостью.

— ——————

На огромной кровати, вытянувшись на животиках, очень сексуально смачно целуясь и явно кайфуя от процесса, лежали две миленькие обнаженные девушки — загоревшая блондиночка и черноволосая брюнеточка с совсем белой кожей.

Услышав шаги, доносившиеся из примыкающей к спальне уборной, девушки прекратили целоваться и, подпрыгнув на кровати, обе вздернули вверх, прямо по направлению к двери, свои попки.

Открыв дверь, в спальню зашел одетый в белый банный халат Жора и тут же остановился, глядя на развернутых к нему в невероятно возбуждающих позах девушек.

— Ну наконец-то. Мы уже сгораем от нетерпения, — смотря назад на Жору, завлекающим голосом обратилась к нему брюнетка.

— Совсем готовы. И заждались, — игриво вертя попкой, вторила ей блондинка.

С этими словами девушки, хихикая, глядят друг на друга и вновь смыкаются в сочном открытом продолжительном поцелуе.

— Оставьте меня, — направившись к кровати, сморщился в раздражении Жора.

Прекратив целоваться, девушки сели на кровати и в удивлении уставились на Жору.

— Что случилось, милый? — спросила брюнетка.

— Убирайтесь, — сев на кровать, сказал Жора.

— Что такое, сладкий? — обратилась к нему блондинка, и стоило ей только положить руку ему на плечо, как он взорвался.

— Пошли нахуй! — вскочив на ноги, принялся размахивать руками Жора, пытаясь буквально смахнуть девушек с кровати. Пару раз ему удается зацепить их — несколько смачных шлепков его ладоней приходятся по их телам. — Убирайтесь! Пошли нахуй, суки! Пошли на хуй!!!

Визжа, прикрывая руками головы, ловя на себе беспорядочные удары Жоры, девушки подскочили с кровати и выбежали из спальни.

Оставшись один, Жора сел на кровать и закрыл лицо руками. Грудь его вздергивалась — он уже был готов зарыдать, но скрепил себя. Подрагивающими руками он достал из нижней полки стоящей у кровати тумбочки большую икону в золоченом раме, поцеловал ее, приложился к ней лбом, а затем, поставив на тумбочку, опустился рядом на колени.

Сделав продолжительный земной поклон, Жора выпрямился и, склонив голову, с силой закрыв глаза, сложив перед собой руки замком, принялся молиться.

— Господи, помоги мне, — шепотом наговаривал он. — Спаси. Прошу тебя. Никогда, никогда больше я не сделаю ничего плохого. Никогда больше я не сделаю зла. Я отойду от дел. Я буду твоим вечным рабом, господи.

Губы Жоры то и дело искривлялись в горьком выражении, веки были крепко сжаты, глаза полны слез, и он, чтобы не разрыдаться, принялся глубоко дышать и мотать головой в стороны.

— Господи, милостивый, прости меня за все. Прости меня грешного. Я был зол, был несправедлив.

Подняв висящий на шее огромный золотой крест, Жора поцеловал его, перекрестился три раза, и вновь вернулся к молитве.

— Но я обещаю, я клянусь, что не буду больше грешить. Только сделай так, чтобы я жил. Господи, прошу тебя. Только чтобы я жил…

Раздавшийся телефонный звонок прервал молитву Жоры. Достав аппарат из кармана халата, он вытер наворачивающиеся на глаза слезы и принял вызов.

— Да, Рука. Что случилось?

«Сейчас звонила Катя. У нее готов клиент».

Жора замер с открытым ртом.

«Алло?»

— Да, да, я слышу. А Гена?

«Уже на пути к ней».

— Отлично. Рука, отлично! Держи это дело на контроле. Про все другое забудь. Постоянно на связи с Катей. А я позвоню Вите.

«Все будет сделано».

— Действуем по плану. И на связи.

Когда Жора положил трубку, лицо его озарилось надеждой и упованием, а глаза наполнились слезами. Лихорадочно крестясь, накладывая на себя одно знамение за другим, он вновь обратился к иконе.

— Спасибо, господи, что услышал мои молитвы. Господи всемогущий, господи милостивый, спасибо тебе. Господи спасибо. Господи спасибо.

ХIII

Закончив, Гена сделал шаг назад и, посмотрев на результат своей работы, весь сморщился от боли.

— Тебе надо в больницу, — сказал он, глядя на Катю, огромная отекшая переносица которой была теперь заклеена широким пластырем, а из ноздрей торчали два окровавленных ватных тампона.

— Да прекрати ты свое нытье, — нервно бросила та. — Давай, делай уже свое дело. Где твое оборудование?

