Нарисованная история

Нарисованная история

Сказка для родителей и их детей

Иди Фри

Глава первая, в которой мы знакомимся с Лизой, Федей и их бабушкой

Эта история произошла однажды осенью, когда бесконечно унылый дождик барабанил в окно, а холодный ветер обрывал с деревьев последние листочки и уносил их куда-то вдаль под низкие серые облака.

В общем, погода стояла самая замечательная. Но в тот день ни девочка Лиза, ни ее младший братик Федя, гулять во двор не пошли. Не то, чтобы они не любили бегать по лужам в своих красных или синих резиновых сапожках, совсем даже наоборот! Просто утром бабушка выглянула в окно и ворчливо сказала, что в такую погоду хороший хозяин даже собаку не выгонит. И, хотя бабушка так и не смогла Лизе толком объяснить, зачем собаке сидеть взаперти, если можно бегать по улице, они все равно остались дома.

Поэтому они позавтракали оладьями и фруктовыми мюсли с молоком, а потом Лиза и Федя отправилась к себе в комнату играть, дожидаясь обеда и совсем еще далекого вечера, когда мама с папой наконец-то вернутся с работы домой. Бабушка же осталась на кухне и начала готовить свою чудесную творожную запеканку с черникой и взбитыми сливками.

В комнате дети достали акварельные краски, чистый альбом для рисования и целую батарею разноцветных карандашей и фломастеров. Пока Федя точил карандаши, Лиза сбегала в ванную комнату, где старательно промыла кисточку и наполнила водой специальный стаканчик, совершенно необходимый для ополаскивания кисточки перед сменой краски. Затем Лизочка вымыла руки и насухо вытерла их махровым полотенцем.

Так тщательно Лиза готовилась не случайно. Во-первых, она как старшая сестра должна была всему обучить братика, а во-вторых, Лиза знала, что пока альбом еще совсем новый, не испортить первый лист — большая ответственность, ведь именно от него зависит, насколько удачными окажутся все остальные страницы в тетради. Поэтому главный рисунок — первый, и он должен быть превосходен, во всех смыслах этого слова.

По правде говоря, Лизе не очень нравился новый альбом. Она любила рисовать всё сама, а сейчас ей попалась обычная «раскраска», где каждый лист с одной стороны был чистый, а с другой содержал какой-нибудь черно-белый рисунок вроде волшебного замка, сказочного животного или заколдованного леса. Такие альбомы Лиза не одобряла и называла их нечестными. В самом деле, если всю основную работу карандашом за вас кто-то уже сделал, то рисовать дальше становится слишком просто, а потому скучно и годится только для малышей. Впрочем, для игр с младшим братом, подойдет и раскраска.

Что-что, а рисовать Лиза умела очень хорошо и делала она это чем угодно и где угодно. Например, гуашью по обоям или зеленой шариковой ручкой по кожаному дивану в гостиной. Впрочем, те времена, когда Лизонька была совсем маленькой, давно прошли и позабылись. Теперь место диванного художника, не без основания занимал Федя, а Лиза стала гораздо опытнее в вопросах искусства и не совершала подобные, честно скажем, постыдные поступки. Сейчас Лиза настолько пользовалась семейным доверием, что в полной мере заслужила свой собственный планшет.

С вопросом о том, что именно изобразить, обычно проблем тоже не возникало, ведь Лиза была не из тех глупых девочек, которые, принявшись за дело, так и сидели, мусоля карандаш, но не могли придумать интересный рисунок.

Так было и в этот раз. Лиза собиралась рисовать сову — мудрую ночную птицу, о которой она недавно услышала по радио очень интересную передачу. Об этом она сообщила Феде, который, конечно, не возражал, поскольку в прошлый раз они по его просьбе рисовали машины, танки и всякие прочие корабли.

