Правильный Выбор

На улице который день шел дождь, обычное дело для этого времени года. Зато в хижине укрытой от ненастья толстым слоем дерна было тепло и уютно. Тихо потрескивали дрова в очаге, дым уходил в окошко, прикрытое от непогоды, над огнем, в закопченном медном котелке бурлило рагу.

— Представляешь, Гвенда, — тихо, стараясь не разбудить малыша, проговорил усатый мужчина, сидящий за столом в ожидание ужина, — наш сорванец гнома увидел на обратном пути.

— Да ну? — удивилась молодая женщина, хлопочущая у очага, но чуть позже добавила, наполняя своему супругу миску. — Хотя, чему удивляться, первый раз на Ярмарке в Гленмарше, столько впечатлений … Расскажи, как это было?

— Как? — Мужчина оторвался от рагу, вытер губы куском лепешки и откинулся, с удовольствием рассматривая любимую. Капли на её одежде в отблесках огня играли и переливались драгоценными камнями, и сама она казалась какой-то загадочной и волшебной.

— Как … — повторил мужчина, — мы возвещались домой, доехали до большого распутья …

— Это где указатели? — уточнила Гвенда.

— Да, тот, что неподалеку, — мужчину совсем не возмутило, что его прервали, — проезжаем мы мимо, дождик капает, сыро кругом, но настроение лучше не придумать, и тут Дьюи дергает меня за рукав:

«Папа, — говорит он, — а кто это сидит на палке?»

Я притормозил нашу старушку Бруни, посмотрел на указатель, но там никого не было, я то подумал там птица какая сидит, и малышу интересно какая.

«Нет там никого, — говорю я, — показалось наверно…»

«Нет, папа, там сидит маленький человечек с каким-то колпаком на палочке!» — Заявляет мелкий.

— Хорошее у него воображение. Насмотрелся на кукольные представления, вот и привиделось, — улыбнулась Гвенда, прижавшись к мужу, — ты давай, кушай и спать, я тебя жду. И потише, а то Дьюи разбудишь.

— Разбудишь его, — проворчал отец семейства, но без какой-либо злости в голосе, — спит без задних ног, набегался, напрыгался до гномиков в глазах.

Прошел год. Осень сменилась зимой, зима весной, за весной пришло лето и вновь уступило права дождливой осени, времени Ярмарок. Подросший Дьюи, две дюжины дней назад отпраздновавший пятый день рождения, поехал с отцом в Гленмарш. Эта поездка была для мальчика предметом гордости. Он не просто ехал на ярмарку, а вез на продажу трех кроликов выращенных лично, ну с маминой и папиной помощью, небольшой. Моросил дождь, мальчишка сидел на самодельной (папиной работы) клетке и следил за кролями. Ему совершенно не мешали капли, стучащие по кожаному чепцу и плащу из толстого сукна. Вокруг было столько всего: Лес, до которого он ни разу еще не ходил, речка с мельничными колесами, усадьбы стоящие за полями, указатель на распутье …

— Пап, а что это за человечек на указателе сидит? — вдруг спросил мальчик. Ему показалось, что на указателе, на его верхней доске, сидит маленький человечек со странным колпаком на палке.

— Где? — отец остановил повозку и, прищурившись, стал рассматривать указатель, — а, тот, это указатель на трактир, «Танцующий Гном». Чтобы те, кто читать не умеет, ну вроде нас с тобой, могли найти трактир по картинке. Надо будет сказать Унфриду, что картинку обновлять пора, выцвела совсем.

Мальчик моргнул пару раз, и понял, отец просто не видит гнома.

— Поехали, Дьюи, надо дотемна добраться до ярмарки и поставить шатер.

Телега тронулась, Дьюи посмотрел на гнома и помахал тому рукой. Гном вежливо приподнял колпак на голове и кивнул. Три дня Дью только и думал, как бы на обратном пути поговорить с гномом, но по дороге домой сам не заметил, как уснул. Проснулся только утром, в своей кроватке, на чердачке их небольшого домика.

— Пааап, паап — позвал Дьюи отца, — а что написано на указателях?

Отец, оторвавшись от ремонта лыж, поднял голову, улыбнулся и ответил:

— Сынок, смотря на каких. На том перекрестке написано, сам-то я читать не умею, но мне говорили, и я проверял, сверху вниз: Гленкастл, Гленмарш, Краувуд, Гринфорд и «Танцующий Гном», это тот трактир, что на пол пути от указателей к нам. Запомни его, и всегда найдешь дорогу домой, сынок.

— А на других указателях? — не унимался мальчик.

— Не знаю, не спрашивал… надо же найти того, кто читать умеет. — Отец улыбнулся и вернулся к прерванному занятию. Зима была уже не за горами, пора было готовить себя к ней.

— Я буду уметь читать! — заявил мальчик, и спрыгнул на глинобитный пол дома.

