Высунь рожки

Равлик-павлик, высунь рожки,

Дам тебе сырой картошки!

Детская песенка, устное народное творчество.

В одном старом заброшенном саду жила-была Улитка. По меркам улиток она была молода, но ее раковина уже была просторной, вместительной и уютной. И вместе с тем, время и окружение оставили на ней свои отметины: на твердых завитках светлело множество царапин и ссадин. Было несколько очень глубоких, казалось, почти сквозных. Много старых, потемневших, почти неразличимых на коричневом фоне внешнего слоя раковины. Но были и довольно свежие, светлые.

Жизнь улитки тяжела и опасна — очень многие норовят тебя съесть, впиться в мягкую незащищенную плоть, оторвать вкусный кусок. Но к счастью, есть спасительная раковина. Да, ее приходится растить и строить, а еще сложнее постоянно таскать на себе. Но оно того стоит. Это дом, защита и безопасность.

И своей раковиной Улитка по праву гордилась. Она была крепкой и жесткой, оставляя нежное тело своей хозяйки в недосягаемости от внешних угроз. При этом внутри она была гладкой, удобной, уютной. Улитка очень любила проводить время внутри своего безопасного домика. Но жизнь диктовала свои условия, и иногда моллюске приходилось покидать свое убежище и даже передвигаться в поисках пищи и воды. Она делала это неохотно, будь ее воля, Улитка бы все свое время проводила в изоляции своей ракушки. Высовывалась наружу она медленно и настороженно, в любой момент готовая спрятаться обратно. И только если все было спокойно, Улитка разворачивалась полностью, высовывала глазки-рожки и начинала свое движение.

Однажды, в одну из таких своих неспешных прогулок, ей на пути встретилось неожиданное препятствие. Это была раковина, очень похожая на ее собственную. Улитка нечасто встречала подобных себе. И обычно такие встречи оставляли ее равнодушной. Она не считала себя одинокой и не тяготилась уединением. Но эта раковина ее заинтересовала. Хозяин был скрыт глубоко внутри, но о его жизни рассказывал домик. Он был отмечен многими, желающими пробраться внутрь. А несколько проломленных вмятин особенно привлекли внимание Улитки. Даже подправленные, они вызывали трепет, когда она представляла, что же могло их нанести. Тот, кто жил в такой раковине, явно хорошо понимал, зачем она ему.

И впервые Улитке захотелось узнать кого-то еще, познакомиться, ведь их видавшие виды домики были так похожи. Даже не увидев хозяина такой раковины, она уже ощущала некое родство душ с ним.

Улитка подползла совсем вплотную. Постучалась. Проползла по этой интересной ракушке и снова вернулась на прежнее место. Но, кто бы ни жил там, он не спешил покидать свое убежище. Некоторое время Улитка выжидала снаружи, но вскоре ей стало совсем неуютно и страшно. Поэтому она поспешила спрятаться, решив подождать незнакомого моллюска в таком виде. Так она, конечно, ничего не видела, но очень внимательно прислушивалась, не постучится ли неизвестный. Но ничто не нарушало ее уединения. От переживаний и напряженного ожидания Улитка вскоре уснула.

Первой ее мыслью было, что она все проспала. Что встреча с таинственной родственной душой так и останется незавершенной. Поэтому она очень поспешно, что было для нее совсем не свойственно, покинула свой домик.

И очень обрадовалась — чужая раковина была на месте. Вернее, она была здесь, но ее расположение слегка изменилось. Видимо, пока Улитка спала, незнакомец покидал свое убежище и даже перемещался. Улитка заметила следы чужой слизи на своей раковине — ее домик тоже был детально изучен и обследован снаружи. Видимо, он понравился моллюску, раз он так же, как и Улитка, остался ждать встречи.

Радость переполняла все ее существо, она обновила свой след на чужой раковине и ждала снаружи так долго, как только могла. Но природа брала свое, и безопасность раковины затягивала ее внутрь. Еще несколько раз Улитка выглядывала наружу, но ничего не менялось. Ее встречали все те же твердость и безмолвие чужой раковины.

