Призрачный мальчик

Призрачный мальчик

Краснощекая девчушка опрометью бежала по зимнему лесу, петляя как заяц, стараясь запутать следы. Благо, Морана-Зима недавно взяла посох власти — снега выпало немного, лишь припорошило землю. Пробежав еще один круг, девочка остановилась. Ее шубейка распахнулась, но проказница не замечала холода. Поправив рыжую прядку, что выбилась из-под шапки, она осмотрелась и сделала несколько шагов назад, стараясь ступать по прежним следам. Затем осторожно сошла в сторону и принялась заметать свежий след рукавицей.

Про себя девочка ликовала.

Теперь брат едва ли сумеет ее отыскать! Начавшийся снег как раз на руку — припорошит следы. Пусть глупый Ивашка ходит кругами, а она над ним посмеется! И потом отвесит звонкий щелбан! Несмотря на мороз, лоб девочки еще горел от недавних «горячих блинов». Уже два раза Иван находил сестру! Сейчас она решила спрятаться получше, чтобы не получить третий «блин».

Дети часто играли в лесу. Заблудиться они не боялись, поскольку с малых лет знали каждое дерево на много верст вокруг. Однако дальше засечек не забредали — опасались Лешего, о котором рассказывал отец: «Стоит перейти порог, а там хоть кричи, хоть плачь, Хозяин заведет в чащу и съест!»

Мороз нещадно щипал нос и щеки, но девочка терпела. Сестра поджидала брата, спрятавшись в ветвях разлапистой ели. Мысль о том, как она, наконец, обхитрит Ивашку, грела лучше жаркой печки: «Будет знать, как задаваться!»

Послышался скрип снега.

Иван осторожно ступал по следу, прислушиваясь к голосам леса.

Вечерело. С рябины поднялась стайка звонкоголосых синиц — полетели в чащобу на ночлег. Красногрудый снегирь, важно сидевший на веточке ольхи, поспешил за ними. Держа в зубах еловую шишку, белка юркнула в дупло — только хвост мелькнул. В ветвях поваленной ветром березы прятался заяц, кротко дожидаясь, когда мальчик уйдет восвояси. С верхушки ели с громким стрекотом сорвалась сорока, словно напоминала детям, что с играми пора заканчивать.

Только ни брат, ни сестра не хотели уступать друг другу.

Затаив дыхание, девочка сквозь ветви своего укрытия смотрела на растерявшегося Ивашку и едва сдерживалась, чтобы не засмеяться в голос. Уж очень забавным казалось выражение лица мальчика. Ведь недавно тот важничал и подшучивал над сестрой, будто не замечал блестевших в ее глазах слез. Пусть теперь побегает, поищет, а когда начнет кричать, она обождет немного и выйдет победительницей!

Поправив шапку, из-под которой выбились светлые кудри, Иван еще раз огляделся и пошел дальше, тщетно всматриваясь в след, запорошенный свежим снегом.

Шалунья ликовала! Ей все-таки удалось провести Ивашку. Он не заметил, где именно младшая сестренка сошла в сторону.

Вскоре издалека раздался зов:

— Малуша! Выходи!

Девочка громко рассмеялась в убежище под елью.

— Малка! — не унимался он. — Я проиграл! Сдаюсь!

Последние слова оборвал резкий порыв ветра.

Сестра устремилась на зов брата, но куда там! Следы вмиг замело. Поземка обратилась беспощадной снежной бурей. Ветер выл, словно голодная стая волков, норовя сбить с ног, пронизывая до костей. Куда ни глянь — везде круговерть вьюги, сквозь которую видны лишь черные стволы деревьев.

С ужасом она поняла, что заблудилась. Ивашка был слишком далеко, чтобы догнать его в этой белой пелене, да и в какую сторону пошел брат, Малуша уже не знала.