— Правильно, Дьюи, дело полезное, так ведь, Сайрус? — Гвенда, мать мальчика, вошла как раз к его важному объявлению, и с любовью потрепала Дьюи по волосам. — Хочешь уметь писать? Иди в ученики к викарию.

— Тоже дело, — не отрываясь от занятия, согласился отец, — как раз за зиму чему-то научишься, а старому Харри помощник давно нужен. Ты уже мальчуган большой, воды ему принести сможешь, да и очаг развести, и за курями его зимой следить. Давай, Дьюи, дуй к викарию, расскажи о своем желании.

Отец с матерью не ошиблись. Старый викарий был рад веселому Дьюи. Дом Харри стоял на отшибе, и общество мальчика скрашивало долгие зимние вечера. Да и научить кого-то грамоте было давнишней мечтой священника, но у крестьян всегда находились дела поважнее, как для себя, так и для своих детей. Пожалуй, только Сайрус мог позволить себе отпустить сына на всю зиму. Золотые руки у мужика были, с деревом чудеса творил.

И вновь за зимой пришла весна, потом было лето, за летом осень, мальчик опять отправился с отцом на ярмарку, помогать тому в торговле, да и повеселиться, чего уж скрывать. На перекрестке, укрывая от дождя указатель своим странным колпаком, сидел гномик, тот же что и в прошлые годы. Он улыбнулся и кивнул мальчику, как старому знакомому. Дьюи помахал в ответ, но не стал отвлекать отца, подмигнул только гному на прощанье.

Прошли ярмарочные дни, Дьюи очень помог отцу, и грамота его пригодилась. Теперь Сайрус мог не искать кого-нибудь умеющего читать, достаточно было позвать сына. Да и писать Дьюи умел, хоть и медленно, так что Сайрусу удалось заключить несколько договоров на изготовление мебели: для замка, для трактира и нескольких далеко не бедных купцов. Обеспечил сынок отца работой на всю зиму. На обратном пути гнома на месте не оказалось. Но и ехали они не одни, целый караван двигался по дороге. Гном мог и испугаться такой толпы. Вернувшись домой отец очень хвалил сына, рассказывая жене как помог ему мальчуган:

— Дьюи молодец, хорошо он с грамотой придумал. Не будь его, не видать мне таких заказов. А как узнал кастельян, что у меня сын грамотный, сразу сказал «У плохого человека сын грамоты не выучит, а как мастера вас все хвалят. Видать можно вам и серьезное дело доверить», а уж за кастельяном и остальные потянулись.

Гвенда не могла нарадоваться на своего сына, а тот ждал только одного, кода родители уснут. Ему очень хотелось поговорить с гномом.

Ночью, под покровом темноты, Дьюи выбрался через небольшое окошко на крышу и отправился на перекресток. Он шел почти всю ночь, но когда пришел гнома на перекрестке не было. Мальчик сел на бревно и заплакал. Он так хотел поговорить с гномом, так долго шел, так устал. Вместе с Дьюи заплакали облака, и как только капли дождя коснулись земли, из небольшой дверцы, совсем незаметной на фоне травы, вылез гном и стремительно взобрался на указатель.

— Привет, — сказал Дьюи, вытирая рукавом слезы. От горя и обиды не осталось и следа. На лице опять засияла улыбка.

— Привет, — ответил гном, — ты Дьюи?

— Да … — немного растерялся мальчик.

— Дьюи Сайруссон? — уточнил гном, и поинтересовался еще кое-какими деталями, — твой отец искусный мастер, резчик по дереву, столяр и плотник, да?

— Да … — только и ответил Дьюи. Разговор шел странно, и он не знал, что теперь говорить.

— Привет, Дьюи, — куда как радостней заявил гном, — а я то думаю, чем мне этот мужик на телеге знаком и почему этот мальчишка, как две капли дождя похожий на Сайруса, меня видит.

— Ты знаешь моего отца? — Удивился Дьюи. — Откуда?

— Ну, он тоже был маленьким, но ведь ты не для того пришел? — с хитрым видом уклонился от ответа гном. — Давай, спрашивай!

— А что ты тут делаешь под дождем? И что у тебя в руках? И почему ты держишь это над указателем? А почему тебя вижу только я? — На одном дыхании выпалил мальчик.

— Уфф… удивленно выдохнул гном, — лихо. Давай по порядку. Первое, я слежу за указателем. Второе, у меня в руках зонт — приспособление для защиты от дождя и солнца. Третье, я держу зонт над указателем, чтобы буквы истинного пути не смыло водой времени. И четвертое, меня видят только те, кому это важно и можно. Ты сын моего друга, пусть он и забыл меня, выходит, тебе можно меня видеть, а раз мы с тобой общаемся, значит, для тебя это важно, пусть ты и сам еще это не понимаешь.

