Шпак

В армии каждый гордится своим подразделением, пусть и будет оно самым убогим. Побоку! Только наше самое лучшее и первостатейное! Все остальное — мусор и тлен.

Поэтому пехотинцы подначивают танкистов, артиллеристы — самоходчиков, ну а сухопутчики — мореманов. Впрочем, справедливости ради, необходимо заметить, что процесс этот взаимный, и каждый старается обгадить соседа с другими знаками в петлицах или же цветом погон по полной программе. Совсем по старику Дарвину — непрекращающаяся борьба видов, родов и подвидов. Только виды и роды эти исключительно военные.

Лучше всех в постоянном процессе утверждения превосходства над всеми военными преуспели десантники. В суровом армейском мире для них все просто, как два цвета полос на тельниках: есть ДЕСАНТУРА и все остальное — соляра. Точка.

Десантура, как водится, молодцы, лихие парни, разбиватели кирпичей лбами, мастера рукопашной схватки и пинков ногами, орлы небесные и львы, так сказать, саванн и пустынь. Ну, а соляра… Впрочем, что об этой самой соляре можно путного сказать? Ничего. Одна оскомина и изжога. Все они сплошняком чмошники, чамары, черви земляные, вонючки дизельные, никчемный и пустой народец, который постоянно под ногами путается и мешает десантникам службу Родине служить.

В Афгане подобное кастовое разделение достигло невиданных высот. Дошло до того, что командир дивизии, который, как и все уважающие себя десантники на дух не переносил всех остальных проходимцев, наряженных в военную форму, отдал негласный приказ — ни одной соляры на территории. Если увижу соляру в пункте постоянной дислокации, то чмошников пинками за территорию, а тех, кто пропустил — на гауптвахту. Пусть там осознают простые истины десантной жизни — гусь свинье не товарищ. Вернее даже не гусь, а ОРЁЛ. ОРЁЛ свинье не товарищ, не друг, не сослуживец и даже не собеседник.

Поэтому, когда майор Каракуртов, неся службу оперативным дежурным по дивизии, услышал, что на территорию хочет пройти не просто соляра, а какой-то гражданский, был абсолютно логичен:

— Гони его на хер, прапорщик, — строго приказал майор дежурному по контрольно-пропускному пункту и бросил трубку.

Гражданские, а попросту шпаки, по мнению десантников, были ещё хуже соляры и за людей не признавались вовсе.

Вновь запищал телефон.

— Они не пройти хотят, — доложил встревоженный прапорщик, — Они, как его, на машине проехать требуют!!!

— Слышь, Козулько, не парь мозг, — всерьёз озлобился майор, — Ты что, приказ комдива забыл? Или хочешь на нарах суток десять клопов подавить? Так он тебе это устроит. Не сомневайся. Зашкалит по полной. А перед этим ещё и хавальник начистит! Собственноручно!

Майор впечатал трубку в телефон и начал долго и причудливо ругаться. Однако толком совершить предполагаемые непристойные развратные действия в отношении близких и дальних родственниц "шпачары козлоногого" майору не дал все тот же армейский телефон.

— Не хотят уезжать, — умирая от ужаса, доложил Козулько, — я уже сам с ними по всякому говорил, а они — передай, что Коляскин какой-то приехал...

Майор, проведший сутки практически без сна, устало скосил глаза на утвержденный начальниками список, в котором были отмечены все, кого следовало пропустить в дивизию беспрепятственно.

— У тебя есть в списке Коляскин?

— Никак нет.

— И у меня "никак нет". Шпачару на хер. А мне позвонишь — сам зашкалю!

Дежурство подходило к концу, и Каракуртов стал предаваться приятным мыслям о том, как пойдет он после наряда в баньку, попарится от души, а затем выпьет водки. Благо помощник, который ездил в комендатуру за паролями, успел заскочить по приказу майора в дукан и взять литровую "Столичную".

И только Каракуртов стал раскладывать официантку Олю поудобнее, как мечты его вновь прервал телефонный вызов.

Майор разом протрезвел, отшвырнул распаренную податливую Олю и мгновенно схватил трубку, так как телефон этот был особый — соединял с комдивом напрямую.

— Оперативный дежурный по "Моторке" майор Каракуртов, — четко начал офицер, собираясь произнести далее все положенное, мол, происшествий не случилось и тому подобное.

— Каракуртов, — прервал звонкоголосого дежурного комдив, — мне никто не звонил?

— Никак нет, товарищ генерал-майор!

— И не приезжал никто?

— Никак нет, товарищ генерал-майор!

— Точно никто!? — откровенно засомневался комдив.

— Так точно! Никто!

— Странно, — задумчиво сказал генерал, — времени то уже к пяти?

— Так точно, шестнадцать тридцать пять, — услужливо подтвердил встревоженный Каракуртов.

— Интересно, — продолжал удивляться генерал, — очень интересно. Точно никто не приезжал?

— Точно никто, — с чувством отрапортовал майор и слегка замялся, — только вот… некоторое время назад… какой-то шпак у ка-пе-пе терся. Ну, мы его согласно Вашему приказу, товарищ генерал, того...

— Что того? — насторожился комдив.

— Ну, того, послали, значит...

— Как шпака зовут?

— Коляскин какой-то...

— Колесов, мудак, Колесов, — кастрированным быком заревел комдив. — Задержите его. Задержите! Не отпускайте!!!

Связь прервалась.

Еще через пару секунд в дивизии случилось и вовсе невиданное. Ее командир, заслуженный боевой генерал, Герой Советского Союза, который передвигался всегда степенно и с расстановкой, рвал к контрольно-пропускному пункту, словно молодой боец-первогодок, опасаясь мести разъяренных дедов.

Солдаты-десантники падали в обморок, видя такую необычную картину — несущегося, словно вепрь, комдива-героя. Офицеры терли глаза и считали, что все это им мерещится. После чего тоже дружно теряли сознание.

— Уехали!? — заорал Каракуртов Козульке.

Трубка так и плясала в руках майора. А сам офицер подпрыгивал и нервно дергал головой.

— Никак нет! Стоят! Упрямые, к-к-козлы...

— Задержать, — завизжал майор, — Задержать! Приказ комдива! Никуда не отпускать. Уйдут — ответишь прапор. Перед комдивом ответишь!!!

Генерал-майор, естественно, успел. Когда он вырвался за ка-пе-пе, чуть не снеся массивные железные ворота, его взору предстал ошарашенный Колесов, съёжившийся на заднем сиденье машины.

Белую "Волгу" окружали бравые гвардейцы-десантники, возглавляемые решительным Козулькой. Причем вид солдат не оставлял никаких сомнений в том, что в случае чего живым Коляскина они не отпустят.

Говорят, что очень большому человеку из Центрального Комитета партии Колесову тот незапланированный приезд в воздушно-десантную дивизию запомнился надолго. Особенно впечатлил всклокоченный прапорщик, который с криком "К бою" подлетел к машине и, дико вращая глазами, наставил на Колесова автомат, прокричав бойцам, если что — стрелять в "шпачару" на поражение, "валить козла на хер, так как это приказа самого комдива".

А Каракуртов с Козулькой, которые предполагали, что их в лучшем случае расстреляют вместо того, чтобы четвертовать, наказаны комдивом не были. Вообще никак. Ну не любит десантура соляру и особенно шпачар. Что с этим можно поделать?