Маги и странники

Дориан Маг жил в роскошном особняке с колоннами. Дом Мага слыл самым блистательным в округе. Увитый плющом, он больше походил на сказочный дворец. По вечерам в освещенных электрическими свечами залах играла музыка и слышался смех. Дориан Маг устраивал приемы для друзей.

Было дело, было.

В белом фраке он выходил к гостям и под стремительные звуки серенады превращал улыбки женщин в порхающих бабочек. Дамы хлопали в ладоши, мужчины кричали: «Браво! Брависсимо»!

Маг выпускал бабочек, и они радужной лентой проносились над головами зрителей. Рука Дориана замирала. Разноцветный поток трепещущих крыльев разлетался по зале — бабочки-улыбки возвращались к дамам.

Оранжевая, как вечернее небо, садилась на рыжие кудри мадам Кюго, синяя притворялась брошкой на платье седой, но все еще величественной леди Рональдины. Бабочек было много, каждой гостье — своя.

Самую большую, золотую, Маг преподносил жене Марианне. Она смотрела в глаза Дориана, и думала, что он самый красивый мужчина на свете. Бабочка, покружив вокруг Марианны, опускалась на плечо и растекалась радужным узором по смуглой коже.

Дочь Лилу получала розовую бабочку с веснушками на крыльях. Это был ее любимый цвет, и Дориан Маг глубоко-глубоко в душе считал эту бабочку самой лучшей.

Джентльмены были джентльменами, они радовались, глядя на смеющихся дам, но им тоже хотелось развлечений.

Марианна хлопала — звуки джаза сменяли нежный голос скрипки, и в зал вносили карточные столы, напитки и сигары. Хорошее было время. Маг чувствовал себя счастливым. Да, да! Почти.

Случалось, в самом разгаре вечера он ощущал скуку. Ему чудился плеск волн, крики чаек, он чувствовал в ступнях странное покалывание. Взгляд Мага скользил по толпе в поисках новых впечатлений.

Она сидела между мадам Кюго и леди Рональдиной. Маг готов был поклясться, еще минуту назад ее не было в зале. Незнакомка куталась в черный плащ, половину лица скрывала маска. В смоляных косах, уложенных в высокую прическу, горел алый тюльпан. Сердце Мага остановилось, а потом застучало быстрее.

— Кто это? — спросил он у Марианны.

Жена пожала плечами. Марианна беспокоилась о том, что серебристые узоры на плечах не подходят к платью, а в погребе заканчивается хорошее вино. Незнакомкам не было места в ее голове, а зря. Именно с этого начинаются неприятности.

Маг поймал взгляд гостьи и смутился. Глаза сквозь разрез маски дразнили. Он услышал контральто незнакомки: «Добрый вечер, Дориан Маг».

Голос был воображаемым, но Дориан вдруг почувствовал волнение.

Он начертил дугу в воздухе, и бабочки вместо того, чтобы разлететься по залу, выстроились полукругом. Последнюю розовую бабочку с веснушками Дориан пустил в центр, и живой разноцветный полукруг обратился сияющей дверью.

Дверь висела над полом. Бабочка Лилу, самая любимая, самая лучшая, сидела там, где должна быть ручка. Она сложила крылья и стала кольцом.

Дориан взялся за него и три раза стукнул по двери. Со скрипом дверь отворилась, явив зрителям берег моря. Волны набегали на песок, у горизонта белел парус.

— Ахах, — вздохнула публика, и даже джентльмены вскочили с мест, чтобы рассмотреть, как устроена дверь, и в чем обман.

Дверь была настоящая, как и бабочки Мага, берег был настоящий и соленый бриз, долетавший до публики, свидетельствовал, что море тоже настоящее. Стоило только шагнуть за порог. Дориан Маг оглянулся. Незнакомка! Оценила ли она его искусство? В ту же минуту дверь захлопнулась и обратилась жуками.

Никто не заметил неудачи. Зрители аплодировали.

— Браво! Бис!

Самые верные друзья бросились к Магу и принялись его качать. Дориану хотелось, чтобы его оставили в покое. Дверь не работала, она закрылась и Маг чувствовал себя обманщиком.

Сквозь музыку и шум Дориан услышал глубокое контральто.

— Мадам, месье, прошу вас.