Быстро определившись с рисунком, дети более не мешкали. Лиза энергично подтянула к столу свой стул и, потому, что так удобнее, сбоку забралась на него коленками. Ее примеру последовал Федя, который проявил смекалку и для пущей мягкости положил на сидение стула подушку. Устроившись с комфортом, ребята взяли карандаши и приступили к работе. Сначала тонкими линиями нужно было нанести очертания рисунка, потом, нажимая на карандаш чуть сильнее, выделить детали и размашистым штрихом обозначить тени. А в самом конце еще предстояло закрасить все это акварельными красками. Тонкие линии Лиза делала сама, а обводить их и раскрашивать, оставляла Феде.

Когда Лиза рисовала, то забывала обо всем на свете, и поэтому, когда она, наконец, закончила с совой, оказалось, что время уже близится к после полудню. Выяснилось также, что Лизины пальчики немного устали и так привыкли к карандашу, что продолжали чувствовать его, всякий раз, как девочка сжимала ладонь в кулачок. Кроме того, обнаружилось, что Федя вовсе оторвался от рисунка, и давно уже занимается постройкой из металлического конструктора сложного механизма с колесами, шестеренками и поршнями — «Робота будущего».

Тогда, чтобы отдохнуть, Лиза несколько раз проделала „наши пальчики устали“, но утомившись от этих упражнений еще больше, она аккуратно сдула с бумаги мягкие крошки ластика и осмотрела получившийся рисунок целиком.

Если честно, Лиза была не в восторге. С листа бумаги, большого и белого, чуть правее центра на девочку большими и грустными глазами смотрела птица, весьма не крупных для совы размеров.

Это заставило Лизу задуматься. Одинокая сова, рассуждала она, на чистой странице выглядит совершенно неестественно! В рисунок необходимо было что-то добавить, или, как говорят ценители искусства, требовалось усилить композицию.

Поэтому в воображении Лизы вскоре возник раскидистый дуб, а с ним и толстая ветка, на которой сове, конечно, будет очень удобно. Это справа, а слева для симметрии — чугунные литые ворота с мраморными колоннами и аркой. А между правостью и левостью, прямо посередине — высокая кирпичная стена через весь рисунок. От закрытого стеной дуба, останется видна только крона, а та самая ветка с совой будет „худождественно“ нависать над воротами.

— Именно так, „худождественно“, или, может быть даже „эпичественно“, — думала Лиза. — Но это уж как получится, все зависит от „вдохновнения“ и факторов „замешательствия“.

Если кто-нибудь сейчас, или даже чуть раньше, решил, что некоторые слова Лиза подумала не правильно, или может быть, я записал их не совсем точно, то этот некто крупно ошибается. Потому, что если бы этот кто-то сам поразмыслил, как следует, он бы, без сомнения, догадался, что Лизины мысли подуманы и переданы совершенно верно. Ведь, если вы не слышали какое-то слово, это отнюдь не значит, что его никто не использует!

И дело тут в том, что когда вы знакомитесь с Лизой поближе, то вскоре начинаете замечать, как она прямо на ваших глазах изобретает все новые и новые слова. И если с понятиями „худождественно“ или „эпичественно“ все более или менее ясно: они описывают разные стороны наивысшей степени „искусственничества“, что в свою очередь означает… Впрочем, оставим эту тему, иначе мы увязнем в сложных терминах и никогда не доберемся до сути самой истории. Скажу лишь, что „вдохновнение“ как и „замешательствие“ наделялись Лизой гораздо более глубоким смыслом, нежели обыденные вдохновение и постороннее вмешательство в творческий процесс.

А последнее, как раз и начало происходить, в тот самый момент, когда бабушка принялась ласково, но неумолимо звать Федю и Лизу обедать.

Оказалось, что пока Лиза рисовала свою печальную сову, а Федя мастерил робота будущего, бабушка смогла не только приготовить запеканку, но успела сварить суп с вермишелью и даже поджарить маленькие куриные котлетки.

