Зимняя сказка

В это утро снег высеребрил деревья словно в старой сказке, и, как и всегда, глазам верилось с трудом — настолько красив был город в бесподобном снежном уборе. Солнце только добавляло нереальности чистой красоте, сверкали и переливались в его лучах замерзшие веточки, и казалось, что старенькая песенка Никитиных «Нет лет» самая большая мудрость на Земле, потому что время действительно не имеет значения для того, кто молод душой, в ком живет радость, кто влюблен в саму жизнь.

Так думалось идущей по тропинке некоей симпатичной особе, которая не знала, как ныне понимать, кто она — молодая ли дама или уже достаточно зрелая девушка, ибо лет ей было куда больше тридцати, а жила она совсем как беспечный подросток… если только никто не отравлял эту самую жизнь бесконечным нытьем и жалобами, как любят газетчики или создатели «правдивых» новостей.

Александра, а в просторечии Саша, сама ненавидела жаловаться либо опускать руки; она всегда считала, что, споткнувшись или упав, следует все равно продолжать путь, упрямо идти к цели даже если дорога не торная, а если что-то не получается, вернуться на воспетый когда-то Макаревичем «перекресток семи дорог», посмотреть хорошенько да и свернуть снова, вдруг эта дорога правильная. Если в юности она и была альтруисткой, то теперь оценивала окружающий мир исключительно с позиции скептика, не без оснований считая, что люди «живут так плохо, что аж от машин прохода нет», а посему во многих своих бедах и печалях виноваты исключительно сами. Она считала себя самым счастливым человеком на свете, да еще и везучим: образование, работа, дом, отпуска по своему вкусу; а те глупцы, что жалеют одиночек, пусть сначала у себя разгребут, а не лезут куда их не просят.

Сейчас Саша была радостная, словно вернулись неожиданно ее студенческие годы, когда копить приходилось не на поездку на обалденный курорт, а на новую книгу любимого писателя, но как же было при этом легко и радостно (особенно когда она увидела в магазине сценарий «Через тернии — к звездам», а для покупки пришлось бежать в банк, потому что маленькая сумма была лишь на сберкнижке). Тогда все было нипочем, в то беззаботное время первой любви и твердой убежденности, что в мире нет бед, а все прекрасно и справедливо, а она сама много чего может.

С годами все убеждаются, что человек может далеко не все, свыкаются с этой мыслью и живут с комфортом от того, что у них самих все хорошо. С чужими бедами, а также с беспочвенным нытьем в прессе и на телеканалах смиряешься как с плохой погодой, радуясь, что есть пульт с кнопочкой выключения.

А день сегодня без преувеличений прекрасен: выспалась, завтрак был вкусный, в книжном магазине оказались новинки, наконец куплены полностью устраивающие универсальные наушники, а уж музыке в мобильном телефоне давно уже много, и она просто превосходная. Чем не рай? Для человека, умеющего радоваться каждому мигу (а научили этому Сашу старшие, уже почившие ныне родственники), жизнь прекрасна всегда. Особенно старалась тетушка, любимая, уважаемая, а потому часто вспоминаемая — женщина очень самостоятельная, мать троих детей, честным трудом нажившая все, что имела, — такими людьми хочется восхищаться, на них следует ровняться, и они никогда не жалуются.

Внезапно в поле зрения что-то сверкнуло, Саша на миг прикрыла глаза, решив, что ее ослепил блик от чьего-то окна или зеркала в машине, но блик оказался не при чем.

— Здравствуй, — тихо сказала она, — я скучала.

— Все двадцать лет?

— Вроде того.

Мужчина, красивый настолько, что любой другой усомнился бы в его реальности, подошел ближе, снова взял ее за плечи — и реальность перестала существовать, потому что всплыли воспоминания из почти последнего школьного года, события давние, но яркие настолько, будто все это было вчера.

2

Иной раз человек совершенно один, но как грустить, если в твоей жизни есть чудо?

Саша осторожно переносила огонь со свечи на свечу, за окном бушевала настоящая новогодняя метель, а год был особенным — скоро начнется взрослая жизнь, потому что, заканчивая школу, человек становится уже кем-то, кто тоже влияет на жизнь. Она словно чувствовала, что-то будет, радостное и прекрасное, причем будет это непременно.

Почувствовав за спиной какую-то мягкую, неземную энергию, она посмотрела в темное, расписанное морозными узорами стекло и в восторге замерла на месте.

— Ты — мой ангел, — едва выдохнула Саша.

Ангел едва заметно светился в темноте, словно его окружал таинственный ореол белого пламени, и тогда девочка-девушка совершила то, что вообще-то делать не следует — она вскинула голову и посмотрела в эти самые прекрасные на свете глаза.

Саша не знала тогда, что, посмотрев в глаза ангелу, обретаешь более пристальное зрение не с физической позиции, нет, просто начинаешь видеть насквозь всех людей, а ведь бывают души, но бывают и душонки.