Публика расступилась. К Магу шла незнакомка в черной маске. В такт шагам шевелил лепестками алый тюльпан в прическе. Она остановилась так близко, что Маг ощутил тонкий запах духов. Гостья улыбнулась Дориану, только ему, и он увидел белые ровные зубы.

— Элизабет, — представилась она и коснулась его запястья.

— Дориан, — отозвался Маг.

Музыка оборвалась фальшивой нотой, гости замолчали. В наступившей тишине Элизабет произнесла:

— Дориан Маг — виртуоз, леди и джентльмены.

Обернувшись к публике, она зааплодировала:

Зал, откликнувшись на её призыв, наградил Мага овациями, и он поверил. Дориан смотрел в темные глаза Элизабет, и чувствовал себя победителем. Ему приходилось склоняться перед ней, потому что она едва доставала ему до груди.

Из рукава шелкового плаща незнакомки выползла костяная бабочка с черными крыльями и уставилась на Дориана бусинами глаз.

— Это Эдгар, ночная ведьма, — сказала Элизабет. — А как зовут эту бабочку?

Она показала на бабочку Лилу.

— Я не знаю, — растерялся Дориан. — Это…это…

— Она моя! — крикнула Лилу.

Девочка выбежала вперед и топнула ногой. Розовая бабочка послушно взмахнула крыльями и полетела к ней.

— Лилу, у бабочки обязательно должно быть имя, — Элизабет шагнула к девочке. — Пусть Эдгар спросит ее.

Костяная бабочка вороном нависла над детскими ладонями, где пряталась бабочка. Изо рта ночной ведьмы выстрелила змея и ужалила бархатное тельце насекомого.

— Какая она злая! — захныкала Лилу и бросилась прочь.

— Я сделаю вам другую бабочку? — сказал расстроенный Маг. — Красную. Это будет лучшее творение.

— Лучше, чем бабочка Лилу?

— Лучше, чем Эдгар. Для этого мне нужна ваша улыбка, Элизабет.

Тюльпан гневно качнулся в сплетенной из кос прическе.

— Мне не нужна красная бабочка, Дориан. Мне не нужна дверь на берег моря. Боже мой! Это соленая лужа. Я люблю летающие башни, Дориан. Маг должен уметь строить башни. Я приду завтра. И надеюсь, здесь больше никто не скажет про меня, что я злая.

Сквозь прорези черной маски Дориан увидел, как слезы набежали на глаза Элизабет.

— Как здесь скучно. Прочь отсюда! — она рванула завязку черного плаща, и тот упал на пол.

Дориан Маг успел увидеть лишь тонкий стан, обтянутый красным шелком, и босые ноги. Эдгар костяными щупальцами схватил плащ и взлетел с ним к потолку. Черный шелк накидки превратился в дверь.

Элизабет толкнула ее и, обернувшись, сказала:

— Летающая башня, Дориан. Я приду завтра.

Дверь закрылась. На полу остался лежать тюльпан.

Марианна, прижимая к себе плачущую Лилу, подошла к Дориану.

— Я прикажу слугам не пускать ее, — она говорила мягко, и никто в зале, кроме седой леди Рональдины, не догадался, что стоит ей спокойствие.

— Только попробуй, — сказал Маг и поднял цветок; за ночь ему предстояло научиться строить летающую башню.

Алый был главным цветом вечерних нарядов. Многие дамы пришли в масках и босиком. Лишь мадам Кюго, леди Рональдина и Марианна объявили бойкот новой моде. Лилу тоже была в туфельках, розовая бабочка подрагивала в каштановых кудряшках.

Все тюльпаны тайно от Дориана выбросили из дома, а вазы наполнили белыми розами. Бедная Марианна! Увы, она никогда не играла в шахматы.

Элизабет в скромном синем платье и серебристой маске полулежала в самом удобном кресле. Белая роза перехватывала у виска черные волосы. Костяная бабочка, ползала по подлокотнику. Элизабет отстукивала ритм ногой, и каждый раз, когда намеренно сбивалась, квартет фальшивил. Гости морщились.

Дориан жонглировал золотыми жуками. Ведь Элизабет не нравились бабочки! Сияющих «блошек» он собирал с лепных карнизов, картин и мебели, где удавалось поймать отблеск света, и пытался сложить из них Башню.

