Девочка с синими глазами

Свет снова не дал мне выспаться. Мерзкий желтый, как будто только что разбитый желток, он проникал в любую щель и искал меня. Каждое утро он стучался в мои глаза, требовал открыть их, возвращая к этому существованию. Никак иначе я не могу назвать свое пребывание здесь. Слишком стыдно будет называть жизнью мое нахождение в этом бетонном склепе, заполненным такими же людьми. Я ненавижу это. Ненавижу каждый сантиметр этого серого равнодушного города, воздвигающего новые стены, чтобы не захлебнуться в собственной грязи. Ненавижу людей, которые пытаются приспособиться к такой жизни. Я ненавижу даже ветер, что до сих пор проносится по узким улочкам этой тюрьмы. Хотя, наверное, это единственный свидетель того, что здесь есть хоть что то, похожее на жизнь.

Каждое утро я перехожу из ночного кошмара в дневной. И если днем я еще могу хоть что-то делать, то ночь превращается для меня в сущую пытку. От нее нельзя уйти, спрятаться или переждать. Она приходит каждую ночь как будто в первый раз заставляет снова ощутить тот мучительный миг. Я просыпаюсь, утираю рукавом слезы, бегущие из глаз, и с хрипом вдыхаю застоялый тухлый воздух утренней экзекуции.

Выйдя на улицу, я бреду вместе с толпой, изредка бросая злые беспомощные взгляды к безжизненным небесам. Наверное, именно так выглядит чистилище. Множество неприкаянных душ, ждущих чьего-то решения. Ждущих уже тысячи лет…

Рабочие дни стали уже настолько привычными, что разум как будто отключается и погружается в вязкое болото, в котором плавает до самого вечера. Вечером очень часто льет дождь. Раньше я любил дождь. Любил прикосновение этих прохладных капель к коже. Я просто стоял под дождем, раскинув в стороны руки и подняв голову к небу наблюдая, как тонны воды обрушиваются на такой маленький город, будто просеивая его через небесное решето. Сейчас дождь пах бензином и какими-то химикатами, капли тяжело стучали по земле, отбивая непонятный ритм, а я старался как можно скорее добраться до дома и провести единственные свободные перед ночной пыткой часы в компьютере. Каждый вечер я сидел, взламывая архивы и сервера, копаясь в гигабайтах информации в поисках упокоения. Я искал хоть какую-то информацию о Ней, моем проклятии, моем спасении. О моей цели.

