Ухо Москвы. Лорд Владиморт играет с народом

Ухо Москвы.

Акт первый.

Лорд Владиморт играет с народом.

/Все совпадения с реальными лицами неслучайны и носят злокозненный, провокационный характер./

«Ухо Москвы»! Мы узнаем обо всём первыми.

Новости.

Депутат Государственной Думы Гной Оксимилонов внес законопроект о признании «Властелина колец» и всех томов «Гарри Поттера» экстремистской литературой, так как в указанных произведениях оспаривается законная и легитимная власть Саурона и Волдеморта, имеются многочисленные призывы к сепаратизму и насильственному свержению существующего конституционного строя.

Гусева:

— А с вами Анна Гусева и передача «Особо опасен». Гость в прямом эфире сегодня — политический консультант в опале, заговорщик, астролог и конспиролог, жрец солнечного культа Станислав Желтковский.

Желтковский (с улыбкой Чеширского кота):

— Заговорщик, видимо, потому что лечу зубную боль заговорами. Это мой второй, и наиболее стабильный источник дохода.

Гусева:

— Что-то вы неважно выглядите. Простыли?

Желтковский (поглаживая пестрый шарфик на шее):

— Так простыл, что даже по дороге вам новый слоган придумал. «Ухо Москвы! Если болит горло — дышите через нос!»

Гусева:

— Слоганы — это именно то, что мы от вас и ждем в прямом эфире.

Желтковский:

— Моё чуткое ухо — не Москвы — будто бы уловило некий ехидный подтекст в вашей фразе, но я спишу это на побочные эффекты лекарства от простуды.

Гусева (строго):

— Никаких подтекстов. Оставьте их для художественной литературы и авторского кинематографа. Всё, что мы хотим сказать, мы заявляем громко и отчетливо.

Желтковский:

— Теперь уже вы заговорили лозунгами. Мы будто бы вернулись в счастливые девяностые с настоящей, открытой политической борьбой.

Гусева:

— Ой ли?

Желтковский (уверенно):

— Девяностые — было прекрасное время, и, кроме того, — единственный период за всю тысячелетнюю историю России, когда мы, населяющие её люди, были свободными. И только в последние несколько лет возникла настойчивая тенденция представлять это насыщенное свежим и сладостным воздухом время в виде жуткой эпохи разрухи и бандитизма…

Гусева:

— С чем это связано, как вы думаете?

Желтковский:

— Ну, тут всё совершенно очевидно: дискредитировать либеральную идею, нивелировать базовые принципы демократии, чтобы впоследствии постепенно урезать гарантированные Конституцией права человека. Когда Он пришел к власти, девяностые уже закончились, но Его первый срок ведь был ещё вполне прогрессивным и либеральным…

Гусева (резко прерывает):

— «Он»? Вы не называете его по имени?

Желтковский (поеживаясь):

— Боюсь ли я назвать его имя? Знаете, я маленький человек, у меня свои слабости и недостатки…

Гусева (напористо):

— Но трусость в них не входит?

Желтковский (раскрасневшись):

— Хорошо, Владиморт! Видите — не боюсь, произнес. Это не так страшно ровно с того времени, как его персонифицировал — а абстрактный страх в тысячи раз сильнее — Рэйф Файнс, сыграв его в фильме…

Гусева (уверенно):

— «Гарри…

Желтковский (довольно улыбаясь):