Башня падала. Дориан чувствовал, что проиграл. Он решил сделать хоть одну бабочку, но дамы больше не дарили ему улыбки. То, что ему давалось отразить, обрывками крыльев падало на пол. Еще немного, и вместо «браво» он услышит свист. Все ждали сигнала Элизабет.

— Дамы и господа, — она встала.

Холодным светом вспыхнула маска, отражая свечи. Эдгар спрыгнул на пол и, стуча костяными щупальцами, скрылся под креслом.

— Дамы и господа, — вмешалась Марианна.

Слуги внесли в зал ковер и стали его разворачивать на том месте, где гости обычно танцевали.

— Белый танец! — сказала Марианна и взяла Дориана за локоть.

Оркестр заиграл джаз. Дамы, которые пришли босиком, потянули кавалеров танцевать. Ногам было холодно на мраморном полу, а ковер был теплый. Оставшимся без пары мужчинам слуги предлагали вино и сигары.

— Танцы? — сказала Элизабет. — Я люблю танцевать.

Она устремилась к оркестру и спросила у музыкантов:

— Месье, вы когда-нибудь видели, как танцуют ноты?

Музыканты пожали плечами — они видели летающих бабочек, но про танцующие ноты слышали впервые.

— Отлично! Играйте. Что-нибудь стремительное и до безобразия отвязное.

Элизабет пробежалась пальцами по клавишам рояля, и музыканты, увлекаемые ритмом, грянули регтайм. Пары, топчущиеся на ковре, замерли, а потом принялись лихо отплясывать дикий танец. Элизабет сложила ладони лодочкой, и глянцевые жуки нот черным дождем посыпались из воздуха. Они падали, падали, окружая ее черным зеркальным занавесом.

Гости остановились, раскрыв от удивления рты. В центре зала росла Башня из нот, ее хитиновый панцирь отражал электрические свечи, публику в разноцветных нарядах и Дориана.

— Виват, Элизабет, — кто-то выкрикнул в толпе.

Зрители зашумели, и вот кто-то первый хлопнул, потом другой — и зал наполнился рукоплесканиями.

— Браво! Брависсимо!

Белые розы, которые с большим тщанием Марианна срезала утром в саду, летели к подножию Башни.

Эдгар выбрался из-под кресла и, распустив, рваные крылья, метнулся к Башне.

Костяное тельце впечаталось в зеркальную стену и превратилось в кольцо. После третьего стука, в стене открылась дверь, и к гостям вышла Элизабет.

— Гран мерси, мадам, месье, — она шаркнула ножкой в белой балетке и склонилась в преувеличенном реверансе.

Губы усмехались, на серебристой маске вспыхивали холодные блики.

— В моей башне карнавал, — сказала Элизабет. — Добро пожаловать!

Она сделала шаг в сторону, и гости увидели за дверью сверкающую залу. Акробаты под куполом крутили сальто-мортале, канатоходцы танцевали на струне, жонглеры метали в воздух горящие кольца, изящные Коломбины приглашали на танец грустных Пьеро.

— Вы увидите много странного. Настоящие чудеса, — алые губы улыбнулись. — Самое лучшее вино и самые азартные игры. Но главное, поющие башни и танцующие острова. Никаких бабочек! Они слишком нежные, чтобы возводить из них стены.

Публика устремилась к двери. Мужчины бросали недокуренные сигары, женщины забывали сумки и меховые манто. Дом Мага опустел.

На диване сидела мадам Кюго — дома ее ждал голодный кот. Леди Рональдина раскладывала пасьянс за столом — она была немолода, и ее трудно было чем-то удивить.

Марианна и Лилу держали Дориана за руки — это был их Маг, и они без него никуда.

Дориан Маг осторожно высвободился и устремился к Элизабет.

— Почему ваша башня не летает, Элизабет? — спросил он, пытаясь уловить взгляд.

— А потому, мой любознательный Маг, потому… — она зло засмеялась. — Догадайтесь!

— Ай! — вскрикнула Лилу.

Маг обернулся. Эдгар пытался стащить с каштановых кудряшек розовую бабочку.

— Да что же это такое! — возмутилась Марианна, отгоняя ночную ведьму.

