Ёлочки

Рейс в Иркутск надолго запомнится тем, что неожиданно словно спустилось на меня сверху. Открытием для меня стал факт того, что пребывание в определённых местах Земли способствует появлению особо дорогих воспоминаний, возникновению осознания конкретных потребностей души… и, как следствие, созданию первого печатного рассказа.

Снижение, открытие дверей, прощание с пассажирами. Такие все хорошие, довольные, позитивные, как яркое солнце за иллюминатором, предвещающее всем, в том числе и экипажу, хороший день. Положительная энергетика словно чувствуется повсюду. Искренне улыбаюсь всем, желая всего-всего, они отвечают тем же...

— Спасибо, девчонки, с вами было здорово лететь!

Несмотря на то, что все 5.5 ч пути мы работали без отдыха, настроение было хорошим. Наш экипаж пока не садился в подъехавшую машину, т. к. нужно было сдать оружие. Лётчики и бортпроводники стояли у трапа, греясь на солнце в ожидании и общаясь о чём-то своём. Я решила посидеть в тишине, где не так слышно шум мотора. Так приятно сидеть у руля — это самое выгодное место в любом транспорте, ведь именно спереди так хорошо просматривается дорога и всё, что её окружает во время поездки. Но всё же пока лучше спрашивать на то разрешение— так, на всякий случай, чтоб не обиделись...

— Вы не против, если теперь я сяду у руля? А вы пока отдохнёте, — обращаюсь к лётчикам через опущенное окно.

— Не против, конечно, сиди, — радушно отвечает КВС, говоря после этого что-то с улыбкой коллеге. Через некоторое время в машину садится вся бригада и, от души веселясь, рассказывая о том, что из-за сердитых собак в багажном отделении никак не могли достать оружие, которое находилось как раз за клетками этих животных, которые вели себя очень агрессивно. Оно понятно — их так долго везли в непонятном им шумном месте, не уделяли внимания… Клетки со злыми собаками выгрузили, получили доступ к тому оружию.

Выехали из аэропорта города Иркутска, проехали немного по городку, и затем наша дорога проходила через лес. Местом отдыха оказалась прекрасная, словно забытая цивилизацией и спрятанная в лесной глуши, гостиница-кемпинг с таким приятным названием "Ёлочки". Повсюду одни высокие деревья, а между ними стоят домики, одним из которых и был наш небольшой гостиничный корпус. И номера, в которых есть то, чего нет в европейских гостиницах — окон. Таких окон, за которыми находятся не ряд возвышающихся небоскрёбов, шум улиц и людской суеты, а лоно природы, шум лёгкого ветра и голоса птиц.

Сняв форму и переодевшись, я взяла фотоаппарат и вышла наружу, желая изучить ближайшую местность, а заодно и позавтракать. Где находится кафе, я не знала, но догадывалась, что найти его труда не стоит. Давненько не было возможности побывать на природе, и здесь, далеко— далеко от Москвы, в этом удалённом от города месте, складывалось ощущение того, что время остановилось. Такие ощущения… казалось, что я нахожусь в Стране Чудес. Пока шла, задумавшись, предо мной появилась белка. Такая маленькая, красивая… её нужно было сфотографировать, поэтому я решительно направилась за ней. Видимо, жительница этих мест решила со мной поиграть, всё время то убегала, то останавливалась, ожидая. Она не особо торопилась, удалось запечатлить её с разных ракурсов. Пока я смешно за ней гонялась, не заметила, как оказалась перед каким-то зданием. Может, это и есть нужная кафешка? Даже если нет — ничего не будет, если посмотреть, что же это за дом такой. Зашла внутрь — залы, украшенные цветами, воздушными шарами, и люди, осуществляющие приготовления. Видимо, шла подготовка к какому-то мероприятию. Стало ясно, к какому, когда мой взгляд упал на сцену, где стена была украшена большим сердцем из шаров. Свадьба. Сразу стало как-то не по себе, и я поспешила выйти из здания, наполненного странной атмосферой. На пороге работала уборщица, я немного отвлекла её, извиняющимся тоном спрашивая про месторасположение кафе. Люди, которые убираются, всегда вызывали у меня уважение — такая не столь приятная для них работа, а её результатом, чистотой наслаждаются все. Она показала в какую сторону идти, и я, благодарно ей улыбнувшись, пошла дальше. Но опять свернула, прыгая по траве за очередной белкой. А потом попала на тропинку, которая вела к реке.