Да, это ужасно, когда творческий процесс, едва разгоревшись, прерывается вот так — обыденно, но с этим уже ничего поделаешь. В отношении завтраков, обедов и ужинов, бабушка на уговоры не поддавалась и на компромиссы не шла, поэтому вопроса о том, чтобы начать выпрашивать у неё „еще минуточку“, даже не стояло. И потому, погрустневшие дети отправились на кухню.

Зная своих бабушек, вы, конечно же, спросите, ну, какое большое приключение может произойти с бабушкой, рисованием, да еще и дома? Несмотря на ваши справедливые сомнения, будьте уверены, историй с бабушками случалось полно, взять, например, небезызвестную „Красную шапочку“. А в остальном, как говорит Карлсон: „Терпение, только терпение!“, ибо этот рассказ, я могу вас успокоить, совершенно не про бабушку.

Глава вторая, про то, как дети спокойно рисуют картину и, сами того не ожидая, попадают в большое приключение

Все началось после обеда, когда дети быстро выпили чай и, забрав с собой вкусные бабушкины плюшки, вернулись в комнату. А бабушка осталась на кухне, убирать посуду, да пить особенный кофе с корицей и какими-то другими, неизвестными душистыми травами.

Оказавшись одни, дети вернулись к своим прерванным занятиям. Лиза стала доканчивать сову и лес, который получался очень таинственным и, кажется, волшебным. А иначе, зачем же его было огораживать высокой кирпичной стеной?

Федя тут же забросил своего робота и вызвался помогать. Он раскрашивал деревья и стену — это казалось самым простым, а Лиза занялась воротами и веткой для совы — потому, что это было гораздо интереснее. Работа кипела. Однако без аварий не обошлось. Ловкий Федя случайно опрокинул стаканчик с водой для промывания кисточки, и от неожиданного наводнения пришлось срочно спасать не только рисунок, но и весь стол. К счастью, сова при этом не пострадала, но вот следующий лист раскрытого альбома, был затоплен рекой и даже морем разбавленных водой красок.

Пока Лиза бегала в ванную комнату за тряпкой, а потом вытирала потоп, Федя виновато держал в руках почти сухой альбом, кисточку, краски и вообще почти все, что можно было забрать со стола, удержать в руках и не уронить на пол.

Положа руку на сердце, я не стану утверждать, что Федя был очень наблюдательным мальчиком, но в какой-то момент он краем глаза заметил, что птица на рисунке вроде бы встрепенулась и, кажется, даже произнесла едва различимое совиное „у-ук“. Лиза, правда, занималась уборкой и ничего этого не заметила, а потому, чтобы очередной раз не позориться, Федя решил сделать вид, что ему просто показалось.

Тем временем Лиза закончила приводить стол в порядок. Альбом и все принадлежности для рисования можно было вернуть на место, и Федя был этому несказанно рад, поскольку считал, что удерживая все эти предметы в воздухе, он давно искупил свою вину за учиненный потоп.

Пристально изучив рисунок, Лиза все же обнаружила небольшой ущерб.

— Ну, вот, что ты наделал! Прямо посередине картины! — сокрушалась Лиза, исправляя кирпичную кладку стены, в том месте, где от воды осталось полукруглое пятно помутневшей краски.

Несмотря на все её старания, след все равно остался, хоть он и был теперь едва различим. Но об этом Федя благоразумно промолчал.

— Ох, нет! Теперь еще и сова расплывается! — Лиза всплеснула руками и кинула весьма грозный взгляд на своего младшего брата. Было очевидно, что пусть и незаслуженно, но во всех бедах с рисунком она винила именно его. Федя, напротив, виноватым себя считал лишь отчасти и предпочитал думать о случившихся неприятностях как о проявлении злого рока или неудачных стечениях обстоятельств. Впрочем, мальчика можно простить, он же не знал истинную ценность первого, самого важного рисунка. Возлагая, таким образом, бОльшую часть вины на судьбу, Федя, однако подозревал в случившемся и еще кое-кого. Поэтому, пока Лиза снова смешивала краски для смазанного оперения совы, он, не отрываясь, смотрел на птицу.

