Кружка

Рано утром первого января король проснулся в своем замке. Да, да. Именно в своем, а не у герцога Анжуйского или баронессы фон Тизен.

Голова Вангелиса XV раскалывалась с похмелья, во рту перегарным вкусом запеклась великая сушь. Возможно, вы скажете, что эти выражение не что иное, как штамп. Но я с вами не соглашусь. Препаршивое состояние короля можно было описать другими словами, вот только они не отразили бы в полной мере то, что происходило в первый день нового года в королевской спальне.

Вангелис XV, замычав, словно раненый бык, попытался приподнять чугунную голову с атласной подушки. Стены и потолок качнулись и поехали куда-то в сторону, вызвав у короля приступ тошноты.

— Фрида! Помоги мне встать, — зарычал он.

Под одеялом, расшитом вензелями, кто-то заворочался, и Вангелис подумал, что сейчас его заботливо посадят, всунут ноги в домашние туфли из козьей шерсти, найдут стеганый халат и, может быть, даже принесут чудодейственный компот в глиняной кружке, из которой его поила еще маменька. Ради этого он был готов потерпеть укоры, которыми королева сопроводит первоянварское оживление супруга.

«Я же говорила, не пей столько и закусывай, закусывай больше»! — все жены мира после застолий говорят одно и то же, будь вы хоть королем, хоть дровосеком; услышав это, знайте: праздник удался.

Рядом снова кто-то заворочался, и шершавый язык лизнул лицо короля.

— Фрида, не шали, — отмахнулся Вангелис и потянул одеяло на себя. — Лучше посмотри, осталось ли то фруктовое пойло.

Он решил, что жена завопит: «Как ты смеешь называть мой компот пойлом, его рецепт достался мне от бабушки!» Но под одеялом Фриды не оказалось. Счастливо оскалив пасть, на белоснежных простынях лежал охотничий пес Ричард. Увидев опухшую рожу Вангелиса, он приветственно тявкнул: “С добрым утром, хозяин!»

— Пшёл вон, скотина! — разъярился король и толкнул пса в лохматый бок.

Обиженно заскулив, Ричард спрыгнул с кровати и затрусил к выходу. Встав передними лапами на дверь, он толкнул ее и выбежал вон.

Все оставили его: и жена, и верный пес! И не надо. Вангелис XV встал с кровати и, осторожно, чтобы не расплескать больную голову, стал искать халат.

В обеденную залу он спустился в балахоне из покрывала и в одной туфле. Пол был усыпан осколками посуды, обглоданными костями и конфетти, по углам дрыхли пьяные гости, на столе среди объедков бродил ободранный павлин — на это безобразие с укором смотрела праздничная елка.

Беспомощно озираясь, Вангелис позвал прислугу:

— Олаф! Мейсон! Сюзанна… Кто-нибудь отзовитесь.

На коврике у камина спал толстяк с голубой лентой через пузо, в бороде торчало павлинье перо. От крика толстяк проснулся.

— Чего орешь? — недовольно сказал он и, завернувшись в коврик, снова захрапел.

Опешив от такой наглости, король плюхнулся на пуфик. В этот момент в зал вбежали семь сыновей Вангелиса.

— Лови его, лови! — кричали они и стучали по полу туфлей, той самой что король так и не нашел в спальне.

Лягушонок, которого они пытались поймать, пару раз скакнув зигзагом, запрыгнул Вангелису на голову. Самый младший из сыновей замахнулся, чтобы шлепнуть по лягушонку. Король схватил его за руку и рявкнул:

— Где мама!?

— Уехала, — заныл мальчик. — Рано утром велела Сюзанне дать нам по вареному яйцу, поцеловала, а потом Олаф заложил карету и увез ее по той дороге, что ведет к замку вашего батюшки.

— Ступайте к себе и сидите тихо, а не то! — Вангелис отобрал у сына туфлю и скорчил страшную рожу.

