Дороги не расскажут. Часть 2. Глава 6.

… ДОРОГИ НЕ РАССКАЖУТ. Повесть.

Часть 2. ЛИДА.

Глава 6. Ревущее небо.

6.1 Добрый пар.

Лида наспех оделась, повязав старый мамин платок на голову и побежала в булочную, на остановке напротив их дома через площадь. Лида купила хлеба и вышла из магазина…

…она увидела, как, прямо над их домом, на нее, очень быстро увеличиваясь в размерах, падает самолет, винты которого извергают противный неровно сверлящий рев. Она увидела, как, прямо над их домом, от самолета, падающего на нее, отделяются четыре точки, и, через секунду, свистом уничтожая вокруг все остальные звуки, эти точки быстро падают вниз. Скрывшись за родным домом эти точки превращаются в раскатный звук мощных взрывов. Четвертая бомба опускается на их дом, и через мгновение, на глазах Лидочки окна ее квартиры раздулись изнутри, и разлетелись в разные стороны навсегда потерянной прожитой жизни…

Большой черный самолет с белыми крестами, показывая пустые бомболюки громко разрезая винтами воздух, проревел над ее головой, поднимаясь выше и выше. Дом превратился в огромное бесформенное облако пыли из которого в разные стороны вылетали куски стен, кирпича. Она ничего не слышала, в эти страшные секунды в ее голове выключился звук, оставался только рев страшного черного самолета. Лида еще не понимала, что произошло… Через секунды на середину площади с грохотом, рассыпаясь, упал огромный кусок стены. Еще через долгие мгновения в нескольких метрах от Лиды с грохотом упала часть крыши из тонкого железа. Жесть заиграла звуками как согнутая двуручная пила, пока не успокоилась у ног замершей от шока Девушки. В это время из облака, приближающейся к Лидочке петлей в землю пыли, по дороге выехала грузовая машина на всем ходу, не останавливаясь, принимая удары кирпичных осколков, цокающих по мостовой площади. Как только Лида проводила взглядом машину, петля плотной пыли, своим теплым пороховым ветром, окутала Лидочку со всех сторон, проглотив стоящую неподвижно девчонку, сорвав с ее волос старый мамин платок и качая в разные стороны авоську с хлебом.

«Куда делся мой дом?.. Что произошло… Где я…» — Больное навсегда сознание не могло обработать и додумать до конца то, что произошло в последнюю минуту на ее глазах. Но в этот миг Лидочка заорала… она орала так сильно, она орала так больно, что немецкие летчики должны были услышать девичьи проклятия.

… Лида сидела на ступеньке крыльца гастронома и остекленевшими пыльными глазами смотрела на свой дом, по середине которого зияла огромная пропасть до самого первого этажа, эта пропасть зияла, полностью поглотив квартиру, где она жила, правая сторона дома от пропасти горела от второго этажа до крыши. Пахнущая порохом пыль еще висела в воздухе. Подъехала пожарная машина, потом еще две…

— Дочка, пойдем в подсобку погреешься — сказала не молодая женщина, которая пятнадцать минут назад продала Лидочке батон и буханку. Женщина с самого взрыва, как разбились окна магазина, наблюдала за простоволосой девушкой с седыми от пыли волосами, но боялась подходить к ней, так как понимала, что она сейчас потеряла всю свою жизнь.

Лида испуганно посмотрела на продавщицу, потом опять на руины горящего родного дома, опять на женщину, опять на руины…

В подсобке было тепло, пахло рыбой и какими-то пряностями. Лида сидела на диване и тупо смотрела в пол не видящими ничего глазами. Цокольное окошко подвального помещения было целое, и из-под потолка бросало в комнату осколки дневного света через трубы отопления, не сильно освещая комнату.

— На дочка чаю попей. — Лида подняла свой потерянный взгляд на стакан чая, поставленного на стол, из которого поднимался пар.

Лида хотела взять стакан с чаем, но на руке вокруг запястья висела запыленная авоська с хлебом. Она перевела свой взгляд на авоську и в следующий миг горько, по-детски, заплакала. Слезы по щекам текли рекой, руки бессильно упали на колени, а правую руку авоська потянула пока не легла на пол. У Лиды не было сил, она плакала безвольно и отрешенно, забыв обо всем на свете, как в детстве, сгинувшем безвозвратно. А чай стоял на столе и с его поверхности поднимался приятный теплый добрый пар.

6.2 Первая бомбежка.

Тарасов жил на другом конце города, от Пролетарского военкомата, в поселке Вагонников. Он уже выходил из дому, попросив супругу не провожать его, когда услышал тяжелые взрывы. Он выскочил на улицу и увидел, как три бомбардировщика резко набирают высоту над центром города. Алексей Матвеевич остановился, внимательно рассматривая вражеские машины, уходящие на разворот на запад взлетая все выше. Из двора к нему подбежала жена, наспех набрасывая пальто.

— Что это, Леш?

— Бомбардировщики… — Неопределенно сказал он супруге — Первая бомбёжка, Марина. — чуть помедлив. — Вы давайте не ходите никуда. Ну я побежал, милая. — и он еще раз сильно обнял жену и несколько раз поцеловал, не желая выпускать из объятий родное теплое жёнино тело.

Затем побежал на автобусную остановку.

Когда он дошел до остановки над городом поднимались столбы дыма от пожаров. Все люди смотрели на эти дымы, люди не нарушали тишину разговорами, всем было понятно, что война кованым фашистским сапогом уже наступила на город.

Тарасов прибыл в Пролетарскую военную комендатуру за двадцать минут до назначенного срока. Но у здания военкомата была заметна не рядовая суматоха. Тарасов вошел в военкомат и двинулся к кабинету Военного коменданта.

— Тарасов! Наконец-то. Товарищ Шевелев, вот Тарасов будет командовать этим подразделением. — порекомендовал Военком его кандидатуру капитану, армейскому офицеру, назначенному руководителем ополчения Вагонного завода от штаба обороны города.

— Курочкин прибыл? — поинтересовался Алексей Матвеевич у военкома.

— Нет еще не прибыл, если бы прибыл я бы его уже отправил завалы от бомбардировки разгребать. Несколько жилых домов сволочи подорвали, заваленных людей много, давай срочно туда с мобилизованными, вон тут не далеко у трамвайного парка. Забирай прибывших ополченцев и вперед. Прямо мухой давай не задерживайтесь.