«Вдруг, я миновала порог, а старик Леший разозлился и теперь водит кругами по заповедному лесу? А что, если он выскочит из снежной круговерти и схватит меня?»

От таких мыслей закололо в груди.

Малуша остановилась. По лицу потекли слезы, но девочка смахнула их варежкой: «Нельзя плакать! Нужно найти место, чтобы переждать вьюгу». Присмотревшись, она увидела ель, вроде той, где пряталась от Ивашки. Собрав последние силы, устремилась вперед, а ветер подталкивал в спину, будто помогал.

В укрытии было сносно. Густые ветви худо-бедно защищали от непогоды, а подстилка из опавшей хвои, словно перина, так и манила прилечь. Натруженные ноги тяжело гудели, требуя отдыха, а сбившееся дыхание все никак не могло успокоиться. Предательский голос шептал на ухо: «Ляг. Поспи. Ты ведь так устала!» Девочка стойко сопротивлялась, но потом не заметила, как перестала чувствовать холод и провалилась в глубокий сон.

Проснулась Малка от своего вскрика. Лицо и руки онемели, а ноги свело судорогой. Еще немного, и она бы замерзла, как маленький зверек. Девочка принялась усердно растирать себя — тепло постепенно возвращалось. Надо идти!

Царила ночь.

Снег перестал, а ветер устремился ввысь, разгоняя тяжелые тучи. Вскоре показалась полная луна. Младшая сестра солнца залила лес серебряным светом. Тьма отступала, позволяя снегу искриться и сверкать. Красота! Малуша замерла от удивления — она никогда прежде не видела зимний лес при лунном свете.

Но что-то заставило насторожиться. Прислушавшись, девочка поняла, что ветер воет волчьими голосами!

Малуша во весь дух бросилась прочь. Однако серые разбойники почуяли жертву и не думали отступать. Особенно сейчас, когда в воздухе витал запах страха. Бежать по глубокому снегу было трудно, а вой приближался. Когда волки начали перекликаться не только сзади, но и сбоку — Малка остановилась. Скоро звери ее окружат. Выход один — лезть на дерево. На счастье девочки неподалеку росла молодая березка, на которую она смогла взобраться.

В темноте зажглась первая пара горящих глаз. За ней — вторая, третья…

К березе подошел матерый волк, посмотрел на Малушу. Он знал, что добыча больше никуда не убежит. Грозный рык — из темноты появились другие волки. Один из них лег возле дерева. Прочие звери держались поодаль, будто не замечали девочку. Но стоило сбросить варежку, как стая мигом кинулась к ней. Вожаку даже пришлось оттрепать одного прибылого волка, чтобы тот знал, кто главный в стае.

Холод стал невыносимым. Малка поняла, что скоро замерзнет окончательно и упадет прямо в волчьи лапы. Но вдруг главарь серых разбойников взвизгнул как щенок и бросился в чащу. За ним поспешила вся шайка.

Кто-то спугнул зверей...

— Не бойся, я их прогнал.

Малуша посмотрела вниз и увидела мальчика, бесшумно вышедшего из зарослей. Сначала она подумала, что это Ивашка. Однако голос у нежданного спасителя какой-то приглушенный, словно простуженный. Не удивительно, ведь мальчик был одет совсем не по-зимнему. С непокрытой головой, в холщевой рубахе, штанах, и лапти на ногах — будто на миг выбежал во двор. Оставалось только диву даваться, как он не околел от холода во время вьюги. Да и сейчас, в разгар зимней ночи, немногим теплее. Девочка, в доброй шубейке, тряслась как осиновый лист на ветру, а мальчуган даже не ежился!

— Спускайся, — все так же тихо сказал он. — Я разведу огонь.

Малка честно попыталась слезть с березы, но онемевшие ноги плохо слушались, и она попросту свалилась, словно птенец, выпавший из гнезда. Мальчик подал было руку, но девочка поднялась сама. За его спиной вовсю пылал жаркий костер. Малуша удивилась: «Интересно, когда он успел?»

