Шкипер Нат (Новогодняя сказка)

В предновогодние дни он особенно любил бродить по городу и смотреть на лица прохожих.

Но и в другое, «обычное» время — наблюдать за людьми, ловить кусочки их чувств и настроений давно стало насущной необходимостью. Похожие чувства вызывали еще горящие свечи, но с людьми было намного интереснее. Особенно, если можно не беспокоиться, что тебя видят. Конечно, хватало на улицах города всякого — от фальшивой вежливости до пьяной ругани. В избытке было представлено равнодушие. Но и радость — чистая, не замутненная дурными помыслами радость — тоже встречалась. В ней-то и было дело. Он не помнил, как это началось. И никогда не задумывался, почему так упорно собирает, удерживает ее в памяти. Собирал — и все. Время от времени погружаясь в созерцание своей необычной коллекции. И снова отправляясь на поиски.

Но сегодня, за двое суток до праздничных курантов, с утра зарядил небывало густой снег. Дворники не справлялись с неожиданными завалами, и прохожие, увязая в сугробах, спешили по домам сплошь сердитые, погруженные в свои заботы. Нат, не желая сливаться с хмурой толпой, медленно скользил вдоль ограды канала. Пытаясь поймать хоть один блеснувший весельем взгляд. У мостика он остановился, вытянул широкую, загорелую когда-то кисть — поглядел, как снежинки пролетают сквозь ладонь. И тут его окликнули:

— Эй, шкипер!

Нат недовольно обернулся. На высоком придорожном сугробе щурил злые желтые глаза черный кот. Люди его не замечали, но не так, как Ната, и не потому, что не обращали внимания. Нат знал: этот кот сам выбирает, кому показываться.

— Что-то ты разгулялся по городу, шкипер… — скрипучим голосом заметил кот. — Ладно, если заплатишь, сделаю вид, что мы не встречались.

— Иди ты… — предчувствуя нехорошее, тоскливо ругнулся Нат.

— Значит, не хочешь?

— Я тебе уже сказал.

— Ну, смотри, — зло прошипел кот, развернулся и исчез.

Нат с трудом удержался, чтобы не плюнуть ему вслед. Да, не повезло. И это только начало. Но договариваться с такими, как этот пройдоха, бесполезно — будут тянуть и тянуть, пока не отберут последнее. Да и нет у Ната ничего стоящего для откупа. А воевать… Ну как с таким повоюешь? Метод кота прост, но безотказен: забежать куда надо, «капнуть» на ушко кому следует. А потом небось наблюдает издалека за наказанием, любуется. Нат вздохнул. Все, закончились его новогодние прогулки. И жизнь, похоже, заканчивается. Хотя какая это жизнь… И тут он поймал на себе взгляд. Детский. Таких широко открытых, восхищенных зимней сказкой глаз Нат давно не встречал. Взгляд — жемчужина коллекции. Вот только смотрел этот мальчишка сквозь Ната — на летящие в свете вспыхнувшего фонаря снежинки. Ната он не увидел бы, даже если бы знал о его присутствии. Разве что неясный отсвет.

* * *

Заканчивался второй час суда. Председательствовал призрак невысокого человека, появившийся в зале с опозданием и торжественно представленный как «Его Величество, император Павел». О монаршей особе с таким именем Нат никогда не слышал. Как не знал и двух других призраков-судей, остававшихся безымянными: дамы в строгом платье с белым отложным воротничком и худощавого старика в мышином камзоле. Мир, который люди называли «потусторонним», Нат вообще представлял смутно — в основном, со слов изредка встречавшихся ему привидений. Недоступный, но постоянно находившийся «под боком»мир человеческой жизни был ему знаком намного лучше.

У дверей скучали навытяжку два призрачных охранника — одинаково здоровенные, с похожими лицами, но в разного кроя и цветов мундирах. Эти-то добры молодцы Ната в суд и доставили.

— Итак, кто вы такой — вы не помните, — подвел наконец итог император. — И где умерли — тоже не помните. А следовательно, не можете, как положено призракам, являться в одном, определенном для вас месте. Но вам, по крайней мере, должно быть известно, что призракам не разрешено свободно перемещаться по городу.

— Вот именно, — вставила дама. — Если каждый начнет разгуливать...

— Да не тараторьте вы, любезная, — поморщился старик. — Может быть, эти действия были вызваны жизненной необходимостью. Зачем вы бродили по городу? — обратился он к Нату.

Тот дернул плечом:

— Смотрел на людей.

— Видите, — опять встряла дама. — Что же в этом необходимого? Если бы он себя пытался показывать...

— Да, — сдержанно подтвердил император. — Хотя показывать себя без нужды как раз не разрешается. Впрочем, господин шкипер еще не назвал настоящую причину — зачем он смотрел на людей.

— Да не все ли равно?! — рассердился Нат.

— Мы, между прочим, вашу судьбу решаем, — неожиданно обиделась дама. — Относились бы к нам хоть немного с уважением.

— А разве я… — Нат смутился.

— Так зачем вы смотрели на людей? — повторил вопрос Павел.

— Да так… Улыбки собираю. В коллекцию.

Судьи как-то странно переглянулись.

— Первый раз такое слышу. Но в любом случае, нельзя, — пряча глаза, заметила дама. — Если всем разрешать, порядка не будет… Закон...

— Законы я помню. А что там у нас в «неписанных правилах»? Есть что-нибудь? — спросил император.

— Если призрак забыл себя, он должен уйти, — поспешила дама.

— Это как раз из закона, — снова осадил ее старик. — И дальше там сказано, что если призрака все же смогли увидеть, то место, где это случилось, закрепляется за ним официально.

— Что ж, будем следовать процедуре, — Павел, как показалось Нату, взглянул на него с сочувствием.

— До Нового года чуть больше суток, у вас еще есть время, шкипер. Я бы и рад дать вам больше шансов, но в новогоднюю ночь подводятся итоги. Не только нами. И приговор суда должен быть исполнен вовремя. Ищите того, кто вас увидит, Натаниэль.

* * *

На лестничной батарее спал кот. Совсем другой кот — большой, серо-полосатый. И сразу видно — самое безвредное существо на свете.

— Здравствуй, — сказал Нат, опускаясь на каменные ступеньки.

— А, это ты? — кот приоткрыл глаза. — Привет. Откуда вошел?

— С чердака.

— Опять водопроводчики окно забыли закрыть, — недовольно поморщился кот. — А я потом мерзни.

Нат не стал напоминать, что, при необходимости, мог бы войти и прямо сквозь стену. А заодно и уточнять, что вот чердачную дверь водопроводчики не только закрыли, но и заперли на висячий замок...