Так продолжалось еще несколько дней. Две заинтересованных улитки не могли встретиться и, замерев и попрятавшись, ожидали встречи. Но, видимо от близкого соседства, их внутренние биоритмы немного согласовались, и встреча все же состоялась.

Они начали покидать свои убежища почти одновременно. Медленно и осторожно. Оба уже почти не надеялись, что это принесет ожидаемый результат. Шли минуты, и вот, наконец, оба несмело выпустили свои рожки из глубины тел.

Встреча. Искра. Радость. Неожиданность.

Кто знает, как общаются улитки? Их язык слишком интимен, сокровенен, его не видно со стороны, его никто не знает, только улитки понимают друг друга. Их первое касание тел прошло по вполне ожидаемому сценарию. Оба от неожиданности и от природной, выработанной опытом настороженности, отпрянули, едва соприкоснувшись. Но не спрятались. Все было медленно и неспешно, улиткам некуда спешить. Некоторое время они разглядывали друг друга, а потом повторили касание нежными телами. И длилось оно немного дольше, чем первое.

Потом они кружились в медленном завораживающем танце улиток. Переползали с ракушки на ракушку, временами соприкасаясь живыми частями. Знакомясь, познавая, узнавая друг друга. В это время оба были беззащитны. Напади на них кто извне, и они не успели бы попрятаться. Но к счастью, этого не произошло, вокруг было тихо и спокойно. Никто не помешал зарождению чувств двух одиноких улиток.

Танец и знакомство были закончены. Оба устали, но были довольны. Оба хотели спать и решили, что для первого раза впечатлений хватит, и пора немного отдохнуть. Они расположились близко-близко, соприкасаясь не только раковинами, но и выставленными наружу кончиками тел.

Улитки решили не расставаться. Когда они проснулись, то вместе отправились на поиски пищи. Многие десятки метров они проползли бок о бок, их влажные следы не расходились, а время от времени пересекались. И отдыхали они тоже вместе, рядом, но каждый в своем неприступном домике.

Была ли Улитка счастлива переменам в своей жизни? Она не часто задумывалась об этом. Никогда одиночество и изоляция не тяготили ее. Но и такой радости каждый день она не испытывала. Безопасность и индивидуализм это, безусловно, было хорошо, но познав партнерство и взаимопомощь, Улитка уже не стремилась к одиночеству и отстраненности. Прикосновения чужого, такого же нежного и беззащитного тела, больше не пугали. Они были приятны и желанны.

И в один из дней Улитка сделала совсем неожиданное. Уже попрощавшись, и начиная уходить каждый в свое убежище, наша героиня предложила своему спутнику переночевать в своей раковине. Предложила и испугалась. Ведь это было совсем из ряда вон, страшно, неизведанно, небезопасно.

Но осторожность ее друга тоже не дремала. От неожиданности он высунул, уже успевшие спрятаться, рожки и нежно коснулся ими Улитки. Потом коснулся ее своим телом. Поблагодарил за оказанное доверие, но отказался от предложения.

Улитка не обиделась, она была даже рада, что ее неожиданный даже для нее самой порыв завершился так безопасно и спокойно. Но это был важный шаг на пути сближения между ними. Ведь улиткам сложно доверять кому-либо, кроме себя и своей раковины. Безопасность и независимость превыше всего.

Прошло еще довольно много времени. Они сделали множество маленьких несмелых шажочков друг к другу. И это произошло — они стали ночевать в одной раковине. Сначала спутник Улитки просто покидал свое убежище на время сна, а днем возвращался в него и тащил за собой. Но спустя время он решился, и оставил его насовсем. Личная безопасность была оставлена ради сосуществования.

Это очень редкое и удивительное зрелище — две улитки, которые несут одну раковину. Улитки, забывшие, что такое быть улиткой, поверившие в безопасность и надежность другого, по сути, чужого существа. Постоянно соприкасаться с телом другого, а не только со своей раковиной, и не чувствовать при этом дискомфорта и страха, наоборот, получая от этого только положительные эмоции.