Тарасов вышел на небольшую площадку перед военкоматом.

— Ополченцы, построиться в две шеренги. — люди начали неуклюжее построение. Когда через пару минут люди стояли в шеренгах Тарасов произнес следующие слова:

— Братцы — враг нанес городу первый коварный удар. Мы сейчас выдвигаемся к трамвайному парку и расчищаем завалы от бомбардировок, может быть успеем кого ни будь спасти. На ле-во. — не по военному скомандовал Алексей Матвеевич — Итак вперед, товарищи.

Приблизительно сто ополченцев двинулись к трамвайному парку к двум разбитым во время бомбардировки жилым зданиям.

Приближаясь к пожару Алексей Матвеевич, сначала сомневаясь, потом все более и более утверждаясь в своих предположениях, понял почему у военкомата нет Курочкина. Дом полу подкова горел, середина дома была разбита до первого этажа, квартиры друга не существовало обломки взрыва разлетелись на половину площади. Тарасов расставил цепочки людей там, где не было пожара, и ополченцы, камень за камнем, начали разбирать завал. Уже через полчаса выкопали первых пострадавших, они были мертвы. Тарасов отлично понимал, что разобрать завал, где находилась квартира друга они не смогут, там еще парил залитый пожарными очаг пожара.

Еще через пол часа к Тарасову подошла не молодая женщина.

— Ты ведь командир никак, да?

— Ну да, я командир этого отряда. А что надо, женщина?

— Я вон продавщица из того гастронома, во время взрыва работала, так у меня там в подсобке девочка из этого дома, она за хлебом пришла, купила хлеб-то, из магазина вышла, тут бомбы то и полетели. Она очумевшая там у меня сидит, похоже, все ее здесь погибли, чего мне с ней делать то теперь, не домой же к себе вести. Идти-то ей командир не куда. Может посмотришь. Может отведешь ее куда, а то ведь жалко девчонку.

У Тарасова ёкнуло под сердцем. Курочкин рассказывал, что у него дочка из Москвы приехала, они ее гонят обратно в столицу, а она уезжать не хочет.

— Пойдем ка хозяйка посмотрим, кого ты там приютила.

Они пошли в магазин, в витринах которого осталось одно не выбитое стекло.

Лида не знала, сколько времени она провела в подсобке у доброй продавщицы. Она сидела, съежившись, на диване, не обращая ни на что внимание. Мимо нее проходили и звуки, и видения, и люди, то и дело заглядывающие в подсобку. А она, потеряв осязание времени, пригревшись под покрывалом, которое дала продавщица, в полузабытьи, потихонечку плакала. Вдруг ее кто-то взял за плечо, она, испуганной кошкой, посмотрела в ту сторону. В первый миг она увидела рукав кожаной куртки, но поднимаясь взглядом до лица сначала не поверила своим глазам думая, что это тоже видение. Она зажмурила глаза, но открыв их опять увидела перед собой дядю Лешу Тарасова, близкого друга отца. Лида, медленно поворачиваясь и поднимаясь из последних сил, все быстрее и быстрее в движениях, обняла дядю Лешу, повиснув у него на шее и опять зарыдала, пытаясь, сквозь рыдания сказать самые родные слова «Мама… Папа… Миша…», но понять их было бесконечно трудно…

На площади уже лежали большие кучи камней от завала, набросанные цепочками ополченцев. Завал расчищали уже несколько часов и конца этой работе видно не было. Численный состав ополченцев периодически увеличивался дополнительными подразделениями, прибывающими после формирования от военкомата. Посередине площади разожгли большой костер, что бы было где отогревать окоченевшие руки, хоть мороза еще и не было. Разобрав, видимо четвертый этаж разрушенного дома, начали попадаться заваленные люди. Наконец, кроме погибших, выкопали живую женщину, но она умерла уже после освобождения из завала. К месту завала где могла находиться семья Курочкиных, подобраться было нельзя, там непрерывно поновой разгорался пожар, после того как пожарники, очередной раз, проливали тлеющее место. Тарасов с болью в душе не пускал к этому месту своих бойцов, еще недавно стоящих за заводскими станками.

Лида начинала приходить в себя, она рассказала дяде Леше, как могла, через слезы, события страшного утра. После рассказа Курочкина перестала плакать, перестала говорить, а через небольшое время уснула тяжелым, чутким, но убийственным сном, вздрагивая от каждого шороха. Тарасов был удивлен как изменилась Лида. Она была всегда неугомонной озорной словоохотливой девчонкой, здесь он увидел измученную суровую женщину, понятно, что молодую, но за плечами у которой чуть ли не прожитая жизнь.

А в два часа дня Калинин поновой бомбили. Но это были не три, может быть заблудившихся, бомбардировщика. Сколько немецких бомбардировщиков прилетело уничтожать город, сосчитать было невозможно. Они заходили на бомбометание волнами, по несколько самолетов, и не понятно, когда этот кошмар прекратится. Было очевидно, что бьют они, не разбираясь куда, из чего можно было сделать вывод, что разведку объектов города они не делали, видимо на это у них не было времени при таком быстром наступлении. Погасить пожары этой бомбежки и спасти людей из завалов уже было невозможно. Правильнее было спасать живых. Разрушения были уже невосполнимы. А через час после этой страшной бомбежки Бежецкое шоссе было наполнено людьми, бегущими из Калинина на восток.

Приблизительно через двадцать минут после бомбежки на площадь прибыл связной с пакетом для Тарасова на бортовой полуторке. В пакете был приказ, чтобы подразделение Тарасова, которое к тому времени насчитывало приблизительно триста человек выдвигалось к деревушке Даниловское для занятия там обороны. В донесении так же сообщалось, что в Бродах произошел первый контакт с авангардом противника выдвигающимся со стороны Старицы по Старицкому шоссе. Для передислокации подразделения выделено одиннадцать бортовых машин, остальные должны выдвигаться своим ходом. Транспорт находится у военной комендатуры Пролетарского района и готов выдвинуться для погрузки в любую точку города. Тарасов распорядился, что бы транспорт прибыл к месту разбора завала. Когда связной отбыл Алексей Матвеевич приказал собрать рядом с собой всех командиров взводов и, через минуты, когда они собрались объявил немедленное построение на свободной части площади.

