Часть 6.Затянувшийся побег.

— Не в моем положении просить о просьбе: убей того учителя.

Дом задрожал когда мы стояли в гараже, пробив насквозь гаражные двери и легко сорвав их с боковых петель, человек с пробивающимися жабрами и лоскутной кожей возле которого сновали сухожильные пучки обтянутые сыромятной кожей гематомного цвета (разнящаяся с той, что находилась на основном теле), затянутые ивовыми лозами, сходящиеся в когтистые обрубки, отбросившие весомую деревянную панель, отгораживающую наc от внешнего мира, сконцентрировал своих длинных помощника на живых целях. Пришелец разделился на пару копий, — литые человеческие формы, без очертаний и четко обозначенных мышечных изгибов, — первичным образом сев в машину, остальные устремились на изгибающиеся сухожильные лианы, походившие на угрей. Соединившие руки в щит, на котором по центру проступал шпиль, двинулись оттеснять существо вернее воплотившегося дьявола. Вплотную ляг к углу открытого багажника, там где стенки плавно переходил в корпус, прижал к себе Астру, двигатель взвыл и жидкие тенёта окружили нас, разрастаясь по поверхности машины, оставляющей позади участок лесника.

Предосторожности переданные телепатически — спасли нам жизнь. Выехав за каменную ограду и проделав пару километров, вблизи земляных утесов, принадлежащих карьеру, кабину увенчали свинцовые грозди. Выпущенные пули беспомощно отпадали не нанося ущерба. Усеянные штатными пра̀воохрани́телями верхушки утесов с начищенной серебряной трубкой во главе, — подтверждали правдивость сказанного внеземным организмом. Отъехав на приличное расстояние, мы свернули с лесной прогалины. Выпрыгнув, я открыл изрешеченную дверь выделяющиеся на фоне невредимых деталей.

— Нужно подождать. Затрачено слишком много, они обработали патроны электрическим полем, просчитался. Выброшенные сенсоры, оповестят о движении. До намеченной цели осталось пятьсот семьдесят три километра, примерно столько же я поглотил свинцовых оболочек.

За тем последовал плевок в пустую раму лобового стекла. Звонким ударом об капот отскочили расплющенные пули.

— Ты оказывается не полностью лишен чувства юмора?

— В какой-то мере, для поддержания…

— Я понял, — поспешно перебил практическое объяснение смеха и его влияние на «Землян», — у вас обязательная процедура удаления эмоций и частичной автоматизации? И ты уверен, что нам следует ехать на посадочную станцию охраняемую военными. Может с ними тоже произошли изменения? И облачись хоть в мундир главнокомандующего всех сухопутных войск, они раскроют твой камуфляж. Там придется переварить намного больше свинца.

Покинув кабину, — сойдя не считаясь с расстоянием до земли, — стал рядом.

— У нас каждому предоставляется право личного выбора. Чужеземец решивший поселиться в наших краях, или коренной житель— полноправие сопутствует каждому вне зависимости от места рождения; а скармливания ядру, происходит потому, что поставки выращенных тел с Планеты Зетраон, находящаяся в… далеко, прекратились, спустя пару лет после случившегося. Несмотря на мое длительное отсутствие, уверен ничего не поменялось, последний контакт происходил три столетия назад, совсем недавно. О пополнении населения путем вне космических гостей приходится редко говорить, особенно после образования купола. Я тебе говорил: мне удалили не весь спектр эмоций, только выбранные мной. О которых именно — говорить неподходящее время. Стремительное поражения ближайших населенных пунктов, было ожидаемым. Мои дублированные отслоения следили за обстановкой на стартовой площадке. Упущенное в расчетах нападения, привело к уничтожению одних, и созданию других: я не мог управлять сразу всеми. Восстановления требует близкого расстояния и подпитки от корабля. Оно слишком быстро материализовалось и окрепло в измененном человеческом теле. Для претерпевания таких изменений в новой среде, за столь короткий промежуток времени, нужен дополнительные источники. Ивы, измененные ивы — еще один просчет. Смог их преобразить… Датчики сработали.

Захватив Астру мы укрылись в ближайшем грунтовом гнезде, застланном листвой. Оседания земли вблизи подземных выработок — обыденно явления. Транспорт скрылся под грудой листвы, перенесенной высокоразвитым спутником допускающим слишком много оплошностей в расчетах. Военный патруль в маскхалатах с ивняка и ружьями охотников наперевес, — чего-то не совпадает. Одна из особей скинула капюшон осмотревшись рубино-бордовыми парами глаз, по четыре на две дуги расходящиеся в разные стороны вдавленного лба; с синюшными потресканными губами и потертыми щеками, ожоговые следы покрывали деформированную шею, все это безобразие покрывала болотная кожура, и в помине не похожая на человеческую кожу. Наросты костей формировали фаланги пальцев. На выступающих частях тела из-под маскхалата выделялись одинаковые следы ударов, будто их наносили одним орудиям. Посмотрев в женский овал лица выделяемый пожелтевшим листьями: взъерошенные миндальные волосы припавшие к выщипан ресница и густым бровям, щербатому носику… жирный блеск — как с такой совершенной красотой могут сосуществовать эти уродцы, не появляющиеся в видениях. Литое лицо компаньона изгибалось (оставаясь настороже), с неподдельным интересом изучая невиданных в здешних местах существ (вряд ли они выводки природы, похожи на затейливую шутку генетиков).

Переговорив на непонятном языке, они, наверно, пошли дальше, если бы их не скосили прицельные выстрелы в височную долю. Дотронувшись ко мне и Астре внеземной добродетель пришел в кра́йнее силовое напряжения.

— Зади гости — не шевелись. Послушно выполняя сказанное, сбоку появились начищенные военные ботинки вступившие на музыкальные пальцы. Поочередно: одна пара, вторая и третья не миновала. Кровь вскипела, желания вогнать гвоздей сколько поместится на закругленной площади обуви, неотступно нарастало с каждым шагом вперед.

— Одумайся. Проще срастить ей переломанные пальцы, чем вступать в неравный бой с отрядом вооруженных людей.

— Девятый я шестой, отряд пилигримов: взрослые особи, не мелкие. Как слышно.

Рация прогремела в ответ и вооруженные солдаты, переворачивающие с помощью дула убитых, взбаламутив жидкость в канистре — предварительно находившаяся в походном рюкзаке-сосиске — облили трупы и отправились в сторону откуда мы приехали. Пальчики срослись криво. Возмущаться даже не подумал. Положения разыгрывалось, мягко говоря, не очень. Крупные? Дети тоже подпали под неизвестное изменения, кем вызвано понятно. Стиксовая рыбешка разошлась не на шутку, а на апокалипсис. Ощущения недоверия не возникало: вероятно он его подавляла, несмотря на заморенность, вывод исключительно из его слово, внешнее, как водится говорить у военных (ветеранов второй мировой; кем является мой дедушка): при параде.

— В коконе они выровняются. Пора выезжать. График патрулей — перехвачен. Очень правильная предосторожность— обеззаразить; в других измерениях бактериальные организм ведут себя агрессивно.

Избегая городов, мы прошли контрольно-пропускной пункт, — без единой задержки, он очень убедительно говорил, главное ему не пришлось выходить, что однозначно выдало бы его неземное происхождения, — доехав к захудалому городишке, третий по счету от установленной границы, мы (я настоял) решил переночевать в гостинице. Полностью убрать тряску бездорожья не могла и созданная гидравлическая компенсация. Доводы о небезопасности ночлега в городе, а лучше в лесной пещере, мной отбрасывались сразу: она беременна! О какой пещере может идти речь, устрой он там хоть фешенебельный отель и имитацию ортопедического матраса— никогда. Смыв: оккультные выделения, встречу с Виктором Братовичом и весь происходящий хаос, навалившийся за одну неделю, — решил пройтись, после возвращения разбужу Астру(я передумала насчет позднего пробуждения), пора ей все узнать. Кратковременно облегчения ушло вместе с последней каплей стекающей из душевого распылителя.

Перекус в пивной, уселся на лавочку глядя на пустынную детскую площадку располагающуюся возле гостиницы где мы расположились. Дробленые куски мокрого асфальта играли в свете фонарных столбов. Жалея о полной непереносимости спиртного, отводящего на задворки беспокойные проблемы, притягивая за одно все житейские неурядиц, пытался разобраться в происходящем, переварить. Надругался над Астрой=освободил из лап учителя… А сам поступил не лучше.