— Садись, погрейся.

Бросив осторожный взгляд на мальчика, она приблизилась к огню, протягивая продрогшие руки. Присела на ствол поваленного дерева, который раньше не заметила. Долгожданное тепло, дарующее жизнь, неторопливо разливалось по телу. Вот защипало кончики пальцев, запылали щеки. Радуясь этим ощущениям, девочка пристально смотрела на огонь и улыбалась. Все же, как хорошо!

Пламя решительно разгоняло тьму вокруг себя, будто соревнуясь с луной. Оно пугало далекие звезды искрами костра, заставляло ночные тени заходиться в безумной пляске. Подняв взор, Малуша увидела, как отблески огня скакали повсюду: по стволам деревьев, зарослям кустов, сугробам…

Присмотревшись, Малка поняла, что именно ее насторожило. Мальчик не отбрасывал тени, а в свете костра сквозь него порой виднелись очертания леса.

Вскочив на ноги, она очертила магический круг на снегу и вскрикнула:

— Чур, меня! Чур!

Мальчик надул губы.

— Могла бы и «спасибо» сказать…

Малка опешила.

— Но, ведь ты…

— Призрак.

— Ты меня съешь?

Он хрипло рассмеялся.

— Нет.

— Значит, поведешь к Лешему?

— Хозяин лесом владеет, зачем ему девчонка? — удивился призрачный мальчик. — У него столько сокровищ — любой купец лопнет от зависти! И, вообще, Леший зимой спит, сны о весне смотрит.

— Тогда, что со мной будет?

— Откуда мне знать? — пожал плечами он. — Ты сама пришла.

Малуша вздохнула и снова села на ствол рябины.

— Мы всего лишь играли с братом в прятки, а потом началась метель и я заблудилась. Дальше ты знаешь…

Призрак взглянул на девочку и отвернулся.

— Это я виноват.

— Отчего же?

— Когда мне грустно, всегда так. Начинается снежная буря, — пояснил он. — А сегодня луна полная, не смог удержаться.

— И почему ты грустишь?

Когда мальчик поднял голову, Малка увидела, как по его щекам текут слезы.

— Я остался один. Совсем один. Как и почему — не помню, — голос призрака дрожал, готовый сорваться в стон. — Я даже имя свое забыл! Не знаю, кто я… Помню лишь одно. Мне нужно найти птицу!

— Какую такую птицу?

— Гамаюн. Из дерева. Игрушку. Когда-то я потерял ее, и теперь не могу найти. Но стоит мне появиться в какой-нибудь деревне, как сразу поднимается буря и начинают выть дворовые собаки. Люди же бросаются с кольями, поливают святой водой, называют меня нечистой силой. Прогоняют, не хотят выслушать. Поэтому я и решил уйти прочь с их глаз, в чащобу леса.

Рассказ призрака растрогал Малушу. Это ведь так плохо — быть одной, потерянной… Она, как никто другой, понимала мальчика.

И тут лицо ее озарила светлая улыбка, неожиданная, словно солнечный лучик, пробившийся сквозь темные тучи.

— А ведь мой папка плотник! — воскликнула Малка, вскинув руки вверх. — Если я его попрошу, он сделает такую птицу!

Глаза мальчика загорелись.

— Правда?

— Конечно! Он самый-самый лучший умелец на много верст вокруг! К нему приезжают люди из далеких краев, чтобы купить что-нибудь из утвари или игрушек. Говорят, что наши резные караси, даже у князя плавают!

Призрак резво поднялся, увлекая девочку за собой.

— Пойдем скорее, я помогу тебе отыскать дорогу домой! Только уговори отца сделать птицу-Гамаюн. Ради доброго Боженьки!

— Обещаю!

Издалека донеслись зычные крики.