Алексей Матвеевич подошел к спящей Курочкиной. Смотря на крестницу, он очень не хотел ее будить, свернувшеюся в маленький комочек, но делать было нечего, вот-вот должны подойти машины.

— Лидочка… Лидочка. — Тарасов тронул ее за плечо. Девушка открыла глаза и испуганно посмотрела на Тарасова. — Доберешься до нашего дома сама, дочка.

Лида смотрела на Дядю Лешу по-прежнему испуганно, но в глазах не было ни капли страха.

— Дядя Леш… а ты? — не уверенно спросила девушка.

Тарасов с не веселой улыбкой хмыкнул, смотря в большие глаза крестницы.

— Я сейчас уеду, Лидочка. Немцев встречать поедем. Проводить тебя не смогу. Отъезжаем прямо немедленно.

Глаза Лиды забегали по черной кожаной куртке Дяди Леши. Глаза опять начали наливаться слезой.

— Я без тебя никуда не пойду. — жестко сказала Лидия, сама, никогда не слыша от себя, такого бескомпромиссного тона в голосе.

— Ну как не пойдешь, обязательно пойдешь, здесь тебе оставаться нельзя, тете Марине и Соне там расскажешь, так и так. И про меня им расскажешь…

— Дядя Леша… Я с тобой поеду, я в ополчение поеду вместо папы… Дядя Леша я санитарка… я же в больнице… в госпитале уже с июня работаю… я же врач почти… Я тоже этих гадов бить хочу… Они же моих… мою семью… Я с тобой… — ей никак не хватало воздуха закончить фразу, но слез в ее большущих глазах не было.

— Так, вот что — Тарасов полез в планшет, вытащил оттуда горсть запечатанных почтовых конвертов в пересмешку с бумажными треугольниками, аккуратно поместил их горсть в руки Лиды. — береги их дочка, это письма наших рабочих, они своим близким написали, я их должен был на главпочтамт отнести, но теперь это сделаешь ты… И не спорь, Если хочешь, это комсомольское тебе поручение… Не спорь — это приказ, а приказы выполнять надо. — Лида смотрела на лицо дяди Леши, не смея сказать ничего против. Лида была в отчаянии и уже понимала, что сказать «нет» самому близкому в этот момент человеку не сможет.

Тарасов нежно взял ее подбородок своей рабочей ладонью и поцеловал в лоб и нос. Тарасов встал:

— Ну я пошел. Ждите там… — и вышел из подсобки.

Добрая продавщица последовала за ним, вытирая фартуком глаза и нос.

Лида сидела с ворохом писем в руках, и не знала, что ей делать. Сначала она захотела куда ни будь положить письма, она стала глазами искать, куда же их положить, и вдруг увидела авоську с хлебом висящую на спинке стула. Первое мгновение Лида замерла, но в следующую секунду вскочила, в одно движение схватила авоську, положила ее на письменный стол, засунула в авоську непослушные угловатые письма, и вместе с авоськой выскочила из подсобки.

Машины с ополченцами одна за другой отъезжали с площади в сторону Пролетарки. Бабы, стоящие на площади, молча провожали солдат, вряд ли это были чьи-то родственники, но каждый из этих ополченцев был им в этот момент родным человеком. Комок опять подступил к горлу, но Лида уже легко его проглотила. Затем ее взгляд с удаляющихся машин переместился на пролом дома в котором навсегда ушла в прошлое ее жизнь. Она смотрела на этот пролом, но слез уже не было, внутри кипела злость. Сама того не понимая, внутри Лиды рождалась невероятная внутренняя Русская сила, победить которую никогда не смогут никакие враги.

6.3 …Тринадцатое.

Уже стемнело, когда Лида подходила к дому Тарасовых. Почти от железнодорожного вокзала, до дома Тарасовых надо было пройти чуть ли не весь город. В том числе и Староволжский мост через великую Волгу с потемневшей от сумерек, а может быть от переживаний, за новые испытания водой. Ни автобусы, ни трамваи после бомбежек не ходили. Со всех сторон стояли столбы дымов сильных пожаров, освещенные снизу, зачастую, мощными языками пламени. Лида вошла к ним во двор. Подходя к крыльцу постучала в темное окно кухни. Через минуту в доме кто-то зажег свечку. Через минуту в сенях открылась и закрылась дверь, послышались не смелые шаги, затем знакомый женский голос спросил не громко:

— Кто там?

— Марина Николаевна, это Лида.

За дверью находилось молчание.

— Это я, Лида Курочкина.

За дверью опять молчание. Но через секунду засов начал открываться.

Марина Николаевна, не широко приоткрыв дверь, всматривалась в темноту, пытаясь свечкой осветить пришлую женщину.

— Извините, но после бомбёжки света нет… — так и не узнав по голосу крестницу, всматривалась в темноту Тарасова.

— Марина Николаевна, я Лида Курочкина…

— Лидочка — ты что ли?

Тарасова шире открыла дверь и начала ближе рассматривать лицо и фигуру крестницы.

— Господи, какими судьбами, ну давай быстренько пошли в хату.

У Лиды не было сил двигаться. А Марина Николаевна подгоняла и рукой в том числе:

— Пошли… Пошли… Какими судьбами, Лидочка. А у нас на улице света после бомбежки нету. А Отец в ополчение ушел. Беда прямо…

В избе было хорошо натоплено.

Два часа Лида рассказывала, чуть ли не засыпая, Марине Николаевне и Соне, дочери Тарасовых, свою не короткую историю перемещаясь в ней то в Москву, то в Калинин, то опять в Москву, до самого взрыва, и ни разу не проронила ни единой слезинки. Затем она опять рассказывала, как появился дядя Леша. Рассказывала, как дядя Леша не взял ее с собой и уехал, не известно куда, отдав ей целую авоську писем. А авоська висела на одежном крючке вешалки, выделяясь белым пятном на одежде в луче огарка свечи. Хлеб по-прежнему находился в авоське. И где-то там, на полях сражений, защищал Родину сын Марины и Алексея — Петя Тарасов, служивший срочную в момент начала войны, в Западном Военном Округе.