Они познакомились прошлой весной. Нат и раньше замечал, что животные его видят. По крайней мере, коты и собаки. А в тот раз дернуло что-то за язык — бросил дворовому коту «привет». И разговорились.

— Как дела?

— Попрощаться пришел.

— Куда это ты собрался? — искренне удивился кот.

Нат вздохнул. И коротко рассказал свою историю.

— Погоди. А то, что я тебя вижу, не подходит? — спросил то ли Барсик, то ли Мурзик — разные жильцы называли кота по-разному. А тот откликался на любое имя.

— Нет. Призраков должны видеть люди. А меня никто не видит. Я уже лет десять по улицам шатаюсь. Это судьи думают, что я только-только нарушил закон, а на самом деле… И надо же было встретиться с этой черной пакостью.

— А вдруг тебя кто-нибудь увидит? Попробуй, — предложил кот, помахивая хвостом. — У меня здесь мальчишка есть знакомый. Подходящий. Знаешь, как он меня назвал? Филиппом. Хорошее имя?

Нат пожал плечами — в кошачьих именах он совсем не разбирался.

— А я знаю, что хорошее, — надулся его собеседник. Но, недовольно повозившись на чугунных ребрах, улегся головой в противоположный конец батареи и вновь заработал хвостом: — Свести вас?

— Нет. Я и пытаться не буду. Надоело все.

— Жить надоело? — возмущенно мяукнул кот.

Но Ната уже понесло.

— Да, жить, — буркнул он. — Хожу, хожу, ничего о себе не помню. Улыбки собираю. И это жизнь?

Кот наконец почувствовал серьезность момента. Спрыгнул на пол, попробовал потереться о колени приятеля. Но получилось — только о перила лестницы. Сказал примирительно:

— Ладно, не злись. А если бы тебе помогли вспомнить?

— Кто?

— Ну, обратиться к этому… императору. Или к кому-то другому. Ты говорил, они тебя называли шкипером. Значит, знают, кто ты. Кстати, а что такое «шкипер»?

— Капитан корабля, — задумчиво откликнулся Нат. В словах кота был смысл. Вот только серый ничего не понимал в правилах. Ната опять охватила тоска: — Судьи, конечно, знают, кто я такой. Только это не поможет. Даже если бы им разрешалось подсказывать.

— Почему — не поможет?

— Скорее всего, места больше не существует. Того места, где я появлялся. Когда исчезает место, призрак тоже исчезает… А я почему-то задержался.

Он встал.

— Спасибо за сочувствие. Пойду. Только у меня к тебе одна просьба будет — возьми мою коллекцию.

— Че-го? — вытаращился кот.

Нат слегка стушевался, но пояснил:

— Помнишь, я как-то рассказывал, что собираю… человеческие взгляды и улыбки?

— А мне-то оно зачем?

— Ну, не знаю. Передаришь кому-нибудь. Вон — знакомому мальчишке.

Кот нахмурился:

— Сам бы и подарил.

— Я могу подарить только тому, кто меня видит. Возьмешь?

— Ну, давай.

* * *

Черный кот сидел на той же куче снега. При виде Ната он вздыбил спину. Спросил:

— Ну что — отдашь коллекцию, шкипер? Тогда, может быть, подскажу, как тебе остаться.

— Коллекцию? — тупо переспросил Нат.

— Да-да, — презрительно прошипел кот. — Думаешь, о ней никто не знает?

— Я… у меня ее уже нет. Подарил.

— Как подарил?! — подался к нему кот. — Врешь. Вот так: собирал, собирал — и подарил? Да я бы за нее научил тебя, как отвязаться от судей! Запросто.

Нату вдруг сделалось страшно. В первый раз по-настоящему. Исчезнуть… Это он в запале бросил: «Жить надоело». А попробуй смириться с тем, что завтра тебя не будет. Может, пойти — попросить коллекцию обратно? Конечно, добродушный толстяк не откажет. Но Нат подарил любимое детище «на совесть», без оговорок. В полной уверенности, что расстается с ним навсегда. И не только с ним. Такой подарок легко обратно не переместится. Да и переместится ли?..

Он все еще соображал, как поступить, когда черный кот отвернулся:

— Болван. Ну и пропадай теперь.

Скользнул в тень. Нат постоял. Потом сунул руки в карманы призрачного плаща и зашагал к замку.

* * *

Император Павел шел по аллее навстречу Нату. Заметив «подсудимого», остановился, сложил на груди руки и чуть приподнял подбородок. Последнее, правда, может, просто потому, что был на голову ниже ростом.

— Мне кажется, вы теряете время, господин шкипер.

— Я не знаю, что делать, — признался Нат. — Помогите мне. Ведь вам известно, кем я был?

— Известно, — кивнул император. — Но мое знание ничем вам помочь не может. Не говоря уже о том, что, как вы, наверное, догадываетесь, я связан определенными обязательствами. Впрочем… Отнюдь не тайна, что в городе остались места, где вам проще было бы вернуть привычную сущность. Или привлечь к себе внимание людей. Думайте.

— Мне тут пообещали, что за мою коллекцию… меня научат.

Павел чуть заметно поморщился. И Нату стало ясно, какие глупости он бормочет. Можно подумать, он сам не знал, что такое договариваться с черным котом. Это вам не прямодушный Филипп.

— Вижу, вы совсем потеряли голову, — мягким голосом, не обидно, упрекнул император. — Пойдемте, я провожу вас к архивариусу: вам правильнее было бы обратиться к нему.

И, взяв Ната под локоть, император повлек его в сторону замка. «К архивариусу? Кто это?» — хотел спросить бедолага, но в этот момент из-за поворота боковой дорожки вдруг появилась какая-то женщина. Близоруко сощурилась — и ахнула. Увидела! У Ната радостно встрепенулось внутри. Но он тут же понял, что заметили только императора — сам Нат оставался невидимкой.

— Да, быть призраком коронованной особы, — грустно усмехнулся Павел, — значит обладать определенными преимуществами. Какие бы глупости порой не рассказывали о нас историки, они все же рассказывают. А значит, нас помнят. Для призраков — это главное.

* * *

Архивариусом оказался тот самый старик — один из судей Ната. Стоя у конторки, он что-то записывал в солидных размеров, но, как и сам пишущий, слегка прозрачном томе. Нат усмехнулся про себя: ни один призрак не способен воспользоваться авторучкой или даже легчайшим из перьев. Но если призрак — при желании и некоторой сноровке — может обеспечить себя любой внешностью, то почему бы ему не сотворить и призрачные орудия труда? В память о прежних занятиях, к примеру. Вряд ли призрачные рукописи живут долго.