Это случилось примерно пять лет назад. Такие вещи всегда случаются неожиданно. Ты не успеваешь подготовиться к ним, хотя даже если бы тебя известили уже давно, к такому ты все равно не можешь подготовиться. Это было неспокойное время. Город начинал гнить, и люди уже тогда понимавшие, что это грозит медленной смертью всем, пытались бороться с этим. Иногда вспыхивали мелкие беспорядки, но до того дня властям удавалось контролировать ситуацию. Никто толком не знает, из-за чего начались массовые погромы. Толпы горожан шли по улицам и крушили все на своем пути, подхватывая все новых людей в это безумие. Власть приняла решение о введении войск в черту города. Я был новобранцем и не мог представить себе, что и как нужно делать. Нам сказали, что мы просто должны будем потрясти оружием, и все сразу разойдутся по домам. Но все оказалось не так. Когда из толпы полетела первая бутылка с зажигательной смесью, я стоял возле пулеметного гнезда, крепко сжимая в руках винтовку и ужасаясь той ненависти, с которой люди смотрели на нас. После первой бутылки полетели все новые. Люди кидались всем, что было под рукой. В нас летели шины, куски арматуры, кирпичи и множество других вещей. Один из старших офицеров схватил меня за руку и приказал встать у пулемета. Еще десять минут мы напряженно смотрели, как толпа все больше распалялась, а когда она повалила на нас, он ударил меня в плечо и прямо в ухо закричал «Огонь!». От неожиданности я нажал на гашетку. Я хотел тут же остановиться, но руки уже не слушались. Я смотрел, как во все стороны разлетаются клочья плоти, льется кровь и отовсюду слышны ужасные крики. Потом армия задействовала напалм, и к этим крикам прибавился запах горящих тел. Все мое нутро кричало от ужаса, требовало спрятаться где-нибудь, пока все не закончится, но мозг уже не контролировал тело. Казалось, что эта бойня длится вечно, когда вдруг людей начало становится все меньше. Когда площадь почти опустела, я увидел Ее. Она стояла прямо перед телом одного из мужчин, хрипящего, пытающегося удержать в себе потоки льющейся из него крови, практически невидящим взглядом удерживающего пулеметную дорожку, приближающуюся к нему. Его жизнь уже закончилась, хоть он и не понимал этого, половина тела была превращена в лохмотья, а лицо превратилось в маску из сгоревшей кожи и нескольких осколков, засевших глубоко в его черепе. Я не знаю как, но я вдруг понял, что это Ее отец. Удивительно, как он еще жил. Но поистине чудом было видеть Ее. Это была маленькая девочка в легком пестром платье, теперь запачканном грязью и кровью. И хоть она находилась далеко от меня, я увидел ее глаза цвета чистейшего синего неба, они были глубокие как океан и прозрачные как лед. Она смотрела прямо на меня, слегка приподняв брови и чуть открыв рот. Я хотел рвануть ствол пулемета в сторону, но было поздно. Время будто замедлило свой ход, и я видел, как дорожка от пуль достигла Ее. Она растворялась под потоком свинца, все еще глядя мне в глаза, будто не понимая, что происходит. Среди стоящего шума, криков и выстрелов, я услышал звук разбитого стекла, будто сосулька вдруг откололась и упала об асфальт.

Что было потом, я помню смутно. Говорили, что пулемет вдруг взорвался у меня в руках, и меня выбросило из пулеметного гнезда. Я пролежал в госпитале четыре недели, полторы из них я не приходил в сознание. Потом я ушел из армии, снял маленькую каморку в трущобах города и пытался снова начать жить. Но не получилось. Куда бы я ни пошел, передо мной были Ее глаза. Стоило мне задремать, как я видел Ее фигурку, стоящую на том месте в своем пестром платье. И каждую ночь я снова вижу, как Она умирает. Я стал одержим тем днем. Ночью меня терзают воспоминания о том дне, а днем я вижу Ее, и проклинаю себя за то, что сделал. Я готов отдать все на свете, лишь бы оказаться на Ее месте. Лишь бы пулеметная очередь не коснулась Ее.

Я стал искать про Нее все. Не знаю, зачем. Просто хотел знать. Я проверил все школы, кружки и даже все базы данных нашего города. Пусто. Нет ни малейшего упоминания о Ней. Я стал безразличным ко всему. Ходил по улицам, не замечая ни людей, ни машин. Два раза чуть не угодил под грузовик, но все же, что-то не давало мне окончательно остановиться и прекратить свое существование здесь. Однажды я случайно забрел на ту площадь, и когда разум вернулся ко мне, то я с ужасом бросился прочь, но споткнулся и упал лицом в камни. В глазах защипало, и я почувствовал, как по щеке течет что-то теплое. Вдруг я увидел Ее. Она смотрела на меня с маленькой фотокарточки, неизвестно как оказавшейся в расщелине между плитами. Я как безумный ползал вокруг, пытаясь достать ее. Когда я вернулся домой, была уже глубокая ночь. Смыв с лица кровь и дорожную пыль, я рухнул в кровать.