Мальчишек как ветром сдуло.

Находка пропавшей обувки вселила некоторую уверенность, однако внезапное исчезновение жены предвещало нечто ужасное.

“Господи, да что же такое я вчера натворил, что она уехала жаловаться моим родителям?» — Вангелис пошевелил бровями, пытаясь припомнить, чем закончился праздник, и это вызвало новый приступ нестерпимой головной боли.

Король схватился за бороду и взвыл:

— Бездельники, воры, уроды! Кто-нибудь из вас подаст королю пить? А-а-а! Где мой компот?! Если вы сейчас что-нибудь не сделаете, я прикажу всех четвертовать, повесить, отрубить эту самую… как ее называют… Го-ло-ву! Найдите и немедленно верните королеву!

Крик взлетел к потолку и, отразившись от древних сводов, распространился по залам и комнатам. Гости заворчали, просыпаясь. Из кухни прибежали Сюзанна и Мейсон. Павлин на столе испуганно раскинул облезлый хвост.

— Ваше величество, вот ваш компот, — Сюзанна на серебряном подносе поднесла королю китайского фарфора чашку, расписанную прекрасными розами.

В ней дымился горячий свежесваренный компот. Вангелис XV, отставив мизинец, взял двумя толстыми пальцами изящную фарфоровую ручку, она тут же обломилась.

— Черт! — выругался Вангелис и зажал чашку между ладоней.

Стенки были горячие, чашка выскользнула из рук и упала на пол, разбившись. Король затопал ногами.

— Простите, ваше величество! — Сюзанна присела от страха. — Я сейчас принесу другую. В сервизе еще пятнадцать таких чашек.

— Не хочу фарфоровую! Где моя любимая глиняная кружка с толстыми стенками и большой-большой ручкой — король, не на шутку разозлившись, принялся крушить мебель и гонять гостей.

Когда через полчаса во двор въехала карета, китайский фарфоровый сервиз мелкими осколками усыпал пол дворца, гости забаррикадировались в винном погребе, а павлин, лишившись последнего пера, забился под новогоднюю елку. Намечалась война между принцем Таллии, тем самым толстяком с павлиньим пером, и Вангелисом XV.

— Ваше величество, попробуйте в обычном стакане, — Сюзанна бегала за королем с подносом, на котором стоял граненый стеклянный стакан.

— Уйди, женщина, — рвал и метал король. — А ты, Мейсон, подай мне бумагу, на которой мы обычно пишем ультиматум.

Королева спустилась по откидной лестнице и, кивнув Олафу, быстрыми шагами направилась к входу. Она что-то прятала под меховой накидкой. Решительно открыв дверь, она зашла в холл… И сразу же все поняла.

Вангелис XV добрался до камина. В глубине среди прогоревших углей лежали до боли знакомые осколки: красные с большим белым горохом.

— Что это? — растерянно произнес Вангелис.

Королева сделала знак испуганной служанке и, когда та подбежала к ней, отдала ей сверток, который бережно прижимала к груди. Сюзанна скрылась в коридоре.

— Кто это сделал? — король беспомощно оглянулся; окончание праздника всплыло из небытия и навалилось на него воспоминаниями.

— Что случилось, дорогой? — Фрида, раскинув руки, шла навстречу супругу.

— Беда, Фрида. Я разбил свою счастливую кружку, — потерянно сказал он. — На спор.

— Не может быть, Вангелис, — произнесла Фрида. — Сегодня утром прежде, чем отправиться поздравить твоих родителей, я помыла и поставила ее в шкаф. Наверное, Сюзанна не нашла ее.

— Но там… — король показал на камин, где лежали осколки.

В этот мгновение в зал вошла Сюзанна и сказала:

— Компот подан, ваше величество.

На подносе стояла огромная красная кружка с белым горохом, а в ней дымился компот. Королева и служанка обменялись только им понятными взглядами.