— Господин шкипер, сообщаю при господине архивариусе, что у вас есть несколько путей остаться с нами. Первый я уже упомянул: постараться самому, — Павел подчеркнул последнее слово, — самому вспомнить в городе места, имевшие значение для вашей нынешней судьбы. Намекну, что почти все они связаны с вашей, как вы уже поняли, морской профессией. «Явление» в одном из них позволит суду на законных основаниях возобновить вашу прописку. Второй, — Павел обернулся к старику, и тот продолжил.

— Второй способ формально проще. В этом городе немало призраков. Но понятно, что обитают они далеко не в каждом доме. А некоторые состоятельные оригиналы — ну, или просто чувствительные люди — не прочь обзавестись «собственным привидением». Там, где люди душой стремятся к необычному, вас увидят скорее. Побывайте в этих местах, — архивариус стал перечислять адреса. — Ну и, может быть, здесь, — добавил он тройку известных исторических зданий.

Нат кивнул. Слова старика, общая благожелательность судей обнадеживали. Но шкипер чувствовал, как утекает время. Будь у него полгода — да хотя бы месяц! — он бы выбрал особнячок поприятнее и… Правда, что надо делать, чтобы тебя увидели, Нат представлял весьма приблизительно. Но уж постарался бы найти способ. А сейчас… Тем более в праздники людям наверняка мечтается о чудесах повеселее. Что же до «памятников истории», то привидениям они, пожалуй, подходят идеально, но в таких местах люди обычно бывают не долго. Днем. Вот и во дворце, где они сейчас разговаривали, к вечеру остались одни охранники — Нат пару раз глянул сквозь перекрытия к ним в «дежурку». К сожалению, люди в форме, как правило, мало склонны к вере в потустороннее.

Павел и старик смотрели на него с пониманием. Помедлив, архивариус перешел к последнему пункту:

— И третий путь — ваша коллекция.

— Коллекции… уже нет, — резко перебил Нат. — Я ее отдал.

— Вы можете сначала дослушать, молодой человек?

Шкипер прикусил язык.

— Итак, коллекция, — размеренно повторил старик. — К сфере моих служебных обязанностей относится не только прошлое, но и слежение за городскими новостями. Особенно теми, которые касаются всяческих легенд и необычных историй. Мы с императором… — архивариус вопросительно взглянул на Павла, но тот кивнул, и старик продолжил: — знаем несколько призраков, которые увлекались собирательством. Один подсчитывал, скольких людей он напугал, являясь перед ними, другой — как часто люди верят его «ужасным» предсказаниям. Между прочим, выдуманным от начала до конца… Но до сих пор никто не пробовал собирать человеческие настроения. Какой привидению в этом толк?

Нат слушал набычившись: коллекция была слишком личным делом, обсуждать ее даже со столь расположенными к тебе собеседниками было неприятно.

— Однако, существует — и недавно опять всплыла — давняя легенда, — вел дальше старик. — Более века назад один несостоявшийся литератор в кругу таких же коллег-неудачников рассказал о призраке, который соберет необычную коллекцию. Коллекцию из неких «расточаемых людьми ценностей». Ценностей, которые «нельзя купить, но можно подарить». Рассказчик предпочитал изъясняться символами, хотя, подозреваю, просто, по обыкновению многих литераторов, не додумал. Но кое-какое сходство прослеживается, не правда ли, господин шкипер?

Старик со значением прищурился, а Нат кашлянул, одолевая сухость в горле, — фантомные ощущения его беспокоили часто.

— И чем же эта история закончилась?

— Сам сочинитель закончил историю банально: призрак влюбляется в девушку и дарит ей указанную коллекцию. После чего исчезает, поскольку коллекция, как оказалось, была последней ниточкой, привязывавшей его к жизни. Не хмурьтесь, господин шкипер, главное впереди. Городская легенда только тогда начинает жить полноценной жизнью, когда ее пересказывают слушатели. А друзья сочинителя стали пересказывать ее иначе. Призрака-коллекционера они одобрили. Но решили, что пусть лучше коллекция будет подарена не бессердечной любимой, а больному другу призрака. Или и вовсе кому-то случайному, но тоже из сострадания. После чего коллекция обретет волшебную силу. И с ее помощью совершится нечто, в чем очень нуждается сам призрак, одаренный им субъект, или даже весь этот город. Насчет сути и результатов волшебства варианты бытуют разные. Как видите, тоже невесть как изобретательно, но для вашего случая подходит, пожалуй, больше.

Старик вздохнул.

— Хотя обнадеживает, наверное, не слишком. Но если ничего не будет получаться — навестите теперешнего владельца вашего сокровища. Вдруг повезет… — архивариус перелистнул страницы книги и сухо закончил: — Больше ничем помочь не могу.

Нат обернулся к императору — и тот жестом пригласил его прочь из комнаты. В коридоре Павел обратился к шкиперу:

— Надеюсь завтра, после полуночи, поздравить вас с Новым годом.

— Почему вам всем было просто не оставить меня в покое? Кому я мешал? — раздраженно буркнул Нат, который вдруг понял, что эти двое ничем ему особо не помогли. Напрасно он возлагал на эту встречу такие надежды. Лучше бы отдохнул хорошенько, повиснув где-нибудь в закутке туманным, без мыслей, облачком. А потом устроили с Филиппом новогодние посиделки. Или удалось бы уговорить кота на совместную прогулку. Последнюю.

— Закон, — усмехнулся император, воздевая горЕ палец. — И послушайтесь совета — не связывайтесь вы с разными проходимцами. Хотя вам, конечно, кажется, что, мол, легко ему говорить… До встречи.

Он исчез. А Нат пошел проверять отпечатавшиеся в памяти адреса.

* * *

Где он только не побывал за эти последние сутки… Первым делом прошелся казавшимся ему более перспективным «частным сектором». Но большинство особняков пустовало — видимо, обеспеченные хозяева предпочитали встречать Новый год, путешествуя. А там, где оставались люди, ни о каких привидениях, конечно же, и не помышляли. Сначала, как и положено ночью, спали, потом — занимались уборкой, наряжали елку, готовили праздничную еду. Болтали, мимолетно ссорились по пустякам, смеялись… Нат махнул рукой и принялся бесцельно бродить по городу. Но потом все же заставил себя вернуться к намеченному. Он облетел все набережные, исходил палубы стоящих у причалов, вмерзающих в лед судов. Внимательно оглядывал прибрежные постройки. Всматривался в лица редких моряков, просто спешащих над заметенным льдом прохожих… Несколько раз, страдая от неловкости, пытался бросаться навстречу. Даже восклицал что-то. Когда над городом сгустилась темнота, шкипер окончательно уверился, что последний день у него украли. Эти поиски не дали ему проститься. Вместо того, чтобы бесплодно искать чуда, он мог неспешно пройтись по любимым местам, примечая веселые и радостные взгляды. Уже не для коллекции — на память. Пусть памяти той будет — всего лишь несколько часов.