Наконец, я возвращалась к себе в номер. Эти ёлочки, тропинки, детская площадка, волейбольная сетка вновь и вновь заставляли меня вспомнить те лагерные времена в детстве. Отдельно стоящие корпуса, которые соединяли дорожки, ведущие через деревья, кустарники, ёлочки. Казалось, что ничего и не менялось, что я всё в том же лагере… только вот уже с некоторыми важными установками внутри меня, что появились совсем недавно, то есть намного после тех лагерных времён. Отсутствие собеседников всегда благоприятствует тому, чтоб перенестись в параллельный известный только мне мир. Мир настоящего, будущего… или прошлого, переплетённого с элементами настоящего.

Вот, я опять в том же лагере. Самое главное, чтоб рядом здесь был друг, такой же бесшабашный и неспокойный, как я. Чтоб было с кем делить приключения, которых должно быть немало. Хорошо, что рядом со мной сейчас сидит такой — Лина. Девочка, которую знаю недавно, но именно с ней наши интересны во многом пресекаются. С такой не страшно будет идти на кладбище ночью. Всем отрядом сидим в игровой — просторной стеклянной комнате, и знакомимся. Ребята попались шумные, весёлые — сразу видно, любят зажечь, это хорошо, будет весело. Так, вожатые. Хм, посмотрим. Перед нами сидят наши молодые воспитатели, новые, я их еще не видела в этом лагере. Тот, что был меньше ростом, наконец, вздохнув, начал своё обращение:

— Добрый день, рады вас приветствовать в лагере "Ёлочки". Меня зовут Михаил, моего коллегу Сергей, и мы будем с вами всё это время на протяжении всех трёх недель. Вы приехали сюда, чтобы отдыхать и приятно проводить время, и только от вас зависит, каким оно будет. Необходимо упомянуть важную деталь. Тем, что вы приобрели путёвку в данный лагерь, вы согласились со всеми правилами, что были приведены на этом документе. За нарушение установленных здесь порядков вы будете писать объяснительные, а если их будет три, то вы будете исключены из лагеря. Лично мы будем следить за каждым вашим шагом, так что не стоит рисковать...

— Что-то он слишком строгий, — я недовольно поделилась впечатлением с подружкой, — с таким делать вылазы будет сложнее.

— Поживём, увидим, — ответила Лина, — они же меняться будут, а тот, второй, вроде менее дотошный.

Затем была приветственная линейка, посвященная открытию второй смены этого лагеря. Организационные руководители описывали мероприятия разного плана, которые ожидали пионеров с завтрашнего дня. Одним из таких мероприятий был концерт под названием "Восходящая звездочка", на котором все отряды должны были показать себя. Поэтому необходимо было создать какой-либо креативный номер.

Этим же вечером пришлось пораньше вернуться в корпус, с нежеланием расставаясь с нашей игрой в "Мафию", где мы с самыми бойкими из отряда носились по всему лагерю. Вожатый счел нужным ещё раз напомнить нам про грядущий концерт.

— Каждый из вас имеет творческое начало, я знаю, что каждый по-своему талантлив. Скорее всего имеется то, к чему лежит душа, используйте это. Объедините свои усилия и создайте что-то необычное, сделайте приятное другим отрядам, удивите меня лично и Сергея. Я, конечно, мог бы сделать это сам, но… я хочу, чтоб это сделали вы. Мне интересно, на что способны ребята отряда, который я имею честь возглавлять.