Ивашка, несмотря на вьюгу, добрался домой. Выслушав сбивчивый рассказ сына, плотник немедля собрал соседей, и они пошли в лес на поиски Малуши.

Когда луна скрылась за верхушками деревьев, поселяне отчаялись найти девочку, но продолжали звать и прислушиваться к тишине. Однако отец Малуши не сдавался — сердце подсказывало, что дочка жива.

Голоса людей начали приближаться, и призрачный мальчик исчез во тьме чащобы, шепнув напоследок:

— Не забудь про меня…

Малка кивнула и устремилась вперед.

Бежать по сугробам тяжело, дыхание быстро сбилось, но девочка не останавливалась. Узнав среди прочих голос отца, она закричала:

— Папа! Папа!

Увидев Малушу, выскочившую из мрака, дюжий плотник выронил факел и схватил ее в охапку, словно боялся, что она снова исчезнет.

По лесу разнесся клич:

— Дочка Микулы нашлась!

Собираясь вокруг, соседи улыбались и радостно шумели — еще бы, их поиски завершились удачей!

Микула осмотрел дочь с головы до ног.

— Цела? Ничего не болит?

— Все хорошо, папа, — улыбнулась она. — Только замерзла немножко.

Отец расстегнул шубу и спрятал Малушу, прижимая к себе, как младенца.

— Скоро будем дома…

— Ура! Нашлась! — раздался громкий вскрик.

— Тише, оголец. Разбудишь.

Открыв глаза, Малуша увидела родную избу, матушку с заплаканными глазами, что поднималась с колен у образов святых в красном углу, и, конечно, Ивашку, отворившего дверь отцу.

Микула прошептал жене:

— Настасья, помоги.

— А я вовсе не сплю! — бойко сказала девочка. — Задремала чуток, но все-все слышала! Вот так-то!

Брат фыркнул.

— Так тебе и поверили! Спала, как ежик в норке…

Все вернулось на прежний лад — мальчик снова дразнил сестренку.

— Хорош! — грозно цыкнул Микула, снимая валенки.

— И правда, будет тебе! — всплеснула руками Настасья, помогая дочке раздеться. — Неужто не рад, что Малуша вернулась?

— Конечно, рад! Еще как!

Девочка прошлась по избе. Взяв на руки кота, который спал у печки, недоверчиво пробормотала:

— То-то ты дома сидел, когда меня вся деревня искала. Рыжик — и тот больше радуется. Он меня любит.

Ивашка вспыхнул и уже был готов сказать нечто едкое в ответ, как на его плечо легла широкая ладонь.

— Зря ты так, Малуша — напраслину на брата возводишь! — твердо сказал отец. — Иван рвался идти со мной, но я не позволил. Видела бы ты, каким он домой вернулся: запорошенный снегом, замерзший — еле-еле на ногах стоял от усталости. Весь путь бежал. Понял, что одному не сдюжить. Не ругай Ваньку, он добрый парень!

Мальчик показал сестре язык, прячась за спиной родителя. Но Микула краем глаза смотрел и за сыном, которому тотчас достался подзатыльник.

— Коль ты не девчонка, так и не паясничай! — поучил Ивашку отец. — Поздно уже. Сейчас поедим да спать ляжем, а то ночь скоро кончится.

Семья плотника расселась за столом. Посредине стоял котелок со щами. Но к еде никто не притрагивался. Отец зачерпнул полную ложку и вылил содержимое в огонь печи. Пламя зашипело, принимая дар. Древний обычай соблюден.

— Спасибо, щуры, что помогли найти Малушу! — поклонился очагу плотник. — И ты, рыжая моська, получай свою долю, — он дал коту кусочек мяса. — А теперь и нам можно поснедать — Боги гневаться не станут.

Настасья украдкой сотворила священный знак.

После позднего ужина дети легли спать. Иван уснул сразу, едва положив кудрявую голову на подушку, а вот Малуша еще долго не могла заснуть. Заметив это, Настасья зажгла лучину и подошла к девочке.