Видеть первые прекрасно, тогда и сам становишься лучше, достойнее и понимаешь, как это — быть человеком, причем сразу же отучаешься делать, пусть и неосознанные порой, но гадости. Со вторыми все с точностью до наоборот — понимаешь, что сам еще не самый плохой человек на свете, а значит, что пытаться стать лучше. Вторых намного больше, и в основном это алчные мещане, в такой среде можно случайно потерять все: доброту, совесть, любовь.

Долгое время удавалось юной и скромной Сашеньке носить розовые очки, убеждая себя, что люди лучше, чем они есть, затем жизнь начала объяснять ей, что реальный мир далек от утопии. Юноша, которого она искренне и на всю жизнь полюбила, женился на другой; родственница, что была лучшим другом, ушла навсегда, затем покинули девушку еще двое друзей. Жизнь продолжалась, с каждым годом делая оптимизм все более тяжелым, но Саша не теряла присутствие духа

Время от времени девушка напевала песни любимой группы, что знала наизусть, и строка «Я вот только боюсь, что впервые в жизни не чувствую к ним любви» приобрела актуальность — теперь любить хотелось себя, поскольку эгоистов в нашем мире полно, никто не видит дальше собственного носа. Если люди таковы, что беспокоится?

Стоит, однако, не лгать себе, потому что это нехорошо: в глубине души, так глубоко, что порой сама забывала об этом, Саша верила в чудо. В ее жизни был ангел, она думала, что любовь не умерла, что бывает такое в жизни, что настоящие друзья очень далеко, но они есть, а значит, будут всегда. Пусть неумолимое время все равно когда-нибудь разлучит с теми, кто у тебя в сердце, но они есть, а значит, есть ты, ведь нас держат наши привязанности, иного не дано.

Саша давно перестала думать о том, хороший она человек или плохой, она твердо знала только одно — у нее есть только она сама, и это тоже неплохо.

3

— Ты изменилась…

— Я заметила.

Саше подумалось, что бедному ангелу не позавидуешь, он видит людей еще пристальнее, но ему не свойственны такие отвратительные человеческие чувства, как злость или зависть, которых не было много лет, но те активно начали процветать сейчас. Она себя тоже замарала, хотя раньше хотела лишь одного — любить, и ведь получалось. Хотя, если быть объективным, легко только сказать о том, что любишь друзей и врагов, правдой будет только первое.

— Наверное, ты рассержен на меня.

Ангел покачал головой:

— Нет, я люблю тебя.

— Но я тебя подвожу, — Саша опустила голову, рассматривая сверкающий снег, — хотя знаешь.., — ее прорвало, — жить на зеле тоже сложно. Если бы ты знал, как чувствуем мы, люди, но нам тоже не дано узнать, как видишь и чувствуешь ты.

— Ты права, — мягко сказал ангел в ответ, — отчасти.

Девушка мягко прильнула к нему, помня, что ангелы слышат мысли. Ох и наслушался же он в последние годы! Ей и самой было противно, что все сложилось так, что ее жалеют почем зря, причем некоторые жалеют с оттенком презрительности: неудачница, столько лет, а все одна. Не их это дело.

Тем не менее, все отдала бы, чтобы снова стать такой, как в юности, умеющей любить. Хотя какое там! Пусть любят другие, для нее любви, скорее всего, нет, ну а раз нет, то и не надо, она счастлива и так… вот только желание помочь другим пропало после того, как ей завуалировано, но четко давали понять, что не нужна она тут со своей помощью. Человеческая неблагодарность убивает все благородные порывы.

Люби себя, чихай на всех —

И в жизни ждет тебя успех.

Только перед ангелом сейчас мучительно стыдно, аж до слез, его-то она любит несмотря не на что, хотя и говорят, что ангела любить нельзя, и привязываться к нему нельзя, но это только философия.

— Мне, похоже, нет прощения…

— Совесть у тебя все еще есть, уж мне поверь, — отозвался ангел, — и ты не сможешь перешагнуть через нее или растоптать. Пройдет время этой неопределенности, и ты увидишь, как снова обрести свой путь.

Однако найти себя мучение в любом случае, сколько бы лет ты ни прожил, порой кто угодно может зайти в тупик, а выбраться без помощи трудновато.

— Я тебя очень люблю, — только и сказала Саша, — я постараюсь.

Ангел поцеловал ее в лоб.

— Помни — я всегда с тобой.

Это верно, он всегда рядом, это и есть чудо, которое не хочется терять, ради которого снова и снова пытаешься стать лучше, вот только с каждым годом это все тяжелее. Это вообще тяжело — быть человеком.

Саша повернула к подъезду, огибая бесконечное скопище машин, и в нее вдруг кто-то врезался, едва не уронив в сугроб.

— Ой, простите! — высокий парень успел схватить девушку за талию, помогая восстановить равновесие.

— Не ваша вина, — улыбнулась в ответ Саша.

— А вы тут живете? Мы просто только что переехали… я Саня.

— А я — Саша.

Молодые люди весело рассмеялись — ну да, в их поколении мужское имя Александр встречалось часто, а вот Шурочек почти не было, ну разве это не забавно?

А солнце над головой на миг засияло еще ярче.