Федя прекрасно знал, что если как следует сосредоточиться и постараться ни на что не отвлекаться, то вскоре зачешется нос, потом захочется моргнуть или чихнуть, причем сопротивляться будет бесполезно, ведь к этому времени из глаз от натуги уже начнут катиться слезы. А чудо того только и ждет, чтобы наблюдатель на мгновение потерял бдительность и пропустил чудесный момент, довольствуясь лишь тем, что было „до“ и стало „после“. Несмотря на это знание и врожденную рассеянность, которая тоже, без сомнения, мешала, Федя упорствовал и смотрел.

По счастью ждать пришлось не долго. Вопреки здравому смыслу и обычному поведению нарисованных персонажей, сова снова явственно пошевелилась и даже взмахнула крыльями, цвет которых, оказался отнюдь не грязно-серо-коричневым, а совсем даже радужно-разноцветным. От этого движения крыльев по всему рисунку, как по воде, заколыхались и разошлись едва различимые перламутровые волны. Тут Федя все-таки сморгнул, и все стало опять на свои места, как будто ничего и не происходило.

Между тем, Лиза набрала кисточкой краску и уже приготовилась исправить непослушную сову.

— А можно я, — вдруг неожиданно для самого себя произнес Федя.

Лиза посмотрела на него с сомнением, так обычно старшие сестры смотрят на своих младших братьев, но, поколебавшись не долго, все же решилась отдать Феде кисточку.

— Ладно, — сказала она. — Держи. Надо вернуть клюв на место и подправить оперение. Только не испорти рисунок!

Федя с благоговением принял из Лизиных рук кисточку и, чувствуя на себе пристальный взгляд старшей сестры, осторожно прикоснулся к рисунку.

И в ту же секунду по листу бумаги снова побежала перламутровая рябь, а сам рисунок, в буквальном смысле слова, приобрел глубину, от чего кисточка не только провалилась под искрящуюся радужную поверхность, но и потянула Федю за собой.

— Лиза-а-а-а! Она тащит меня туда-а-а! — Только и успел вскрикнуть Федя, чувствуя как кисточка, внезапно стала очень и очень тяжелой.

— Отпусти её! Бросай! — В ответ закричала Лиза и успела схватить брата, когда увидела, что его рука скрылась в рисунке уже по локоть.

Федя и сам был бы рад послушаться сестру но, к сожалению, он уже не мог ничего поделать, поскольку оказалось, что его рука накрепко прилипла к коварной кисточке.

Еще какое-то мгновение, дети напоминали себе персонажей из „Сказки о репке“, держащихся друг за друга и за кисточку, но потом волшебство картины пересилило. Ребят утянуло в искрящуюся глубину рисунка.

Глава третья, из которой мы узнаем, что дети ищут дорогу обратно, но выясняют, как им попасть внутрь

От яркого света ребята сначала зажмурили глаза, а потом с громким криком „А-А-А-а-а-а“ понеслись внутрь картины.

По закону жанра падали они долго, а потому, успев вдоволь накричаться, дети, наконец, охрипли и замолчали от безнадежности. Зато они успокоились и, широко раскрыв глаза, начали с любопытством осматриваться. И правильно сделали, ведь рядом с ними происходили абсолютно удивительные, из ряда вон выходящие вещи!

Лиза и Федя в изумлении наблюдали, как вокруг них мелькали разноцветные огоньки, а местами даже проскакивали и разряды настоящих электрических молний. Ребята отчетливо испытывали чувство свободного падения, но, при этом не вниз, как это обычно случается, а почему-то наоборот — вверх. При этом Лизе казалось, будто они летят в каком-то очень широком и бездонном колодце, а Федя философски размышлял на тему того, что границ у этого колодца может вообще не существовать. В любом случае, ни стен, ни потолка с полом, дети различить не могли из-за густого волшебного тумана, который заполнял все пространство вокруг них.