Путаница, вездесущая путаница. Распорки логических довод не выдерживают происходящих событий. Вынужденная отправка ради искупления вины, только кто по-настоящему виновен? Внеземное существо или я. Энрико Ферми: вот он ответ, и новый вопрос, жаль ответить ты не можешь. Видения оставили меня в покое, зудящие вопросы разрешились сами по себе. Вдуматься, недели за неделями уходили не предвещая ничего нового. Избавиться от мрачных видений — единственное что интересовало меня. А теперь оказывается… М-да, пора возвращаться. Может, высказавшись Астре, почувствую облегчения. И нарушить преждевременно ее беззаботное состояние? Переложив груз ответственность на хрупкие плечи женщины. Мужской поступок.«А как быть?! Ответь! Совесть умеет понукать предлагая сознаться в содеянном, да в сложившейся ситуации есть загвоздка, что, кому не сознайся все закончиться одинаково!» — Прокричавшись пошел в номер. Понимая, жизнь двух людей по сравнению с предотвращениям гибели всего рода человеческого, крупица в дюнах пустыни; и правда раскроется только тогда, когда мы вернемся обратно, отплатив за заботу галактическому существу, не раньше. Если вернемся.

— Буди ее, хватить оттягивать, — прямо с прохода, приказным тоном обратился к нему.

— И пора дать тебе имя, например? Исключая серийные номера в три ряда. И отсекая сложновыговариваемую номенклатуру вашей цивилизация. Не слышав ни разу-догадываюсь о ее сложности.

Оперевшись спиной о тонкую стенку, он наполовину врос в нее, впуская корневые жила. Тот же трюк он проделывал с машиной. Происходивший на моих глазах полный переход в жидкую серую массу, растекающуюся по гипсокартонной переборке и впоследствии появления четко очерченной головы, крепя́щийся на голом позвоночнике, озадачило меня, если после виденного такое уместно говорить.

— Тебе не помешает эмоциональная коррекция. Через пару минут, в эту самую стенку врежется грузовик прорвавший заградительную линию военных, как в срочном донесении рапортовал глава пострадавшего поста. Забирай ее, отъехав на пару километров от города она придет в себя, а я пока более детально ознакомлюсь с нашими гостями которые не считываются мной на близких расстояниях. Необработанные они куда полнее о себе расскажут.

Какофония металлического звона со стороны детской площадки, отмеченная криками разбуженных постояльцев, подтвердило сказанное. Ускоренно добрался к машине, которая тронулась сама и довезла куда нужно. Свет приёмной полосы с отметками разных частот кассетной автомагнитолы освещал плачущую Астру, периодически бьющую «завистливого-клеветника». Кривые пальцы срослись на ура, ибо темп ударов не спадал. Остановить, значило признать ее неправоту; препираться я не собираюсь.

Когда она успокоилась, исчерпав запасы брани, я довершил начатое. Она умолкла дернув ручку двери. Выйдя на свежий воздух, она спокойным тоном пригласила меня. Ощущение подвоха не покидало меня, до того самого момента, когда хрупкая ножка не поцелила мне в пах.

— Вы на пару с лесником устроили этот маскарад, — говорила она скорченной жертве, — завлекли нас. Один отвлекал, а другой… Как ты мог говорить «вынужденно», тебе разве не понравилось? Я ничего не понимаю…

Успокоившееся лицо дрогнуло вновь, обливаясь слезами она помогла мне подняться. Прильнув к груди, съежилась на ней, уперевшись лицом в бьющееся сердце приба́вившего в оборотах. Зашептала. Слова гулко отдавались в голове, будто она говорила в рупор.

— Ты говорил правду. Пойдем в машину, мне как-то не по себе в лесу.

Усевшись, Астра защелкнула двери. Отстранив голову, речь ее зазвучала должным образом: тихо-сонливым тоном, вскоре обретшим привычный ускоренный ритм в котором пропали вынужденные запинки из-за слюноотделения.

— Оказывается, в пару дней, может случиться такое, что трудно уместить в несколько жизней. — Заплаканные глаза блестели от любопытства. — Я надеялась найти духовного наставника и думала мне посчастливилось, а оказалось с помощью шумерских привязок и подстраиванию к ауральному поля….Ему недолго осталось, и все благодаря тебе. — Миниатюрная ручонка упала в мою. — Моя уверенность в тебе безмерна. Я хочу утвердиться окончательно что мы связаны с тобой навсегда, как на нашей родной планете, так и на других, сколько далеки они не были. Одно печалит: ты не разбудил меня при зачатий, где я принимал непосредственное участия, хоть и ребенка придется отдать, но я прощаю тебя. Пока гуманоида нет, мы должны провернуть одно дело. Мне противно это говорить: чему-то я у него научилась. Доучилась. Ритуальные бракосочетания отдалены от церкви, не путай с религиозной проституцией; христианство слишком мягка религия — мягкая по отношению к браку. — Чередуя слова с сбрасыванием одежины, она не спускал с меня целеустремленного взгляда, из-за чего обдавало холодным потом, в чем явно повинна не внешняя среда. — Потому выбрав самый простой, не несущий никаких серьезных последствий, мы имеем столько разводов. — Избавившись от последнего облачения, — да простят мне священнослужители — оголивши несравненную кожу, она принялась за мою одежду, отводя, поспевшие на помощь мои руки. — Мы пойдем другим путем: зодиакальная печать нанесенная во время сношения, не исчерпывает своего действия и после переноса души. Ты согласен? — спросила она, когда бесстыдно сбросила последнее укрытия моего тела. То есть, вдруг, допустим мы вдвоем окажемся в телах мужчин или женщин… Фу, фу, и еще раз фу. Но конечно не сказав ничего из вышеизложенного соображений, кивнул. Вдаваться в объяснения происходящего-а к чему? Если она хочет навредить, то в сложившейся обстановке, мне такая смерть в радость: куда лучше так, чем от учителя Виктора или разбушевавшегося пресноводного, или медленное выкачивания жизни в коконе на борту корабля, что тоже не исключено. Предсмертное подхалимство, неплохо звучит.

— Проговаривая четко. Наказательный тон, не смолкающий ни на минуту (возвышая различных богов на отживших языках, возвеличивая планеты обращаясь к ним с покорой и трепетом в голосе) распаливал кострище страсти, горевшее ярче конюшни Лафара.

Она усердно выкачивала белый нектар, я повторял каждое слово, четко, подавляя вырывающиеся стоны. Затянувшееся оперирования руками постепенно превратило приятный процесс в утомительное задания с повторениям слов. С них и кровь потекла смешиваясь с выделениями, ее это не останавливало. Когда все окончилось, я не мог шевелиться. Астра постирал ладони до крови, но была довольно. Найдя пачку влажных салфетки в бардачке, хоть «влажные» лишнее в словосочетании, — прибрали следи, протерли запотевшие окна. Вымакивая кровь из растертых ладоней, она живо заговорила:

Получается, нам предстоит полететь в другой мир, где мне придется рожать… Да, с одной стороны — будоражащее интересно, а в целом неизвестность пугает. Ай, осторожнее любимый. И еще неизвестно, доберемся мы туда или траектория окажется ошибочной. Скитания до полной разгерметизации. Я не против.

— Увидим. У нас впереди столько жизней. Мм, послушай, а если нас угораздит родится в других галактиках, тогда каково процентное соотношение нашей встрече? Ведь, если мои догадки верны, зодиакальная принадлежность зависит от космогоний наших планет, и тем ее власть ограничена. — Пролепетал с трудом вороча языком, надо подремать, только кровь перестанет течь.

— Не совсем. Тетрагональные искажения…

— Остановись, условимся: просветительные умы выражаются простым языком. А если невмоготу, я знаю одного здесь. Слушай, с такой свертываемостью крови тебе прописано жить вне земного притяжения. Больше повторять не будем, это разовый ритуал, неправда? Очень сомнительное удовольствия.

Толстая упаковка исхудал до близкого предела, а кровь продолжала идти.

— К приверженца тантрических практик себя не отношу, но по-другому нельзя. Исключительно для создания и скрепления связующей печати. Для поддержания ее действия ничего не требуется. Скажу проще: врожденная зависимость от крупных небесных тел, гораздо прочнее и явственнее чем может показаться на первый взгляд, не покидающая нас никогда, под нее подпадает все живое в пределах ее полей, а особенно устойчивая связь у рожденных. А насчет свертываемости — глупо беспокоится, прекратится. — Отняв ладонь она самостоятельно продолжала окрашивать салфетки. — Жаль одного, зодиакальное скрепления замыкает потоковые выбросы, лишая действенного использования родовых наслоений… помню, проще, колдовать не смогу, а пустяк. Я больно высокого прогресса еще не достигла, да и избыточная энергетика улетучилась после неудачного призыва в лесу… Мать долго скандалила, ты наверняка слышал.