Лида уснула как провалилась в пропасть. Ей снилась Зина, бегущая мимо пруда с утками, с радостным лицом, в белой блузке и как всегда строгой светлой юбке, подчеркивающей ее худобу. Белоснежными носками в красивых босоножках ее ноги радовались запаху и благоуханию сирени… перед ней проплывали залитые светом весны институтские аудитории, заполненные студентами, и опять Зина, скрупулезно пишущая лекции… потом между кустов сирени она увидела солдата Сашу, он улыбался ей стоя с винтовкой и говоря:

— Меня Саша зовут…

…И опять Лида шла по набережной Волги в городском саду родного города. Солнечный день выделял белизну ажурного пролета Старого Волжского моста с правой стороны по течению реки опускающегося к Екатерининскому Путевому дворцу, с левой упирающегося в Первомайскую набережную, где располагалось много парков, создающих длинные парковые аллеи в которых любили гулять горожане, напротив, через реку, от городского сада.

По левую руку в припрыжку шел братишка, облизывая эскимо и поправляя панаму. Чуть сзади родители, отставая от детей, двигаясь прогулочным шагом под ручку, радуясь прекрасному летнему дню, улыбаясь друг другу, радуясь, что они молодые и счастливые, что они все вместе, что завтра будет тоже прекрасный летний день. Все звенело благоденствием и счастьем. В душе грелось детское ощущение мира и любви. Родной город, как всегда был красив и светел. Там сзади осталась стрелка Тверцы у которой, утопая в переливающейся на солнце листве, притаился красавец речной вокзал, где Тверца передавала свои воды великой Волге, рожденной под Осташковом и через Ржев, Старицу, пришедшую в Калинин, по-старому Тверь, несущую в дальнейшем эти ласковые воды через всю родную Лидину Россию. Как же здорово вокруг, как ярко и тепло светит солнце, как плавно по реке движется прогулочный пароходик, какая ласковая листва на деревьях, через которую мерцают солнечные зайчики, и мы вместе… Мы все вместе…

Лида проснулась в полной тишине, за окном уже вовсю звенел осенним солнцем день. Первые мысли как иголки в голову: «Может быть бомбежка — сон»; но посмотрев вокруг поняла, что находится не дома. «Значит это все правда, …надо идти в военкомат. Надо санитаркой в какую ни будь часть…» Лида села на кровати. И только тут разобрала какое-то бухающие, очень далекие звуки, не нарушающие тишины. Звуки были не простые, это были звуки канонады… она выскочила из-за шкафа, который делил избу как бы на две комнаты и глянула на ходики. Часы показывали половину одиннадцатого. «Господи, как уже много времени.» на столе под полотенцем стоял остывший завтрак, на полотенце лежала записка. Лида забежала за печку, где стоял рукомойник, стала быстро умываться. Одевшись, на скорую руку, прочитала записку, сняв полотенце с завтрака, поела, химическим карандашем написала записку дальше. Опять чайник и остатки еды покрыла полотенцем, сверху положила записку. А канонада все это недолгое время бухала очень далеко за окнами дома Тарасовых, как будто глубоко под землей.

Лидочка выскочила на улицу. Закрыв калитку, посмотрев по сторонам вдоль улицы, она решила пойти на остановку вагонного завода. А далекая канонада продолжала ухать как под землей за пределами города в сторону Ржева. Уже подходя к трамвайной остановке вагонного завода Лидочка услышала до боли знакомые, режущие ухо, страшные звуки вчерашнего черного убийцы. Лида посмотрела в их сторону, но в этот миг грохот недалекого взрыва разрушил относительную тишину осеннего утра, за ним грохнуло еще несколько взрывов, рев пикирующих бомбардировщиков и падающих бомб продолжал разрушать остатки мирного ожидания города. Над заводом один за другим вырастали клинья и облака взрывов бомб, и их были десятки, а может и сотни. Видимо тоже самое происходило над железнодорожным вокзалом. В светлой прозрачности осеннего дня не осталось мирного воздуха, над другим районом города со стороны железнодорожного вокзала, в небе, были видны черные точки бомбардировщиков, а с земли в небо устремились черные клубы дыма. Дым окутал и территорию Вагонного завода закрывая солнечные лучи. Было понятно, что эта бомбардировка уже била по заводам и железной дороге.

Бомбардировка затихала. Тяжелый стабильный рев бомбардировщиков поднимал тяжелые машины в наполненное дымами пожаров прозрачное светлое небо, еще вчера утром мирного города. Лида стояла, прислонившись спиной к стене жилого дома и смотрела как на территории вагонного завода горели цеха. Она увидела, как крыша одного высокого цеха сначала просела посередине, потом рухнула вниз посылая в небо огромное облако дыма. Лида опомнилась, глянула на остановку, где разворачивался трамвай, потом опять на горевший Вагонзавод и побежала в сторону его проходной в ста метрах от Трамвайного кольца.

Лида вбежала на проходную, она хотела проскочить турникет, но ее остановил вахтер.

— Я врач, там ведь раненные.

— Пропуск где?

— Какой пропуск, там надо людей спасать!

— Не положено девушка, не могу я — не молодой мужчина ни в какую не пропускал Курочкину.

В это время на проходную вбежал военный.

— Один остается на проходной, один на воротах, остальные за мной.

— Товарищ командир — закричала Лида. — Я медик, пропустите меня. Я могу людям помощь оказывать. Ну быстрее каждая минута дорога.

Офицер секунды медлил пристально в упор рассматривая молодую девушку.

— Пропустите ее…

Они бежали по территории завода, когда в котельной произошел взрыв. На газоне, перед цехом у которого упала крыша сидели и лежали раненные которые или вышли из цеха сами, или вытащенные коллегами по работе. Лида еще подбегая увидела у одного мужчины оторванную по локоть руку.

— Снимай свой узкий ремешок, через плечо — крикнула Лида офицеру, еще не добежав до раненных метров тридцать.

Тот посмотрел на нее.

— Что?

— Ремешок вот этот нужен — и Лида дернула офицера за постромок портупеи.

Офицер смотрел на нее удивленными глазами, но начал снимать кожаный ремень поняв, о чем его просит врач. Они подбежали к раненым, офицер, отстегнув кобуру с пистолетом передал Лиде портупей. Лида, тяжело дыша, сняла плечевой постромок с портупеи, бросила ремень со вторым постромком на землю, крикнув офицеру голосом, не принимающим возражений:

— Сними второй.

Сама кинулась к мужику с оторванной рукой, и начала в предплечье перетягивать ему пульсирующую кровяными брызгами культяпку. Затем резким движением оторвала ему рукав спецовки со второй руки, разорвала рукав вдоль и начала накладывать на культяпку тугую повязку выше кровоточащей раны. Когда она закончила операцию через минуту сказала раненному:

— Ложитесь на бок, положите руку на туловище. Только не задевайте раной о землю, пожалуйста.