— Что тебя тревожит?

В темноте избы Малка вспомнила о зимней чащобе, залитой лунным светом, и призрачном мальчике.

— Все равно ты не поверишь…

Придвинув постель дочери ближе к печи, она прошептала:

— Расскажи.

— Только не смейся!

Матушка кивнула.

— В лесу я встретила мальчика.

— Какого мальчика?

— Призрачного мальчика.

Очертив в воздухе очередной священный знак, Настасья кивнула еще раз, позволяя дочери продолжить.

— Этот мальчик остался совсем один! Он тоже потерялся! И, чтобы вернуться, ему нужна птица! — девочка так сильно увлеклась рассказом, что не заметила, как изменилось постное лицо матушки.

— Что за птица?

— Гамаюн!

В ответ мать ударила дочь по лицу.

— Забудь! — прошипела Настасья, а распущенные на ночь волосы рассыпались тусклым золотом по ее плечам. — Тебе привиделось. Никогда больше не говори об этой мерзости! Даже думать не смей!

У Малуши потекли слезы. Никогда прежде она не видела маму настолько разгневанной.

— Хорошо, мамочка...

— А теперь иди и моли Боженьку о прощении! — указала Настасья на иконы в красном углу избы.

Девочка покорно пала ниц перед образами, зашептала молитву. Мать тем временем развела огонь в печи и вскипятила воду. Заварив травы, добавила в снадобье ложку хмельного меда.

— Довольно! Поцелуй икону, а затем выпей лекарство, — приказала она. — С Божей помощью бесовской порок уйдет.

Сделав пару глотков, Малка вернулась в постель и уснула. Настасья еще долго гладила дочь по голове, моля Нового Бога избавить ее от суеверных мыслей.

Малуша не рассказала отцу о птице-Гамаюн, страшась гнева матери. Вскоре девочка смогла убедить себя, что встреча с мальчиком в лесу — морок, навеянный темными силами.

Жизнь вошла в обычную колею.

Дни, как один, выдавались на диво погожими — ярко светило солнце, мороз сменился оттепелью. Молодые поселяне радовались и смеялись над зимой, но старики говорили: «Морана еще вернется и покажет свою силу — ведь пора ее царства только началась!»

Минула седмица, и зима напомнила о себе. Похолодало и пошел снег. В первые дни поселяне не обращали внимания на погоду, однако, когда небо заволокло тяжелыми тучами, все насмешки мигом прекратились. Поднялась настоящая снежная буря, наметая огромные сугробы. Вьюга утихла, небо прояснилось, но радость поселян была недолгой. Вслед за минувшей бурей ударили трескучие морозы. Вкупе с ветром, что дул сразу со всех сторон, стужа на улице стала поистине лютой — каждая вылазка в лес по дрова превратилась в битву за жизнь. Лошади упрямились, не желая покидать конюшни, а розвальни вязли в глубоких сугробах. Да и в лесу деревья стояли, словно заговоренные. Топоры ломались, трескались от холода, и лишь ценой немалых усилий поселянам удавалось срубить какую-нибудь чахлую березку. Вскоре люди поняли: если погода не изменится — деревня вымрет от стужи.

Одна Малка знала причину буйства природы: «Призрачный мальчик думает, что я забыла о своем обещании. Вскоре он явится в деревню и призовет меня к ответу». Терзаемая чувством вины, Малуша порывалась рассказать отцу о ночной встрече, но каждый раз наталкивалась на гневный взгляд матери и отказывалась от этой затеи. Настасья была уверена, что виной всему — недавние слова дочери, которые прогневили Истинного Бога. Каждую ночь, едва ли не до первых лучей солнца, она заставляла девочку стоять на коленях и молить о прощении...