Честно говоря, меня интересуют скорее спорт, чем эти музыкальные утренники, стишки, детские выступления. Зачем это? Потому что людям делать больше нечего, надо же как-то проводить время. Пусть этим занимается кто-нибудь другой, а я лучше убийцу поймаю. Судя по скучающим лицам, в отличие от вожатых, создавать какие-либо выступления никому не было интересно.

— Не стоит об этом забывать, я надеюсь на вас, поэтому жду ваших идей в нашей комнате в любое время, — говорил тем временем Михаил, — а теперь идём строиться на ужин. И не скачем впереди вожатых, а дружно и громко поём "Мы бобры"!

Сон прервал стук в дверь, — это Олеся меня разбудила, чтоб пойти погулять. Только мы вышли из дома, как встретили наших лётчиков, с которыми и остались, ведь на вечер намечалась программа — шашлыки, к нам пришли присоединиться другие отдыхающие здесь бригады.

Мы на крыше здания, где находятся кружки — самого высокого здания в лагере. Отсюда очень ясно просматривалась большая часть лагеря. Хорошо, что так удачно удалось найти ход к люку, замок которого, видимо, забыли закрыть на ключ.

— Ну что, видно кого-нибудь? — Лина высматривала "городских жителей" со одной стороны, я— с другой.

— Пока нет. Но скоро "убийца" выйдет из своего укрытия, поймает жертву, и мы узнаем, кто же это. Выигрыш будет на нашей стороне.

— Да, — усмехнулась девочка, — и никто не догадается, каким образом мы смогли поймать его...

— Если только я им не скажу, — раздался третий голос прями за нашими спинами, такой знакомый голос, который мы меньше всего ожидали тут услышать.

Мы с Линой сидели в вожатской, где на стенах висели плакаты с какими-то полуголыми мужиками. Оказались в таком месте не по собственной воле, Михаил сидел перед нами на кровати и хмуро на нас смотрел. Не добрее, чем тот мужик на плакате за его спиной, который смотрел на нас вместе с ним. Вероятно, сидел он на своей кровати, над кроватью Сергея висел плакат с участниками какой-то группы… Агата Кристи. Перед нами лежали две объяснительные, где мы достаточно немногословно указали причину возникновения нашего приключения.

— На самом деле, зачем вам понадобилось лезть на крышу корпуса? — Вожатый говорил тихим голосом, в его взгляде отражалось искреннее недоумение.

— Эм… ну мы правда сначала поднялись туда за мячиком, — ответила Лина. Не говорить же ему, что на крыше лучше всего высматривать жертву. Мы старались не переглядываться при воспитателе, в таком месте трудно было сохранять спокойное выражение лица.

Обсуждение каких-то далеко не уникальных случаев, разговоры по поводу наших профессий — надо же о чём-то говорить, вести какое-то общение, выпивать, ведь мы в командировке. Бригада классная, лётчики толковые — вкусный шашлык, хорошая баня… Всё классно! Оставляла их периодически, гуляя по вечерней территории этого кемпинга. Шумно шла свадьба— все не без исключения люди веселились, пели, что-то кричали, радуясь тому, что завтра напрочь забудется. Это ли радость? А вот ощущение, что бывает перед концертом неравнодушной душе группы… Оно и является значением данного слова.

Прогулка под звёздным небом, кафе, возможность приблизиться к тому, с чем может столкнуться и что может чувствовать человек, управляющий небесной машиной… Прохладная ночь. Помню, как сейчас помню. В детстве нарушение правил лагеря было своего рода интересным испытанием, задачей которого являлось получить удовольствие и при этом не попасться. Правда, с последним что-то слабо получалось...

Ночь, ни облака, многочисленные звёзды, и… кладбище. Наконец-то удалось совершить то, что по ночам все время планируют, но только не исполняют на протяжении, наверное, всего времени существования лагеря. "Давайте сегодня ночью пойдем на кладбище" стало любимой фразой для многих, кто не хотел спать. Эта фраза звучала после того, как вожатые заходили в палату, говорили "отбой!" и выключали свет. Так приятно в такие минуты обсуждать подробности побега, моделировать различные ситуации… Только вот никто не совершил ни одной вылазки, потому что в итоге от столь долгих размышлений слипались глаза. Или страх вынуждал придумывать отговорки такого плана, как "давай лучше завтра, а то вожатые что-то не спят". А Линка оказалась не из бояк: "Кладбище, и чё? Какие проблемы, пошли!" И вот, мы — те, кто, наконец, собрался и осуществил задуманное, мы — герои! Ну и что, что не был учтен такой факт — мы перелезли через высокий забор благодаря единственному выступу. А с этой стороны такого не было...