Этой ночью мне снился Ее отец. Он сидел возле открытого окна с трубкой в руках, устремив глаза куда-то за крыши домов, и изредка выпускал небольшие кольца дыма. Рука его ощупывала подбородок, будто он размышлял, стоит ли ему побриться или нет. Он повернул голову вглубь квартиры и улыбнулся. Через несколько секунд к нему подбежала Она. Та девочка в том же пестром платье бросилась к нему на шею и поцеловала в обе щеки. Затем она села напротив него и начала о чем-то весело ему рассказывать, болтая в воздухе ногами, обутыми в легкие башмачки. Отец некоторое время слушал ее, затем заговорил сам. По тому, как нахмурилось его лицо, я понял, что разговор ему не слишком нравился. Лицо девочки было непонимающим, но отец продолжал говорить. На улице раздался шум, отец поднялся со стула, поцеловал ее в лоб и, еще раз что-то строго сказав ей, ушел. Я видел, как он спустился по лестнице, вышел во двор, и, петляя по переулкам, дошел до главной улицы. Там было множество людей, все кричали и махали в воздухе руками. К нему подошли пара мужчин, обменялись с ним рукопожатиями и что-то спросили. Он бросил им пару фраз, затем нахмурился и пошел вперед по улице. Толпа закричала еще громче и повалила следом. Так они дошли до площади. На другом ее конце было множество людей в форме, торчали пулеметные гнезда, а дула ружей слегка поблескивали, внушая легкую дрожь в коленях. Но он не собирался отступать. Он шел вперед, прямо к ним, поддерживаемый своей верой, своими убеждениями. Ему было за что сражаться. Он достал из нагрудного кармана фотокарточку и в последний раз взглянул на свою дочь, улыбающуюся ему со снимка.

Той ночью я больше ничего не увидел, но чувство вины стало еще сильнее. Им двигало желание справедливости, он не хотел оставить близких ему людей на медленную смерть в этом гниющем болоте. А за что сражался я? Бессмысленная гибель сотен людей, сотни надежд были уничтожены мной. Бессмысленно…

Эта ночь вселила в меня небывалую жажду действий, и хоть ночные кошмары все так же сильно терзали мою душу, я стал искать еще усерднее. Но дни сменялись днями, а я так и остался на том же месте, не приблизившись к Ней ни на шаг. Когда я снова начал скатываться к тому же безысходному состоянию, произошло чудо. Я шел вдоль улицы, когда на меня налетела молодая девушка. Она подняла на меня глаза, и я застыл. Они были такого же глубокого синего цвета как у Нее, только в глубине глаз была видна та глубокая тоска, что есть в каждом взрослом человеке. Понимание законов этого существования и горькое разочарование в этом отнюдь не сказочном мире.

Я предложил проводить ее, совершенно не думая, зачем. К моему удивлению, она согласилась. Сначала мы шли молча, но потом разговор постепенно налаживался. Когда мы подошли к ее дому, я понял, что эта девушка безумно отличается от всех остальных людей в этом чертовом городе. Несмотря на то, что она прекрасно ощущала всю безысходность здешнего существования, она все равно пыталась найти что-то хорошее во всем. И находила. Она рисовала божественно красивые картины, и, войдя в ее квартиру в первый раз, я будто переселился в другой мир. Мир без той ежедневной пытки, которую мне приходилось переживать каждую минуту своей жизни. Это было чудесно. Будто сказка всегда находилась рядом с тобой, и ты наконец-то нашел путь к ней. Казалось, будто та маленькая девочка с площади немного повзрослела и стоит теперь передо мной, слегка смущенная, но желающая дарить радость и тепло всем вокруг. Это был как будто глоток свежего воздуха для человека, всю жизнь прожившего в душной комнате без окон. Я больше не мог без нее. Я понял это как только, она закрыла за мной дверь. Вся серость мира разом ударила меня, и захотелось громко закричать от разочарования, упасть на колени и стучаться к ней, пока она не откроет и не спасет меня.

