Мех 9/1. Рассказ Карена.

Однажды, когда его боевой корабль стоял на заводе в посёлке Росляково, где проходил текущий ремонт, он с помощником командира корабля Александром Демичем остались обеспечивать боеготовность. Проведя вечернюю поверку личного состава, они проинструктировали дежурного по кораблю мичмана Дору и приняли решение сойти на берег, где провести остаток вечера в уютной атмосфере мурманского ресторана Панорама. Что бы исключить непредвиденные обстоятельства, которые могли испортить их лирический настрой и разыгравшийся после вечернего пустого чая аппетит, они решили подкрепить свои намерения табельным оружием, для чего вскрыли командирский сейф и взяли ПМ со снаряжённой обоймой.

Ресторан встретил их “Ласковым маем”, белыми кожаными диванами и мясным меню. Отужинав, разложившись на диванах и попивая «Белую гвардию», они чудесно провели ещё один часик в воспоминаниях и обсуждении планов на будущее. После, посетили узел междугородней связи, поболтали с родными, ещё с кем-то, успели на последний автобус и отправились обратно на корабль. Автобус шёл практически пустым, и только какой-то подвыпивший горбатый старичок разорялся матом на весь салон. Водитель через микрофон пытался урезонить его, но тщетно. Карен подошёл и резко одёрнул нарушителя спокойствия. Старик продолжил, было высказываться, теперь уже в адрес Карена, но внезапно замолк и также неожиданно предложил распить мировую. Двери автобуса раскрылись.

– Конечная, Росляково, на выход, все пожалуйста.

Три запоздалых путника исчезли в переулке.

По дороге познакомились. Тапочки офицерам никто не предложил, и они, не разуваясь, прошли в гостиную, куда их проводил хозяин. Огромный стол был накрыт на дюжину персон соленьями, маринованными закусками и водкой «Посольская». Горбатый пригласил к столу и уселся на хозяйское место. В комнату молча вошли два Промокашки и сели рядом с гостями. Переговоры начались: “Чьих вы, хлопцы, будете, да кто вас в бой ведёт”.

– Стрельников нас в бой ведёт, Олег Петрович, слыхал, наверное. – Домочадцы переглянулись. – Хозяин, где у тебя тут руки помыть можно, — нагловастенько и уверено спросил помощник Стрельникова, командира малого десантного корабля, – и вышел из-за стола. Первый Промокашка проводил гостя в коридор.

Карен слегка напрягся и осмотрелся по сторонам – малина?! Точно! Разговор шёл ровно и, собственно, на равных:

– Ну, что, сами мы из Питера, тут в Североморске чалимся. Три десятка бойцов имеем, калаши, пээмы, пару гранатомётов. Тут щас дырки латаем. Старшой дома, мы гуляем, – отрапортовал Карен, весело опрокинул стопочку и насадил на вилочку груздь. – Папаша, а маслята у тебя есть?

– Какие маслята?! – привстал со своего места горбатый. – Чо-то ты попутал, ванёк: зачем щипачам стволы? Пахан на киче, а вы гуляете? Вы кто?

– Да десантники мы, десант возим – пытался успокоить, видимо, местного пахана Карен.

– Жорик, сынок, тут у нас сходняк собирается, а я не при делах – в чём дело, Жорик?

– Да не, старый, мы бы с Сявым про то знали. Восьмирит он, – сказал Жорик-Промокашка, встал и полез в карман.

Карен увидел в зеркало коридор и прижатого Сявым к стене помощника старшого. В груди налилась свинцом какая-то тяжесть. – …Ъ…твою дивизию. Пистолет. – Он спокойно вынул ПМ, снял с предохранителя, передёрнул затвор и взвёл курок. – Слышь, ты, Сявый, отпусти моего братана и иди-ка сюда.

– Братишка, не вайдонь, извини, рамсы попутали – ретировался Жорик. Хозяин помрачнел.

– Да-а! Бывает. Боже святый! – запричитал старик, – Чо деется? Щипачи вооружаются, волна новая из Питера, разъезжают по Мурману – ничегошеньки не бояться, город войсковый трясут, видать, по-чёрному. Чо дале будя? Старый я стал, наверное, действительно уж не при делах, раз весточку не скинули. Ты, Каренчик, не серчай, да замолви там за меня при случае. Хозяин я гостеприимный, всегда приму, чем смогу – помогу. Я, уж тому лет десять будя, как тута осел, ну, да, и подъедаюсь, ребята вот помогают, а я их учу, значит, жизни.

– Отбой! – рявкнул на провинившихся “матросов” помощник командира корабля, взял Карена под руку и они сошли на пустынный берег.

Из словаря воровского лексикона:

Восьмирить – вводить в заблуждение. Ванёк – человек, не знающий, что имеет дело с ворами. Вайдонить – кричать. Десант – сходка воров в законе. Десантники – заключённые, исполняющие решения воровской сходки, или воры, сбрасывающие груза с морских транспортных судов. Дом – тюрьма. Маслята – патроны. Чалиться, чалить – совершать карманные кражи.

– Карен, ты кофе как, с сахаром Любишь? – подразнил я, когда он закончил рассказ.

– Я Люблю жену и дочку, – и так он отвечал всегда.

В 92-м году на проспекте Ленина в Мурманске был бродячий рынок: толпы “коммерсантов” стояли с товаром или бродили, развешенные товаром, между Аметистом и пивным рестораном «Семь берегов». Среди них можно было наблюдать и Карена. Дела шли, наверное, хорошо, и в 93-м он решил уволиться: распродал в Полярном весь свой скарб, от души проставился и убыл в неизвестном направлении.

Примерно через месяц, финансист дивизиона старший мичман Летов Михаил Петрович шёл по Полярному со службы домой. Навстречу ему шли две женщины: жена и тёща Карена.

– Михаил Петрович, а где же Карен, когда он с боевого дежурства, с морей вернётся? – защебетали в один голос мама с дочкой.

Петровичу было пятьдесят три года. И пятьдесят три года выслуги. Сердце пошаливало. – Дамы, так он уволился, – взял себя в руки Петрович и положил под язык валидолину.

Дамы рухнули в обморок. Петрович успел их подхватить.

Был будний день и поэтому прохожие оглядывались: по улице Ларина, с трудом передвигая ноги, шли две видимо изрядно подвыпившие женщины, повиснув на руках у “ползшего на карачках” старого Старшего мичмана.

–… Ъ… Ъ мать, какой сегодня праздник? – спросил, сглатывая, возмущённый прохожий оглядываясь у приятеля.

Сейчас Карен, он же Владимир Ованесов руководит одним из лучших ресторанов Крыма — «Рыбацкий стан», в Севастополе.