Затем она перебежала к другим раненым, удивляясь, почему так легко оторвался рукав, откуда у нее столько силы. С медпункта уже подоспели медсестры с бинтами и медикаментами. Офицер не без удивления и удовольствия наблюдал уверенные действия девушки.

В этот день немцы еще несколько раз бомбили город, превращая эту бомбежку в непрерывную. Под вечер впервые Калинин был подвергнут массированному артобстрелу. Артобстрелу были подвергнуты: Вагонный завод; железнодорожный вокзал с северной части; оборонительные рубежи Пролетарки и сам Пролетарский район, прилегающий к железной дороге; оборонительные укрепления в районе Дорошихи; шальные снаряды долетели и до поселка вагонников. Обстрел производился из занятой к вечеру немцами деревни Мигалово, и деревни Черкассы по обоим берегам Волги с запада.

Только поздно вечером, уже по темноте, Лида, совершенно уставшая, пришла домой. Оглядываясь на город, она видела десятки пожаров, превращающих небо в один большой факел. Марина Николаевна, чуть не в слезах встретила Лидочку. Соня испуганно сидела на диване, не произнося ни слова, когда Лида отрешенным голосом рассказывала о том, что пришлось пережить ей сегодня, тринадцатого октября 1941 года. Дороги об этом не расскажут.

После рассказов о прошедшем дне и ужина Лида негромко объявила.

— Меня мобилизовали добровольцем на оборону города, медсестрой в стрелковую роту, сформированную из охраны вагонного завода. Я завтра на передовую ухожу, в восемь мне надо на заводе на проходной быть. — Лида замолчала на какое-то время, улыбнувшись посмотрела на Марину Николаевну, на Соню, те молчали в напряжении. Лида опять заговорила — Тетя Марина, Соня. Дядя Леша мне письма рабочих передал из ополчения перед отъездом. — она перевела взгляд на авоську по прежнему белым пятном висевшую на одежной вешалке, правда без хлеба, который еще утром убрала на место хозяйка. — Он приказал мне отправить эти письма, а я не знаю когда это сделать смогу. Можно Вас попросить их отправить. А то когда я обратно приду.

Марина Николаевна и Соня сидели как ошпаренные кипятком и не могли сказать ни слова. Губы и брови Марины Николаевны порывисто двигались, предвещая женские слезы. Где-то далеко ухала далекая канонада, звук которой приходил будто бы из-под земли. А близкая канонада не прекращающегося уже несколько часов артобстрела гремела за калиткой дома Тарасовых. А Лида была уставшей и совершенно спокойной.

Историческая справка.

Оккупация Калинина — (ныне — Тверь) во время Великой Отечественной войны, официально длилось с 17 октября по 16 декабря 1941 года.

В планах немецкого командования городу Калинину отводилось важное значение как крупному промышленному и транспортному узлу, который планировалось использовать для дальнейшего наступления на Москву, Ленинград и северо-восток европейской части СССР. Вечером 14 октября 1941 года город был частично занят войсками группы армий «Центр». Северная часть Калинина и Затверечье оставались под контролем Красной армии. Бои в городе не прекращались ещё трое суток. 17 октября город полностью перешёл под контроль немцев. С началом оккупации была сформирована, при помощи немецких властей, местная администрация, активно действовали нацистские спецслужбы и карательные органы. С советской стороны в Калинине действовали агентура и резидентура, антифашистское подполье. На протяжении всего периода оккупации в Калинине и в непосредственной близости от него велись бои, сам город находился на военном положении. Ввиду важности оперативного района 19 октября 1941 года был образован Калининский фронт, и в ходе Калининской оборонительной операции советским войскам удалось остановить дальнейшее развитие наступления вермахта, а также неоднократно предпринимались попытки освободить город.

16 декабря 1941 года в ходе Калининской наступательной операции город был освобождён частями 29-й и 31-й армий Калининского фронта. Общая продолжительность оккупации составила 62 дня. В ходе освободительных боёв Красная армия потеряла 20 000 человек, вермахт — 10 000 человек. За время боевых действий была уничтожена значительная часть промышленных предприятий и жилого фонда города, и погибло около 2500 человек из числа гражданского населения.

Немецкий прорыв Западного фронта.

Вяземская операция.

Утром 2 октября 1941 года в районе посёлка Холм-Жирковский, расположенного в 215 км от Калинина, 3-й танковая группа и пехотные дивизии 9-й армии вермахта начали наступление против сил Западного и Резервного фронтов. Ночью с 5 на 6 октября войска Западного фронта были отведены на рубеж: Осташков, Селижарово, Ржев и ржевско-вяземский оборонительный рубеж. 7 октября моторизованный корпус противника подошёл к Вязьме, к 9 октября войска 22-й, 29-й и 31-й армий Западного фронта с боями отошли на рубеж: Селижарово, Ельцы, Оленино, Сычёвка.

Оборонительная операция закончилась крупным поражением Красной Армии. Значительно превосходящим силам группы армий «Центр» удалось прорвать оборону советских войск, создав благоприятные условия для наступления на Москву. 11 октября части 41-го моторизованного корпуса заняли Погорелое Городище и Зубцов (110 км от Калинина). 12 октября — Лотошино и Старицу (65 км от Калинина), передовые подразделения выдвинулись к Калинину.

Значение Калинина в планах немецкого командования.

Немецкое командование уделяло Калинину особое внимание. Город расположен на пересечении трёх транспортных артерий: Октябрьской железной дороги, шоссе Москва — Ленинград и реки Волги с выходом на канал Волга — Москва, имеющих ключевое стратегическое значение. Кроме того, в городе сходятся шоссейные дороги, ведущие из Ржева, Волоколамска, Бежецка, а также множество дорог местного значения. В Калинине располагался ряд крупных промышленных предприятий. С захватом города немецкое командование планировало создать угрозу охвата Москвы с севера и, в дальнейшем, использовать город для наступления на Москву, Ленинград и крупные промышленные центры страны — Ярославль, Рыбинск, Иваново.

