страница 3

Заманить, схватить, а затем тянуть, тянуть с него… Изловчилась, выдернула чешуйку из рабоче-парадной одежды Забавы Любавы. Удрыхнутся же они когдо-нибудь. Перережу верёвки… Бабская бестолковость и в болоте не меняется. Сплели верёвки называется, закрутили кое-как водоросли… Оленька глаза прикрыла, чуть покачивается сижа. Светлячки вокруг неё кружатся в своём, только им понятном танце.

Сбежать оказалось легче, чем я думала. То ли слова бабы Глаши так в душу врезались, то ли я окрепла, но не испугалась я девок болотных. Нет страха-и всё, лишь брезгливость, да ещё жалости немного. Играются в женщин, вроде всё делают так, как считается правильным, но пустышки. Видимость одна, внутри-— ничего. Вот выберусь сейчас в более-менее безопасное место, да и обдумаю всё как следует.

***

Умылась в ручейке. Пока обсохла, пока то-сё, так и утро уже наступило. Позавтракала ягодами, да и пошла по дороге. Ну, понятно, без разбойников лесных не обошлось, то есть без разбойницы. Что-то совсем я не испугалась. Взять-то с меня нечего. Надоели они мне все. А этой девахе, похоже, просто скучно сидеть в лесу, вот и привязывается к путникам. Темновлосая, шумная. Её кривоватые ноги, наверное, не способны и пять минут постоять спокойно. Ух, какая шустрая. Потащила меня в своё разбойничье логово. Ну, привела и что? Чего надо-то? Видя, что должного впечатления не удалось произвести, жалобно заныла о своей доле сиротской, о том, что и поговорить-то не с кем. И еду никто не сварит, а сама она не умеет. Ладно, сварила я ей покушать, пожалела немного её. Понятно, спросила о том, чего она в лесу торчит. Молодая ещё, шла бы к людям. Нет, не может. Здесь она с напарницей живёт. Жаль разбойнице бросать тут её одну, пропадёт с тоски. К вечеру припёрлась эта напарница, точнее приползла. У, змеюка, мелкая тихушница. Зашипела с порога: « Понаехали тут. Житья от вас нет. Ни прилечь, ни отдохнуть. Опять всю еду сожрали.» Вижу, разбойница занервничала. Пока не осерчала вконец от недовольного шипения своей гадюки любимой, пока занята утешением да хлопотами, пора «делать ноги». Да, странный порой выбор делают люди. Видать, чем-то устраивает разбойницу такая жизнь...

Ушла я, переночевала под ёлкой, а к утру добрела до города. Всё, хватит! На вокзал и домой!

***

Села в поезд, так аж вздохнула от облегчения. Как легко-то дышать сразу стало, подальше бы от этого спёртого столичного воздуха, от жизни этой обманной, калечащей человека. Надо ж было так долго мотаться здесь, чтобы понять простую вещь: дело-то не в шкатулке. Баба Глаша так ведь и талдычила перед смертью: « Память это обо мне». Значит должна была я не только её вспоминать, но и её наказы. Они от народной мудрости, веками так люди жили. Этой-то мудрости следовало придерживаться и мне, коль своего ума не хватает. Ну, ладно-ладно. Перекушу сейчас тем, что там удалось перехватить на вокзале, да и покемарить не помешает. Ага, обрадовалась. Вздремнуть мне захотелось. Только угнездилась на своей полке, глянь, а у меня соседки обозначились. Старожилки, значит, вагонные. Одна здоровая, плотная. Футболка розовая чудом натянута на её пышные телеса. Главное-картинка на футболке. Миленький зайчик: щёки на могучих грудях, всё остальное на объёмном животе. Изо рта морковка торчит, которая при каждом движении хозяйки похабно шевелится вместе со щеками. Вторая, пожалуй, постройнее будет. Этакая молодящаяся старушка. Жёлтые обесцвеченные пакли, яркий макияж, брюки зелёные в обтяг, красная маечка икепочка ещё беленькая. Подростковые манеры, жаргон местами приблатнённый. Вот чего припёрлись? Нужны вы мне, как же.Рассказывают наперебой свои байки о великой любви. Вы бы в зеркало на себя посмотрели, красотули. Поклонники у них, видите ли, прям целыми вагонами за ними строем ходят. Хотя я вроде как слышала, что некоторых мужиков как раз на экзотику-то и тянет. Едва вытолкала их. Заразы, стучатся ещё. Уши заткнула, залезла под одеяло-всё, спать! Утром уже дома буду. Больше никаких приключений. Приеду, испеку пирогов, наших, соседей соберу. Посидим, угостимся, бабу Глашу помянем. И жить буду, поживать, сама добра наживать.