Отныне я боялся только ночи. Дни мои стали наполнены ожиданием встречи с этим ангелом, заглянувшим неизвестно зачем в это забытое всеми место. Мы стали часто проводить время вместе. Потом я переселился к ней и почувствовал себя странником, что брел по пустыне долгие годы и, наконец, добрался до оазиса. И хотя ночь все равно меня не отпускала, я стал чувствовать себя немного лучше. Однажды я рассказал ей обо всем. Не знаю, чего я ожидал, но она молча обняла меня и сидела так до самой темноты, пока не уснула. И собрал все свои силы, я с утроенным рвением бросился на Ее поиски. Я был одержим целью скорее покончить с этим, в надежде, что тогда призраки прошлого покинут меня. Но ничего не получалось, я начинал впадать в отчаяние, а она успокаивала меня. Однажды она несмело подняла на меня глаза и сказала, что вдруг Ее и вовсе не существовало. Я замер. Вопросы в моей голове разрывали меня на части, но ко мне вдруг пришло осознание, что она не та девочка с площади. Это просто невозможно. И хотя разумом я всегда это знал, но душой верил, что каким-то чудом Она оказалась передо мной, совершенно невредимая и живая. Я начал сходить с ума. Даже картины, что наполняли меня своими красками, вдруг начали сереть. Вскоре мы в первый раз поругались. Я не помню из-за чего, но она швырнула в меня тарелкой и выскочила в слезах из комнаты. Что произошло? Почему та яркая светлая девушка, которую я встретил на улице, вдруг превратилась в обычную серую тень, огрызающуюся на всех и каждого вокруг? Неужели, это я виноват? Неужели я своей темной душой высосал всю ее радость, всю теплоту и жизнелюбие? Неужели я во второй раз убил Ее…

Я не хотел в это верить. Не может быть, чтобы этот мир убивал все хорошее, что могут испытывать люди, уничтожая доброту, доверие, радость. Такого мира просто не может быть. Значит, это все ненастоящее? Неужели, ни прошлого, ни будущего нет? Я начал нервно смеяться, осознавая, каким дураком был все это время. Я пытался избавиться от призраков прошлого, но прошлого нет. Я хотел, чтобы у меня появилось будущее, но и будущего тоже нет. Если этого мира нет, то все люди вокруг тоже не существуют? От этой мысли меня начала брать злость. Не было того офицера, нет и той девушки, чьи всхлипы слышны за дверью, нет всех тех серых людей, которых я так ненавидел. Неужели, и Ее тоже нет? Она есть. Есть! Я чувствовал это всем своим естеством, всеми органами чувств. Я видел перед собой Ее глаза, цвета самого чистейшего неба, прозрачные, как лед.

Сам не понимая зачем, я схватил нож, прошел в соседнюю комнату и ударил этот плачущий призрак. Рука прошла сквозь нее, не ощутив сопротивления. Значит, я был прав, и никого из этих серых людей нет! Внезапно я снова провалился во тьму. На этот раз я не увидел ничего.