Также их полет не казался стремительным. Более того, падение вверх было таким неторопливым, что удивленный Федя вдруг заметил рядом с собой холодильник, который медленно вращаясь в тумане, проплывал мимо него вниз. Мальчик хотел было дотянуться до ручки и открыть дверцу, чтобы проверить есть ли в нем еда, на случай если падение вдруг затянется надолго, но тут Лиза громко позвала на помощь. Оказалось, что девочка тоже заметила в тумане интересный предмет. Около нее парил увесистый старинный шкаф с книгами, причем совершенно незнакомых девочке авторов! Лиза не могла упустить такой шанс, ей захотелось прочитать все эти книги. Поэтому, размахивая руками и ногами, она отчаянно барахталась в воздухе, безуспешно пытаясь ухватиться за дверцу шкафа.

Это был редкий случай, когда Лиза просила о помощи, а не пыталась все сделать сама. „Видимо, — решил Федя, — полет через картину вывел самостоятельную сестру из равновесия“.

— Сейчас помогу, — откликнулся он, засовывая в карман предательскую кисточку, которая, заманив детей в картину, уже успела вернуться к своему обычному легкому и, главное, неприлепательному, по выражению Лизы, состоянию.

Улучив момент, когда Лиза оказалась ближе всего к шкафу, Федя подтолкнул сестру вперед, так что она смогла дотянуться до полки. И пока шкаф снова не отдалился, девочка выхватила одну из книг.

Это оказался не слишком пухлый том сказок, с разноцветной, напоминающей мозаику Гауди обложкой снаружи, а также яркими картинками и крупным детским шрифтом внутри. Называлась книжка „Нарисованная история“ и рассказывалось в ней про девочку Лизу и мальчика Федю. Это, конечно, могло быть забавным совпадением но, пролистав несколько страничек, Лиза вдруг увидела на картинке очень знакомую сову. Теперь уже вся книга показалось девочке весьма подозрительной, и Лиза решила присмотреться к ней более внимательно. Но чем старательнее Лиза вглядывалась в текст, тем труднее он ей давался. Буквы разбегались в разные стороны, слова не складывались в предложения, а строчки норовили превратиться в морские волны и расплескаться по бумаге. Тогда заглянув куда-то в середину книги, Лиза уже без всякого удивления обнаружила, что страницы в ней идут теперь совершенно чистые.

Тут Лиза хотела поделиться с Федей известным выражением Алисы про то, что дела последнее время идут все страньше и страньше, но в этот момент затяжное падение неожиданно взяло и закончилось.

Во всякой порядочной сказке, герои, пролетев с большой скоростью громадное расстояние, обычно с шумом и треском приземляются на стог сена, ныряют в море и даже плюхаются на мягкие перины. Но с Лизой и Федей ничего такого не произошло. Собственно, их парение вверх завершилось тем, что волшебный туман просто рассеялся, прихватив с собой шкаф, книгу и холодильник, а ребята вдвоем остались стоять на широкой дороге посередине бескрайнего капустного поля. Сзади дорога терялась среди кочанов, а впереди остроглазая Лиза разглядела нечто похожее на городскую стену.

С минуту дети в растерянности оглядывались по сторонам, а потом высоко в небе они услышали нарастающий свист и, прямо на Федю свалилась коробка с красками. Она не сильно тюкнула мальчика по голове и соскользнула под ноги.

— Ой! — сказал Федя, потирая ушибленное темечко. — Это же наши краски!

— Ты опять хочешь порисовать? — ядовито осведомилась Лиза и энергичной походкой зашагала по дороге вперед. А опытному в общении с сестрой Феде стало совершенно ясно, что девочка возмущена тем, что дела идут не так, как ей того хочется.

— Ты куда? — быстро спросил Федя.