— В соседнем номере.

— Пойдем.

Катя направилась, было, к двери, но в прихожей вдруг заметила свое отражение в зеркале: остановившись, она секунду смотрела на себя, а затем вдруг взорвалась в гневе.

— Ах ты козел! Ебучий козел! — крича, подлетела она к лежащему на полу без сознания Максиму, принявшись что есть мочи избивать его ногами. — Скот! Поганый скот!

Максим лежал на полу совершенно бесчувственный, колышась от сыплющихся на него ударов.

— Вонючий скот! — вопила Катя. — Ты изуродовал меня! Тварь!

— Что ты делаешь? Прекрати, — подскочил к ней Гена и, обхватив, попытался, было, оттащить от Максима, но та в гневе даже не заметила его, продолжая ругаться и пинать тело наемника.

— Тварь! Ебаная тварь! Тварь! Ты изуродовал меня! Тварь!

— Катя, прекрати. Ты же все органы ему отобьешь. Да прекрати же!

Наконец, остановившись, Катя закрыла руками лицо и начала рыдать.

Осторожно обняв ее, Гена стал гладить ее по плечу.

— ——————

Спустя полчаса, Максим лежал на больничной койке лицом вниз, целиком накрытый белой простыней, так что только небольшой прямоугольный вырез обнаруживал его оголенный, обильно намазанный йодом бок. По обеим сторонам от койки стояли две больших лампы, направленные на него, и тут же разная посуда с медицинским инструментом.

— Ну что? Начинаем, — стоя в своем облачении хирурга, тяжело вздохнув, сказал Гена и протянул одетой в халат Кате шапочку и марлевую повязку. — Надень это.

— Зачем?

— Так надо.

Подойдя к проигрывателю, Гена загрузил в него диск и номер наполнили звуки «Лунной сонаты».

Одев перчатки, Гена взял скальпель и повернулся к Кате: секунду они смотрели друг на друга, после чего обменялись кивками и Гена, глубоко выдохнув, опустил руку со скальпелем, чтобы сделать надрез, как вдруг…

— Что это? — раздался в темноте голос Гены.

Послышался звук шагов, а затем несколько раз щелкнул выключатель.

— Что случилось? — вновь заговорил Гена.

— Не знаю.

— Что со светом?

— Да не знаю я.

Снова раздался звук шагов, затем открывающихся штор, и тут же синеватый лунный свет ворвался в номер.

— Похоже, что вырубили электричество, — раздвигая шторы, сказал Катя.

— Кто?

— Я не знаю.

— И что будем делать?

— Ты оставайся здесь. А я пойду проверю.

Сняв халат, Катя достала из своей сумочки пистолет и, проверив наличие патрона в стволе, передернула затвор.

— ——————

У ресепшена никого не было, только девушка — ночной администратор — копошится где-то под стойкой.

— Извините, — обратилась к ней Катя.

— Да, — поднимаясь, отозвалась администраторша.

— А что со светом случилось?

— Отключили, — ответила администраторша, с недоумевающим видом глядя на стоящую перед ней девушку с заклеенным пластырем носом, с ватными тампонами в обеих ноздрях и медицинской шапочке на голове.

— Авария?

— Что-то типа того.

— Часто у вас такое бывает?

— Периодически случается.

— И когда обещают включить?

— Я звонила сейчас в аварийку. Говорят, что не раньше утра. Но я бы особо им не доверяла. Я думаю, завтра к обеду если включат, то будет хорошо.

— А можно ваш фонарик позаимствовать? — кивнула Катя на фонарик в руках администраторши.

— Да, пожалуйста, — протянула та.

Взяв фонарик, Катя, не сходя с места, поглядела на него, а затем вновь обратилась к администраторше:

— А у вас еще есть?

— ——————

Катя положила на стол два фонарика и с полдесятка свечей.

— Что это?

— Фонарики и свечи.

— Спасибо за объяснение, кэп. Я имел в виду «зачем они нам»?

— А как ты собираешься, вырезать почку в темноте?

— Нет, нет, нет. Я не буду делать операцию без света.

— У тебя будет свет.

— От фонариков?

— Да.

— Нет, так не пойдет.

— Тут есть свечи. Плюс фонарики в наших мобильниках.

— От фонариков и свечей? Ты вообще представляешь, что я сейчас должен делать?

— Да, представляю. Ты должен вытащить из этого козла почку.

— Да как я это сделаю без света?

— У тебя будет свет!