Холодный ночной ветер, проходивший через опущенные стекла, трепетал ее волосы откидывая в сторону, и глаза — то слезящиеся от реальности происходящего, то покрывающиеся блеском любопытство и счастья— наполнение упое́нием спокойно встречали его порывы не моргая.

— Что-то долетало до уха. О атавистических способностях отлаживаемых в каждом с начала существования рода человеческого-кое-что слышал. Я тугодумием не страдаю. Вступительное предупреждения: получается, ты нанесла мне болезненный удар потому, что я тебя не разбудил, а не… ты поняла к чему я веду.

— Н-у-у-у, сыграло более состояние шока. Находясь на твоем месте, я поступила бы также. Юления, претворение и наигрывания жертвы — терпеть не могу. Притворство невинных дам, стремящихся к услаждению и подставленную своей пятой точки, горящие полностью этим желаниям, но скрывающие его, поно́ся тех, кто не скрывает своих желаний, самые непотребные из всех живущих. — Сжимая ладонью невидимый скипетр, — не выпуская салфеточный — она вытягивала его максимально вперед, потом возвращала обратно, показывают всю важность говоримого ей; продолжая покуда, ее нервное возбуждения не спало, на каких именно словах я не подметил. — Пример применим в любой человеческой деятельности, не только в отношениях. Я ведь могу быть с тобой и́скренней. Ты вполне соответствующем моим предпочтениям, и почему бы, cобсвенно говоря, не разделить с тобой жизненный путь. У мужчин это — зависть или преувеличения собственных возможной идущие врозь с наработанными навыками, природными предрасположенностями. Может и впрямь… полет куда-то, где нет людей, даже при таких условиях — неплохо…

— Тебя ничего не смущает в происходящем? Там, к примеру, беснующийся демон, бродящий где-то поблизости, от которого нас может уберечь скопище паразитов наводнившие местную округу, и каким-то непостижимым образом сумевшие сделать эволюционный скачок, не уступая в интеллекте человеку. Чего прибедняться: намного его превышая.

— Как-бы там ни было, я снова чувствую себя живой и нужной.

Нежный поцелуй не развеял печальных тревожных мыслей накативших не пойми откуда и по какой причине.

— Живой и нужной — важные качества… Хммм….Смотри… Смотри. Благоговейной счастья слепит не хуже отполированного столового серебра, не исключая приложения яда или растертого плевка прислуги.

— Максим, я тоже не в восторге от происходящего. И сделать дурой, женщину, способен только материнский инстинкт. О детях поговорим как-то потом… хоть зачем оттягивать: я к ним равнодушна, куда больше трепета у меня вызывает процесс, — мое удивление было тотчас замечено, — нифоманство отнюдь вещица неплохая, но я к тому расположена отрицательно. Твои желания я смогу удовлетворить, впрочем, после недавнего проделанного нужно повременить. — Приподняв самодельный компресс, подула на раны, заулыбалась и последовало следующее:-Да, еще и твой свинский поступок… Шучу, шучу.

— Мы квиты.

— О-о, опять вспоминаешь о детской случайности. Злопамятный ты, Максим.

— «Детская случайность» это немного другое, то исправляется стиркой, а не вводом инопланетного вещества. Ничего, я отыграюсь.

— Какое коварное выражения лица. Мистер, спокойные. — Неисчезающие ямки на щеках перечили целомудренно спокойному взгляду, столь несвойственному в ее годах.

— Сейчас, тебе определенно нечего опасаться. Мятый балахон, пятна крови с моей примесью, растрепанные волосы, переменчивый взгляд, вожделенная ключица — ты слишком прекрасна для «повторного наложения печати».

— Негодяй! Хмм…

Кажется, я переборщил.

— Шутка на шутку.

— Язвительная насмешка рознь легким супружеским подко́лам. Теперь, в искупления обиды — ты возьмешь мою фамилию. Отстранившись, по-детски сложив руки, она посматривала на меня исподлобья.

— Баа, у вас молодая девушка хват что надо, во всех смыслах. Извини, меня часто заносит. К сожалению мою голову теснят мысли другого плана, где и близко нет… Я рад нашей помолвке, вот сопутствующие ей события, складывается впечатление… Просто нужно поспать, отвлечься.

Придвинувшись, Астра разлеглась водрузив голову на пока «бездействующий механизм». Поглаживания ее волос— успокаивало. Право не знаю почему, вспоминаю слова Лафара о конской гриве несравнимой с человеческими волосами. Он, касающийся женских волос, берется такое утверждать! Конечно, нельзя сравнивать разные страсти: спекулянту— покрупнее сделку, основателю секты— побольше верующих. Водя по текущему потоку, ощущаешь похожее: спокойствия, умиротворения. Хотел бы я прочувствовать, тогдашнее отрешенное успокоения. Зачем мы именно сейчас, когда не пойми от кого ждать нападения, мы? Она, Астра, решила сойтись со мной ближе; какой черт-знаю какой— дернул ее будить, к чему Максим? Облегчения, но разве стало легче. Ее легкомысленность к происходящему— пугает. Ни нарочно ли, подарив себя, понимая что скорби моей не будет конца, она ведет себя так; возможно, все это очередная лазейка в духовном мире для своего прироста или в высшей степени эгоистическое честолюбие. Выдуманная печать, которая будет продолжать напоминать о ней. А зачем? Что может превзойти образ первой женщины, отдающуюся тебе, после всего (в мое случай) понявшая и простившая. Не исключая и безысходность положения: лететь ей все равно придется, на ее место найдётся другая, или в капсулу войдет один. Это просто семантическая привязанность и только…

— Вещи новые купить нужно и тебя накормить. Сноватся с пустым желудком, потеряв столько крови-дурной риск. Вот дождемся… кстати, нужно дать ему имя.

— Кому? Ребенок? Не спешишь ли ты. И не лучшее сразу определится в его отсутствий: мы должны его отдать, или остаться там. Вообще наперед плохо планировать, к суеверным бабкам приписывать не надо. — Удивленно спросила Астра, переместившись на своеобразном стыке дверей и сидения, поглядывая в колышущиеся кроны деревьев, играющие в свете фар своими тенями.

— Нет, ни в коем случае. Инопланетному сростку, или, кто он есть. Мы как раз подошли, точнее я подвел, к этому важному вопросу. Согласия он не успел дать, но готов предугадать ответ: если условность необходима, называй как удобно… Например— Полип, тоже патология или… нeе, Фурункул неустойчив… Полип Инородович, звучит и напоминает с кем нам приходится иметь дело.

Напитанные влагой листья, оросили недоброжелателя, решительно наседа́вшего на их дома. Фигура под стать рядом стоящему дереву-четырехметровой сосне— освободив зады лежащий ствол, он закинул огромное весло на плечо, и привлечений потухшими фарами (поздно сообразил выключить), пошел к ним. Кожаные заостренные башмаки, сшитые изначально на заказ военного ведомства для укрытия тяжелой техники, бесшумно примостились возле машины охватив одну сторону; ни подняв и завесы грязи, ни пыльник, оставляя слегка придавленные бесцветные травы, стоящие до первых морозов, кожаные чехлы поравнялись с нами. При желании, распоров, ими можно было обернуть двойным слоем машину, где сидели изумленные пассажиры поспешно прекратившие проветривания. (Безусловно Максим, принятая мера обезопасит от вторжения).Брошенное весло завершило все физические несостыковки: волной грязи обдало машину, изолировав внутри сидящих от созерцания внешнего мира. Вибрационную волну заглушила машина, подлампиченая Грохом (шутки шутками, а имя необходимо).Стук костей, издавания басисто-хриплых криков глушившихся звуками напоминающее кулинарное шкварчания, не техническое или природное. Подметив его сразу в кругозоре видимости, прошмыгнул на перед в поиске ключа зажигания. Потому, что машина не сдвинулась с места, понятно, что я ничего не нашло, выпотрошив отделения за отделениям. Внешние звуки, пригожее масштабному строительству, а не безлюдному лесу, окончились, также внезапно как и начались. Астра нервно обгрызала ногти.

— Прекрати, ребенку не переварить ногтевой кальций. — Возмутившись, я не спускал взгляд с той стороны, где стояли башмаки соизмеримые с машиной. Попытка разрядить нараставшее напряжения, получила в ответ напряженную улыбку, что говорило о ее провале.

Тишина. Астра оставило свое занятия, испачкав лицо кровью. Попытки включит лампу растянувшуюся на полный размер ветрового стекла, отгородившую встроенное люминесцентное светило пожелтевшим пластиком — свелись к черканию по граненому колесу выключателю, с похожим успехом можно крутить револьверный барабана ожидая появления патрона, того самого который смертник впустили в воздух, не пожелавший пользоваться подачками бросивших его товарищей.