И Нат принялся искать привычное. Только сегодня он жаждал поймать не ребячий взгляд, не сияние глаз окрыленных любовью молодых людей. Он искал кого-то постарше. Кого-то, кто знает, как непрочна эта зимняя сказка… И нашел. Но другое. На одной из площадей, рядом с большой, красиво наряженной елкой веселилась стайка ребят. Они кидались снежками, падали в сугробы, гонялись друг за другом. Их не могли угомонить родители. Как ни занят был Нат своей новой целью, он замер. И тут же заметил какого-то старика, который тоже смотрел на детей. Они оба наблюдали. Со стороны. Наблюдали, зная, что им самим этот новогодний восторг недоступен. И Нат увидел в старике себя. Вот с таким же выражением лица он, наверное, порой собирал свою коллекцию. С горечью и неизбывной тоской о чем-то безнадежно утерянном или не найденном. Этому старику не пришлось бы объяснять, зачем Нат коллекционирует человеческую радость. В отличие от императора Павла, архивариуса и даже черного кота, знающего, как эту коллекцию использовать… Потом их взгляды встретились. Они посмотрели друг на друга, как заговорщики… Друг на друга? «Показалось», — закрыв глаза, твердо сказал себе Нат. Отвернулся и зашагал прочь.

* * *

Без десяти двенадцать он оказался на знакомой лестнице. Серый Филипп что-то аккуратно лакал из миски. Но, заметив Ната, поднял голову:

— Ну как?

— Хреново. Лучше бы мне сразу сказали, что через сутки меня не станет. А так — растравили надеждой, а толку… — шкипер махнул рукой: — Я к тебе с еще одной дурацкой просьбой, Филипп.

— Запомнил мое имя, — удовлетворенно промурчал серый кот.

— Ну, вроде оно тебе понравилось… Ты сможешь найти одного человека? — Нат заторопился. — Мы встретились здесь, неподалеку — на площади. Это старик. Скорее всего, он живет поблизости. Я покажу тебе, как он выглядит. Передаришь ему мою коллекцию?

Филипп не успел ответить.

— Так вот кому ты ее оставил? — прошипели сверху. — Этому… уличному!

Нат обернулся и увидел разъяренного черного кота. Желтые глаза сверкали негодованием, рот кривился:

— Тебе самому-то не смешно, шкипер?

Филипп бочком-бочком отошел, прячась Нату за спину. Хотя сквозь тело защитника просвечивала лестница.

— Брысь отсюда, — устало и как-то неубедительно приказал Нат.

Но черный кот уже смотрел не на шкипера, а на вздыбившего шерсть Филиппа.

— Да он отдаст мне твою коллекцию… за хвост селедки. Просто за то, что я его не взгрею!

Филипп молчал. И Нат понял — отдаст. И даже винить серого кота будет не за что. Это он, шкипер, виноват — нашел кому и что подарить.

Где-то наверху начинали глухо бить часы.

— Не расстраивайся, серый, — прошептал Нат, не помня уже о церемониях с именем, забывая их, как многое, многое другое… Из последних сил стараясь удержать в памяти главное. — Я не в обиде. Но ты все-таки попробуй...

Он протянул прозрачную руку к голове Филиппа, торопясь передать ускользающий образ. Чувствуя, что не успевает: все ускользало с каждым следующим ударом часов… Наверху щелкнул замок, зазвенел мальчишеский голос:

— Я сейчас. Только поздравлю Филиппа.

И тут серый кот прыгнул, тщетно попытавшись ударить Ната лапами в грудь. Отчаянно мяукнул. А призрак вдруг весь вспыхнул изнутри ярким огненным светом.

— Папа, петарда! — закричал выскочивший на лестницу мальчишка.

«Даже сейчас меня не видят по-настоящему», — была последняя мысль. А потом Нат исчез.

* * *

— Очнешься ты наконец?! — ворвался в сознание знакомый голос.

— Филипп? — Нат пошевелился. Но открывать глаза было страшно.

— Давай, подымайся… Тебя приглашали в замок. И одного я тебя не отпущу, — движение у лица… — Потому что я теперь — призрачный кот призрачного шкипера.

Нат распахнул глаза. Точно. Перед ним был серый, толстый, нахальный, но совершенно призрачный кот.

— Как это тебя угораздило? — виновато поинтересовался он.

— А что — мне нравится, — потянулся Филипп. — И кстати, раз уж ты, шкипер, обзавелся котом, найди себе надежную квартиру. Или хотя бы сухой чердак...

— Подожди, — Нат обхватил голову ладонями. — Можешь ты объяснить, что произошло?

— Не могу, — сморщился и как будто сконфузился наглец.

— Но ведь ты что-то со мной сделал?

— Вернул тебе то, что ты мне подарил, — буркнул кот, каждой полоской излучая негодование Натовым занудством: — Я подумал: пусть лучше оно исчезнет вместе с тобой, чем достанется этому… этому...

Кот фыркнул и отвернулся.

— Ты не сердись. Просто я совершенно ничего не понимаю… А кто приходил?

— Ну, эта… строгая такая. Так мы идем к императору или нет?

— Летим, — усмехнулся Нат.

* * *

Однако на обычный полет время решил не тратить. Да и неизвестно еще, как новичок отреагирует. Такое совершенно наземное животное. Шкипер усадил приятеля рядышком, приобнял… «Ух...» — только и успел выразить свое отношение к происходящему кот.

* * *

В главном кабинете замка хозяин поднялся к ним от мерцающего иллюзорным пламенем камина.

— С Новым годом, господин шкипер! — не без торжественности произнес Павел. Потом его взгляд упал на вышагивающего впереди Ната кота: — С Новым годом и вас, уважаемый Филипп… Приятно видеть вас в бодром расположении духа. Но… Кхм… не согласитесь ли вы некоторое время провести в соседней комнате? Кстати — там вас ожидает дама.

— Соглашусь, — кивнул польщенный вежливым обращением Филипп. И начал неуклюже растворяться в воздухе.

Нат не сдержал улыбки — хотя на самом деле его подмывало рассмеяться. Вообще — смеяться он сейчас готов был от чего угодно.

— Не доверяете котам?