— Нет, нет, нет, нет, нет, — зажмурив глаза, мотал головой Гена. — Ты не понимаешь о чем речь.

— Я прекрасно понимаю о чем речь. Тебе нужен свет — света будет достаточно. Я обещаю.

— Да не буду я этого делать!

Сделав шаг ближе к Гене, Катя коснулась его лица своей рукой.

— Гена, пожалуйста, — нежно обратилась она к нему. — Сделай это для меня.

— Нет, нет, нет, нет, нет, — отойдя в сторону, принялся мотать головой Гена. — Я так не могу!

— Да что, еб твою мать, тебя смущает?! У тебя две попытки. Если что-то не получится с первого раза — у него есть вторая. Да вырежи сразу обе, если сомневаешься, но давай, блядь, приступай уже к делу!

— Ты не понимаешь, Катя. Тут нельзя так… Я сейчас позвоню Руке и все ему объясню.

— Я уже звонила Руке.

— И что он сказал?

— Он сказал, что будет здесь через два часа, и к тому времени у нас все должно быть сделано.

— Нет, Катя, — сев на диван, сказал Гена. — Я не могу так. Это даже не профессионально.

— Слушай, если ты сейчас не начнешь, то начнешь через два часа, когда приедет Рука, и будешь делать все тоже самое, только под дулом его пистолета, приставленным к твоей трусливой башке, молясь при этом, чтобы тот пидор на столе не очухался к тому времени!

— Нет. Нет, так нельзя.

— Я тебя, блядь, сейчас сама пристрелю, — потеряв последнее терпение, достала из-за пояса пистолет Катя. — Даже Руку ждать не буду. Ты понял меня?! Баба долбанная! Давай, блядь, начинай уже!!!

— ——————

Повсюду вокруг койки стояли наполовину сгоревшие свечи, тут же находилась и КАТЯ, светившая фонариками из двух мобильных телефонов в обеих ее руках. Склонившись над Максимом, Гена, с головы которого било два луча света от примотанных к ней фонариков, был занят своими манипуляциями.

— Почти закончил, — проговорил он. Еще минута… И-и-и… Все.

— Блядь, ну наконец-то, — устало опустила затекшие кисти Катя. — У меня руки уже деревянные.

— Фуф. Ха-х-ха, — снял маску Гена. — А ведь не плохо же получилось. Ха-х. Черт возьми, да мне уже пора на пересадку органов переквалифицироваться.

Лишь только он произнес эти слова, как в номере включился свет, и тут же начала играть «Лунная соната», с того места, на котором она была прервана.

— Блядь, — с досады выругался Гена.

— Давай скорее заканчивай тут, — устало сказал Катя. — Нам пора выдвигаться.

ХIV

— Что с твоим лицом? — войдя в номер, спросил Рука.

— Долго рассказывать, — махнула Катя.

— Это наш груз? — кивнул Рука на большой медицинский чемодан для перевозки органов.

— Да.

Открыв чемодан, Рука заглянул в него — внутри на подушке из кубиков льда лежал пластиковый пакет с почкой.

— Шикарно, — сказал Рука, закрывая чемодан.

Из ванной вышел Гена — уже в своей обычной одежде.

Все трое глядели друг на друга довольные, даже на губах Кати проявилась вымученная улыбка.

— Идем, — скомандовал Рука.

— ——————

Светало. Был выходной день и улицы казались вымершими в этот ранний час — ни машин, ни прохожих.

Из гостиницы вышел Рука, за ним Гена с чемоданом, следом Катя. Рука подошел к своему джипу; Катя и Гена к Porsche 911.

— Я поеду впереди. Вы за мной.

Кивнув, Катя села в Porsche; рядом на пассажирское сидение, поставив чемодан с почкой себе на колени, устроился Гена.

Джип Руки медленно выехал на проезжую часть. Porsche следом. Но ни Рука, ни Катя не обратили внимание, что за ними двинулся также еще один внедорожник.

Приближаясь к регулируемому перекрестку, зеленый сигнал которого уже начал мигать, Рука, дав машине газ, скорее проехал его. Но когда на перекресток выехала катя, светофор сменился на красный и из-за угла прилегающего дома на пешеходный переход вывалил прохожий, вынудив ее остановиться.

Увидев, что Катя встала перед перекрестком, Рука притормозил у обочины, чтобы подождать ее. Внедорожник же, который был сзади, резко свернул в проулок направо и со всех мощей помчался по нему.

Между тем идущий по пешеходному переходу мужчина еле передвигал ногами — он был пьян в дым.

— Нажрался до полусмерти, — в нетерпении проговорила Катя и нажала на сигнал. — Давай уже, проходи.