— К воротам, — Лиза раздраженно махнула рукой в сторону стены.

Чувствуя, что сестра буквально кипит от негодования, Федя подхватил краски и, не приставая с разговорами, побежал за Лизой. Остаток пути дети проделали молча.

Зато Федина стойкость окупилась, когда ребята подошли ближе. Лиза всегда любила быть правой, и поэтому значительно повеселела, лишь только выяснилось, что дорога, ведущая по направлению к стене, действительно оканчивается тяжелыми чугунными воротами. Сквозь узорчатую решетку створок, дети видели, что их дорога направляется прямиком в чащу дремучего, подступающего к самой стене, леса. Сверху над входом красовалась довольно нелепая, зато богато украшенная замысловатой резьбой, арка. А в обе стороны от ворот тянулся старый кирпичный забор, такой высокий, что из-за него были видны лишь самые верхушки деревьев и только в одном месте, у самой арки, через стену свешивалась мощная ветвь какого-то исполинского дуба. На этой ветке в гордом одиночестве сидела не слишком крупная, но почему-то очень важная птица. Других достопримечательностей вокруг не наблюдалось.

Разглядывая ворота и старую кирпичную стену, Лиза думала, что они ей хорошо знакомы. Девочка попыталась было сосредоточиться, да разобраться во всем этом как следует, но тут ее отвлек шум. Это Федя дергал ворота, которые отзывались металлическим звоном и даже скрипели, но не открывались: сквозь их створки была пропущена толстая цепь, оканчивающаяся большущим ржавым замком.

— Закрыто? — без особой надежды спросила Лиза.

— Закрыто, — грустно подтвердил Федя.

— Надо искать другой вход, — с этими словами Лиза отступила в сторону и начала прикидывать в уме, получится у нее перелезть через стену или нет. К сожалению, ворота выглядели хоть и красиво, но неприступно: их чугунный узор ощетинился торчащими во все стороны чугунными цветами с угрожающими копьями тычинок, лезвиями лепестков и острыми как бритвы листьями. В общем, соваться туда не хотелось.

Федя, между тем, сошел с ровной площадки у ворот и теперь с интересом разглядывал кирпичную кладку слева от входа.

„Этот узор, все линии его и очертания выглядят такими родными и близкими, что, что,… что…, — соображала в это время Лиза, — как будто это я сама их…“

И вот, в тот самый момент, когда долгожданный ответ должен был, наконец, сформулироваться в голове девочки, птица, а это была, как вы уже давно догадались — сова, встрепенулась на своей дубовой ветке и очень торжественно произнесла:

— Здравствуйте, дети!

Лиза не поверила своим ушам. В изумлении она сначала поглядела по сторонам, а потом еще и обернулась. Никого постороннего в окрестностях не наблюдалось, да и вероятный шутник Федя, тоже выглядел не менее удивленным, чем сама Лиза. К тому же он изо всех сил спешил к своей сестре.

— Слышала? — отрывисто спросил он.

— Да-а. Мне кажется, это она, — Лиза, забыв о правилах хорошего тона, пальчиком указала на сову.

— Да, это я! — важно откликнулась сова и смерила детей круглыми желтыми глазами. — И в этом нет ничего удивительного!

„Удивительно“, — тут же подумала Лиза, но вслух произнесла:

— Извините, пожалуйста, а кто вы?

— Я — Мудрая Птица Сова, — сообщила Сова. — И в этом нет ничего удивительного!

— А мы — Федя и Лиза, — сказала Лиза. — Мы с братом заблудились, не знаем, как сюда попали и как отсюда выбраться. Вы бы не могли нам помочь, пожалуйста?

Лиза решила быть предельно вежливой и, кажется, сове это понравилось, потому что она сделалась еще более важной и изрекла:

— Вы появились оттуда, — Сова указала на капустное поле.

— И должны попасть туда, — сова указала за стену и, кажется, даже кивнула для убедительности.