— «Кориолан»! Неожиданный поворот, да? Вы предполагали другое. Но именно там и рассказана настоящая Его история. Как Он победил на войне. Или сказал, что победил. Потому что когда бородатые Вольски носятся с гиканьем по Москве и палят в воздух из калашей на каждой свадьбе — странная роль для побежденного народа! Но, тем не менее, на фоне военных успехов он выиграл — первый раз ещё законно — выборы, а затем плавненько так, незаметно установил диктатуру. Народ, подогреваемый либералами и нормами действующей Конституции, вышел на улицы, на Болотную площадь, начались волнения. Очень хорошо Файнсу удались сцены, когда он отзывается о народе, о плебсе, а лицо его в этот момент искажается всполохами нечеловеческого презрения: «Понацепили гондоны!», «Бандерлоги!» Ну, и в итоге он начинает войну против собственного народа в союзе со своим бывшим врагом, а ныне главным пехотинцем — лидером танцующих с ножами лезгинку вольсков в исполнении бородатого харизматичного Джерарда Батлера, который впоследствии становится неуправляемым, видя всюду предателей народа и врагов веры (которые почему-то сразу радостно извиняются направо и налево помимо своей воли). Ну а поначалу, псевдогерои позорной войны довольно уверенно и быстро на пару подавляют народные волнения и уничтожают последнее инакомыслие. Кульминацией гражданского порабощения стала эпическая сцена. Люди бородача-пехотинца расправляются с героем на Немцовом мосту. Правда в фильме они зарезали самого Файнса/Кориолана/Владиморта. А у нас, в жуткой тошнотворной действительности, был расстрелян настоящий герой, мир его праху. А Владиморт в этот момент смотрел из башни Кремля на эту казнь и пускал слюни, или ещё что другое от возбуждения…

Гусева (испуганно):

— Стоп, стоп! На этом месте я вынуждена ограничить поток вашей бурной фантазии, нам ещё работать в эфире…

Желтковский (примирительно поднимая руки):

— Понимаю, понимаю, хотя фантазии здесь мало, просто интерпретация фактов, основная работа политолога в опале. В любом случае место убийства показательно: так кошка приносит хозяину на кровать убитую мышь, чтобы продемонстрировать лояльность вождю, лидеру стаи.

Гусева:

— Очень мрачную картину вы набросали такими жирными мазками. И что же со всем этим делать?

Желтковский (хитрой улыбочкой демонстрируя ямочки на упитанных щеках):

— Есть одна гениальная мысль, я не хочу приписывать ее себе, но буду совсем не против, если вы так и подумаете, так вот: Владиморт не человек, Владиморт — символ. А символ не может быть в чем-то виноват, символ не может ошибаться. Более того, символ не может быть избран, или переизбран, или, сейчас скажу самое страшное и кощунственное, — НЕ избран. Поэтому института выборов как такового в нашей стране не существует. И, будучи мирными законопослушными гражданами, мы не можем призывать к насильственному противодействию власти, поэтому сделать что-либо со сложившейся политической системой по сути нельзя. Если только….

Гусева (оживленно):

— Если только?

Желтковский:

— Не появится герой с небольшим симпатичным шрамом на лице от зеленки с кислотой …

Гусева:

— Шрам в виде молнии?

Желтковский:

— Вполне возможно. Только он знает, где спрятана смерть Кощея, простите, крестраж Владиморта. И лишь он настолько бесстрашен, что может пойти в открытый бой с диктатором и тираном.

Гусева:

— А что же сам угнетенный народ?

Желтковский (разводя руки):

— А народ, как всегда, безмолвствует…

Гусева:

— Даже когда последователей героя избивают, в том числе и металлическими предметами, по всей стране?

Желтковский:

— Хорошо и то, что свободолюбивые люди вообще объединились хоть в какое-то подобие организации, и, заметьте — по всей стране.

Гусева (ожесточенно и напористо):

— Да, и теперь их жестоко избивают. Что это — заказ Кремля? Садистский, бесчеловечный план, спущенный из центра?

Желтковский:

— Не думаю, что это какой-то единый, продуманный план. Как сказал один мой коллега, это не многоходовка, а многоножка, одна нога которой не знает, что делает другая. Внешнему наблюдателю может показаться, что все действия согласованы и координируются из единого центра. Вертикаль власти, как добротный осиновый кол, умасленный кровью и иными человеческими выделениями, насадила на себя всех. И они теперь как куклы только открывают рот, а мы на самом деле слышим голос чревовещателя из Кремля. Но в данном случае пресловутые перегибы на местах злят центр посильнее даже, чем взволнованную общественность.

Гусева:

— И что, стоит ожидать какую-то официальную реакцию центральной власти?

Желтковский:

— Да, но не то, что вы думаете. Если и будут наказывать, то опять кого-нибудь наугад выдернут из бесправного народа. Чтобы показать, у кого рычаги репрессий. А местные власти втихую пожурят под ковром да и наградят переводом на другую должность. А последователей героя Невольного так и будут ломать арматурными прутами и водопроводными трубами.