Население Калинина, согласно переписи 1939 года, составляло 216,1 тыс. человек, из них более 60 тыс. являлись рабочими. В городе действовало 70 промышленных предприятий, в том числе крупнейшие в СССР в своей отрасли промышленности заводы вагоностроительный и КРЕПЗ, три вуза, педагогический институт, три театра, два кинотеатра, шесть библиотек. Город являлся крупным центром подготовки химических войск — имелись Калининское военное училище химической защиты, химбаза.

Калининская оборонительная операция.

События, предшествовавшие немецкому наступлению.

От Ржева до Калинина были подготовлены оборонительные сооружения, но советских войск на этом направлении не было, поэтому немцы практически беспрепятственно подошли к Калинину. Ещё до подхода немецких частей обстановка в Калинине была очень напряжённой. В городе возникла паника, и не успевшие бежать пытались запастись всем, чем можно, опасаясь голода. Участились случаи мародёрства. Из-за обстрелов возникали пожары, которые было некому тушить. В докладной записке военный прокурор 30-й армии Березовский отметил:

К 22:00 13 октября сего года в городе не оказалось ни милиции, ни пожарной охраны, ни сотрудников УНКВД, за исключением майора госбезопасности тов. Токарева. Это последнее обстоятельство было вызвано трусостью заместителя начальника УНКВД капитана госбезопасности тов. Шифрина и начальника областной милиции капитана Зайцева.

Из документа следовало, что эти два человека, сговорившись, покинули город, уведя с собой 100 сотрудников УНКВД и 900 милиционеров. Пожарная охрана также дезертировала из Калинина, мер к её розыску не предпринималось.

Согласно донесению члена военного совета 30-й армии о боях за город Калинин от 17 октября 1941 года, именно в этот период немцы начали усиленный обстрел города, который до 12 октября 1941 года никто не оборонял. В том же донесении местные власти Калинина обвиняются в беспечности и безответственности. Прибывшим в Калинин военным советом было принято решение об организации заградительных отрядов, которые составили политработники, особисты и сотрудники НКВД. В результате: было задержано не менее 1500 человек вооружённых красноармейцев и командиров различных армий и соединений, бежавших в направлении на Москву, из которых несколько человек было расстреляно на месте без суда и следствия.

Задержанных укомплектовали в штрафбаты и отправили на фронт. Примечателен следующий факт: Все задержанные проверяются, и из вооружённых формируем подразделения, которые направляются на фронт. Задержанные без оружия направляются в запасный полк. У армии нет оружия для их вооружения.

Система советской обороны.

Авиационные налёты на Калинин, начиная с 12 октября 1941 года немецкой авиацией наносились в постоянном режиме. Особо часто наносились удары по зонам промышленных объектов, вагонному заводу, и железной дороге. Иногда, видимо из-за отсутствия, или недостоверности разведданных, или ошибки налеты авиации приходились и на жилые кварталы. Из-за стремительности немецкого наступления жители города в подавляющем большинстве не были эвакуированы, что приводило к большим жертвам мирного населения.

Утром 12 октября на станцию Калинин прибыли эшелоны с 142-м и 336-м полками 5-й стрелковой дивизии под командованием подполковника П. С. Телкова. В стрелковых полках дивизии насчитывалось, в среднем, по 430 человек. Заместитель командующего Западным фронтом генерал-полковник И. С. Конев поставил дивизии задачу сдержать противника на подступах к городу и распорядился усилить её маршевой ротой и отрядом слушателей Высшего военно-педагогического института Калинина. Также в распоряжение дивизии было выделено несколько отрядов ополчения.

К 13 октября 1941 года передовые немецкие части достигли деревни Даниловское, расположенной в 20 километрах от Калинина. Немецкая авиация крупными силами начала интенсивную бомбардировку городских кварталов. В городе начались пожары. В тот же день западная окраина города подверглась интенсивному артиллерийскому обстрелу из района деревни Черкасы. Танковые и моторизованные части противника пробивались к Калинину по Старицкому шоссе и 13 октября захватили деревню Мигалово. В ночь с 12 на 13 октября и днём 13 октября силы Красной армии заняли оборону на южной и юго-западной окраинах города, растянувшись на 14 километров. Однако сдержать противника они не смогли. 5-я стрелковая дивизия была оттеснена к полотну железной дороги, где заняла оборону, обеспечив проезд эшелона с 190-м полком. Несмотря на прибытие подкреплений, значительный численный перевес оставался на стороне немцев, из-за отсутствия танковой и авиационной поддержки дивизии отступили к восточной окраине города.

В ночь с 13 на 14 октября автотранспортом прибыла 256-я стрелковая дивизия (командир — генерал-майор С. Г. Горячев) в составе 934-го, 937-го стрелковых полков и 531-го лёгкого артиллерийского полка. В стрелковых полках, в среднем, было по 700 человек. 934-й стрелковый полк получил задачу оборонять Заволжье по Безымянному ручью северо-восточнее Черкасов, а 937-й стрелковый полк должен был сосредоточиться в городском саду, составляя резерв командующего армией.

Обстоятельства взятия Калинина немецкими войсками.

К утру 14 октября 1941 года немцы подтянули к Калинину основные силы ударной группировки: 1-ю танковую дивизию, 900-ю моторизованную бригаду и часть сил 36-й моторизованной дивизии (около 20 тысяч человек), которые в 8-10 раз превосходили число обороняющихся.

Приказ командующего 41-го моторизованного корпуса командиру 1-й танковой дивизии с командного пункта в Даниловском гласил: «Овладеть городом Калинин и шоссейным мостом через Волгу в 2 километрах за ним!»

В то время как боевая группа В (усиленный 1-й пехотный полк), прикрывая левый фланг дивизии и транспортные пути с севера, ещё отражала ожесточённые атаки советских частей на плацдарме у Старицы, главные силы дивизии приготовились к штурму Калинина.

Начали немецкую атаку два передовых подразделения. Подразделение майора барона фон Вольфа атаковало в 5:00 и действовало в направлении шоссе Лотошино — Калинин. В то же время 3-я рота 113-го стрелкового полка под командованием лейтенанта Кацмана атаковала Старицкое шоссе. Оба подразделения встретили значительное сопротивление у линии железной дороги и были вынуждены приостановить наступление.

К 10:00 14 октября 142-й и 336-й стрелковые полки 5-й стрелковой дивизии занимали оборону на рубеже Желтиково — Никулино — Лебедево, контролируя Старицкое и Волоколамское шоссе. 190-й стрелковый полк сосредоточился в районе школы № 12 (южная часть города); слушатели курсов младших лейтенантов оборонялись в районе Бортниково; 934-й стрелковый полк 256-й стрелковой дивизии занимал оборону на рубеже Николо-Малица, ручей Межурка, не допуская прорыва противника в город вдоль левого берега Волги.