— Ну почему же… — пожал плечами Павел. — Этот кот заслуживает всяческого уважения.

Они помолчали. Потом император кивнул: «Присаживайтесь». И Нат, решившись, сказал:

— Теперь, когда я… не исчез, я хотел бы услышать все, как есть. Мою историю, которую вы зачем-то скрывали. Но для начала — как я уцелел? Меня помиловали? Или… — Нат помрачнел. — Может быть, это только отсрочка?

Павел успокаивающе поднял руку:

— Нет-нет, не беспокойтесь, все позади… Хотя бы потому, что «уцелели» вы в полном соответствии с предписанным. И даже — более того. Вас увидели двое: старик на площади и мальчик — в последний момент, под бой часов. Правда, вы сами так всерьез настроились уйти, что, вопреки всему, непременно исчезли бы. Если бы не героический Филипп...

— Вот как? Об этом хорошо бы подробнее… Но давайте с самого начала. Все-таки — кем я был?

— Шкипером, — сказал император спокойно. — Вас казнили по приказу моего прадеда. Что-то вы там натворили — не то утопили ценный груз, не то повредили корабль… Как оказалось позже — просто попали под горячую руку. И виноваты не были. Кстати, выяснилось это после того, как вы стали в виде призрака являться морякам, прося их передать императору, что вины вашей нет… Что-нибудь вспоминаете?

— Ничего, — покачал головой Нат. — Вы словно рассказываете о другом человеке. Хотя история грустная. И поучительная. Подождите...

Он быстро оглядел Павла: парик с буклями, украшенный звездой мундир, сапоги. Потом взглянул на свою одежду: клетчатый свитер, брюки, сверху — тонкий серый плащ. Своего лица Нат, конечно, не видел, но был уверен, что и оно ничем не выделялось бы из толпы на улице.

— Разве те моряки так выглядели? — задал резонный вопрос. — Да и не моряки тоже… Вот у вас вид, подходящий для императора. И это не оттого, что я выбирал себе этот облик!

— Да вы ведь и вовсе в какой-то степени переродились, Нат! Такое редко, но случается. Насколько и в чем вы стали другим — не знаю, но беспамятность — верный признак. А внешность вам досталась в момент возвращения — от какого-нибудь случайного прохожего. Без нее вы не могли бы полноценно «воплотиться». Если от прежней что-то и осталось, то совсем немного. Хорошо, что «особые приметы» у призраков другие, чем у людей. И что мы их так бережно сохраняем.

— Я должен был исчезнуть еще пару столетий назад, — упрямо возразил Нат. — Кто сейчас помнит о каком-то казненном шкипере?

— Ну, должность в таких делах все-таки не главное… Но кроме того — о вас упомянули в книге. Лет через тридцать после смерти. Сейчас от того издания остался единственный экземпляр. Он хранится в запасниках огромной библиотеки, где его давным-давно перестали спрашивать даже специалисты. Но эта книга помогала вам довольно долго.

— А что я делал эти столетия? Я помню только… Только последний период.

— Призраки имеют обыкновение «засыпать», если о них забывают надолго. Сначала вы являлись на пристани. Потом пристань была перестроена. Но вы продолжали являться людям, так как изредка о вас читали в книге. Когда интерес в очередной раз спадал — погружались в дрему. Наконец, вы заснули. И спали очень долго. Настолько долго, что по всем законам природы, точнее — ее призрачной части — давно должны были исчезнуть из этого мира. Но вы опять возникли — правда, забыв, кто вы такой и фактически — скажем так — «другим человеком».

Нат потер ладонью лоб:

— Нет, я все равно не понимаю. Чего-то важного — смысла, наверное...

— Условимся, что причины. Я тоже. Но так даже интереснее — докапываться, — Павел улыбнулся. — Кстати — со вчерашнего дня именовать вас шкипером будет уже недостаточно. В официальном смысле, я имею в виду. Теперь вы — жилец дома номер четырнадцать по известному всем горожанам — и даже за пределами города — каналу. Мной лично засвидетельствован ваш новый статус.

Шкипер поморщился — значит, ходить по улицам ему по-прежнему запрещено. Что он теперь станет делать — домохозяек шугать? Но император продолжил:

— С правом свободного передвижения.

— А как же?.. — вскинул голову Нат.

— Архивариус нашел соответствующее толкование. Дело в том, что правила нам устанавливают ведь не по чьей-то прихоти, а из необходимости. Суровость некоторых меня и самого озадачивает, но в целом наши законы вполне прозрачны. Так, привидению нельзя бродить по городу, чтобы не было возможности лишний раз пугать жителей. Порождать панику, нарушать существующее в мире равновесие. Место первого появления призрака зависит от его выбора лишь косвенно, но дальше приходится быть настороже. Ибо соглашаются с ограничением неохотно. Основная причина недовольства — в сомнительной, но распространенной надежде на «упокоение души». Которое всяк понимает в удобном для себя смысле. Но в отличие от других привидений, вы, шкипер, вовсе не стремитесь надоедать людям. Больше десяти лет вас никто не видит… Да-да, это мы тоже установили — и достопочтенный Филипп тут ни при чем, не подумайте. Мы стараемся обходиться, так сказать, «внутренними» возможностями. Благо они у нас весьма значительные. Так вот — десять лет вас никто не видит потому, что вы крайне не желаете быть увиденным! Даже когда искренне уверены, что желаете обратного. Нелюбовь к публичности — одно из главных свойств вашей натуры; не думаю, чтобы состоявшееся наконец «явление» сильно на него повлияло. А после полученных объяснений вы тем более не употребите наше доверие во вред. Не правда ли? Впрочем, мы будем за вами присматривать, — император опять улыбнулся.

Шкипер молчал, обдумывая сказанное. Неужели все так удачно складывается? А на слежку — плевать, скрывать ему нечего.

Император подождал, давая новоиспеченному обывателю придти в себя. Потом заметил:

— Сейчас нагрянет ваш серый приятель. А мне до его прихода хотелось бы рассказать, что он для вас сделал.

— Слушаю, — Нат снова подобрался.

— Вы, вообще-то, догадываетесь, в чем может заключаться для других ценность вашей коллекции? Вижу, что нет. Кое-что мне пока тоже неясно. Но еще при нашей первой встрече я заметил, что вы весь… немного светитесь. Изнутри. Видимо, что-то сродни тому свечению, которое наблюдают у нас люди. Но с обратным знаком.

— Я думал, это в порядке вещей...