Гусева:

— На этой мрачной, пессимистичной ноте мы вынуждены заканчивать нашу передачу. Эфир продолжит программа «Кульминация» с Матвеем Гуляйпольским.

«Ухо Москвы». Мы слышим самый тихий шепот.

Новости.

По сведениям Министерства обороны только за последний месяц российской авиацией в Сирии были уничтожены 80 000 террористов, 16 000 командных штабов, 800 бригадных генералов, 40 лидеров ИГИЛ, 20 джиннов и 10 джаггернаутов. Это ровно на 8 джаггернаутов больше, чем в предыдущем месяце.

Римский папа в своих покоях с первой попытки поймал двух покемонов. Монстры были крещены и получили имена Петра и Павла.

Программа «Кульминация». Моменты наивысшего напряжения!

Гуляйпольский:

— Извините, я немного опоздал…

Петрушкин:

— Мы вам не могли дозвониться!

Гуляйпольский (беззаботно):

— У меня старенькая Моторола, она плохо работает в лифтах.

Маковкин:

— Не понял?!

Петрушкин:

— Что за намеки?

Гуляйпольский (небрежно отмахиваясь):

— Кому надо, тот понял. Давайте начинать.

Маковкин:

— Отлично. В эфире Алексей Петрушкин, Алексей Маковкин и Матвей Гуляйпольский. Мы подводим итоги недели в программе «Кульминация».

Гуляйпольский:

— Мир полон свежих красок, острых чувств и удивительных открытий. Каждый день с радостной надеждой узнаешь что-то новое и… сразу пытаешься этот жуткий кошмар как можно скорее забыть! Но по какому-то паскудному закону природы именно эта яркая, шокирующая мерзость и живет потом в твоей памяти ещё долгие годы…

Маковкин (радостно перебивая):

— Поэтому, сразу по традиции в самом начале передачи еженедельная рубрика «Продвинутые курсы доносительства и шантажа».

Гуляйпольский (раздраженно и ехидно):

— Спасибо, спасибо тебе Маковкин за руководящую и направляющую роль прямо в духе КПСС…

Петрушкин (примирительно):

— Просто у нас мало времени…

Гуляйпольский (медленно остывая):

— Ладно. Коллективный антигерой этой недели — инициативная группа, накарябавшая (по-другому не скажешь) очередной донос об оскорблении своих религиозных чувств. Травле на этот раз подвергся видеоблогер Орловский, поймавший покемона в храме. Парень решил на личном примере доказать, что тенденциозная информация, прошедшая по всем федеральным СМИ, дескать — ловля покемонов в церкви приведет к аресту…

Петрушкин:

— Просто планировал походить с телефоном по храму без плясок и провокаций?

Гуляйпольский:

— …Именно так. Хотел доказать, что эта информация не соответствует действительности, более того: противоречит действующему уголовному законодательству, а СМИ в очередной раз нагло лгут, запугивая и так забитый и растерянный народ.

Маковкин (невинно):

— Ну и как, доказал?

Гуляйпольский:

— Да, доказал. Сидит.

Маковкин (довольно):

— Как писали в школьных тетрадях по геометрии: «Что и требовалось доказать».

Гуляйпольский:

— Да, Орловский доказал очевидную вещь, что в России сажают не в соответствии с буквой закона, а по прихоти монарха или обиде патриарха…

Петрушкин:

— Инициативная группа у нас получает статуэтку Сталина из засохшего гуано летающего покемона, плененного блогером, как там он назывался?

Маковкин:

— А черт его знает!

Гуляйпольский:

— Ну, а мы продолжаем.

Петрушкин:

— А я всё не могу понять: откуда в русском народе столько злобы, обиды и искреннего неустранимого желания писать доносы во все инстанции?

Гуляйпольский (менторским тоном):

— Извечная, роковая проблема, даже беда России в том, что трагедийная суть жизни народной и почётная, в чем-то святая обязанность каждого русского человека — это испытать как можно больше страдания самолично, а, желательно, как можно больше бед и страданий принести и всему остальному человечеству. Русский так называемый «мир» продуманно устроен именно таким образом, чтобы на алтарь очередной «великой идеи» положить как можно большее количество жизней. Причем, идея здесь может быть любой — от ее сути ничего не зависит и ничего не меняется.

Маковкин (растерянно):

— Как так?

