Сочинения Козьмы Пруткова-младшего

О! Спорт! Ты мир!

РАССКАЗ

1

Что чувствует рыба, когда ее выбросят из воды? Она подпрыгивает, блестя чешуйчатыми боками, переворачивается. Потом долго лежит с раскрытым ртом, жабры ее быстро раздуваются, живот ходит ходуном.

Выпученные глаза. она жадно хватает воздух. Жалко нам ее. Но мы знаем, что она обречена. Это агония.

Тушкина никому не было жалко. Он задыхался. Сердце его, которому, как известно, не хочется покоя, всё-таки не было знакомо с такими перегрузками. И долго это выдержать оно не могло. Пот застилал глаза, и он уже не видел дороги. Бежал скорее по инерции, смешно перебирая ногами и широко размахивая руками.

Животик его трясся холодцом. И щечки раздувались пых-пх-пых. Красные как малина. Знал же, что догонят. Можно было и не убегать. Но вот этот инстинкт самосохранения сплошь и рядом толкает нас на необдуманные поступки. Мы дергаемся, когда можно просто лечь и ждать неминуемого. Смирись со своей незавидной участью. Что уж тут? Нет же! Будем дергаться, суетливо перебирать ножками и задыхаться, как будто на нас надели противогазовую маску, а трубку пережали.

Право, как таракан, который торопливо убегает от справедливого возмездия, хотя над ним уже занесен хозяйский тапок. Но пока еще медлит. Наслаждается! А вот сейчас я оп! И от тебя мокрое пятно. Потому что я кто? Демиург! Вершитель твоей судьбы! А тя кто? Тараканишко! Полное ничтожество! Тварь дрожащая! Даже тьфу на тебя жалко!

Его преследовали рослые сильные молодые люди. Сстаршему было не больше шестидесяти. Ха-ха-ха! Зеленый еще! Они знали, что ему никуда не деться. И наслаждались этим. Пусть еще побегает, поерзает! Может быть, еще на что-нибудь надеется? Моллюск! Слизняк! Бежали они неторопливо. Четко работали мышцы, сердце билось ровно, пульс не участился ни на один удар. Это даже не разминка! А релаксация. Им даже скучно было так бежать. Но они сдерживали себя.

С трудом. Но, в прочем, впереди еще целый день нагрузок, разминок, соревнований и командная игра. Потом ночью уединенные пары долго будут гладить друг у друга сильные упругие тела, прежде чем предаться вожделенному соитию.

Упал Тушкин, а подняться уже не мог. К нему плачущему, мерзкому, неопрятному, приблизились они вразвалочку и с ухмылками.

На него они глядели с брезгливыми гримасами. Потом один из них надел перчатки, взял его за шкирку и забросил в контейнер, как какую-нибудь ветошь. Тушкин продолжал задыхаться и громко дышать животом со свистом.

— За него что-нибудь дадут? — спросил Эрл.

Он был самый высокий и стройный. Нравился девушкам. Чтобы поддерживать себя в тонусе, он менял партнерш каждый понедельник, благо у него всегда их было в запасе. О том, что их нужно почаще менять, он узнал на одной из лекций. Каждый месяц они должны были прослушать минимум часов лекций.

Лекции были только о здоровом образе жизни. Больше ни о чем не говорили. Секс — это тоже часть здоровья. Он должен быть регулярным и полноценным. Любовь — от слова «любой» или «любая». Но обязательно это должно быть молодое красивое тело, вызывающее положительные эмоции и стойкое либидо. Так постоянно говорили на лекциях.

Эрл громко рассмеялся. Смеяться надо громко и жизнерадостно, так, чтобы на тебя обращали внимание. Смех тоже укрепляет физическое здоровье. А унынье подтачивает его. Эрл смеялся красиво, чтобы нравиться женщинам. Этому его тоже научили.

Женщин влекло к его телу. Иначе не могло быть. Его тело было очень красивым. Он сам его очень любил.

— Я думаю, что нам хватит поужинать в спорт-кафе на гонорар за этого задохлика.

«Я думал» — это был такой речевой оборот, пришедший в речь с древних времен, такие слова-паразиты. Говорим же мы «стрелять». Хотя на самом деле вылетают не стрелы, а пули. Но никто почему-то не догадался говорить «пулять». Потом «кафе» может у кого-то ассоциироваться с «кофе». Давно уже кофе и многие другие напитки выброшены на помойку, стали чуть ли не ругательством. Только настои на целебных травах, чистая родниковая вода или минерализованная вода из проверенных источников.

