Сказка с Хармсом пополам

Собрались как-то граждане Афонин, Калашников, Казаков, Маркин, Норкин и Олевич (чтоб было понятнее и правдивее: поскольку сказка — ложь, посему и персоналии в ей исключительно лживые… то бишь ложные… Ой, простите! Вымышленные, конечно же, сии персоналии, не иначе! На самом же деле, персоналий-то подобных куда больше, просто перечислять опухнешь!) и как начали они пиз… звездеть обо всём на свете, как начали звездеть под чутким руководством… ну… скажем, к примеру, того же Норкина. Э-э-э-э, нет, пожалуй, Милонова!… В списке не значился? Странно!… А Дугин?… Тоже? Всё страннее и страннее… И Шейнина рядышком нет?! Вот это да, докатились! Гм… Ладно, пущай тогда и впрямь Норкин рулит. Хоть и по обычаю плохонько. Зато сморгает звонко! Лиха только не думайте на нас, не гоните и не стучите никуда! — то ж всего лишь сказка! В общем, слово за слово, хреном по столу, такие, уж извиняйте за грубое словцо, платитюды товарищи развели, — раки плакали! Хм… Прям там, на хромой собаке и плакали, горемыки. И такую, знаете ли, злющую пургу в результате замели (не раки!), что сами в ей и замёрзли к бениным ляхам! (Особливо пустомели Афонин с Казаковым расстарались!) В лёд вмёрзли! По самые тестикулы! А там ведь ещё где-то поблизости товарищи Хащенко с Фёдоровым язычищами пуржили! Не хухры, понимаешь, вам мухры! Н-н-н-нда… Короче, не фиг было хвосты в лунки совать! Рыбки им, видишь ли, свеженькой захотелось изловить в мутной, как водится, водице. Дык ловить надо уметь! Даже в самом, извините, сраном пожарном пруде. Казалось бы, ничего страшного, дольше сохранятся. По весне оттаяли б и пошли себе дальше по принадлежности, солнцем палимые, ан нет! Дудки! Кое-кто то ли просто по глупости, то ли из глупого усердия (до сих пор, кстати, сумления гложут: через «е» или через «ё» крайнее слово пишется?), так вот кое-кто из них таки слегка оттаял и потащился зачем-то в трамвае прямиком на службу, хоть и был Шаббат. Ну и чисто в натуре согласно извечно актуальному Д. Хармсу («Происшествие на улице»): «… соскочил с трамвая, да так неудачно, что попал под автомобиль. Движение уличное остановилось, и милиционер принялся выяснять, как произошло несчастье. Шофёр долго что-то объяснял, показывая пальцем на колёса автомобиля. Милиционер ощупал эти колёса и записал в свою книжечку название улицы. Вокруг собралась довольно многочисленная толпа. Какой-то человек с тусклыми глазами всё время сваливался с тумбы. Какая-то дама всё оглядывалась на другую даму, а та, в свою очередь, всё оглядывалась на первую даму. Потом толпа разошлась, и уличное движение вновь восстановилось. Гражданин с тусклыми глазами ещё долго сваливался с тумбы, но, наконец, и он, отчаявшись, видно, утвердиться на тумбе, лёг просто на тротуар. В это время какой-то человек, нёсший стул, со всего размаху угодил под трамвай. Опять пришёл милиционер, опять собралась толпа, и остановилось уличное движение. И гражданин с тусклыми глазами опять начал сваливаться с тумбы. Ну а потом всё стало хорошо, и даже Иван Семёнович Карпов завернул в столовую.» Не уверены насчёт И.С. Карпова, но уж гражданин с тусклыми глазами совершенно точно всем нам хорошо известен! А вам? Кстати, кто из вышеперечисленных сказочных товарищей раритетный стул из присутственного места упёр, что думаете? Ми-и-и-и… Ма-а-а-а… Ка-а-а-а… Уверены? Вот и нам так кажется. Только никому ни слова! Тс-с-с-с-с-с! Не гневите! Ну… На том и сказке конец, а кто слушал… Уж не обессудьте!»