На рассвете дня, грозившего стать последним, в дверь избы плотника кто-то постучал. На пороге стояла Божена — древняя старушка, которую поселяне почитали как знахарку и ведунью. Тяжело опираясь на гнутый посох, она пристально смотрела на главу семейства, не обращая внимания на бушующую за спиной снежную бурю.

Микула поклонился ей.

— Входи, матушка. Погрейся у нашей печи, — вежливо сказал он, пропуская нежданную гостью в дом. — Отведай горячего чая на душистых травах, поешь нашего хлеба. Настасья, ты чего застыла? — прикрикнул плотник на жену, которая сразу изменилась в лице, будто увидела нечистую силу. — У нас гостья! Накрывай стол!

Ведунья отдала свой ветхий зипун Ивашке, бросив мимолетный взгляд на хозяйку, мягко возразила:

— Не суетись, красавица. От питья не откажусь, а вот прочее — лишнее. Я сюда не пировать пришла, а по важному делу.

Настасья, пытаясь скрыть раздражение, отвернулась к печи.

— Как пожелаете.

Микула и Божена сели за стол.

— Рассказывай, матушка.

Прислушиваясь к вою вьюги, старушка неторопливо заговорила:

— Эвон как метет-завывает. И неспроста. Сколько лет живу — никогда такого не было. Сперва думала — Боги гневаются, ибо предал народ Старую веру, к Новой тянется, заморской… — вздохнула она. — Но прошлой ночью, поняла, что ошибалась. В сердце снежной бури я видела маленького мальчика, который ходил по улице и заглядывал в окна домов...

— Спаси и сохрани! — прошептала молитву Настасья, мельком взглянув на иконы в красном углу.

Задумчиво почесав русую бороду, глава семьи спросил:

— А причем здесь мы?

— Тот мальчик говорил о птице-Гамаюн. Обещание… Он звал Малушу!

Услышав это, Настасья выронила горшок с заваренным настоем. Глиняные осколки, травы, кипяток — разлетелись в стороны.

— Ты не получишь мою дочь, ведьма! — закричала она, набрасываясь на старушку с кулаками.

Микула едва успел схватить жену за руки.

— Да, я ведьма, — с достоинством произнесла Божена. — От слова «ведать» мое ремесло. Вот и ныне сказываю о том, что я изведала, стараюсь помочь. А ты, глупая девчонка, навлекла на всех погибель, наказав дочери молчать!

Из-за печи выбежала Малка и упала на колени перед ведуньей.

— Бабушка, прошу тебя, не околдовывай маму! — взмолилась она, утирая упрямо бегущие слезы. — Я все расскажу!

Настасья рванулась, но муж держал крепко.

— Молчи, дуреха!

— Ни перед кем не падай ниц! — твердо сказала Божена, помогая ребенку подняться. — Будь то человек, или Бог. Добрый не станет унижать.

Малуша кивнула. Слезы высохли. Посмотрев в глаза старушке, девочка поняла, что ведунья не сделает худа матери — в них не было зла.

— А теперь без утайки поведай нам обо всем, что произошло…

В доме плотника было тихо.

Божена давно ушла, выслушав рассказ Малуши, а Настасья собралась идти в церковь, несмотря на метель. Сейчас она нуждалась в беседе со священником, который исцелит от скверны, принесенной ведьмой.

Хлопнула дверь. Теперь никто не мешал.

Микула начал готовить снасть для резьбы по дереву, а дети с радостью помогали.

Наконец, умелец принялся за дело. Взяв полено, разбил топором на несколько чурок. Обтесав, выбрал две поровнее. Птицу-Гамаюн плотник взялся ладить, как обычную щепную птицу. Первый брусок станет тельцем, а второй — крыльями. Окинув заготовку опытным взглядом, Микула взялся за резьбу. Вместо головы птицы стал проявляться девичий лик, знакомый всем по сказкам. Вот и готово! Теперь острый резец расщепляет хвост птицы. Затем искусник расправил перья.