В 10:30 14 октября немецкие войска перешли в наступление по обоим берегам Волги, однако встретили значительное сопротивление советских войск на западной окраине Калинина. С 12:30 начались уличные бои в городе. Боевые порядки советских войск подвергались массированным ударам вражеской авиации.

Части 5-й стрелковой дивизии под давлением превосходящих сил противника отошли в центр города и заняли оборону по реке Тьмака. Уличные бои в южной части Калинина продолжались весь день и ночь. Немецкое наступление осуществлялось при поддержке огнемётных танков 101-го огнемётного танкового батальона, укомплектованного Flammpanzer II и полувзвода танков PzKpfw IV:

Начались тяжёлые уличные бои с храбро сражавшимися защитниками Калинина, которые прочно удерживали многочисленные узлы обороны в городе. Их удавалось заставлять отходить только после поджога их опорных пунктов огнемётными танками или из огнемётов, или до гибели последнего солдата… Это требовало много времени… В центре Калинина дрались остатки 113-го моторизованного батальона, 1-й батальон и 1-й танковый полк, усиленный огнемётными танками… Шоссейный мост через Волгу словно магнит притягивал атакующих его стрелков. К ним присоединился огнеметный танк, который сопровождали два танка типа III. Они подавляли пулемётные точки… Наконец подвезённые миномёты открыли огонь дымовыми минами по позициям противника… Когда дым снова рассеялся, оказалось немцы уже достигли дощатых стен стадиона.

Утром 15 октября 5-я стрелковая дивизия, понеся потери убитыми и ранеными до 400 человек, под давлением сил противника отошла на рубеж Константиновка — Малые Перемерки — Котово.

Части 256-й стрелковой дивизии противостояли меньшим силам противника и города не оставили, ведя в нём уличные бои. Особенно ожесточённые бои шли за Тверецкий мост, где силами 531-го артиллерийского полка под командованием лейтенанта А. И. Кацитадзе были отбиты несколько атак; впоследствии их поддержали прибывшие по направлению с Лихославля части 8-й танковой бригады.

Со стороны Горбатого моста советская оборона была сильна, и наступление немецких частей на этом участке города было остановлено. Также было остановлено немецкое продвижение и в Затверечье, что позволило командованию фронта создать прочную оборону на Бежецком шоссе.

Жители, выйдя за черту города, уходили в тыловые районы области трактами на Бежецк, Кимры, Кашин. Зарево пожаров над городом было видно за десятки километров.

Действия советских войск. Образование Калининского фронта.

Ситуация вокруг города Калинин развивалась по уже опробованному во время летней кампании сценарию: немецкие войска, захватывая ключевую позицию, вынуждали Красную Армию её отбить, ведя бои на небольшом пространстве вокруг города. В связи с важностью оперативного направления, 19 октября 1941 года, Верховным командованием Красной Армии был образован Калининский фронт.

Образование Калининского фронта имело важное стратегическое значение. Соединяя армий Западного и Северо-Западного фронтов, угрожало с фланга группе немецких войск, наступавших на Москву с севера. Новое стратегическое соединение преградило немецким силам пути на север и восток и не дало развернуть наступление на Ленинград, которое могло бы создать критические условия для советских войск, Создание Калининского фронта способствовало значительному усилению обороне Москвы и Ленинграда осенью и зимой 1941 года.

Учитывая особое значение города, советское командование должно было принять ответные меры, но для организации полноценного контрнаступления не имело достаточно сил. В сложившейся ситуации исключительную роль для Калининского фронта и Московской оборонительной операции сыграли меры, предпринятые советским командованием в первые дни оккупации: рейд 21-й танковой бригады и действия оперативной группы Н. Ф. Ватутина.

Действия оперативной группы Н. Ф. Ватутина.

10 октября 1941 года с целью предотвращения продвижения противника к Калинину была создана оперативная группа войск под командованием начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина. В неё вошли две стрелковые и две кавалерийские дивизии, 46-й мотоциклетный полк и 8-я танковая бригада. 13 октября приказом командующего Северо-Западным фронтом генерал-лейтенанта П. А. Курочкина 8-й танковой бригаде и 46-му мотоциклетному полку к концу 14 октября было предписано сосредоточиться в районе южнее Вышнего Волочка и быть готовыми действовать в направлении Торжок — Калинин.

Совершив за одни сутки двухсоткилометровый марш, 8-я танковая бригада и 46-й мотоциклетный полк сосредоточились в районе деревни Думаново (юго-западнее Торжка), а передовые части, пройдя за сутки около 250 километров, подошли к деревне Каликино (шесть километров северо-западнее Калинина; ныне — посёлок Заволжский) и с ходу вступили в бой. Днём 15 октября к Калинину стали подходить основные силы оперативной группы, одновременно по шоссе на Торжок выступили силы немецкой армии. На северо-западной окраине Калинина завязался встречный бой, который длился около 4 часов. К 14 часам 934-й стрелковый полк во взаимодействии с 8-м танковым полком бригады контратаковал противника и овладел Горбатым мостом. В 16 часов противник крупными силами пехоты с 30 танками перешёл в атаку. В результате боя немцы потеряли 3 танка, 5 бронемашин, свыше 600 солдат и офицеров и отошли назад в город. К исходу дня группа закрепилась на северо-западных окраинах Калинина.

В 15 часов 16 октября части 1-й танковой дивизии (боевая группа полковника Хайдебранда) и 900-й моторизованной бригады Вермахта нанесли удар из района станции Дорошиха в направлении на Николо-Малицу. Им удалось быстро прорвать оборону 934-го стрелкового полка 256-й стрелковой дивизии и к исходу дня выйти в район Медного. В боях под Медным 22-23 октября потери немцев составили до 1000 человек, 200 мотоциклов, до 30 танков, 15 орудий, множество автомашин и другой техники; отступавшие немецкие танки были прижаты в районе Дмитровского болота (между деревнями Черкасы и Щербовым), при этом их потери составили 70 танков. Таким образом, попытка немецкого командования использовать Калинин для дальнейшего наступления, была сорвана.

Рейд 21-й танковой бригады на Калинин.