Но в ответ на продолжительный сигнал, пьяный мужчина не только не ускорился, а наоборот — встал прямо напротив машины и, подняв кулак, разразился бранью в адрес Кати.

Тем временем внедорожник, обогнув перекресток и выехав на дорогу с противоположной стороны, двинулся навстречу Porsche, стремительно набирая скорость.

Вдоволь выругавшись, пьяный мужчина, покачиваясь, пошел дальше по пешеходу, и в этот момент Катя и Гена увидели впереди летящий на всей скорости прямо на них внедорожник.

— Что он делает? — уставившись вперед, проговорил Гена.

— Ч-ч-черт, — только и успела выпалить Катя, прикрыв руками голову и наклонившись вниз.

На полном ходу внедорожник ударил Porsche в лоб!

От удара Гена пулей вылетел в лобовое стекло, а седан как мячик отскочил назад на дюжину метров.

Из внедорожника на улицу вышел мужчина и, слегка покачиваясь, направился прямиком к Porcshe. Подойдя, он открыл водительскую дверь и, схватив за волосы ничего не понимающую, прижатую к сидению сработавшей подушкой безопасности Катю, принялся вытаскивать ее из машины.

— Давай, вылезай уже, сука? — проговорил мужчина.

Вытащив Катю на улицу, он развернул ее лицом к себе — это Радик.

— Помнишь меня, сука?.., — злобно процедил он. — Да, конечно помнишь. Понравилась моя машина? Да?

С этими словами Радик, продолжая держать Катю за волосы, ударил ее лицом в крыло Porsche: раздался хруст сминаемого носа, а затем болезненный вопль Кати.

— Что? Что ты говоришь? Нравится машина? Хочешь еще?

Радик ударил Катю о крыло еще раз, затем еще, снова и снова. Жуткие крики девушки прерывались лишь на короткие моменты ударов. На крыле образовалась вмятина с размазанными по ней брызгами крови.

— О, да! Тебе определенно нравится моя машина! А вот так?!

Радик с размаху ударил Катю о порог Porsche. Катя закричала в агонии.

— Поганая сука! Тебе пиздец!

Положив голову Кати на порог машины, Радик выпрямился и, распахнув дверь, с силой захлопнул ее…

Но еще на середине его движения раздался выстрел!

Кровь фонтаном вырвалась из черепа Радик, и он тут же упал на землю.

Дверь по инерции захлопнулась, придясь мощным ударом по голове Кати.

Подойдя к Porsche с пистолетом в вытянутой руке, Рука посмотрел на Радика — у него не было доброй половины черепа.

— Катя, как ты? — осторожно поднимая голову девушки, обратился к ней Рука.

Лицо Кати было превращено в кровавое месиво: брови и губы раскроены, торча плотью наружу, зубы обломаны, от носа не осталось вообще ничего.

— Ох, черт, девочка. Ох, Катя. Девочка, — говорил Рука, пытаясь дотронуться до лица девушки, чтобы привести ее в чувство, но даже не знал с какой стороны коснуться — на ней просто не было живого места.

Катя открыла не заплывший глаз.

— Не вставай. Девочка, не вставай. Сиди. Сиди. Я сейчас.

Поднявшись, Рука подошел к столбу на углу перекрестка, у которого лежал Гена. Вернее — тело Гены: сложенный в крайне неестественную поза, с подтеками крови на голове, с открытыми мертвенно-недвижимыми глазами, об без сомнения был мертв.

Покачав головой в досаде, Рука оглянулся и сразу нашел, что искал: чемодан лежал на газоне неподалеку, открытый, с высыпавшимся из него льдом и стоящей тут же, обнюхивающей его бездомной собакой.

— Фу! Пошла вон! — шикая на собаку, направился к чемодану Рука.

Не обращая внимания на окрики, собака что-то теребила и покусывала в своей пасти.

— Пошла отсюда! — сказал Рука и, достав пистолет, выстрелил в воздух.

Собака испугалась и, скуля, убежала в проулок.

Подойдя к чемодану, РУКА впопыхах закинул в него выпавший лед, положил сверху пакет с почкой и, закрыв, поспешит назад к машине.

Катя уже сидела на водительском сидении Porsche, но очевидно еще мало что понимала — когда Рука подошел к ней, она, ничего не говоря, лишь отстраненно уставилась на него.

— Нам надо уходить. Девочка, надо идти.

Подняв Катю, так что она почти легла на него, Рука направился с ней к своему джипу.

Увидев по пути лежащего у столба Гену, Катя промычала что-то, что Рука не разобрал.