Природа мудра, но временами непонятна, и даже жестока. Улитки задуманы улитками, у каждой свой домик, и они строят его для себя. Одна раковина для двоих — тесновата, не так безопасна. Чем дальше, тем чаще спутник Улитки возвращался мыслями к своей просторной, родной, брошенной раковине. Да и не только он, Улитка тоже со временем стала ловить себя на мысли, что ей приятно вспоминать, как она хорошо жила, будучи одной. Каждый новый метр, каждая ночевка, только ухудшали положение. Новый виток раковины они строили вместе, и он был попросторней предыдущих. Но оба находили в нем изъяны, причем в основном они находились в той части раковины, которую создавал другой. И общее убежище, даже становясь более комфортным и безопасным, не радовало никого.

Улитки не ссорятся. Это им совершенно не свойственно. Они сжимаются, прячутся, замирают. Но как спрятаться друг от друга, если раковина одна. Да еще и не рассчитана на двоих. Пришло время, когда они стали спать в разных концах раковины. То один, то другой, вжимался в старые заброшенные, детские, тесные завитки раковины, подальше от соседа. А прикосновения перестали доставлять радость. Это была необходимость, с этим ничего нельзя было поделать, по-другому нельзя было передвигаться, покидать или обновлять раковину.

Нельзя перестать быть улиткой, даже покинув свою раковину. Даже живя в чужой. Улитка заметила, что у ее спутника на спине начинает расти новая раковина. Сначала она была совсем незаметной, полупрозрачной и мягкой. Но время шло, она отвердела, начала увеличиваться, появился первый завиток. До того, чтобы в ней прятаться, понятно, было еще очень далеко, но сосед уже начал использовать ее по назначению. Для защиты. Он отгораживался раковинкой от нее, от Улитки. И прикосновения этой жесткой растущей бесчувственной брони к нежному телу были неприятны. Даже более неприятны, чем когда-то такие желанные и нежные, а теперь избегаемые обоими прикосновения его незащищенной плоти.

Улитка даже начала сомневаться, кто рядом с ней живет в ее раковине. Может, такая же, как она, улитка, но может, и совсем другое, непонятное и чужое существо. И не просто чужое, а враждебное, опасное.

Они проползли вместе еще несколько метров. И решение было принято.

Уходи. Моя раковина, мой дом, моя территория. Уходи. Ты мне больше не нужен. Неприятен. Мешаешь. Это говорилось так ярко и выразительно, что понять мог кто угодно. Даже не моллюск.

Спутник-улитка не спорил. Он совсем не обрадовался. И даже попытался развернуться и высунуть рожки в раковине. Коснуться Улитки, как когда-то. Успокоить, порадовать, помириться. Но ее резкие пульсации уничтожали все его душевные порывы. Рефлексы брали верх, и он настороженно сжимался. Нескольких таких попыток оказалось достаточно, чтобы он понял, что ему действительно пора уходить.

Только оба сперва не поняли всей сложности этого решения. Моллюск физически не мог покинуть раковину, к которой уже даже привык и считал своей. Его личная раковина застревала при выходе из большой и не давала ему обрести свободу. Он пытался вылезти изо всех сил, но ничего не получалось. Улитка же воспринимала все по-другому. Она расценила задержку как нежелание освобождать ее раковину, как посягательства на ее личное пространство. Поэтому она уперлась в стенку, напряглась, и начала выталкивать своего сожителя.

Все же, раковины улиток — средоточие полярностей. Шершавая и непримечательная снаружи, но гладкая, нежная и цветная изнутри. Безопасная, надежная, несокрушимая, но в то же время и очень хрупкая.

Раздался треск, от одного звука которого обоим стало физически плохо. Но за звуком пришла реальная боль. Брызнула во все стороны холодная голубая улиточья кровь.

Бывший сожитель был свободен. Снаружи. Его личная раковина не выдержала давления и раскололась на несколько кусков. Но и раковина Улитки не осталась невредимой — пара сквозных трещин пробежала по раковине от входного отверстия и дальше по спирали. Несколько широких царапин было теперь и на внутренней стороне домика. И почти вся часть, которую они строили вдвоем, откололась кусками, оставив после себя неровные иззубренные края.

Оба моллюска порезались острыми краями раковин. Нестерпимая боль парализовала обоих. Она была настолько сильна, что не давала им испуганно сжаться в трясущиеся комочки боли.