— Отнюдь. Что известно каждому, кто менее склонен к уединению, чем вы. В том числе — всяким темным личностям. А такие выгоду хорошо чуют. И из одной вредности наушничать нам не осмелились бы. Так что будьте уверены — препоручили вы Филиппу нечто весьма существенное. Насколько для самого Филиппа — вопрос, но доверие дворовый кот, по-моему, оценил. Может быть, потому и не побоялся потом вернуть вам подарок. Хотя понимал, что расплачиваться за поступок придется. Причем, скорее всего, в одиночку. Только… Вашей коллекции тоже ведь оказалось недостаточно...

— До сих пор не верится, что он на это решился, — задумчиво сказал Нат. — Он всегда был такой… озабоченный только своими делами. И вдруг… А вспыхнул я из-за того, что… Или это мне показалось? Но мальчик...

— Нет, не показалось. Коллекция. Сохраненные вами, подаренные — фактически завещанные — и так вовремя вернувшиеся к вам живые человеческие чувства. Они и вспыхнули. Кроме того, Филипп ведь как раз превратился в привидение… Н-да… Искренне рад, что ваш друг, кажется, не слишком огорчен приключившейся с ним метаморфозой.

— Да, я тоже, — Нат поднялся. — Тоже рад… Ладно, пожалуй, мне пора. Окликнул: — Филипп, ты где?

— А, сейчас… Иду… Я тебя даже заждался, — продолжил кот минуту спустя уже в кабинете. — Ночь, конечно, новогодняя, но поспать все равно надо… Хотя было очень интересно.

— А что именно, уважаемый Филипп? — полюбопытствовал император.

— Обсуждать разные серьезные вопросы. А еще госпожа… судья вязала, и я ей помогал.

— Клубок разматывал? — хмыкнул Нат.

Кот сделал ему «страшные глаза», но промолчал.

— Можно мне к вам еще как-нибудь зайти? — обратился Нат к тоже поднявшемуся из кресла императору. — Я чувствую — моя жизнь изменилась. Но пока не могу понять, что же стало другим. И… что мне теперь делать?

— Мы все обсудим, заходите. Могу, например, предложить вам должность.

— Нет, спасибо, — без раздумий отказался Нат.

— Такая неприязнь к службе коронованным особам? — усмехнулся Павел. — Вы же утверждаете, что ничего не помните?

— Не помню, — сухо подтвердил шкипер. — Но достаточно хорошо представил — по вашему же рассказу.

— Вы ведь еще не знаете, что я хочу вам предложить… Ничего, в следующий раз мы вернемся к этому разговору. До свидания, господин шкипер… Господин Филипп...

Император коротко поклонился, хмыкнул себе под нос — и исчез.

* * *

— Сказал бы, что подумаешь. Что же ты сразу — «нет», — упрекнул Ната кот, когда они вышли из замка. Филипп меховым воротником возлежал на шее шкипера — идти своим ходом он наотрез отказался. Хотя, понятно, что никакой снег ему теперь был не страшен. Но кот заявил, что осваивать посреди ночи призрачное хождение по городу — это уже чересчур. Да и вообще — к новому следует привыкать постепенно. Во избежание «этого… как его… стресса». И Нат без долгих разговоров поднял недовольного к себе на загривок. И не рассчитал. Потому что эфирными существами призраки являлись только с точки зрения обычного мира. А для Ната призрачный кот существовал вполне материально. И шею эта материальность, как оказалось, могла отдавить весьма чувствительно. Нат приостановился и, придерживая наездника, немного подвигал головой и плечами. Потом ответил:

— Не хочу я никому служить. Ходить в гости, спрашивать совета — почему нет. Может быть, в чем-то помогать… Но не служить. А тебе что — хотелось бы светской жизни, серый?

— Да я не о себе беспокоюсь, — махнул хвостом Филипп. — Меня ведь и самого приглашали.

— Пройдем через площадь? — спросил Нат. Почему-то он снова чувствовал себя ужасно одиноким. Конечно, старика не будет — второй час ночи. Но хоть постоять на том месте, где они встретились глазами… Собственно говоря, этим-то, смутным поначалу, желанием столь несвоевременная прогулка и объяснялась.

— Как хочешь, — фыркнул Филипп. — Идти-то тебе.

И, свесив полосатый хвост, кажется, стал задремывать.

Но старик был на месте — перед играющей разноцветными огнями елкой. Как будто и не уходил вовсе с опустевшей на время площади. Нат остановился поблизости, тоже невольно любуясь меняющимися узорами. И время от времени искоса поглядывая на соседа.

— Доброй ночи. На этот раз выгуливаете кота?

Конечно, Нат надеялся, что к нему обратятся… Но ответные слова сразу же потерялись. И даже не пришло в голову — а, собственно, с кем заговорил этот человек, кого перед собой видит?

— Да, что-то в этом роде… — выдавил он наконец. — С Новым годом. А можно… можно сделать вам новогодний подарок?

— Мне? — удивился старик.

Нат неуверенно кивнул — он уже досадовал на свой неуклюжий вопрос. Принялся спешно подбирать объяснение — и осекся. Желание хоть чем-то помочь «двойнику» в его, по всему видно, не слишком отрадном существовании не ослабело. Но вот загвоздка — неожиданно стало жаль коллекции. Когда дарил ее Филиппу, все было уже неважно. А сейчас… «Этот старик не меньше твоего нуждается в теплоте человеческих улыбок, — упрекнул себя Нат. — И уж наверняка почувствует ее лучше бестелесного призрака. А внутри тебя опять разрастается пустота. Чего ты жалеешь? Еще неизвестно, что будет с тобой дальше».

— И что же вы хотите мне подарить? — последовал сдержанно ироничный вопрос.

— Мою… Часть моей коллекции. Я… боялся, что не доживу до Нового года. И попросил своего друга, — тут Нат сообразил, что Филипп, наверное, слушает, и закончил немного смущенно, — передать коллекцию вам. Сейчас все обошлось, но я все равно хочу...

— Вы тоже нумизмат?

— Я… — Нат прикусил губу — дальше должно было идти слово «призрак». Приблизил к руке старика ладонь. Ладонь, которую, как оказалось, все-таки можно было увидеть. Но нельзя почувствовать. Мгновенной вспышкой прожег невидимую границу. Отдал самые яркие, самые искренние взгляды и улыбки. И сбежал. Испарился, прежде чем его собеседник успел сказать еще хоть слово.