Кромешная тьма — и только тусклый свет наших телефонов освещает кривые ветки деревьев, кладбищенские надгробия и кресты. Чёрт, как же страшно, очень страшно. А Лина такая смелая— идёт вперёд и не боится, нужно не потеряться.

— Главное, успешно вернуться в корпус и не попасться на этот раз, — поделилась я мыслями с впереди идущей. Она остановилась, отвечая:

— Не волнуйся, этот дотошный Миша сейчас видит десятый сон, — и после этого мне показалось, что недалеко от нас хрустнула ветка.

— Или он на планёрке, — глотнув, как можно уверенней сказала я.

— Или он стоит за вашими спинами и думает, что же вы здесь забыли? — прозвучал ТОТ САМЫЙ ужасный голос совсем рядом. Мы обернулись, направив свет телефонов перед собой и увидели Михаила, который зачем-то был одет в черное длинное пальто, придававшее ему грозный вид. Волосы были убраны в хвост и почему-то были выкрашены чем-то белым, его взгляд был исподлобья обращен на нас с Линой, и казался он очень злым. Сердце резко подскочило к горлу, мы хором закричали, — кого-кого, а больше всего на кладбище мы боялись встретить его. Ведь даже обезображенный ходячий труп в таком месте испугал бы нас меньше! Мертвецы, скелеты, кто угодно, но только не он!

Как выяснилось утром, Михаил взял столь необычное пальто, чтоб не было холодно искать пропавших нас в прохладе летней ночи. Это мы перелезали двухметровый забор, он же зашел на кладбище умным путём— через дверь в заборе, предварительно собрав волосами побелку на косяке. Эта дверь и позволила ему бесшумно нас найти и напугать. А сщуренные от света телефона глаза дополнили эффект случайно получившегося образа.

Опять вожатская, опять объяснительная… И это уже в третий раз. Во второй раз мы на тихом часу вылезли из окна, чтоб посидеть с ребятами соседнего отряда и обсудить изменения правил нашей игры, которая планировалась после уборки территории. Ну это надо же было так позорно попасться! Сергей с ребятами находились на вечерней линейке, Михаил же счел нужным на этот раз отнестись к нашему поступку как к чему-то, равносильному преступлению, раз оставил нас, не пошел сам не линейку. И сейчас он сидел пред нами, уже в повседневном обличье, читая объяснительные. Исключение из лагеря… Ну и пусть, сами виноваты, что не умеем проворачивать такие дела без палева. (Хоть и неясно, каким образом у него получается так нас ловить.) Конечно, имеет место жалость и даже какая-то грусть, также как и ощущение, будто не сделано что-то очень важное.

— В час ночи покинули корпус через окно, пошли на стадион, перелезли забор, попали на кладбище. И всё это "для того, чтоб достать мяч?" Опять он виноват? — Странно, нами за раз было нарушено несколько правил, а Миша даже не повышал голоса, не проявлял каких-либо эмоций. Нас же исключают, вот он, вероятно, и успокоился наконец. Сидели несколько минут в давящей тишине, он смотрел на то, как внимательно я изучала крапинки на линолеуме и на то, как именно сейчас Лине понадобилось изучить свой браслет. Было отчего-то нехорошо на душе, раньше такого не было. Не самые приятные моменты, лучше уж вместо этого пугающего спокойствия он со злости выкинул в окно стол и в коридор метнул стулом. Но Михаил просто поднялся, складывая наши бумаги пополам. Всё, идём собирать вещи. И вдруг раздался звук рвущейся бумаги— объяснительные клочьями полетели в урну. Что, переписывать?