Изгнанная улитка даже не спрятал свои рожки. Он лишь покачивал ими время от времени, и пытался сфокусировать взгляд на Улитке. Из-за боли и эмоций это получалось плохо. Его спина, на которой он растил и строил свои раковины, была одной сплошной раной. Боль пронизывала все его тело. Но он старался не чувствовать ее, отстраниться, будто спрятаться в раковину, как делал всю свою жизнь. Он собрал остатки сил, и пополз прочь, оставляя след из слизи, перемешанной с кровью. А, возможно, там были и слезы. Но разве же улитки плачут?

Он отползал все дальше и дальше. Жалкий, беззащитный, неприятный. Голая улитка без раковины. Слизень. Слизняк.

Улитка выставила наружу только один свой рожок и смотрела ему вслед, пока он не скрылся в зарослях. У нее тоже болели порезы. И ей было грустно, и она даже немного жалела о своем решении.

Но обретшая независимость и уединение улитка оказалась даже в худшем положении, чем ее бывший сосед. И с этим надо было что-то делать. Каждое движение отзывалось болью. Улитка касалась острых краев раковины и наносила себе новые порезы. Представить какую боль принесет ей перемещение этой ранящей раковины, она не могла. Это было выше ее сил. Но и спрятаться в уютной защищенности значило, опять-таки ощутить боль.

Безопасная и надежная раковина превратилась в источник не эфемерной, а вполне реальной, ощутимой и неприятной боли. Что может быть страшнее для улитки? Когда свое, надежное, родное, собственноручно выстроенное, причиняет такую непереносимую боль. Отчаяние и безысходность. Вот что чувствовала Улитка.

Ее мысли о том, что ее спутник был не-улиткой, безраковинным слизнем, пошли немного другим путем. Ей тоже было необходимо покинуть свою ракушку. Пусть и с новой болью, но после этого наступит облегчение.

Улитка долго не решалась на этот отчаянный шаг. А когда все же решилась, то мысленно сжалась, и поползла. Она всеми силами старалась не задевать острых краев. Но это не ей не удавалось. Новые раны и порезы, куски кожи и податливой плоти, оставляемые на твердых остриях…

Наконец, это закончилось, и она покинула раковину. Замерла, сжалась, переживая боль и отчаяние. Это длилось долго даже по улиточьим меркам. А потом Улитка решилась отползти. Понятно, в противоположную сторону той, в которую удалился ее сердечный друг. Поползла, хотя и было больно. Теперь нужно было искать защищенные места. Без раковины нельзя было в любой момент оказаться в безопасности.

И вместе с тем, Улитка не сразу, лишь много времени спустя, осознала, что передвигаться без раковины намного легче, быстрее. Больше опасности и риска, конечно. Но и радости, свободы тоже. А страха меньше.

Всю жизнь она провела в раковине. И в тот памятный день расставания она впервые ощутила, что такое боль, которой она всегда так панически боялась. Ведь все удары всегда принимала на себя надежная, но и бесчувственная раковина. А теперь Улитка в действительности знала, что такое боль.

Раны заживут, многие даже не оставят после себя шрамов. Она узнала и пережила боль. И, что странно, стала намного меньше ее бояться. Улитка совсем не спешила начинать выращивание новой раковины. Мир, от которого она всегда ограждалась, манил ее. И быть слизнем без раковины, беззащитным, подверженным всем влияниям, но при этом и более свободным, открытым. Эта мысль уже больше не пугала ее. Если станет плохо, раковину можно построить, но потом, решила Улитка. Впереди ее ждал старый, но совершенно неизведанный мир. Она выставила рожки перед собой, вытянулась во всю длину и поползла туда.

Заброшенный сад шумел листвой под порывами налетавшего ветра. Огромные непроходимые джунгли для маленького беззащитного существа. Какова вероятность встречи двух улиток на этом огромном пространстве? А какова вероятность повторной встречи тех же самых улиток?

Ветер принес с собой тяжелые темные облака. Вот-вот должен был начаться дождь. И принести облегчение и радость для голых слизней, улиток без раковин.

03.12.2016