Поднеся ладони к автомагнитоле: кровяные капли пробивались наружу, через запеченную корку. Сложив в лодочку, я поцеловал их. Она не дрожала, перелезла ко мне, моргнув глазами в ответ. Мозолистая ладонь, размерами чуть больше моей, без хиромантической карты постучало в стекло, словно набивая мячик.

Астра и ни подумала вздрогнуть, но вздувшаяся прожилка вместе с прекратившимся обтачиванием ногтей, не требовали объяснений; отдам ей должное: держалась она уверенно, прижимаясь ко мне, надо думать, не из страха, а для поддержания.

— Не открывай. Подождем, он уйдет, зачем попусту рисковать. Мужское самолюбие опередило правильные доводы женщины. Говорить о инстинкте самосохранения после лесной прогулки вылившуюся в непрекращающуюся казусную историю, глупо.

— Ни при каких условиях не выходи. Заметь, несмотря на его размеры и последующее уменьшения, он не может проникнуть внутрь.

Занимающийся рассвет, обросший непроглядной хмурой занавесью туч, осветил скромную по размера поляну и худосочный до дистрофизма скелет человека, облаченного в рубашку из дорогого сукна, с нашитыми двумя карманами, разнящиеся от преобладающего материала — телесного цвета, выделяющиеся среди темного облачения (чёрные, с по-армейски расположенными двумя карманами, не нашитыми, заводски пристроченным к штанам, под стать накремленным туристическим сапогам и той же расцветки длинная дубленка, довершая образ экспериментального био-солдата подрабатывающего на мрачных профессиях), уступающие двум нижним, и по вместительности, и по наполненности; военизированный низ и классический верх выглядели комично, да только глянув на окостеневшее, кое-где без кожи и мышц, с деформированными полушариями, нарушения вызвано полными отсутствиям самой коры мозга, а может его всей структуры, которые покрывали плешиво расположенные длинные волосы, лицо, если это можно таковым назвать, избавляло его от самых «жизнерадостных» особ, не умеющих сдерживать улыбку. А если таковые попадутся, покусанное весло с шипастым ободом быстро подкорректирует лучезарную улыбку насмешливого критика. Отстегнув с широкого пояса— для корсетного ему не хватало хоть какой-то прослойки жира, потому он удерживаемый массой десяти прозрачных фляг, видимая половина из которых, была пуста, врезался в пах, наверняка ездя в разные стороны при движениях, решись он сдвинуться с места — одну из прозрачных фляг в железной оплетке, подковырнув костлявым фалангою пальца движимую часть, приподнял верх и вынув пластину разделяющую две мутные жидкости. Пару раз всколыхнув, он влил смешанное содержания в нагрудные карманы. Сама жизнь, замкнутая и распределённая в округлых отделениях склянки, затеплилась в нем: кожные разрывы сомкнулись, кости обросли мясом, точнее мышцами атлета, балансно распределяясь изгладили внешние уродства, волосяные поросли сомкнулись прорастая густыми космами, скрывающие внушительные лобные доли с крупным шармом посередине. Теперь перед мной предстал солидный господин.

— О-о чертовы превращения. — Прохрустев челюсти и сплюнув желчь, продолжил, — Вампирская пара-вот где кроется загадка, а я теряюсь в догадках… Вроде как, ваш вид издох, а надо же… И вблизи резерваций никогда не было… Вы бы отметились в реестре, а то гляди после переписи вы перестанете числиться в демонической середе, подпадая под протекторат архангелов, у Адона Виеннского тяжелый молот и вам несдобровать. — Проведя пальцем по машине и принюхавшись, исправил свою оплошность. — Перепутал, вы дальнорассовцы, звездные путешественники… — Подступив ближе он откинул весло и протянул руку, — Харон Эпер, частные перевозки малых габаритов, жаль вы моими услугами воспользоваться не сможете. Отрекомендовался в ответ.

— Чтоб его, два ложных выводов — старею, не тот нюх, та и практики стала крайней редкостью. А постоянно выдыхая въедчивый запах можно вовсе перестать различать другие. Но о чем это я, вот вертится на весле, а попадаться не хочет… Оно! Словил: человек, сместивший свою принадлежность к землице, тогда у тебя намного больше шансов воспользоваться комфортабельной лодкой под моим управлением чем может показаться вначале. Хоть старость тебе не страшнее чем мне, и о полном распаде пока говорить не приходится, пока, тело твое податливо для всех видов оружия и реко… рекони… Да побери Святого Иосифа! И за одно адаптацию после облекания в масштабы этого мира.

Смех приносил кашель, кашель относился волнами смеха. Хохочущий представитель демонической епархий, не заливающимся истерическим смехом с целью вывести из равновесия свою жертву для ослабления и совершения задуманного злодеяния, а приятный смех с старческой хрипотцой.

— Слишком ты радостный, не считая того, что профессия твоя должна настраивать на другой лад и наносить свой отпечаток. К чему ты бродишь в здешних лесах, валяешь деревья и пугаешь людей? Часом не по ду… оплошность, в демоническом синтезе отсутствует душа, тебя прислали за рыбешкой с твоего водоема?

— Мое настроения зависит от уровня воды. Когда он в норме— живого дна не видать; при оттоках вода уходит полностью, и выступаю множество ручонок, подхватив мою лодку они начинают кричать. Аж дурно становится. Уйти в свою хижину нельзя — время-то рабочее, приходится курсировать слушая их вопли. До сих пор привыкнуть не могу, уши залаживает, хоть бери и мастери с кричащих затычки. Но если на борту недавно прибывший, неважно кто, главное чтобы оно имело подвижное лицо и могло сопереживать, тогда смеюсь пока внутренности не начнут волновать, если бы еще знать где их купить. (После его разъяснения я отступил на пару шагов, занимая допустимое расстояние избавляющее от внезапного нападения, чего нужно опасаться от его неуравновешенного настроения. Остап, Харон — насколько они похожи на настоящих людей притом не являясь ими. Дай им время приспособиться, убрать оточенную искусственность в движениях, что проскакивало у Остапа и постоянно прослеживалось при движениях Гроха, чего не скажешь о Хароне, их нельзя было бы отличить от земных обитателей).

— Правда, отклонился от начального плана разговора, просто редко с кем выпадет случай поговорить: пассажиры в основном молчат или не могут говорить, населения по ту сторону реки в моих услуга не нуждается, а заходящие демоницы, суккубы, нимфы и другие существа нуждающиеся в плотских утехах, с ними особо не поболтаешь. Если ты имеешь виду Снэбьёрна Борова, нарушившего обет заключенный его женой с одним из высших демонов, и по непонятным для меня причинам освобожденного с глубинного разлома, нет. Цель моего смещения с привычного места заключается в поимке сбежавших «утопленников». А чему ты удивляешься, Владика преувеличил свои возможности… У нас непрошеный гость.

Обернувшись назад, увидел того же военного, с безучастным лицом ко всему происходящему вокруг. Пошатываясь при ходьбе и хромая на левую ногу — объекты исследования, определенно оказались не промах. Подойдя вплотную к машине, он остановился, его внимание привлек пояс собеседника. Уж думал сказать: беззастенчиво пялясь.

Улыбка Харона исчезла в один миг, подняв весло, попрощался со мной, и было уже развернулся, когда перелива́ющиеся стрелы полетели ему в спину. Вошедшие в незначительном количестве, они не помещали отбить остальные и принять первый из многих натисков Гроха. Меняя поминутно арсенал вооружения, — в большинстве своем колющее и рубящее, — инопланетный агрессор концентрировал удары в разные части пытаясь отвлечь внимание обороняющегося от пояса, который он периодически пытался срезать, но весло с отточенной методичностью не представляло ни малейшего шанса. Отпрыгнул в сторону, бросился к сжимающейся машине. Прожилки вспухли по всей железной площади, перетекая воздушными массами к своему хозяину. Когда мне удалось отворить дверь — стекла вибрировали на любые удары, не считаясь с моими усилиями— машина напоминал спрессованный сверток железа, в котором, скрутившись, внизу сидения лежало двое дорогих мне существ. В тот момент: когда вытащив ее наполовину, ноги перестали слушаться и потеря равновесия я вывалился назад удерживая Астру с закрытыми веками. Каркас кабины лопнул, зажав до неприступности вход. Придя в себя она бросилась ко мне. Дрожа и ощупывая открывшиеся раны, она растерянно смотрел в автоматически закрывающееся глаза, пытаясь остановить серебристые струйки мерно уплывающую к полю боя.

— Прошу, держись, он возьмет свое.