— Надеюсь, вы поняли, что не нужно больше бросать мяч так далеко. Никакой дискотеки после ужина. А теперь на линейку, — сказал он, больше не глядя на нас. После ужина? Разве тогда мы ещё будем в лагере?

— Бегом, — сказал он громче, выведя из оцепенения. Переглянувшись, мы бросились на уже начавшееся утреннее построение.

— Ничего не понимаю, — бросила я подруге на ходу, — он такой странный!

Утром всей бригадой отправились на Байкал. Столь легендарное и такое известное место! Не врала молва, потрясающий живописный вид поражает и волнует воображение. Залезли на гору, чтоб полюбоваться этим уголком земли свысока. Затем спустились на концерт одних классных ребят. Нерпа. Очень улыбнуло их представление, милые умные животные, похожие на тюленей, только меньше размером. Затем путешествие на катере, нам достался с пиратским флагом. Долго буду помнить момент, где я стояла на самом выступающем носике корабля лицом к водному пространству, держась сзади руками за шест. Мои спутники ушли на заднюю часть катера, поскольку там было место для отдыха и было не так холодно. Я же осталась с музыкой и этой природной стихией наедине. "Мы расширим границы, замечая возможность, ритмы песни ускорим, и повысится сложность. Мы так преданы нашим музыкантам, певцам, и когда-нибудь они улыбнутся нам..." Мне правда почему-то никогда в лагерях не нравилось петь и выступать. Может, просто не нравились предлагаемые песни. Да, хоть и могло быть всё по-другому. Но теперь можно постараться сделать так, чтоб самой достойно получилось сотворить музыку души. И уже там, на носу катера, разрезающего тёмно-синюю водную гладь Байкала, я поняла, что уже незаметно стёрлась граница между красивыми мечтаниями и таким понятием, как долг перед сердцем. Теперь пусть все будет так. "Я сотворю свой гимн из лучших слов, прекрасных фраз, и приглашу в него всех вас!"

Свежий холодный ветер этого ледяного озера бил в лицо, слева мелькали предметы берега, и в такие моменты нельзя было бояться холода. Находилась я на возвышении, у самого края, что, вероятно, было небезопасно. Поэтому пришел один из "бортпроводников" катера (как еще его назвать?) и, зачем-то придерживая рукой, попросил так не стоять. Пришлось сесть. Затем ко мне опять из каюты подошел тот же человек, чтоб на этот раз обратить моё внимание на белесый камень, который мы проплывали. Камень с легендой о том, что именно он "запер" озеро, не пустив его воды в Ангару. Легендарный Байкал, как ты прекрасен!

Весь наш отряд находился в игровой. Перед нами стоял только Сергей, и все удивились, когда он начал говорить в отсутствие коллеги.

— Вам давно уже было сказано создать то, что представило бы наш отряд. В течение всего времени ни один человек не подошел в вожатскую, чтоб поделиться идеями. Хоть один из вас думал над этим? Нет. Получается, что шуметь на тихом часу, опаздывать на зарядки, забывать про дежурство, носиться по всему лагерю целыми днями, залезать на крыши и другие непригодные места, пресекая территорию лагеря, мы умеем, — он проходил прямо напротив нас с Линой, когда произносил последние фразы, и достаточно выразительно взглянул прямо в глаза. Посмотрел так, что пришлось невольно опустить глаза и, более того, провалиться сквозь пол. Говорил он тихо, поэтому приходилось напрягать слух, отчего в стеклянной комнате впервые было идеально тихо. — А по достоинству придумать что-то действительно полезное, достойное, сделать хорошее дело так, чтоб вами гордились те, кто на вас надеется, вы не умеете, — он ходил по помещению, скрестив сзади руки, и говорил совершенно спокойным ровным голосом. Но я видела реакцию ребят и сама чувствовала, что так не должно быть. Кто-то спросил:

— А где Миша?

— Он уехал. Его вызвали по делам в город, — Больше он ничего не собирался добавлять по этому поводу, сколько его ни спрашивали. Но этих слов было достаточно, чтоб и без того гнетущая атмосфера стала совсем мрачной.

