Пуговица

Иосиф Шмерц шел к вокзалу. Сегодня новые власти собирались перевезти всех львовских евреев в гетто, дать работу и продовольственные пайки. Пальцы нервно теребили клочок бумаги с имперским орлом, на котором было напечатано его имя. Вокруг шли понурые люди, его соседи и совсем незнакомые, взявшие с собой, как было сказано в повестке, все самое ценное. Такой еврейский исход. Из ценного у Иосифа была только скрипка. Он трепетно прижал к груди потертый футляр, когда людской поток стал сужаться, протискиваясь в узкий проход оставленный в изгороди опутанной колючей проволокой. Толстый унтер в окружении нескольких автоматчиков собирал повестки и отмечал что-то в стопке засаленных листков.

— Господин офицер… — Иосиф робко протянул измятый листок.

— Ging schnell, Schwein — унтер даже не посмотрел в его сторону зато один из солдат больно ткнул Иосифа стволом в бок, — не задерживай!

Людской ручеек протекал мимо горы вещей, ежесекундно пополнявшейся все новыми и новыми чемоданами, сумками и мешками. «Гражданский» с белой повязкой на рукаве мускулистой пятерней грубо вырвал из рук Иосифа скрипку и, осклабившись, швырнул ее в сторону.

Они стояли спиной к поезду перед шеренгой солдат. Отправление затягивалось, видимо дожидались опаздывающих. Пальцы Иосифа принялись судорожно теребить пуговицу. Вот уже закрыли проход в колючей проволоке, а двери теплушек все еще оставались закрыты. Наконец унтер сделал последнюю пометку в своих бумагах и свернул планшет.

— Не бойся, это не больно, — обернулся к нему щуплый старик с седыми вьющимися прядями, скупые слезы застыли в уголках его глубоко посаженных глаз.

Иосиф уже не боялся, он потупил взгляд, чтобы не видеть происходящего и сосредоточился на пуговице. Непослушные пальцы бесцельно вращали небольшой черный диск пока тот не отделился, вытягивая за собой хвостик распушившихся ниток. В это мгновение прогремел гром, в грудь что-то толкнуло и обожгло, «Звезда Давида» пришитая к лацкану пальто стала красной.