Дети, молча, переглянулись, а затем с недоверием уставились на Мудрую Птицу Сову.

— И в этом нет ничего удивительного, — быстро добавила она.

Возникла пауза, во время которой дети смотрели на сову, а сова глядела на них.

— Эм… — сказал через некоторое время Федя. — Спасибо… Но, нам Туда не надо, мы хотим Обратно домой.

— Нас бабушка ждет, — подтвердила Лиза. — Наверное, она уже давно потеряла нас.

— Но, вы не можете вернуться Обратно, — всполошилась Сова, — пока вы еще не побывали Там! Это совершенно невозможно с точки зрения логики!

— Почему?! — хором воскликнули дети.

— Нельзя вернуться оттуда, где вы еще не были! — в голосе совы звучали фанфары. — И в этом нет ничего удивительного!

Было очевидно, что Мудрая Птица Сова в восторге от своих умозаключений. Снова повисла пауза, во время которой дети переваривали новые сведения и пытались понять, как они помогут им выпутаться из приключения.

На самом деле, с приключениями всегда так: сначала хочется, чтобы они, наконец, случились, а потом вы всеми силами ищите способ, как от них поскорее избавиться. Вообще приключения очень похожи на чудеса: их тоже все долго ждут. Но разница лишь в том, что когда чудо происходит, его часто совсем не замечают. Ну, а поскольку речь сейчас зашла о чудесах, тут будет уместно упомянуть, что бабушка, несмотря на заверения Лизы, отнюдь не искала детей, более того, она еще даже не знала, о том, что они куда-то исчезли из своей комнаты. И не спрашивайте, почему всё так случилось: чудо есть чудо, и свершается оно так, как ему самому захочется. Впрочем, не волнуйтесь, все само собой прояснится в конце нашей истории.

Но мы отвлеклись и поэтому чуть не пропустили то, как Федя сказал:

— Хорошо. Но войти-то мы тоже не можем — ворота закрыты на замок.

— Да, они никогда не открываются. И в этом нет ничего удивительного, — согласилась Сова в своей обычной манере. — Нельзя ворота держать открытыми, а то вдруг кто-то войдет?

Тут Лиза поняла, что разговор не то, чтобы зашел в тупик, но явно ходит по кругу.

— Так как же нам войти! — не выдержала она.

— Тут все написано, — неожиданно просто ответила Сова и указала радужным крылом на полустертые узоры арки.

И действительно, как только дети поняли, что это не простое украшение входа, а надпись, то замысловатые линии рисунка, начали складываться в понятные каждому интеллигентному человеку слова:

В волшебный сад ведет тропинка

Но в дверь так просто не войти.

Лишь тем откроется калитка,

Кто знает, где её найти.

— Ну, и как это понимать? — спросила Лиза у своего братика, но тот, молчал, заворожено наблюдая, за тем, как Сова взмахнула крыльями с перламутровой изнанкой и взмыла высоко в небо, оставив за собой след ослепительной радуги.

— Думаю, я знаю, что надо делать. Пошли, — он махнул рукой и зашагал к тому месту стены, которое чуть раньше привлекало его внимание.

„Стена, как стена, — думала Лиза, — кирпичи, мох, вьюнок ползет вверх“.

— Ничего не замечаешь? — поинтересовался Федя.

Казалось, что посередине стены четкие контуры кирпичной кладки расплываются как в тумане или, как если надеть бабушкины очки и попытаться разглядеть в них собственные руки — вроде бы все правильно, но детали ускользают. Поэтому Лиза отступила на несколько шагов и присмотрелась хорошенько. Оказалось, что прямо перед ней на стене проступает большое, почти с саму Лизу, мутное пятно, которое, несмотря на размеры, вполне можно было бы и не заметить, если не знать о его существовании.

— Обрати внимание на его полукруглую форму, — сказал Федя довольным голосом первооткрывателя. — Думаю, это и есть та самая калитка!