И вот! Скажи раньше «Можно вас пригласить на ужин?», и девушка томно закатывает глазки, и вся так и трепещет. Она уже представила экзотические блюда, мясо, приготовленное каким-то особенным образом, шампанское-трулянское и цветы на столе. И он, весь истомившийся, целует ее ручку своим масляным ртом, а другая его рука уже шарит под столом, ныряет ей под подол. Хороший ужин сейчас — это рационально подобранная каша с витаминными добавками. Не много не мало, а ровно столько, сколько выдаст калориметр перед началом ужина. А всё остальное — уже второстепенное.

2

— Великолепный! Чудесный образчик! — восхищался директор зоопарка

Тушин уже был в клетке.

Главным занятием директора были прыжки в сторону. И конечно, красивые женщины.

Все достойные граждане обычно выполняли какое-нибудь общественное поручение, потому что, к сожалению, все свести к спорту было невозможно. Он выбрал зоопарк и ни разу не пожалел об этом. Столько эмоций, ярких и незабываемых!

— Вот глядите сюда! У леопарда можно научиться грации и стремительности бега, — говорил он.

Они прошли дальше.

— Вот, пожалуйста, змея! Кстати, очень ядовитая. Может убить крупное животное. Смотрите, как она гибка! Мужчины, надеюсь, поймут меня. У них сразу возникают соответствующие ассоциации. Они представляют, что это не змея, а девушка, которая вот так вот, вот так вот под ним или на нем. Феноменально! Нет! Никакой порнографии, которая запрещена у нас законом. И совершенно справедливо. Вот здоровый секс и красивая эротика, напротив, поощряются. И это тоже совершенно справедливо!

Тушкин осмотрел клетку. Ну, что же! Вполне сносное жилье! Маленький домик с мягкой постелью. Появился робот-регистратор, который записал его имя, возраст, данные о нем. И тут же повесил табличку. Но таблички мало кто читал, потому что грамотеев было немного. Да и те стеснялись своей грамотности.

Грамотность никак не требовалась для полноценной жизни, а поэтому и не занимались этой ерундой в душных классах под постоянные окрики фригидных учителок, как это было в далеком прошлом.

Они опять подошли к клетке с Тушкиным.

— Молодые люди! К сожалению, тип хомо сапиенс стремительно вымирает. Вот на весь наш зоопарк всего лишь два экземпляра. Это и неудивительно. В шестьдесят — семьдесят лет это уже глубокие старики с букетом разных болезней. До восьмидесяти редко кто и доживает. А на воле они живут еще меньше. Здесь всё-таки за ними уход, присмотр, медицинская помощь.

Одна из девушек покачала головой.

— Какой кошмар! Недаром их занесли в красную книгу и запретили на них охоту. Раньше-то их пачками отстреливали.

— Детский возраст! Еще жить бы да жить!

— Увы! Неправильный образ жизни! Спорт, к сожалению, у них не стоит на первом месте. Едят много мяса, вообще продуктов животного происхождения, употребляют энергетические напитки, в том числе большой крепости и в немалом количестве. Что, как известно, является ядом. Обычное явление — избыточный вес, за которым они совершенно не следят. Вот этот уродец точно с утра выпьет крепкого кофе, потом засунет себе в рот бумажную палочку с сухой истертой травой, поджигает ее и дышит ее дымом. Легкие точно у него черные как уголь.

— Но ведь это же самоубийство! Разве они не понимают этого? Зачем убивать себя, причем добровольно?

— Да! И больше того! С утра они читают газеты. Это такие большие бумажные листы с буковками. И этими мелкими буквами написана разная чушь, которая им почему-то кажестя интересной.

— Ведь от этого портится зрение!

— Разумеется, портится. И тогда они надевают на лицо стеклянные линзы, от которых зрение становится еще хуже. Целыми днями — представьте себе! — целыми днями они читают книги. Они их не бросают в огонь, как это делаем мы. А бережно хранят и обмениваются друг с другом. Дикость! Варварство! Что тут еще скажешь! Ну-с! Давайте поглядим, что собой представляет замечательный Тушкин! Слушаем тебя!

Робот подвинулся ближе к молодым людям. Он уже считал всю информацию с нового обитателя.

Робот забубонил:

— Тушкин Сергей Александрович. Такого-то года рождения. Из интеллигентной семьи. Мама — учительница. Чтению и письму выучился в тайной запрещенной законом секте «Лицей», где пристрастрастился к написанию разного рода художественных текстов, в основном стихотворных. Владеет тремя языками, на которых читает книги и журналы. Собрал у себя целую коллекцию книг. Стихи, поэмы и романы Тушкина имеют определенную популярность среди членов запрещенной законом секты «Лицей», переписываются и распространяются.