Слова тянулись и в конечном счете рассыпались на членораздельные звуки, сложить заново сравнимо с попытками разобраться во всем происходящем и пониманию собственной беспомощности, зависимости от инопланетного организма. Не видя происходящего, пытался сказать слезоточивой Астре прекратить оставаться впереди груды металла: укрыться за ней. Услышав, она ответила:

— Тебя нельзя перемещать… тащить подавно. О своем отступления без тебя — и думать забудь. Сколь… крови… крови. Как хочу помочь, зачем… зачем я поспешила с печатью… теперь гожусь только беспомощно наблюдать

Ожидаемый ответ растрогал меня, хоть понятно было меньше половины. Почему в момент наибольшей опасности для жизни, мы вяжем себя с товарищем по несчастью прочнее чем до этого? Ведь оба понимают, что смерть одного скажется на другом, тянясь к смертному одру или притягивая к нему; Глубинные инстинкты? Как знать как знать… Беда сплачивает для дальнейшего взыскания. Залп деревянных щепок пролетая сквозь ее тельце, вонзился в груду металла. Упав на меня, ее начало конвульсивно дёргать, колотить. Доносившийся скрежет зубов от уроненной возле моего плеча головы, ставил под сомнения все уготовленные судьбой или высшими сущностями горестные испытания. Я боялся развернуться и увидеть ее предсмертные судороги, налитые жизнью глаза, сцепленные от боли зубы. Обхватив пылающую голову Астры, гладил, гладил не произнося лживых обещаний, мы обо все понимали и слова были лишними усилиями приближающие отключения. Напитанная кровью земля, отдавала теплом, чего мы оба теперь лишались.«Пока, пока-последние слова и бредовое состояние охватило полностью.

Очнувшись на двуспальной койке с рядом сидящей Астрой приодетой в военную форму, уложенными волосами под чепчик с вогнутыми внутрь краями. Позади стоял военный с бесчувственным лицо. Глубоко вздохнув поперхнулся кварцованным воздухом. Цоканье туфлей по керамической плитке, — режущая глаза своей белизной — привели в окончательное пробуждения, а поцелуй шершавых губ, приятно вяжущих своей однородностью с моим организмом, напомнило холодеющий труп и те усилия сопровождаемые звуками заставляющими пожалеть о наличии слуха как такового, отголоски их навсегда отпечатались в памяти, и четкости воспроизведения нечего бояться: размагничивания, вирусной атаки.

— Пришлось изменить планы, — заговорил знакомый голос, — ваше естественно выздоровления — не без помощи меня в оживлений, — затянулось на пару месяцев, по этой причине пришлось использовать все имеющиеся в распоряжений возможности для оттягивания полномасштабного захвата. — Бархатистость в голосе, переборки пальцами: разминая большим все остальные; покашливания и проглатывания слюны, отсутствия и малейшего следа автоматизма, очень естественно, — отлично приспособился, раньше он подобного не делал, предвкушаю увидеть его улыбку. — Запечатывания леса, огненный заслон: первое исчерпало себя за короткий период, того следовало ожидать, второй способ опасен, но выполняет свои функций. Подготовка к отлету займет пару часов — время в вашем распоряжений. Крепись малец.

Разъехавшиеся губы, именно не приподнятые, а ушедшие на противоположные скулы, и выдвинутые два ряда зубов, могущие посоперничать с форой в пару оттенков с полированным кафелем, показали мне что звериный оскал не так уж и плохо, разумеется, если вас от него отделяют прутья вольера… Можно и без вольера.

— Беонов, пожалуйста, прекрати. Все остальное усвоил на ура, а улыбка патологически отторгается его лицом. — Осевший голос, вымученная улыбка: кто передо мной? Доверять внешности после стольких наглядных ее воссозданный, извольте.

— Твоя правда, любимая. Надо идти — подготовится к полету.

Она не сопротивляясь дал себя поцеловать в щечку.

— Не понял, не понял, мною только что виденное: явь или сон? Любимая? Куда подевался Грох, и кто вы такая, консул-делегат его расы? — Полушутя, полусерьезно, озадаченный увиденным.

Холодная рука проскользнула в мою, второй она сняла головной убор и парик. Пролысины головы занимали розово-бледные отверстные шрамы. Снятые нательные пластыри, которые зрительному обнаружения не поддаются, выказали другие следы: фиолетово-черные четыре воронки, в два мизинца шириной, делили меж собой щеки открывая ряды белых зубов, керамической белизны. Если понимать под щеками какое-либо кожное покрытие, предотвращающее выпадения пищи или проливания жидкостей, тогда, если не брать в расчет нарушения цел… Да кого я пытаюсь обмануть, Астриное лицо с обозначенной каждой косточкой — осунувшееся или аскетичное, на ваш выбор, все равно слова здесь бессильны; вы бы знали каково видеть человека в расцвете сил, в лучшем его виде, а впоследствии наблюдать, в моей ситуаций проснувшись, увидеть абсолютную противоположность, — мягко говоря отталкивало, хоть и была в нем симметрия, только неживого человека, а постройки. Пугающей и чужой. Высвободив руку, она не сводя глаз с моего лица расстегнула пояс, стягивающий в центре жакет, сбросила его и застыла на второй пуговице блузы. Широкие штаны на подтяжках мало компонировали с каблуками. Присев на краю кровати, она начала говорить:

— Грох… А это ты его так назвал, он только что был перед тобой. Дмитрий Беонов — министр обороны. Простая формальность для поддержания огненного заслона вокруг леса. Я дополнения до вынужденной формальности — жена Мария Беонова. Не больше и не меньшее, впрочем, для тебя тоже.

Откинув простыню, попытался притянут Астру к себе. Мое касания вызвало сдавленный плач и протест. Вытянувшись на всю площадь кровати, опираясь коленями (военные кальсоны своей эластичностью позволяли проделывать и посложнее акробатические номера, а заскрипевшие суставы, смущали разве быстро стихшим звуком), я застыли смятенный. Тяжело вздохнув, она на что-то решилась. Притворив двери, оклеенные с обеих сторон черной пленкой, как и вся комнат кроме пола, она отдала приказ караульному никого не впускать, как минимум ответ: «Есть, никто вас не побеспокоит», указывал на то. Сбросив с себя одежду она показала весь масштаб катастрофы одного залпа отравленных щепок или нескольких. Кольев, если исходить из розово-бледных шрамов отсеивая мелкие фиолетово-черные дыры. Стянутые нитками, воспалено красные, выглядели свежо, будто прошло не больше суток с момента их нанесения. Одевшись она решительно направилась к выходу, заметив мое отвращения которое проступило помимо моей воли. Рывком догнал ее, когда она застыла перед выходом не разворачиваясь ко мне, правда, к неожиданно возникшей жгучей боли привык не сразу. Не обращая внимания на детские кулачки осыпающиеся меня ударами, донес их госпожу до кровати усадив подле себя, а сам, вынуждаемый болью прилег возле, обхватив аккуратно ее талию (в той области тоже хватало ран), подавляя попытки вырваться. Окончательно смирившись что ей не уйти, — хотела ли она этого по-настоящему? Сомневаюсь, — заговорила:

— Они навсегда со мной — яд из вод мертвой реки, ее мул… И стони лет пролежав с тобой в созданной Грохом камере они останутся таковы: свежими, безболезненными телу отвратительными для смотрящего… Безболезненными… Ах-ах… Лишь по причине повышенного болевого порога. — Уводя лицо в сторону от меня, она часто останавливалась, тем не менее твердость голоса не терялась. — К чему ты меня вернул? Зачем держишь? Я так ждала когда ты придешь в себя. Отбрасывая вполне нормальную реакцию на увиденное, пытаясь себя переубедить в том, что ты отреагируешь иначе чем я сама… Глупо, глупо. Ах, ну да, печать… Прости с этим я ничего сделать не смогу. После рождения ребенка, я смогу покончить с собой, тем самым сменив себе внешность. Воспоминания сотрутся, память о прожитом уйдет, как и полагается после смерти, но то меня не страшит. А может и печать распадется там в другой галактике. Никто ведь не проверял.

— Значить притупления болевого порога никак не сказалось на твоей чувствительности?

— Он предлагал убрать полный спектр чувству для прощего смирения, а я отказалась, дура.

— Умница, о остальном и думать забудь. Главное они не болят. Я сам себе противен за такую реакцию. Горжусь нашей порукой, слышишь, не вздумай ее разрушать. И она не падет, какое расстояние мы бы не проделали отдаляясь от Земли. — Притянув ее как можно ближе, запустил одну руку под блузу, оставляя вторую на месте, для виду.