Дети с трепетом смотрели на работу отца, как на волшебство.

— Пришел черед крыльев, — улыбнулся отец.

Повертев в руках брусок, Микула сделал насечки, начал вырезать. Закруглив кончики, расщепил заготовку. Дело оставалось за малым. Умелец развел крылья и соединил их с телом. Чтобы перья не разошлись, скрепил их прочной белой нитью.

Птица-Гамаюн получилась как живая! Взглянув на законченную игрушку, плотник понял, что повторить подобное он едва ли сможет.

— Все, Малка! — сказал он, отряхиваясь от стружки. — Дело за тобой!

Наступила ночь, а Настасья еще не вернулась домой из церкви.

Взяв птицу, отец и дети вышли на улицу, навстречу снежной буре. С большим трудом добравшись до церкви, они увидели маленький силуэт.

Это был призрачный мальчик, который горько плакал на паперти у закрытых дверей.

Малуша подошла к нему.

— Не плачь. Я пришла…

Отняв руки от лица, мальчик посмотрел на девочку. Ветер немного стих.

— Ты обманула меня! — обиженно сказал он, утирая слезы. — А ведь я помог тебе …

Микула вынул из-за пазухи птицу и передал дочери.

— Я не врунья! — ответила Малка.

Взяв в руки игрушку, призрачный мальчик, казалось, потерял дар речи. Он так долго искал птицу-Гамаюн, что уже отчаялся, но все-таки нашлись люди, которые помогли!

— Это мне?

Девочка улыбнулась.

— Конечно!

— Благодарю…

Ветер взвился вверх и пропал, мороз нехотя ослабил ледяную хватку, и только снег продолжал кружиться, серебрясь в свете молодого месяца. Лютая снежная буря прошла, как не бывало.

— Простите за все! — виновато произнес мальчик, обведя взглядом Малушу, ее отца и брата. — Я не нарочно…

В этот миг двери церкви распахнулись. Настасья, с искривленным от злобы лицом, выплеснула чашу святой воды.

— Изыди!

Вода пролилась на снег сквозь мальчика, однако он не исчез.

Ошеломленная Настасья выронила чашу, что со звоном покатилась по ступеням.

— Ребенок чист и светел! — раздался раскатистый голос за ее спиной. — В нем нет Тьмы. Святая вода не может причинять вред.

Из глубины церкви, озаренной светом лампад, вышел пожилой священник в черной рясе, которая была подпоясана веревкой. Пригладив окладистую седую бороду, он ласково смерил взглядом призрачного мальчика и сказал:

— Жаль, что ты не послушала меня, Настасья… — в голосе Пастыря слышались нотки искреннего сочувствия. — Злость затмила твой разум.

— Он же бес! Изгони его!

Из мрака зимней ночи появилась высокая женщина в белом плаще. Налетевший порыв ветра разметал волосы цвета ночи, покрытые серебром инея. Ледяной взгляд серых глаз, которые видели начало времен, говорил сам за себя. Перед притихшими поселянами стояла Морана — Владычица-Зима.

Священник и языческая Богиня смотрели друг на друга, но в их взглядах не было вражды. Новая вера и Старая рука об руку шли по свету, сливаясь в нечто единое.

— Бесы в тебе, женщина. Имена их: Глупость, Надменность и Самолюбие…

Служитель Спасителя склонил голову, соглашаясь.

— Истинно говоришь, Белая Госпожа!

— Нам не о чем спорить и нечего делить. Только глупые люди разжигают в сердцах огонь злобы. Надменность мешает им принять истину, а самолюбие вопит, заставляя совращать других с праведного пути.

Морана скорбно посмотрела на перепуганную Настасью.

— Зато Малуша — полна добра! — улыбнулась Богиня. — Благодаря тебе, светлая душа, княжич Святослав обретет покой…

Взяв за руку призрачного мальчика, Владычица скрылась в снежной круговерти.

— Прощайте!