— Что ты творишь?! — возмутился чуть не слетевший с плеч от резкого движения Филипп. Но они были уже на месте. На чердаке дома номер четырнадцать, в своем отныне «официальном» жилище. Призрачный кот с грацией мамонтенка прошествовал к стоявшей неподалеку большой картонной коробке. Вспрыгнул. Еще раз укоризненно поглядел на шкипера — и свернулся калачиком. Нат тоже прилег на какие-то доски. Хотя сейчас можно было уже не поддерживать «человеческий облик» — расслабиться, отключиться… Но шкипера, наоборот, тянуло поразмышлять. И так он десять лет прожил, не задаваясь вопросами, — ни о себе самом, ни о той странной действительности, в которой пребывает. Только и делал, что копил чужие эмоции… За одни сутки жизнь переменилась. И вернуться к прежнему, бездумному существованию уже не получалось. Начать новую жизнь — тоже.

* * *

— Так хотели остаться, а теперь стремитесь нас покинуть?

Нат открыл глаза — напротив, на деревянном ящике сидел император Павел:

— Откуда вы здесь? Вы же не можете… уйти из замка?

— Кто вам это сказал? — Павел наклонился и, подперев рукой подбородок, посмотрел с таким сочувствием, что у шкипера засосало под ложечкой: — Я хочу вас предупредить: еще пара часов грустных размышлений, и вы уйдете. И даже наш кудесник Филипп не сможет вас удержать. Я видел такое не раз, не сомневайтесь.

Нат хотел было по старинке буркнуть: «Оставьте меня в покое», но вместо этого устало признался:

— Я не знаю, зачем жить. Кажется, уже давно. А вам… Вам самому не надоело — век за веком следить за всякими взбалмошными призраками?

Павел вздохнул:

— Нет, не надоело. Но я, наверное, по-иному скроен. Такая… «роль в истории» меня, как ни странно, вполне устраивает… И мне не хочется, чтобы вы уходили, шкипер. Кроме того, вы единственный умеете то, что не под силу ни одному другому призраку, какой бы властью он ни обладал. Я говорил вам о службе. На самом деле, я готов просить… об одолжении.

— Об одолжении?

— Даже о помощи. Мы убедились — вы действительно способны сохранять живые человеческие чувства и, что самое важное, — дарить их. А значит, вам, скорее всего, под силу настраивать людей на определенные идеи.

Шкипер напрягся, ожидая неприятного. Кажется, его вновь настигают чьи-то амбиции.

— Какие идеи?

Павел понимающе улыбнулся. И пояснил:

— Ну, например, внушить какому-нибудь известному сочинителю идею написать книгу о привидениях… Обо всех городских привидениях сразу. С подробным изложением судеб и перечислением деталей. Люди о чем только не пишут — о призраках тоже достаточно, но это была бы единственная по-настоящему правдивая книга. Ведь о материалах для нее позаботится наш архивариус. А в авторы мы подберем человека серьезного и добросовестного. Всеми уважаемого, отнюдь не склонного к мистике — слово «мистика» просто растворилось бы среди массы подделок. В городе постоянно что-то перестраивается, сносится, заменяется искусными подчас, но совершенно непригодными для нас копиями… Господин шкипер, вы хотели уйти, но смогли остаться. А кто-то продолжает исчезать — просто потому что о них забыли. Подумайте.

* * *

В конце концов Нат заставил себя подняться. Осторожно погладил несколько утратившего во сне определенность форм и размеров кота. Филипп зыбко шевельнул ухом, но похоже, все случившееся его, и в самом деле, порядком измотало. Впрочем, чуткостью сна он никогда не отличался. Шкипер еще раз провел по ватному боку и выскользнул наружу. Праздничная ночь продолжается, и на улице будет легче избавиться от навязчивых мыслей. Размеренная ходьба, кстати, и сама по себе отвлекает.

… Вернулся он только поздним утром — успокоенный и почти примирившийся с реальностью.

Филипп встретил его на лестнице — донельзя насупленный и взъерошенный. Нат не помнил, чтобы упитанный, флегматичный Филипп когда-нибудь выглядел так жалко. И ему стало не по себе.

— Где ты столько времени гулял? — сердито поинтересовался кот.

— Просто бродил по городу… Что-то случилось?

— Я, оказывается, умер, — с таким, и правда, убитым видом сказал серый кот, что у Ната екнуло его призрачное сердце. Он помолчал. Потом как можно мягче заметил:

— Ну, перед тем как стать призраком, всегда сначала умирают… Но главная часть тебя здесь, и она жива. Не стоит так расстраиваться, Филипп.

— Да при чем тут я, — кот сильнее сдвинул полоски на лбу, ударил хвостом. — Мальчик… Артем расстроился. Он нашел… меня. То есть то, что от меня… осталось.

— Твое тело, — пробормотал Нат. — Понятно.

Шкипер до сих пор не удосужился нормально подумать о том, что произошло тогда на лестнице с Филиппом. Кот стал призраком — и ладно. И уж тем более он не думал о мальчике. О людях он вообще думал редко — только смотрел на них.

— Что тебе понятно? — сердито фыркнул Филипп. — Артем плакал.

— Мне понятно, что я виноват, — пояснил шкипер. — А еще мне понятно, что для кого-то Новый год оказался на редкость грустным… Ладно, пойдем — подымемся к нему в квартиру. Поглядим, что можно сделать.

— Все, что можно, я уже сделал, — отрезал кот. То, как он сейчас разговаривал, не переставало удивлять Ната. Откуда только взялся характер.

— Ты ему показался?

— Да.

— Он тебя не увидел?! — испугался Нат за компанейского уличного любимца. Да и незнакомого мальчишку было жалко.

— Увидел.

— Ох… Тогда чего же ты киснешь?

Кот покосился на него зеленым глазом:

— Понимаешь, у него как-то с людьми не очень складывается. Хороший мальчик, добрый, — а вот не складывается… Он… Он очень просил меня остаться — еле отпустил. Но если я переберусь к Артему… За тобой-то кто будет приглядывать? Ну правильно — сейчас смеяться начнешь...

Нат, и правда, не знал — смеяться ему или плакать:

— Серый, я же десять лет бродил по улицам в одиночку. Не пропал как будто. Тем более, я теперь и так под опекой… Не надо обо мне беспокоиться. Ты вот что — скажи своему ребенку, чтобы не рассказывал родителям о призрачном коте. А то испугаются, лечить начнут...

— Ой, а он, по-моему, уже, — глаза кота стали круглыми. — Побегу.

Филипп перепрыгнул через несколько ступенек. Но остановился и обернулся к шкиперу:

— Знаешь, когда мы были во дворце, эта женщина сказала, что принимает гостей по вторникам и четвергам. Давай тоже сделаем «приемный день»? Будешь ко мне заглядывать...

— Давай, — согласился Нат, радуясь деловитости и уверенности Филиппа. И немного огорчаясь от мысли, что, кажется, снова остается один.