12 октября 1941 года начальником АБТУ Я. Н. Федоренко перед 21-й отдельной танковой бригадой была поставлена задача после получения танков, следовать через Москву в Калинин, разгрузиться там и не допустить захвата города.

В связи с эвакуацией станций Калинин и Редкино, бригада была вынуждена разгружаться в Завидово и Решетниково.

Наступление на Калинин началось утром 17 октября тремя группами по Волоколамскому (группы М. А. Лукина, М. П. Агибалова) и Тургиновскому (группа И. И. Маковского) шоссе. В селе Пушкино группа разгромила немецкий штаб. В деревне Трояново (16 км от Калинина) танки бригады встретил плотный противотанковый огонь. В ходе боя погиб командир полка майор Лукин. Часть танков смогла прорваться через немецкие позиции. В Напрудном (10 км от Калинина) погиб капитан Агибалов. В Калинин прорвались 8 танков группы.

Танк Т-34 № 3 старшего сержанта С. Х. Горобца оторвался от основной группы, с боями прорвался в центр Калинина, а затем — на его восточную окраину, где держала оборону 5-я стрелковая дивизия. Пока танк С. Х. Горобца успешно прорывался через город, на улицах Калинина были подбиты или сгорели в своих танках 7 других экипажей из 1-го батальона капитана М. П. Агибалова.

Группа Маковского прорвала оборону на южной окраине города и устремилась в район железнодорожного вокзала, где немцы создали укреплённый район. Там группа понесла тяжёлые потери, сам Маковский был тяжело ранен.

В ходе рейда 17 октября 1941 года под Калинином и в самом городе было уничтожено 38 танков противника, до 200 автомашин, 82 мотоцикла, около 70 орудий и миномётов, не менее 16 самолётов на аэродромах, 12 цистерн с горючим, большое число солдат и офицеров, разгромлено 3 штаба.

Всего в боях с 16 по 19 октября 1941 года из состава 21-й танковой бригады было потеряно 25 танков (Т-34 — 21, БТ — 3 и Т-60 — 1) и 450 человек личного состава.

Бои в городе.

В черте города ареной боёв со второй половины октября стали Затверечье и часть Заволжской стороны на левом берегу Волги. Ключевым звеном в установлении контроля над этими частями города служил Тверецкий мост. Целью немцев было прорваться через него, чтобы овладеть Затверечьем и продвинуться на северо-восток по Бежецкому шоссе. Опасаясь советских контратак, каждую ночь немцы устраивали «иллюминации», зажигая по несколько домов, чтобы осветить пространство перед захваченными ими улицами.

На северо-западе в задачу сил вермахта входило ударом на Торжок и Вышний Волочёк создать угрозу окружения советских войск, находившихся западнее железной дороги Москва — Ленинград. Для выполнения поставленной задачи немецкие войска неоднократно, начиная с 15 октября, предпринимали попытки прорыва советской обороны Горбатого моста, обеспечивающего выход на Торжок. Бои эти первое время носили характер небольших стычек, впоследствии всё более ожесточённых.

Силами Красной Армии неоднократно предпринимались попытки освободить Калинин. Первая такая попытка была предпринята 19 октября 1941 года:

Ставка Верховного Главнокомандования приказала в двухдневный срок (не позднее 21:10) овладеть городом Калинин. Поручить это людям, способным выполнить приказ.

Она не увенчалась успехом. В распоряжении штаба Калининского фронта от 24 октября 1941 года говорилось: "Решительно покончить с топтанием на месте. Калинин должен быть взят в течение суток. Всякое промедление и нерешительность пагубно отражается на ходе операции."

Наступление не принесло результатов, так как ситуация в городе была неизвестна, а силы противника оставались недооценёнными, наступление проводилось ограниченными силами, без подготовки и взаимодействия между родами войск и армиями. Даже когда стало известно, что в Калинине находятся три немецкие дивизии (1-я и 6-я танковые, 36-я моторизованная), штабом 30-й армии был издан указ:

"В 24:00 27.10 начать ночное наступление всеми силами по захвату Калинина. Всеми силами, со всех сторон навалиться на противника и коротким ударом покончить с его группировкой в районе Калинин. Поднимите всех и всё на быстрейший захват Калинина. Доносить каждые три часа."

При этом не оставалось времени на подготовку операции, и наступление не принесло ожидаемых результатов.

С середины октября 1941 года войска 31-й армии заняли оборону на фронте Медное — северные окраины Калинина. Войскам армии была поставлена задача: активными действиями помешать противнику перегруппировать войска, не дать ему возможность перебросить часть сил на Московское направление. Непосредственно у Калинина оборонялись части 252-й, 243-й и 256-й стрелковых дивизий. Передний край обороны проходил: по левому берегу Волги — от устья Тьмы до Черкасов, вдоль опушки Комсомольской рощи западнее станции Дорошиха и Горбатого моста, по железнодорожным веткам, ведущим на Васильевский Мох и на химбазу, по улице Красина, Обозному переулку, Исаевскому ручью, улице Старобежецкой, через Бежецкое шоссе к перекрёстку улиц Стрелковой и Добролюбова, по улице Маяковского — до Волги восточнее Барминовки (современное место расположения Восточного моста через Волгу).

К концу октября 1941 года 681-му, 418-му, 521-му полкам 133-й стрелковой дивизии удалось овладеть северо-западной частью Калинина — вплоть до улиц Скворцова-Степанова и Благоева. 27 октября 252-я стрелковая дивизия овладела станцией Дорошиха, и также вступила в северо-западные кварталы Калинина.

На Калининском фронте в целом и под Калинином в частности шли ежедневные бои. В начале ноября наступила ранняя и суровая зима. Бои местного значения продолжались весь ноябрь. С 13 октября по 5 декабря части Калининского фронта уничтожили до 35 тысяч немецких солдат и офицеров, подбили и захватили 150 танков, 150 орудий разного калибра, большое количество мотоциклов и автомашин, сбили 50 самолётов. Маршал И. С. Конев характеризовал этот период войны следующим образом: Непрерывные и кровопролитные сражения, которые хотя и не приносили нам ощутительных территориальных успехов, но сильно изматывали врага и наносили колоссальный урон его технике.

Продолжение по ссылке: http://www.proza.ru/2016/12/13/1471

Русаков О. А.

17 ноября 2016 года.

г. Бежецк