— А как дождь может смыть буквы? — удивился мальчик, рассматривая указатель. Буквы на нем были выжжены, и смыть можно было только краску с рисунков, да и то, контуры всё равно бы остались. — Ведь их не нарисовали, это же не краска…

— А ты внимательно посмотри, — улыбнулся гном и стукнул пяткой по верхней доске.

Выжженные буквы вдруг поплыли, и мальчик смог прочесть совсем другие слова.

«Нигде, Везде, Где-то, Здесь, Там» — гласили надписи.

— А что это значит? — спросил Дьюи.

— Ты, прямо как твой отец, — хмыкнул гном, — разве только сам читать умеешь. Это распутье, как и всякое другое, не просто перекресток дорог, это и место выбора пути. У каждого человека есть свой путь, но не всегда он идет по нему. Вот уходит человек в «Нигде» и пропадает. Не обязательно умирает, но становится ему плохо, это факт. Или в «Везде» поддет, и станет как все, таким же, обычным, а мог бы стать кем-то известным или полезным. Да и счастья в это «везде» нету, настоящего счастья.

— А «Где-то»? — Спросил Дьюи.

— В «Где-то» человеку не будет покоя, он будет менять всё, пока не устанет и не плюнет на это. Нет, там тоже нет счастья, как ив «Там», где человек понимает, что не его это место. Только в «Здесь» человеку хорошо. Именно в «здесь» он становится собой и находит свое счастье. А теперь мне пора, там бежит твой отец.

Гномик сказал последние слова, и спрыгнул прямо в свой домик, захлопнув дверь. Дьюи и моргнуть не успел, а где дверца была, уже не мог понять.

— Ну и напугал ты меня, сынок, — отдышавшись сказал Сайрус, — пойдем домой, пока мама не проснулась.

Отец не стал спрашивать ни о чем, и этот момент они хранили в тайне долгие годы.

Мальчик рос, крепчал. Зимой он помогал Харри, а тот учил его книжным премудростям, письму, счету, каллиграфии, латыни и греческому. Остальное время Дьюи обучался у своего отца, помогая тому по работе. А в пятнадцать лет молодого Дьюи пригласили в Гленкастл, работать там плотником. Работа хорошая, уважаемая, да и платить обещали хорошо. Отец дал Дьюи лошадь, инструменты, мать собрала в дорогу снедь и вещи и, попрощавшись, Дьюи отправился во взрослую жизнь.

— Вырос наш малыш, — тихо всхипнула Гвенда, с грустью и гордостью в голосе.

— И мы такими были, помнишь? — Прижав к себе любимую, ответил Сайрус.

Они стояли на крыльце, пока сын не скрылся из виду, а потом вернулись к своим делам.

Дьюи же ехал окрыленный мечтами, и представлял себе, как он покорит сердца жителей замка своим мастерством и грамотностью, и, может быть, станет со временем кастельяном. Тогда он перевезет отца с матерью к себе, и будут они жить вместе. Но доехав до перекрестка юный Дьюи остановился. Что-то тревожило его, что-то не нравилось, раздражало, особенно при взгляде на указатель, конкретно на надпись «Гленкастл». Капнуло с неба, тучки закрыли солнышко и из-под красивой вязи букв, сложенных в слово «Гленкастл» проявились совсем иные, и выходило, что никакой не замок там, а какое-то … «НИГДЕ». Мальчик вспомнил слова гнома, и перед глазами четко встал образ. Он, Дьюи, лет через десять, совершенно разхристаннный, грязный, спящий в сарае среди пустых бутылок. Никакого уважения, да и грамоту он уже подзабыл.

— Нет, нет, нет… — проговорил юноша, — не надо нам такого. И решительно двинул коня в сторону Краувуда. Ведь именно там, ели не подводила память, было его «Здесь».

Память не подвела Дьюи. В Краувуде, большом селе на самом краю Воронова леса, он встретил свою любовь, дочку местного тана. Не мало труда стоило понравится этому суровому мужчине, но золотые руки, горячее сердце и честный, открытый нрав, все же пришлись тому по душе. Да и умение читать и писать на нескольких языках, в том числе и на нормандском, на котором теперь говорила вся знать, тоже сыграли свою роль. Через полгода все селение праздновало свадьбу. А еще через год старый та стал дедушкой. Сайрус и Гвенда отказались переезжать, их «здесь» было в небольшом домике на берегу ручья, но они часто навещали своего сына и внука. А когда тому исполнилось пять лет, Дьюи взял сына на ярмарку.

— Пап, пап, — дернул тот Дьюи за рукав, — а что это за гномик на указателе?

— Где? — Спросил Дьюи, он не видел никого, хотя гном там был. Дьюи вырос, забыл про своего волшебного друга, помогшего выбрать правильный путь. Но гном был не в обиде, так и должно было случиться. Дьюи свой выбор сделал, теперь пришла очередь его сына.