* * *

На площади убирали елку. День был солнечный, и Нат притаился в тени, под аркой: как все призраки, он не жаловал яркий свет. Игрушки и гирлянды уже покоились по унесенным в сторонку ящикам — аккуратно упакованные и переложенные ватой. Сейчас рабочие шумно пилили на части поверженный, вздрагивающий остатками веток, еловый ствол. Длинный и толстый, как главная корабельная мачта. Нату чудился витающий над площадью хвойный запах, чудилось, что запах, и в правду, щекочет ноздри… Но в груди у призрака была все та же, так никуда и не девшаяся, пустота. Две недели праздников не помогли — хотя прошли в этот раз куда как насыщенно. Правда, без обычных новогодних «сладостей». Бродить по улицам, вглядываться в лица прохожих у Ната теперь просто не было времени. Новый визит к императору привел к необходимости вникнуть и разобраться — и хорошо еще, что в вещах более-менее конкретных. Нат подробно расспросил архивариуса, побывал в «собрании» — подобии клуба для привидений, устроенного в одной из галерей замка. Убедился: внимания призрачное общество, действительно, требует самого пристального. Как только император не сошел с ума от этих вечно рыдающих, ноющих и восклицающих о своих бедах личностей! К счастью, памятуя, что Нат был и остается одиночкой, ему эту шумную компанию призрачный монарх не навязывал. Они с Натом и архивариусом встречались без свидетелей, обдумывая, как получше воплотить в жизнь «книжную» идею императора. Почти все остальное время уходило у шкипера на изучение и сортировку накопленного «коллекционного материала», составление нужных сочетаний. В ближайшие дни троице предстояло окончательно утвердить кандидатуру будущего автора.

Но сегодня шкипер решил устроить себе выходной. И даже неожиданное, редкое в их пасмурных краях солнце не смогло помешать прогулке.

— Куда вы в прошлый раз подевались, молодой человек? Надеюсь, у вас все в порядке?

Нат вздрогнул. Рядом стоял знакомый старик — тот, которому Нат отдал в новогоднюю ночь часть своей коллекции. Пока шкипер в очередной раз соображал, как поступить, старик продолжил:

— Мне ужасно не хочется вас огорчать, но вы знаете, что вы призрак?

От этого, сделанного шутливым тоном, заявления Нат опешил. Старик поглядел на его растерянную физиономию, качнул подбородком:

— Что, действительно не знали? Может, еще не поняли… Наверное, следовало вас как-то подготовить. Простите, что шокировал. И пожалуйста, если можно, не исчезайте снова.

Нату захотелось потрясти головой. Разговаривать с человеком, который верит, что перед ним именно призрак и ничуть этим не обескуражен… Он с трудом разлепил губы:

— Нисколько не шокировали. Удивили, наверное. Мне известно, кто я такой. Но… как вы догадались? То есть… Я хотел сказать: вы так спокойны.

— А знаете, вы ведь и правда не очень походите на привидение… Поначалу думаешь, что это просто какой-то световой эффект, обман зрения… Но в прошлый раз я попытался вас удержать. Схватил за рукав. И моя рука прошла сквозь пустоту. Конечно, можно было бы списать на старческую немощь пальцев. Но я и сейчас вижу стену за вашей спиной… Приходится верить. Впрочем, если вы всего лишь результат старческой немощи моего мозга — разве это что-то меняет?

— Вы… необычный человек.

— Да перестаньте, — отмахнулся собеседник. — Просто достаточно долго живу на свете. И повидал всякое. К тому же мне от вас кое-что передалось, не правда ли? Должен вас поблагодарить: который день словно заново на свет народился. Суставы, правда, скрипят по-прежнему, но настроение бодрое, засыпаю в минуту… И так жить интересно стало! — старик сделал комично удивленное лицо. — Если вас не затруднит, может быть, зайдете ко мне в гости? Моя квартира — как раз над этой аркой. Очень хочется услышать вашу историю. Хотя… даже не смогу напоить вас чаем.

Оба негромко посмеялись. И Нат легко согласился:

— Идемте. С удовольствием посмотрю ваши монеты.

Что такое «нумизмат» он уже давно выяснил у Павла.

— Интересуетесь? — усмехнулся старик. — Хорошо, покажу. У меня неплохая коллекция.

Старик, немного суетясь, зашагал под арку, распахнул дверь подъезда. Нат двинулся тоже. И остановился. «Можно собирать не только улыбающиеся лица, — подумалось ему внезапно. — Можно собирать человеческие судьбы». Раньше ему такое не приходило в голову, он никогда не пытался смотреть «вглубь». Сейчас — может быть, потому что невольно тянулся к горящим в душе старика огонькам подаренных улыбок, — вгляделся. И один пристальный взгляд рассказал ему столько грустного и забавного, столько удивительного… Даже занятых исключительно собой призрачных страдальцев история этой жизни, наверняка не оставила бы равнодушными. Если бы только можно было передать… Но ведь он может! «Зачем тебе это?» — засомневался Нат. И тут же явился ответ: «Все-таки одному — плохо. А с ними — невмоготу. Но, если сокровищем не с кем поделиться, то чего оно стоит? Может быть, призракам нужна не только книжка о призраках. Им… Нам нужно научиться жить интересными человеческими жизнями. Раз уж мы всё равно здесь почему-то остаемся. И тогда наше существование перестанет быть таким тягостным и беспросветным. И одиноким». Шкипер закрыл глаза, впитывая в себя видения чужой жизни. Но с новыми ощущениями подступало и особенно горькое осознание потери. Нат с незнакомой прежде ясностью вспомнил главное: он — «шкипер Нат», жилец дома номер четырнадцать, взятый на поруки правонарушитель — не человек. И никогда не станет человеком. Со всеми сопутствующими этому факту грустными обстоятельствами. Вон — даже запахи он способен только представить… Так жить непросто, ох, как непросто… «И это мне — с моей склонностью плыть по течению и отсутствием прошлого. Имеющему хотя бы какое-то подобие выбора. А все эти «низвергнутые роком» злодеи и отравившиеся горничные? Возрождая в себе человеческое, разве не заболеют они смертельной завистью к живым? И не ударятся во всякие мстительные пакости? Нет, все-таки самое правильное, самое надежное — уйти, исчезнуть… А если… Если это только начало? В непонятном, но очень важном для всех нас — и призраков, и людей — замысле. Разве знал я, чем завершится тот тоскливый предновогодний вечер? И ведь только я один могу проверить… К тому же… Я обещал императору… И Филиппу. И этому старику… не исчезать. Наверное, все-таки следует… держать слово». Нат с усилием разомкнул веки и шагнул вперед.