— Я полюблю их. Они часть тебя и значит мое достояние. Тем более давно мечтал сыграть в гольф, а тут такая возможность подвернулась.

— Сукин ты сын, скажи еще лишние отверстия красят женщину.

— Может быть… Улыбчивая ты мне больше нравишься, та и улыбка способствует лучшему усвоению лжи.

— Нисколько не сомневаюсь, твоя мудрость о величавый из любовников будет перенесена через века продолжая жить в сердцах предшественников.

Волны мурашек вздымались одна за другой при исследовательских работах, проводимых с помощью тактильных манипуляторов. Смеясь и то и дело норовя́ столкнуть меня с кровати, она рассказывает о воссоединенный Хорона и Гроха когда в их схватку вмещалась третья сторона в лице Снэбьёрна Борова и полчища утопленников, размноженных неизвестным способом, о поспешном отступлений, и появления грифонихи, пикировавшей в реку, после чего она загорелась, обратно никто не вынырнул. Возгорания охватило всю площадь реки в пару шлепков переправляющихся. Сопротивляемость Харона к необычайному огню оказалась годящаяся только для термальных испаренный преисподни (если они доходят к его профессиональной среде или к хижине), хоть вариант того, что истраченный запаса пойла и разделенные остатки с уже теперешним союзником сыграл не последнюю роль в его обугливании. Болтыхаясь вместе с человеческими омертвевшими телами, на плече Гроха, он был доставлен в лазарет находившийся при стартовом комплексе заместителем, пропавшего в тот же вечер что и министре обороны с его супругой, — приехавшего на старт экспериментального шаттла, с модифицированным ионным двигателем на основе роботы генератор торсионного поля «Церпан» — и благополучно появившегося при свете ночных прожекторов, объяснив свою резкую отлучку капризом жены, решившую уехать к родителям после размолвки. Отсутствия пометок в журнале КПП никого не смутило: обязанность отмечаться ложилась в первую очередь на обслуживающий персонал, а высшим чинам по желанию.

— Ты точно уверена, что Грох принес Харона, а не наоборот? — перебил я, обводя очередной шарм.

— Сам у него спросишь. Из-за избытка продуктов горения нефти, которую …Э-р-р, п-р-е-к-р-а-т-и, мне щекотно, дай договорить — полуигривый тон мог воспретить что угодно, и желания не повиноваться только возрастало. — Которую подвозят беспрестанно к круговому кольцу, поддерживая мифический огонь, примешивая в каждый галлон сброшенную шкуру Харона, по его рекомендациям, мешая ему вернутся на красочные берега Стикса. Да и он, как мне показалось, совсем не торопится. Кстати к слову: ему легко удалось вжиться в роль помощника Белова и форма к лицу. Меня пугает, как легко они входят в человеческий облик, даже несмотря на их помощь. Занимая высокие должности… Максим, я теперь понимаю твою задумчивость, мы целиком и полностью зависим от него. Как-то не по себе.

Эксперимент: выдувания теплого воздуха в полые вы́емки, относящиеся к фиолетово-красным следам, завершился успешно. Мелодичный смех вывел из настороженной готовности, и пропущенный толчок свалил меня с кровати, не просто кровати, с укоренившейся территории. Отнять ногу она не успела и скатилась с высокого матрас. После приземления мы облокотились о ребро кровати, она припала к плечу и произнеся пару слов, которые отзвуками первого мгновения до сих пор не покидают моей памяти, когда большая часть воспоминаний бесследно исчезли вслед за ней, после пробуждения…

— Подождите, вы хотите сказать, что концовка столь интригующей истории безвозвратно потеряна?

— Пометки сгорели со всем остальным, бортовой самописец перестал функционировать, как и вся электроника корабля восстановлению не подлежит; по прибытию… пока это несущественно. Вы первый кто навестил меня за долгие годы. Я ожидал разного, вплоть до не обнаружения земли, но заточения в психбольницу под предлогом поступательной угрозы — перебор, даже учитывая все пережитое. «Думать нужно было на подлете», уверен вы так и подумали, или вообще рассказанное мной приняли за выдумку. О освобождений и оговариваться не приходится. Мне надобно воспользоваться таким шансом. Вы определенно заинтересованы в продолжении, как ученый или писатель. Не вижу другого смысла посещать меня. Представится дальним родственником у вас не выйдет. А будь то и так, меня нисколько это не волнует.

Обеспокоившись проговорил:

— Если вы числитесь на военном контроле — освобождения будет стоить целого состояния. Мне и подавно такого не потянуть. Даже если все сказанное разойдется миллионными тиражами. Простите, но вам отсюда не выбраться, кто-бы вам не покровительствовал.

Обведя взглядом, он отвел:

— Что же, мне остается дорассказать все о чем помнится, от вас требуется все подробно записать не упуская и слова. Освободившись я заберу у вас запись. В знак моей благодарности может сделать с нее рукопись, убираю интимное с Астрой. Если вам позволят издать такое, в чем я сомневаюсь, ой как сомневаюсь.

Сколько мне на своем веку приходилось слышать о побеге. Безнадежный. Нечем мне занимать: выкидывая одно заменять другим; и без того работы достаточно, или он серьезно думает что его хаотический набор мыслей не претерпит никакого изменения. Дважды безнадежный, хоть ему удалось завлечь своим рассказом. Редкое и удивительно явления для человека уши которого восприняли столько россказней двинутых.

— Вы недооцениваете меня, не впервой приходится писать о подобном. Завуалирую в лучших стандартах. Все дальнейшее сказанное вами запишется и будет лежать на сохранений по моему адресу, ожидая вас. У нас ограничено время — продолжайте…

— А ты понимаешь, таким занимаются на поздних стадиях отношений, когда мы друг другу настолько приедимся, что иначе как нанесенную боль, сперва в шутовской манере и после в серьезной форме, ничего не почувствуем, кроме желания повторного нанесения, пока кто-то вовремя не отпустил горло. Асфиксия — конец любой счастливой семьи.

Она говорила серьезно, спокойно, похожее объявляют безоговорочные истины. Право, наступившая засуха во рту мешала не меньшее полнейшей растерянности от услышанного, для ответа или согласия со сказанным. По ее недвижимой, бледной лы́сине, где на месте макушки красовался розово-бледный шрам из второй группы, невозможно было понять что она испытывала, а главное почему она сделала такой вывод, может и имеющий быть во взаимоотношениях, только спонтанно и без видимого примера узреть скрытую грань отношений, когда нашим и двух дней еще нету — если не брать во внимания многомесячное выздоровления — маловероятно. Тянувший от покрытия пола холод не заставили нас набросить хоть какую-нибудь одежду; не шевелясь сжав Астру в безответных объятиях (сложенные вместе, ее руки опускались возле меня), в тишине комнаты, собирался с мыслями для узнавания причины. Прошло добротно времени пока был задан решительный вопрос. Пробудившись от безмолвия, ощупью найдя штаны валяющиеся на кровати, как и вся одежда, стянув не поднимаясь, она вытащила карманные часы гравированные крупными инициалами М.Б., взгляну на время предложила одеться. Крайне недовольна сам — быстро пролетевшими часами безмолвного блаженства; (до того, когда ей вздумалось высказать соображения о семье); ночи или дня остается гадать, в просторную палату неоткуда было проникать дневному освещению. Желтый свет, падавший из вмонтированных внутрь гипсокартонных листов, ламп, обогащающих воздух йодом, разливался причудливыми загогулинами по непростой пленке, а специализированном покрытий против различных электромагнитных волн и низкочастотных, использующихся прослушивающими устройствами нового поколения… — пытаясь увильнуть, Астра использовал сведенья предоставленные Грохом.

— Остальное обсудим позже, — перебил я, решивший все таки напомнить о недосказанном, и даже в мыслях не вообразил о давней ра́не, придурок, — вернемся к концу счастливых семей. С чего ты взяла, что исключения из правил коснется именно нас?

Застегнув ремень, вынула железный футляр с кармана пиджака где в желтом растворе фурацилина (не единожды им полоская горло вместе с марганцовкой, я это дрянное пойло отличу из сотни других) плавали каплевидные стразы, металлическо-серебристого цвета, при взятый нескольких они преображались в пластыри нужного размера и оттенка. Закрыв им просвечивающиеся зубные мосты, поправив парик и взялась держать слово:

— Знаешь, спросил бы какового оно проснуться с новым да́мским набором и прилагающимися обязанностей: ежедневная лучевая терапия, гальванические ванны и прокапывания глюкозы вместо приемов пищи, потому что ради спасения ребенка пришлось приладить желудок работать вместо матки! А тот кто производит яд, разводит рука, или то что замаскировано под них, говоря о невозможности создания противоядия! Как тебе, милый! — вошедший зеленый берет, вышел обратно, попавший под раздачу разгневанной женщины. — И мне приходится мириться.