— Эдгар! Оставь, — сказала Элизабет. — Пусть сам отдаст.

Она перешагнула через порог, и Эдгар метнулся за ней. Дверь захлопнулась. Черная башня исчезла.

Дом Мага слыл блистательным. Было дело, было. Было, и прошло. Белый фрак пылился в шкафу. По вечерам окна бальной залы оставались темными, лишь на втором этаже в кабинете мерцал огонек. Маг строил Башню.

Темные тени залегли под глазами Дориана, золотые волосы потускнели. Утром он спускался в столовую, почуяв запах кофе. Марианна спрашивала, сколько ложек сахара класть в чашку.

— Конечно, — отвечал Дориан и отмахивался от поцелуя.

Он был занят Башней. Из столовых приборов выкладывал стены с бойницами. Пирамида росла. Марианна, прижав руки к груди, молила, пусть достроит. Она надеялась, тогда Дориан успокоится.

Сверкающая золотом и серебром Башня была красива. Осталось замкнуть конструкцию вилкой, и можно было подумать, как поднять ее в воздух. В столовую влетела бабочка с веснушками, за ней прискакала Лилу.

— Вуаля! — сказала девочка.

Бабочка села на сверкающую пирамиду и пошевелила усиками. Нож, опирающийся на две ложки, закачался. Пирамида потеряла равновесие и обрушилась сверкающим дождем.

Маг вскочил, опрокинув на себя чашку с дымящимся кофе.

— Хватит, — закричал он. — Не мешайте мне думать. Марианна, уходи. Забирай Лилу и уходи.

Из глаз Дориана рвалась темная сила. Марианна швырнула кофейник в стену и, подхватив Лилу, бросилась прочь.

— Моя бабочка! — плакала девочка.

На пол сыпались осколки от кофейника. Бабочка с веснушками, из-за которой все и случилось, испуганно взметнулась к потолку. Она спряталась в портьере. Дориан наступил на стеклянную крошку и чертыхнулся. С некоторых пор он ходил босиком.

Так Дориан Маг остался один. Он жил в заброшенном доме с колоннами. Большую часть времени проводил в бальной зале, сидя на холодном мраморном полу. Ноги затекали, спина болела, но он научился не обращать на это внимание. В груди поселилась болезнь. Маг подносил кулак и кашлял. Слабый звук взлетал ввысь и тревожил другого обитателя дворца.

В таинственной вышине хлопала крыльями птица. Она влетела через разбитое окно и свила гнездо на перекрестье балок. Дориан ни разу не видел ее. Не знал, когда она покидает свой дом и когда возвращается.

Закрыв глаза, он строил башню из воспоминаний.

Из сухой, как пустыня, души Дориан извлекал детский смех и воспоминания о маленькой девочке. Она любила танцевать, ее ножки громко топали по лестницам. Утомившись, забиралась к Магу на колени и просила развлечь ее. Маг выхватывал из воздуха полосатого жука и, дунув на него, превращал в бабочку с крыльями, похожими на лепестки роз.

Помнил Маг и женщину с сияющими глазами. Она целовала его в шею и спрашивала, сварить ли ему кофе. Как ее звали? Дориан забыл. Пыльный плащ скрывал некогда сильное и страстное тело. Маг давно ничего не чувствовал.

Временами он разрешал себе тосковать по непослушным ножкам и сияющим глазам, но потом запирал глухую волчью страсть глубоко в душе.

Башня росла. Она была похожа на золотое зеркало, но была недостаточно высока.

Тогда Дориан вспомнил дверь, за которой шумело море, как хотел ступить на песок и пойти вдоль кромки воды. Дориан все понял. Башня дрогнула и остановилась.

Дориан Маг открыл глаза. Башня почти касалась балок. Монолитные сияющие стены отражали выщербленный мраморный пол, разбитое окно и Дориана в запыленном плаще.

Он подошел к зеркальной стене и глянул на себя. Улыбка осветила лицо и большой белой бабочкой порхнула ввысь. Там в портьерах пряталась розовая с веснушками бабочка Лилу.

Дориан Маг знал, что делать.

— Эдгар, — крикнул он. — Спускайся!

В темной вышине, где «птица» свила гнездо, хлопнули крылья.