Герла — очень эффектная девушка, она занималась акробатикой, спросила у директора, который в свою очередь уже положил на нее взгляд:

— Если его кормить диетическими кашками, он сумеет трансформироваться в хомо спортус? Кажется, такие случаи были, если мне не изменяет память. Помнится, кто-то рассказывал.

— Что вы, милая девушка! — проговорил директор.

«А формочки у нее что надо! Было бы грех не воспользоваться таким деликатесным матерьяльчиком!»

— Кстати, вон там у меня кампус. Недавно поставили новейшие спортивные станки. Может быть, вы еще таких и не видели. Вечерами там никого не бывает, кроме меня. Так вот! Приглашаю вас, красавица, оценить новое оборудование, так сказать, проверить его на деле!

— Так что же с питанием?

— Невозможно и губительно такое для него. Поэтому у нас на кухне будут готовить обычную для него пищу: жареное мясо, острые салаты. Кофе и чай. Иначе мы его в скором времени потеряем. Жуткое зрелище, скажу я вам, эта самая кухня, когда там готовят блюда для хомо сапиенс. Также будем выставлять ему шампанское, бургундское, вермут и другие отравляющие напитки, без которых он просто впадет в депрессию и может даже покончить с собой.

— Пожалуйста, бумагу и перо! — раздался вопль из клетки. — Умоляю вас! Меня посетило вдохновение.

Тушкин имел жалкий вид. Амеба и та выглядит презентабельней. Въерошенные волосы, скатавшиеся в комки бакенбарды.

— Еще, господа! Когда я убегал, я потерял очки. Без них я плохо вижу. Найдите мои очки или выдайте другие! У меня минус шесть.

— Сделаем! — четко отрапорторвал робот. — Делов на сто рублев! Ха-ха!

Робот заскрежетал. Это он так смеялся.

— Гарантируем!

— И еще книги! — стонал Тушкин. — Без пищи духовной я погибну. Вы должны понять это. Пожалуйста! Книг давайте побольше?

— Тематика? — спросил робот. — То есть, что вас конкретно интересует? Какая сфера жизни?

— Художественная литература, само собой. По истории, философии, географии. Новейшие журналы!

Тушкинские бакенбарды затряслись. Он почему-то покраснел и смутился. Приблизился к решетке.

— Вас мог бы я на секундочку? Так сказать, тэт-а-тэт. Видите ли, тут дамы. И при них нежелательно…

Он подозвал робота. Робот приблизился и взялся за железные прутья, наклонил голову к лицу Тушкина. Развел руками.

— Что он вам там нашептывал? — спросил директор. — Говорите! Никаких секретов от меня!

Хотя робот дал Тушкину честное слово, что никому, он тут же рассказал всё. Роботы не умеют хранить тайны. Что здесь такого? Ну, вот вы, к примеру? Если вы дадите честное слово какой-нибудь мухе или, извиняюсь, глисту, вы что будете его соблюдать? Ха-ха! Даже не смешно!

— Просил дам юного возраста. Красивых и энергичных. Для флирта и случки, — равнодушно ответил робот.

— Надеюсь, на нас он глаз не положил? — воскликнула Герла. — Меня даже в дрожь кидает от мысли об этом.

Передернулась и сморщилась, показывая, как ей отвратителен этот тип. Это даже не животное.

— Любопытно было бы поглядеть, как это у них происходит, — задумчиво произнес Эрл. — Весьма любопытно.

— Это? Что ты имеешь в виду?

— Ну, вот это!

Эрл повел тазом вперед-назад. Девушки захихикали. Конечно, он им очень нравился. Они бы с радостью ему отдались. Громко рассмеялись, представив, как Тушкин делает это. С его-то пузом!

— Что ты там строчите, милейший? — спросил директор Тушкина.

Тот что-то быстро записывал.

— Стихотворение. Называться оно будет «Онега Евгеньева». О любви юной девушке к проженному ловеласу.

Прыснули.

— Да! Господин директор! Завтра у вас тут будет столпотворение, — проговорил Эрл, продолжая смеяться. — Это забавно! Но, извините, у нас режим. Мы должны покинуть вас. К сожалению!

— Не извиняйтесь! Режим — это святое! Не смею задерживать! Как я завидую вашей молодости! У вас бесплатный годовой абонемент в зоопарк. Весьма рекомендую посетить мой кампус. Особенно рекомендую прекрасным девушкам. По вечерам, кстати, я там бываю один. Но могу разделить с кем-нибудь компанию. Специальные женские тренажеры! Спорт — это жизнь! Так нас учит наше прекрасное государство, которое день и ночь печется о нашем благе. Мир — это спорт! Жизнь — это движение.