Чуть позже мы находились на улице, только вот играть теперь совсем не хотелось. Масла в огонь подливало то, что в спорткомплексе играла музыка — соседние отряды вовсю уже готовились к вечеру, который был не за горами.

— Так нельзя, ребят, мы что-то забылись, — говорила я с нотой отчаяния в голосе, — очень нехорошо получается, мы так подводим воспитателей.

— Может, тогда ты что-то предложишь? — сказала Лина, остальные поддерживающее закивали.

— Конечно, я постараюсь что-то придумать, обязательно, — ответила я, не представляя на самом деле, что можно сообразить, — соберемся все вечером, должен же быть какой-то выход.

На том и разошлись по палатам на тихий час. Помогать Сергею нам прислали вожатую Любовь Федоровну, которая не сдерживала себя и кричала всякий раз, когда кто-то шумел или даже просто скрипел кроватью. Мы с соседками по палате переглянулись, вспоминая о том, что было до сегодняшнего дня. Михаил всегда усмирял нас тем, что рассказывал что-нибудь интересное, а один раз даже спел.

Вздохнув, я положила голову на скрещенные руки и уставилась на занавески, которые шевелил легкий тёплый ветерок из форточки. Теперь мне не давала покоя мысль о том, как можно представить наш отряд. Так, начнём с названия— оно должно выражать нашу суть… быть коротким, но ярким. Чем наш отряд выделяется от других? Ну конечно! Всякий раз, когда мы куда-то направлялись, по предложению нашего чудаковатого вожатого горланили на весь лагерь "мы бобры, веселы!..." В этом плане мальчики и девочки не стеснялись никогда, выкрикивая это нарочно разными голосами, вызывая при этом смех не только у хватающегося за голову Сергея, но и у проходящих рядом представителей соседних отрядов. И теперь некоторые при виде наших говорят: "о, вон бобры идут".

Характерная чёрточка, почему бы и нет? Как насчёт… "Весёлых бобров"? Девиз должен быть соответствующий, и самая ответственная часть — номер...

"Каждый из вас имеет творческое начало, я знаю, что каждый по-своему талантлив. Скорее всего имеется то, к чему лежит душа, используйте это. Объедините свои усилия и создатйте что-то необычное, сделайте приятное другим отрядам, удивите меня лично и Сергея..." Концерт называется "восходящая звёздочка"… Светило, что только начинает зажигаться, даря свои первые лучи света. Похоже на то, что это про первые шаги в осуществлении творческих замыслов. Точно, это же шанс показать прежде всего себе то, на что ты способен. К чему лежит моя душа? Ясное дело— к музыке, к её созданию. Имеется одна композиция личного характера… но как она должна подойти! Осталось только узнать, что ближе другим ребятам.

После посещения Байкала наши уехали в город, что позволило нам с Настей вместе провести время. Мы ходили в кафе, за это время успел пройти дождь, мокрый смешной бельчонок брал семечки прямо из моих рук. Эзотерика с элементами магии, тесно переплетающиеся с религией, мифами и историей быстро приблизили вечер. Я принесла плеер, и наш третий собеседник на удивление точно поддержал темы наших разговоров. Один умнее другого, мне даже стало несколько неловко оттого, что многие хорошие книги остались не прочитаны мной. Давно я еще не слышала такого количества невероятных вещей, да и пояснения к столь непростым песням на этот раз казались правдоподобными, мне даже казалось, что о них мне рассказывает сам создатель этого мистического чуда. Ах да, и её мнение насчет музыки… Настя сказала, что это музыка небес, и её может слышать душа, ещё не вселившаяся в человека. "Это создавали люди, которые, вероятно, перед этим ушли от мирской суеты и причащались. Это не музыка земли… А голос похож на ангельское исполнение." Мда, такого я еще не слышала.