Посадив Катю на заднее сидение, Рука завел машину, и через полминуты они скрылись из виду.

ХV

— Давай же, блядь, бери трубку, — психовал Жора, стоя в гостиной с телефоном у уха. — Где ты, блядь, пропал? Витя, бери трубку. Да бери же, блядь трубку!

Звонок закончился.

— Где ты Витя? — в отчаянии смотрел на очередной не взятый вызов Жора. — Еб твою мать, где же ты?! — психовал он, не догадываясь, что Виктор покойно лежал в этот момент в своем доме на диване, ровно там, где его оставил Максим.

Начав очередной вызов, Жора снова поднял телефон к уху, как вдруг дверь в гостиную открылась и внутрь зашел Рука с медицинским чемоданом, волоча на себе Катю.

— Рука? — ошарашенно посмотрел на него Жора.

Подведя Катю к дивану, Рука усадил ее.

— Господи боже… Катя? — не веря глазам, проговорил Жора. — Что с ней случилось?

Рука попытался, было, начать объяснения, но так и застыл с открытым ртом.

— Это долгая история, — наконец, проговорил он.

— Почка у тебя? — опустив взгляд на чемодан, спросил Жора.

— Да. Тут.

— Слава тебе господи, — взяв чемодан, он подошел к столу. — А где Гена?

— Гена мертв.

— Как мертв? Почему?

— Он-н-н-н…, — протянул Рука, собираясь с мыслями. — Вылетел из машины.

— Что?

— Он вылетел из машины.

— Как?

— Через лобовое стекло.

— Что?.. Ладно. Расскажешь позже, — вновь вернулся к стоящему на столе чемодану Жора. — У тебя теперь другое дело. Прямо сейчас езжай за Витей…

С этими словами ЖОРА открыл чемодан и тут же замолк. Секунду он, потеряв дар речи, ничего не понимающим взглядом смотрел внутрь.

— Что это? — наконец, спросил Жора.

— Что?

— Что это, твою мать, такое?!

— Почка, что? — сказал Рука направляясь к столу; Катя тоже подняла голову.

Заглянув в чемодан, Рука увидел на дне его сантиметров десять серой грязной воды, в которой лежал пакет с почкой, а вокруг плавали талые льдинки, вперемешку с бычками, травой и листвой с газона. Опустив внутрь руку, Жора достал пакет: также полный мутной жидкости, с окурком сигареты внутри, он начал сочиться сразу несколькими струйками из сделанных собакой прокусов.

ХVI

Максим лежал лицом вверх, бледный как простыня, весь в поту. На лоб ему капала вода.

Вдруг синеватые иссушенные губы его сделали резкое рефлекторное движение, после чего начали шевелиться веки. Глаза его открылись и он, не поднимая головы, медленно осмотрелся.

Он лежал в ванне, а вода капала на него из крана прямо над ним. Взявшись за раскалывавшуюся от боли голову, Максим приподнимается, сел и, зачерпнув рукой лед, недоумевающе уставился на него.

Ванна, в которой он лежал, была на четверть наполнена льдом.

— ——————

Дверь в ванную комнату открылась и из нее вышел полностью голый Максим. Замерев на месте, он принялся оглядывать номер:

— прямо посреди него стояла медицинская кровать с расстеленной на ней простынею;

— на ней, рядом с ней и под ней по одиночке и кучками валялись окровавленные ватные тампоны;

— тут же стояли медицинские металлические судки, полные розовой от крови водой;

— и всюду вокруг — куча свечей в кружках, использованные окровавленные медицинские перчатки, две медицинские маски, шприцы и пепельница с дюжиной небрежно затушенных окурков.

Вдруг Максим замечает что-то и на себе — медленно, с внезапно охватившим его ужасом, он оборачивается и обнаруживает большую прямоугольную марлевую накладку у себя сзади внизу спины. Весь покрывшись внезапно выступившим потом, он делает несколько шагов к зеркалу и, повернувшись к нему, снимает накладку — под ней длинный, сантиметров в двадцать, свежезашитый на двенадцать стежков шрам, с которого просачиваются капли густой крови.

Тяжело дыша, принявшись часто-часто моргать, чувствуя, что готов вот-вот потерять сознание, Максим с минуту смотрит на своей бок.

— Ка-ко-го ху…

— ——————

Все персонажи являются вымышленными.

Любое совпадение — случайно.

— — — — ----------------------------------------------

Больше интересного тут:

www.youtube.com/channel/UCHmbRKwvEQSfFhtg-3_iu9w