Самому молодому в их компании было около шестидесятника. Совсем еще пацан. Зеленый! Вот Эрл в самом продуктивном во всех смыслах этого слова возрасте. На пике расцвета.

В их городе должен был проходить чемпионат по хэд-роллингу. Для этого был выстроен дворец.

Хотя в их компании не было хэдроллингистов, в последние дни они, как и все горожане, перешли на усиленные тренировки, поскольку в паузах между сетами должны были проходить разные соревнования. С рассветом все городские улицы и проспекты напоминали стремительно текущие реки. День каждого гражданина начинался с пробежки. Кроме, совсем уже дряхлых. На калориметр, завтрак и до обеда тренировки по своему виду спорта. Весь город напоминал огромный спортивный комплекс: везде были дворцы спорта и спортивные поля. Снова на калориметр. Обед. Оздоравливающе сон. Улицы в это время были пустынными.

После сна лекции, легкие разминки и тренинги. Занятия в студии, где показывали познавательные ролики. Вечер посвящался знакомствам и посещениям эротических и массажных заведений. Что, впрочем, одно и то же. Секс — очень важная составляющая здоровья.

3

— Привет, Тушкин!

Тушкин протер глаза, включил электросвечу. Кому это он мог понадобиться среди ночи. Глубокой.

— Кто ты?

— Да!

Его гость махнул рукой. Зачем объясняться? Кто я да что я? Тратить лишнее время и силы?

— Ночной дворник я. Вот по ночам тут скребусь. Днем-то посетители. Некогда. А ночью убираю мусор.

— Человек?

— Какое там! РТ-13.

— Так это же допотопная модель. Еще во времена моего детства появилась. Я думал, таких уже нет.

— Хотели списать да в утиль. Да один тут робот-умелец приспособил меня к этому делу. «чего, — говорит, — добру пропадать!» Скучно тебе, Тушкин? Всё-таки тюрьма есть тюрьма. Пусть и с комфортом.

— РБ-13, друг мой, скука не вне нас, а внутри нас. Всё зависит от самого человека. Это же состояние души. Можно ли скучать, когда не прочитано столько книг, когда столько идей, а сколько замыслов нужно воплотить? Никакой жизни не хватит! Только об этом и жалею.

— Кто твои воплощения читать-то будет? Это там у вас читают. А здесь это самое презренное дело.

— Так! Так! Вот пишешь и знаешь, что написал прекрасно, гениально, столько души вложил. Для кого? Ни для кого! Никто вот это читать не будет. Я сам себе писатель и читатель.

Он потряс исписанными листами бумаги.

— В руки не возьмут. Никому это не нужно. А ведь здесь жизнь, кипят чувства, сверкают идеи. Все считают, что ты примитивное существо, очкарик, питекантроп, место которого только в клетке.

— Да! Да! Это те самые, которые никогда ни о чем не задумываются. У них только культ тела. Дальше! Выше! Быстрее! И ради этого они живут. Больше для них ничего не существует. Какие олимпийские идеалы? Дальше прыгнуть или забросить железяку, или чаще попасть по морде своего противника? Очень мило и возвышенно! Вот они е есть примитивные существа. Прыгайте вы, бегайте, скачите, сколько вам угодно! Но почему все должны делать то же самое? Не надо только об идеалах. Идеалы — вот здесь! А не в ногах и накачанных мышцах.

— Да! Именно здесь!

Тушкин положил ладонь на левую сторону груди. Сердце билось как-то неровно. Это плохой признак.

— Нужно жить прежде всего этим!

Теперь его руки переместились на голову, примяв кучерявые волоса, в которых уже блестела седина.

— А не мышцами, не бедрами, не тем, что у тебя между ног. Бездуховная цивилизация. Но они счастливы.

— Уж так! Так! — согласился РБ-13. — Но что об этом? Ну, их! Тут и говорить не о чем! Приматы! Мне еще достались прекрасные времена. Есть о чем вспомнить! Какие были одухотворенные лица! Так никогда уже не будет. Увы! Что натворили с человечеством! Уму непостижимо!

— Спать давай, РБ-13! — сказал Тушкин.

РЬБ-13 поплелся по дорожке, вдоль которой тянулись клетки. Он бубонил себе под нос, думая, что он поет:

— О! спорт — ты мир! Ты наш кумир! Мир — это спорт!

Тушкин закрыл глаза и моментально уснул. Почему-то ему приснился автовокзал, где он ждет своего автобуса.