— А теперь выступает отряд "Весёлые бобры"! — объявили ведущие наш номер, по залу прокатилась волна смеха, Сергей все время поворачивался в сторону выхода. Члены нашего отряда также нервно смотрели на дверь, ожидая появления второго вожатого, которого почему-то всё не было. Итак, начало номера, девочки выкрикнули девиз:

— Мы веселые бобры, постоянно веселы!

И на нас нельзя ругаться, ведь заставим рассмеяться!

Затем я подошла к синтезатору, поймав взглядом одобрительный кивок от нашего ди-джея Петра, который стоял на установке. На репетициях во многом помог в музыкальном оформлении, посоветовал включить скрипку, ведь у нас в отряде, как выяснилось, есть скрипач, который попросил родителей принести этот инструмент. Удивило то, что Сергей также обладает навыками работы с синтезатором, и даже сочиняет музыку, что позволило ему помочь мне во многом в некоторых моментах. Случайное совпадение, или же, как утверждают эзотерическая наука, ничего не бывает просто так?

В зале раздались первые звуки музыки от прикосновений к клавишам, затем их подхватила скрипка.

— Высоко, далеко в небе звёздам так легко

Нежно греть сердце золотистым огоньком.

Сверху глядят они на нас,

Путь освещая каждый раз.

Звездопад, свет тайны-

Это миг желаний.

Девочка— гимнастка продемонстрировала несколько красивых трюков, мальчик— спортсмен показал удивительный приём. И столь интересное сочетание осуществлялось под пение чистых голосов.

— И кто-то будет гореть над землею звездой навсегда, чтобы дать ответ.

А кто-то будет лететь, кого манит, зовёт высота и их яркий свет.

Видно было, как весь лагерь замер, слушая не звучавшую ещё нигде музыку. Незаметно для нас к Сергею подошел Михаил, появление которого обрадовало и взбодрило всех выступающих. Был он несколько удивлен, увидев своих ребят на сцене, внимательно вслушивался в каждое слово, о чем-то быстро переговаривался с коллегой и довольно кивал головой.

— Тихо-тихо вдруг растает на лице прохлада.

Ты летаешь, небо знает, это — то, что надо.

Новою вспыхнул ты звездой, стал как они в мгновение.

Звездопад, блеск ночи — это миг свершения.

Так не хотелось, чтоб кончался этот миг, эта мелодия. От такой музыки и слов в душе поднялось томительное волнение, появилась тоска, сильное желание чего-то наивысшего, что нельзя объяснить. Также как и вспыхнувшая только сейчас тоска от понимания того, что лагерная смена подходит к концу, что сегодня будет последняя прощальная дискотека. Действительно, жалко, ведь все в отряде так привыкли друг к другу, и после отъезда дома некоторое время не будет отпускать грусть, желание повторить счастливые дни пребывания в этом чудесном лагере. Последние слова, последний куплет...

— Вселенной ход, небесный свод, коснись его рукой.

За светом ты легко лети, зови других за собой.

— Да, у нас получилось, мы смогли сделать это! — отряд "Веселые бобры" радовался тому, что организаторы этого концерта остались очень довольными их выступлением, похвалив и отдав почетное место. Больше всего ребят осчастливило появление полюбившегося вожатого и то, что он всё же успел как раз вовремя появиться к моменту начала выступления и оценить результат их стараний. Многие от радости с разбегу кинулись ему на шею, причём не только девочки.

— Как я рад, что не ошибся в вас, мои дорогие… Горжусь вами, бобры… Ха!

Тем временем я посмотрела на Лину.

— Эм… что поделаем?

— Да я тут одно местечко знаю...

— Столовая?

— Да, лагерь ждёт ужин при свечах, а наш отряд является организатором этого мероприятия. Нужно не подкачать...

Машина гостиницы-кемпинга "ёлочки" выезжала за территорию, направляясь в аэропорт. Члены бригады мирно переговаривались, я сидела, как всегда, спереди, и печатала. Лагерь — как же далеко остались те времена! И только лишь память позволит вновь туда вернуться. "Ёлочки"… Чудесное место, спасибо судьбе за то, что позволила здесь побывать.