— Хватит притворяться, — засмеялся Дориан. — Я знаю, что это ты.

Под потолком послышалась возня. По зеркальной поверхности башни скатился Эдгар. Перебирая щупальцами, он подобрался к Дориану.

— Веди меня к ней, — сказал Маг, глядя в бусины глаз. — Перед тем, как отправиться в путь, я должен кое-что сказать.

Дориан нарисовал дверь, и Эдгар, хлопнув крыльями, стал кольцом на ней. Бабочки — Лилу и Дориана — слетели вниз и затерялись в складках плаща. Маг взялся за кольцо и стукнул три раза.

Гости были в масках и ярких нарядах. «Танец рыцарей» сплетался с «Ночью на лысой горе». В музыкальном хаосе Дориан Маг угадывал развязные звуки регтайма. Смуглый Феб выпустил струю огня, опалив лицо Дориана. Набеленная Коломбина пригласила его на танец. В черной башне шел черный карнавал.

Эдгар, цокая щупальцами по шахматным клеткам пола, вел Дориана сквозь толпу. У Мага кружилась голова, и он не сразу увидел Марианну и Лилу. Они жались у стены, им здесь не нравилось.

Маг помахал Лилу и, она, заметив его, стала дергать Марианну за юбку. Марианна, проследив за рукой дочери, встретилась с ним взглядом. Несмело улыбнулась, но Дориан прошел мимо.

В центре круглой залы на танцующем острове Элизабет дирижировала представлением. Глаза ее были закрыты. Внимание поглощено движением колесиков в сложном механизме карнавала.

— Элизабет, — позвал ее Дориан.

Она открыла глаза, на темном дне зрачков клубился хаос. Эдгар, взобравшись на плечо хозяйке, принялся нашептывать ей что-то на ухо. Элизабет улыбнулась, а взгляд стал русалочьим.

— Ты построил Башню, Дориан? — спросила Элизабет, когда Эдгар, закончив наушничать, рухнул на пол.

— Да, — сказал Дориан.

— Она летает?

— Нет.

— Зачем же ты пришел? — Элизабет спрыгнула с танцующего острова и направилась к нему.

Маг смотрел, как осторожно ступают босые ноги, и думал, что мраморный пол холодный. Он спал на полу, когда строил Башню, и знал, холод камня въедается в тело.

Холод таился в его груди.

— Моя Башня никогда не полетит, потому что бабочку я решил отдать тебе, Элизабет, — сказал Дориан.

— Розовую бабочку Лилу? — Элизабет удивленно смотрела в глаза Мага. — Дориан, вы плохо выглядите.

Маг вынул из складок плаща бабочку, крылья которой были усыпаны веснушками, и выпустил на волю. Бабочка, трепеща, понеслась к дочери.

Элизабет проводила ее взглядом и, нахмурившись, сказала:

— Дориан?

— Я отдам вам свою бабочку.

Холод шевельнулся в груди Мага. Дориан попытался сдержать кашель, но не смог. Кашель душил его, пока слезы не побежали из глаз.

— Вы нездоровы! — расстроено сказала Элизабет.

Дориан раскрыл ладонь. На ней, сложив большие прекрасные белые крылья, сидела его собственная улыбка.

— Это вам, вместо Эдгара, — сказал он. — Теперь ваша Башня полетит, куда вы ей прикажете.

Бабочка пересела на открытые плечи Элизабет, а Дориан развернулся и пошел прочь. Гости в разноцветных нарядах и масках расступались, освобождая дорогу.

— А как же вы? Как же ваша Башня? — Элизабет бросилась за ним.

Маг покачал головой и принялся рисовать дверь.

— Страннику башня не нужна, — сказал он.

Над полом висела сияющая дверь, и было слышно, как за ней шумит море. Бабочка Лилу села на то место, где должна быть ручка, и стала золотым шаром. Шар повернулся, и дверь открылась, явив солнечный берег моря. Волны набегали на песок, чайки кричали в небе.

— Я могу вас вылечить, Дориан, — сказал Элизабет. — Что я наделала!

— Не нужно, — сказал он, улыбнувшись. — Каждый должен оплатить свой счет сам.

Он позвал Марианну и Лилу. Они принадлежали ему, и без них в путь-дорогу ему было нельзя.