Спохватившись, подбежал к ней, останавливая гонговые удары по неповинному ребенку.

— Успокойся, все пройдет, мы обязательно что-то придумаем, потерпи любимая. — Аккуратно заломив руки, нагло врал. Подействовало не сразу. Долго сдерживаемые слезы и отсутствия кому-либо выговорится— понеслись наружу именно под конец выделенного времени. Пластыри не спадали, а к облысевшей голове привыкнуть легко. Отцовский блистающий шар, по особенному игравший при свете фонарей (в полнолуние он не выходил из дому, после серий аварий, когда водители путали его с светоотражающими панелями, в дополнения три испуга, где пострадавшие отделались всего лишь инфарктом с идеомоторными расстройствами речи, о заставаний в свете лампочки холодильника в позднее время, вообще подлежит уничтожения с картотеки памяти), закалил меня и к худшему зре́лищу. Пришедший Грох и подоспевший Харон молча наблюдали за излиянием женской боли. Лишь после затухания вспышки, она заметила их. Попросила отлучиться, дабы навести марафет — космос полон пытливых звезд. На что получила согласие, и предупреждения о ожиданий ее в кабинете Гроха. В строго отделанной комнате Грох выбросил на прозрачный стол с начерченной картой местности нож. Похожий я когда видел в присылаемых видениях, и найти его по якорной ручке оказалось проще простого: египетский клинок найденный в захоронении царицы Ита. Золотая байда, эмалированно мозайчатые рисунки которые путами обвивали рукоятку не спускаясь к лезвию.

— Астра в сию минуту рыщет в поиске данного ножа.

— Искусная работа, ничего не скажешь. — Похвалил Харон, подставляя лезвия под разными углами на уровне своих глаз, и начищенные золото — как и полагается выглядеть музейному экспонату, — переливаясь в белом свете отбрасывало блики в стеклянные глаза. — Загляденье. Ты серьезно думаешь, что имей она хоть посох Анубиса, ей удастся нам навредить? Прошу, звучит нелепо.

— Мне одинаково конца не избежать. Интересно, на похожий лад мыслят все женщины, даже психически устойчивые как она.

Положив древний экземпляр на карту испещренную пометками и одним радиальным кругом, ответил:

— Зачем ломать голову над пустяками. Я вообще не пойму, к чему было ее восстанавливать, после трех попыток умертвить себя. Оправится не оправится — проблема не наша. Как минимум, не моя уж точно. Убрать яд полностью невозможно, она загнется без него. После уменьшения количества и понижения чувствительности, тревожить не должен, к чему ей неймётся.

— Да вы совсем спятили, на ней живого места нет. — Не в силах совладать собой, возмутился, забывая о настоящей сущности говоривших. Пока Хароновые веки, — внешнее смахивающие на обычные старческие самокрутки, не выделяющиеся на коже, изъеденный временем, (основательно его опалило) — при моргании не сошлись треугольными кусочками и размыка́ясь не выплеснули линзы.

— Не могу Дима, твоя маскировка до ужаса натирает глаза, неприятнее только свербящие ожоги. Даже ойкнуть не успел, а его жена (наверное он имел в виду жену мореплавателя, третьего не дано) запалила реку. Нимфа, превратившаяся в грифониху, умеющая переводится в пламя — кто-то прилично постарался, и как скомпонировано… М-м-м, вот успел бы я унести запеченные бока, тогда может и не пришлось помогать плести силовые сети для ее удержания, и выслушивать недовольные возмущения.

— Вам не понять, вы восстанавливаете форму или выливаете себе новую вне зависимости от механических повреждений. Потребность в устойчивой связи с оболочкой — отпадает сама собой. Человеческая привязанность обосновано не только хрупкостью и несовершенство тела, — говоря о практичности, а не эстетичности, — а желания заботится и выращивать, если речь идет о женщинах, исследовать и совершенствовать, если касаться мужчин; и первое, подпадающее под вложенную потребность — тело. Нанесения точных разграничений-условность предрассудков. Понятно, когда просыпаешься в ухудшенной версией хочется свести концы с жизнью.

Тут я умолк, поняв, что и жизнь имеет разную котировку, особенно у моих собеседников. Ответ прозвучал незамедлительно от стоящего Гроха, а не развалившегося в кожаном в кресле, внешне клепаном алюминиевыми листами, Харона:

— Не являясь ученым среди людей уступаешь им разве в изложений мыслей и в познании научного базиса, о его примитивности говорить не буду…

— Ах-ах-ах, приловчился говорить вкось подколы, с таким темпами, допустим дать еще 4 месяца, человечество получило бы нового мастера слова, уверен не хуже Гоголя. Одно у тебя с ним сходство уже есть: потусторонний друг… Ха-ха.

В этот раз решил воздержаться от использования своей «короночки»и, серьезно махнув, продолжил без заминки:

— Твои доводы занимательны и имеют прикладной характер. Пробыв немного в обществе людей с Астрой, я дополнил программу реабилитации, включая вечерние разговоры со мной. Исходя из слезливой истерики, использования пропуска без моего ведома, для получения доступа в портовые боксы конфиската откуда и появилась возможность навредить нам, — доказывает бездейственность моей терапии. И говоря о ухудшений ее качеств тела, ты ошибся: нормализация черной материй входящая основными компонентом в яд, благоприятно сказывается на ее самочувствии. Нарушения кожного покрова происходило именно тогда, когда мне приходилось самому контролировать разрастающееся заражения. Харон, сходи за ней.

— Хорошо. Не забывайте о приставках: пожалуйста, будь добр, извольте сударь, можно обратиться к французским изречениям у них их особое множество.

В плотно застегнутом двубортном ворсистом пальто и тонком свитере с высоким горлом он походил на капитана с широт Вечной Мерзлоты. Футляр проскользил по столу, останавливаемый вставшим Хароном. Распластав руки, его передернуло; на мгновения кожа в видимых местах отслоилась: показывая почерневшие кости. Своеобразная разминка.

— Ошибочно думать о нечувствительности костей …Есип драный! Пора нам расставаться, а то скоро перейму твой разговорный синдром, что неприемлемо с точки зрения… Удачного цифрового воплощения.

Пригладив отслоившуюся кожу, без малейшего следа занявшую былое расположения, он блеснул оправой плотно прилегающих очков взятых из футляра притворил дверь, одинаково непроницаемую для света и звука. Используя скрытую панель под столом Грох притянул ее с помощью магнитов, и обойдя громоздкой стол, встал в трех шагах от меня.

— Властитель измерения откуда пожаловал Харон, или как он известен в других мирах Циорон, изначально все продумал. Прокладывания мостов на прямую, когда под твоим контролем четыре энергоканала — опасно; разрыв материй сходящегося измерения, куда примыкают мосты, увеличивается с каждым последующим примыканием нового канала. Он знает об ограничениях, и о том, что возможно создать пятый мост, исходящий из намеченного мира. Создания энергетического носителя укрепленного мои стволовыми клетка — прельстил ему. С помощью земного моста он напитается должными образом для закрытия остальных, куда прибыли иные колонизаторы. Такой способ выкачивания потенциала незаселенных планет тем и опасен, что притягивает непрошеных гостей типа B, проще говоря: они есть результат взрывной волны нейтронной звезды дошедшей к нейтринновой звезде, где впоследствии осцилляций образуются высокоуровневые живые организмы. Занимая пару планет в запретной зоне для полетов, их притягиваю данные мосты выкачки, откуда они начинают лезть искажая измерения и ища создателя энергоканалов. Помнится ты упоминал о саморегуляции вселенной, так вот они в какой-то степени дополнительный механизм. На разъяснения нет времени, пока нефть с частичками Харона поддерживает огонь, нам нужно уничтожить ее хозяина и попытаться спасти Астру. Ваша планета обречена, пропусти хоть с десяток зарядов эквивалентно большего прошедшему. Но я не позволяю использовать свой биоматериал в его целях. Принципы его силовых сетей, я переложил в гибридные осцилляторы, они не дадут ему уйти и заработаю в назначенный час. К этому часу ты с Астрой должен улететь. На борт загруженные все приспособления для вырезания эмбриона. Выпотрошить прийдётся все находящееся в брюшной полости и отшлифовать реберные кости, упустишь хоть незначительней фрагмент черно-зеленного нароста, он разрастется заново, камера в которую ты ее положишь не замедлит рост и до прибитая она будет съе́дена черной материей, за себя не переживай: переборки и кислота не позволят ей разрастись. — Инструктаж прервался, и возобновляется когда мы стоя в хим костюмах — не знаю какой степени защиты, но движения не сковывал, а расположенная впереди очистительная пластина вместе с подвижными мешочками, тяжестью могла сравниться с респиратором закрытого типа поддерживаемый моими двумя руками, — два баллона предназначались для разных целей: один поддерживал жизнь, тогда как другой отбирал ее. Поспешное предположения, хоть промах незначительный.