Грязный желтый луч света снова нашел мои глаза, ворвался в них сквозь веки и заставил меня подняться. Я поднялся легкий, будто накачанный свежим воздухом шар, без тягостных мыслей и понял, что больше не увижу кошмаров. Я посмотрел вокруг и увидел, как комната снова обрела краски. Они разливались широкой волной из мертвого серого тела. Теперь я знаю, что мне нужно делать. Я иду на работу, не замечая никого вокруг, задержав дыхание, чтобы не надышаться этим серым воздухом, будто боюсь, что если вдохну его, то снова превращусь в такого же серого человека как и все вокруг. Сторож крепко спит, утомившись после ночной смены, так что я без труда прохожу в кладовую. Там висят старые винтовки, собранные здесь после бойни на площади. Я беру одну из них, и руки сами начинают проверять все ее части, будто я снова рядовой солдат, которого неожиданно призвали в город. Зарядив винтовку и взяв столько патронов, сколько смог унести я вышел из кладовой. Лязгнул затвор, раздался выстрел и из головы сторожа будто вырос прекрасный цветок, преображая все серое окружение в чудесный, полный ярких красок, мир. Я иду дальше и стреляю во всех, кого вижу. С каждым моим шагом мир за моей спиной меняется, наливаясь новыми цветами, и в таком мире стоит жить. Я иду по городу, раскрашивая его, как обезумевший художник, которому дали кисти и краски. Мысль, такая простая, сидит у меня в голове, вызывая одновременно смех и злость. Ведь все же было так просто. Я искал Ее столько времени, и не мог понять, почему о Ней ничего не известно. Я просто не понимал, что Ее не может быть в этом сером мире. Здесь Ее нет, но я изменю мир и смогу найти Ее, где бы Она ни была. Я иду по главной улице и слышу впереди шум. Выхожу на площадь и смотрю, как огромное серое море людей, поделенное на две половины, накатывается друг на друга. Выстрел! Еще один! Еще! Я стреляю снова и снова, не вглядываясь в лица и не слыша криков. Они все ненастоящие. Я выхожу к середине площади и вижу Ее, будто источник всех цветов стоит передо мной. Она стоит возле тела полумертвого мужчины, раскинув в стороны руки, и смотрит на приближающуюся к ней дорожку пуль. Руки сами наводят винтовку, выстрел, и я вижу, как взвился дымок над пулеметным гнездом. Я подхожу к ним, смотрю в Ее глаза, хочется так много сказать, но я не могу. Не могу отвести от Нее взгляда. Она тоже молчит и смотрит на меня. Я отражаюсь у Нее в глазах. Я? Толком не осознав, зачем я опускаю голову и смотрю на мужчину, лежащего у моих ног. На моих глазах его цвет начинает тускнеть, выходя вместе с мелким ручейком радуги, сочащимся из-под него. В конце концов, он становится серым и застывает. Я вглядываюсь в его лицо, потом снова смотрю на себя в Ее глазах, слышу звон битого стекла, будто сосулька откололась от крыши подъезда и разбилась об асфальт. Из Ее глаз на меня смотрит то же самое лицо, что и у человека, лежащего серым пятном у моих ног. Как это возможно? Я не понимаю… Не понимаю!

Доктор задумчиво посмотрел на старика, с криком бросающегося на мягкую стену палаты. Уже который год, каждый вечерний обход он видит эту картину. Все остальное время этот старик сидит молча, водя невидящим взглядом вокруг. Его нашли после восстания на городской площади, случившегося много лет назад. Он сидел один среди мертвых тел, сжимая побелевшими пальцами винтовку. В тот день случилось массовое восстание горожан, так что властям пришлось ввести войска. Но они недооценили размер угрозы. Людей было слишком много. Кроме него, выживших в той бойне не нашлось, поэтому никто до сих пор не знает, как все случилось. Когда у него все же вырвали из рук винтовку, чуть не сломав ему пальцы, то увидели, что он сжимает в руках мятый клочок бумаги. Когда у него попытались забрать и его, он впал в ярость, и его пришлось связать. Когда его перевели сюда, доктор, тогда еще совсем молодой врач, решил что, лучше будет оставить несчастному последнюю связь с этим миром. Он взял бумажку развернул ее, и приклеил напротив кровати безумца. С тех пор этот человек вел себя спокойно, только каждый вечер с криком бросался на стену. Доктору часто доводилось видеть, как этот старик часами сидит и смотрит на единственно пятно цвета в этой серой палате. Фотокарточка, на которой изображена маленькая девочка в пестром платье с ослепительно синими глазами, будто чистейшее небо, прозрачными будто лед. Она стоит, раскинув руки, широко открыв глаза, с чуть приоткрытым ртом, смотрит, будто прямо тебе в душу, а за ее спиной, заслоняя почти все небо, немного темное после дождя, переливается своими красками радуга.