Гуляйпольский:

— Смотрите: это как истово молиться одному богу методом жертвоприношений детей. А затем, пролив миллионы галлонов крови, и убедившись, что всевышний не отвечает на молитвы, просто сменить имя бога на облицовке храма, но оставить метод действия, ритуал тот же самый: продолжать с завидным упорством в его светлое новое имя резать невинных людей и побивать камнями каждого, кто скажет хоть слово поперек, усомнившись в действенности этого лютого, бесчеловечного способа общения с непостижимым божеством.

Маковкин:

— Но в чем смысл этого ужаса?

Гуляйпольский:

— В безграничной власти за счет спаивания подневольного населения в один, наполненный воплями кровоточащий ком, с помощью единообразной идеологии и круговой поруки, плюс в подавлении любого инакомыслия угрозами неминуемой расправы.

Петрушкин:

— И если они называют это «Русский мир»…

Гуляйпольский:

— То я говорю: «Скрепоносный тлен» или «Заскорузлая мертвечина»!

Маковкин:

— К сожалению, наше время вышло, итоги недели подведет Юлия Броневая.

Новости.

«Мы не пытались сделать хоррор, просто так получилось!» — заявили авторы нового единого учебника истории России.

Следственный комитет возбудил очередное уголовное дело в отношении кандидата в президенты Алексея Невольного по новой статье: «осуществление политической деятельности». Это уже пятая статья УК РФ, принятая специально для преследования оппозиционных политиков, правозащитников и других общественных деятелей.

«Ухо Москвы». Мы слышим всё! За самым осведомленным остается последнее слово!

Броневая:

— В эфире Юлия Броневая. Это программа «Последнее слово». Среди диванных политологов, да и серьезных специалистов, растет удивление: как же удается Алексею Невольному собирать такое количество просмотров своих видео на Ютубе и поднимать уже действительно целые народные массы на протест. В связи с чем я хочу рассказать одну простую, но поучительную историю.

— Среди разнообразных психологических экспериментов (результаты которых в основной своей массе вынуждают серьезно разочароваться в природе человека) особое место занимает так называемая ультимативная игра. По ее условиям один из двух участников получает безвозмездно энную денежную сумму, но должен разделить ее в любой пропорции с контрагентом, а тот либо принимает условия сделки (и все более-менее довольны), либо отказывается — и никто не получает ничего. Результаты дают примерно такой порог: 70% на 30%. Если второму предлагают меньше 30%, он, как правило, обиженно отказывается.

— Главная ошибка базовой ультимативной игры заключается в том, что она проходит среди незаинтересованных участников. Получишь ты или нет небольшую сумму денег в результате эксперимента — не настолько принципиально. Чувство собственного достоинства не дает принять несправедливую ставку. Вот если проводить такую игру среди голодающих бомжей за кусок хлеба — жажда справедливости бы резко уменьшилась. Человек схватил бы любую подачку (а потом, поздней ночью вернулся бы и жестоко отомстил за унижение, как собирался в схожей ситуации один из персонажей Пелевина).

— Но самое важное — это понять, кто на самом деле управляет игрой. Кто главный. И это не первый легкомысленно-беззаботный участник, что делит деньги. А тот, кто принимает решение, в результате которого выяснится, будет ли вообще кто в выигрыше, либо нет.

— К чему это всё. Внутренняя политика в стране — это и есть ультимативная игра государства с народом. Властители распределяют блага и права, а люди либо соглашаются, что так справедливо (и тогда государство существует дальше), либо нет. И тогда начинается самое интересное, что заполняет учебники истории: кровавые реки и отсутствие победителей. Поэтому так необходимо, чтобы правитель (уменьшая в очередной раз размер и так унизительной подачки и лишая граждан последних прав и свобод) не забывал, кто на самом деле является источником власти в стране, и кто будет принимать решение — существовать ли им дальше в хрупком равновесии или пора ролеплеить «Судную ночь».

— Я ни в коем случае не призываю к насилию или иным проявлениям агрессии, я лишь с пыльным замшелым занудством старого университетского профессора в очередной раз пытаюсь напомнить азы юридической грамотности: «Единственным источником власти в Российской Федерации является её многонациональный народ» — Конституция РФ.

Конец первого акта.