— После завершения операций извлеченные внутренности обработаешь жидкостью, дашь им высохнуть; отделившуюся черную массу вместе с костюмов химзащиты сложишь в мешок, прежде чем распрощаться с системой закрытого дыхания, потуже стяни фиксаторы, надев скафандр отправишь его в открытый космос. Обсохнувшие внутренности поместишь в камеру с Астрой, прежде всего отделив инфицированные органы и плод очистив кости положи ее тело…

Представляешь что меня ожидало. Тогда в растерянности я вскипел.

— А чем ты говоришь! Какое вскрытия, меня в дрожь бросает от одного представления! У нее даже живот не округлился, он плоский… Плоский, сделай клона, точно, клон! Тогда, возле гаража, разделения прошло легко. Не говори о исчерпаемости своих ресурсов, а если и так, отведи кого-то из персонала базы… Ты их эвакуировал? Матерь божья, Грох, с твоей улыбкой и физиономией судмедэксперта противопоказано шутить.

В нервном возбуждении я затряс его схватив за плечи. С легкостью сбив мой захват, промолвил:

— Твои интуитивные догадки верны, кроме шутейного подвоха. Дегазация базы — смертельна для человека. Несмотря на то, что скоро численность людей сократиться приближаясь к полному исчезновения, я отозвал персонал. Резервация плода позволила замедлить рост. Опережая твой вопрос: черная матери въедливее любого яда, полному удаления мешают физические законы Земли, и когда я вразумил истинный порядок вещей начал беречь тот остаток сил на сражения с Хароном. Уничтожить его невозможно, мне потребно вернуть свои колонизаторские машины, способствующие его быстрому восстановлению.

Немало усилий уходит для создания видимой картинки мира вокруг Харона и поддержания ее. Мое содействие сводиться: помочь найти тебе Астру, провести вас к шаттлу, убрать крепежные узлы. Технические вопросы решаться без моего телесного присутствия. Обязательно присутствия Астры отпало за ненадобности: ее плод испорчен, и восстановления моего генетического материала свелось с 3,5 процентов к полной невозможности. Я могу отправить тебя одного. И мой тебе совет, поставь импульсивные блокаторы по прибытию. Явно выраженная нестабильность эмоционального фона.

Не дожидаясь ответа он разомкнул двери, одев респиратор натянул капюшон, клацнул пару кнопок на передней пластине; сжимающиеся и разжимающиеся мешочки заскрипели, пущенная струя с ружья, похожего на водное, посекундно проникало вглубь стены. После приложения его руки в перчатках к началу трех трубчатых подводов на них появился наслой серебряного цвета. Повторив за ним. Голос изнутри: — Решился?

Тяжело мотнул в ответ. Вступая по открытому коридор, где с одной стороны сверху нависали осветительные коробчатые фонари отделенные от композитных панелей стены тремя прутьями, а с другой виднелись ряды пустых рабочих мест отходящих от большого мигающего экрана — табло, где векторные линий были мне понятны не большее чем объяснения Гроха. Я отказывался понимать происходящее продолжая брести следом. «Подставные демоны, больные оккультисты, свихнувшийся лесник, подаренная и отнятая надежда на спасения, смерть и воскресения, повернутая на духовных практиках красавица (в моем понимании красоты), изуродована недругом-союзником-снова недругом — плодовитое полугодия или год, ничего не скажешь. И помимо всего прочего теперь я должен выпустить ей кишки, опылить их жидкостью с баллонов за спиной, подождать пока они высохнут и вложить все в небольшой резервуар инопланетного типа… (нецензурная брань — это успокоительно и анальгетик всегда находящийся при тебе) Не сделаю она умирает становясь поживой для неизвестных паразитов. Неизвестных? Все происходящее можно подвести под этот термин». Мысли прервались когда войдя в жилой блок с кроватью по центру, мы увидели на ней Астру с развороченным брюхом…

— Прошу прощения, — обратившись, записывая последнее сказанное, — время приема подходит к концу, и мне придется вас покинуть. Хотелось бы уточнить один нюанс перед уходом: как вам удалось узнать недавнишние события, особенно те на военной базе, за которые мне пришлось отдать весь выплаченный гонорар редакции за последнюю книгу?

— Вы до сих пор не поняли, Вы, писатель с опытом, не поняли что рассказанное чистейшая правда? Идите к черту, милейший, и помните о нашем уговоре.

Вошедшие санитары увели его. Оплатив пошлину главному врачу за предоставленного пациента, — с увеличениям тиражей моих произведений незамедлительно росла и она— сел на лавочку, находившуюся в владений психлечебницы, как и весь парк. Думаю, с верхних строчек нетрудно догадаться в чем состоит мой труд. Разве только добыча информации немного своеобразная. Углубляться в детали, называя имена и местоположения заведения — нужное упущения. Впрочем, множество, как любила выражаться моя покойная жена «писарчуков», пользуются воображениям людей с расшатанной психикой. На душевных порывах далеко не уедешь. О черпаний историй изнутри, можно ответить синонимично: а часто вам приходится видеть снег в июле? Не учитывая последних климатических изменений. Покупкой списанных за истечением времени дел с военного архива начал промышлять недавно, и то, по стечению случайных обстоятельств: сын соседки, по совместительству вечный мой должник, его статус и после десяти или около того лет работы в военном ведомстве Украины на должности архивного стража не изменился, что ему не помешало приносить мне пользу. Скупая по сходной цене копии, я отлично проводил время изучая их содержания натыкаясь на разные забракованные технологий или слу́чаи, по той или иной причине нежелательны для попадания лишних глаз. Последнее дело превысило устоявшуюся цену, по причине относительной свежести — 35 лет, разряда особо засекреченные и ряду сопутствующих личных обстоятельств: найденный «подпольный» склад старых газет при уборке на даче, пролистав пару из которых понял, что город Критон и река Минора расположенные в двухстах километрах от моего местоположения притягивают разную чертовщину, чем явно меня заинтересовали, а тут еще и дело такое подвернулось. В приобретенных сведеньях тоже было все туманно, списывал на какой-то сбой случившийся в результате запуска экспериментальной модели двигателя, мол сработав на определенной частоте он вызвал галлюцинации у целого города, в следствий чего, населения наряжаясь в маскхалаты с ивняка начали творить бесчинства, в скорее все прекратилось, оцепления сняли и начались крупные поставки нефти, дальше указывается на попытку повторного запуск вызвавшего нарушения магнитного поля, что и привело нас к тринадцати годам полного обесточивания, наводнениям, массовой детонаций оставшихся после разоружения активных ядерных зарядов, сопутствующему сокращению населения, раскалыванию его и научному прорывы в области использования ферромагнитного излучения для подавления радиации и создания модульных экранов нормализующих погоду. Ими же латали раскалывающуюся луну. Много я переслушал разного в комнате для встречи близких, отличить фантазийный берд и разговор вменяемого человека — запросто. Последовательность в высказываниях, точная обрисовка происходящего… но такое возможно и при патологических расстройствах; одно его точно обличает — использования различной терминологий, логическая оценка опасностей и подстраивания под них… А профессор с 13 палаты, тот, подай Боже сыпет знаниями, везде у него радикалы. Отсеивай не отсеивай, а за историю больного надо будет в отдельности доплачивать. Только придется выбирать: история больного или повторный вызов. Макс Торбищ, заинтересовал, ох как заинтересовал. Если все сказанное реально происходило, получается, он один из немногих кто видел мир где не было запретных зон, военных патрулей, геофизических роботов стабилизирующих повышения тектонических процессов, обязательных пищевых добавок, сокращающих накопления генных ошибок, отношений, включающих превыше всего обоюдное согласие, а не комплекс анализов в обсервационных центрах, совместимость означала принудительный характер с определённой частотой сношений, и прочие ограничения и предостережения связанные с постоянством ферромагнитного облучения заменяющего влияние затухшей луной сердцевины. Или мы настолько привыкли к такому жесткому контролю, что убрав все разграничения мы в растерянности опят начнем их водить, прикрывая собственную несостоятельность разными выдумками. Одно наверняка: человек всегда был и будет притягивать различенные сущности, созданные его психикой или пришедшие из глубин космоса вопрос одинаково интересный как и способы борьбы с ними…