Чтобы подтвердить свою догадку Федя подскочил к стене и начал скрести по ней руками, пытаясь зацепиться за край бледного пятна. Но пальцы просто скользили по кирпичу, а вход так и оставался закрытым.

— Только ногти себе поломал, — пожаловался он и от досады пнул ботинком стену.

— Ну-ка, дай сюда кисточку, — вдруг сказала Лиза и протянула руку.

— Что ты задумала? — спросил Федя, но Лиза не отвечала.

— Только ты с ней аккуратнее, ладно? — сказал тогда Федя. — Видишь, во что она нас впутала…

Лиза придирчиво осмотрела кисточку. Она совсем высохла, но если послюнявить пальчик и размочить засохшие ворсинки, то влаги вполне хватит, чтобы обмакнуть кисточку в краски и начать рисовать.

Тогда, не колеблясь, Лиза подошла к стене и быстро нарисовала на ней обыкновенную дверную ручку. И, странное дело, как только девочка убрала кисточку, то её рисунок вдруг приобрел объем и плотность. Затем пятно по краям неожиданно вспыхнуло, да таким ярким светом, что дети зажмурились, а когда они снова открыли газа, то перед ними красовалась настоящая деревянная калитка, с той самой ручкой, которую нарисовала Лиза.

— Ничего себе… Она что — настоящая? — Федя постучал костяшкой пальца по шершавой поверхности двери.

— Думаю — да, — кивнула Лиза.

— А откуда ты узнала, что трюк с кисточкой сработает?

— Ну, в этом нет ничего удивительного… — Ответила Лиза, подражая интонациям Совы. Теперь она точно знала, что благодаря волшебству, они с братом оказались персонажами своей собственной картины. — В конце концов, это же наш с тобой рисунок. И стена, и сова, и ворота…

— А калитка тогда это… — начал Федя.

— То пятно, которое ты посадил! — не без злорадства в голосе закончила Лиза.

Теперь, когда все разъяснилось, оставалось только открыть дверь, да войти в нее. Федя, как мужчина, решил проделать эту опасную операцию сам. Не доверять же такое ответственное дело девчонкам?

Мальчик подошел к двери и потянул за ручку. Дверь не открывалась. Совсем. Тогда мальчик потянул сильнее. Что-то жалобно скрипнуло, но дверь все равно не поддавалась.

— Дай я, — сказала Лиза, подумав о том, как тяжело нянчиться с младшими братьями.

Лиза дернула ручку. Потом еще раз, сильнее. Лиза покраснела от напряжения и запыхалась.

— Стой! Ты так ручку оторвешь, — сказал довольный Федя, — он же ведь тоже не любил, когда старшие считают его маленьким.

— Отстань! — Лиза предприняла еще одну попытку победить дверь.

Через несколько минут отчаявшись победить упрямую дверь силой, дети уселись перед нею на землю и принялись размышлять.

— Может нужно нарисовать замочную скважину? — неуверенно предположила Лиза.

— И ключ… — добавил Федя.

— А где мы ключ-то нарисуем? На земле что ли? — горестно вздохнула Лиза. — А скоро стемнеет… Да и бабушка уже, наверное, волнуется…

— Рано радовались, — заключил Федя, опираясь плечом на злополучную дверь.

Что случилось дальше, Федя не мог точно рассказать, уж слишком быстро все произошло. Дверь скрипнула и легко отворилась внутрь, а Федя, потеряв опору, пролетел через проем и приземлился на свежей травке по ту сторону забора.

Вот так Федя все же стал первооткрывателем входа в нарисованный мир, а Лиза, зато первая разгадала волшебные свойства кисточки, да и вошла она в дверь гораздо менее экстравагантным способом.

Глава четвертая повествует о том, как Лиза и Федя находят себе попутчиков и воплощают в жизнь мечту Жука

По извилистой лесной тропинке ребята шли так долго, что ночь уже давно должна была наступить но, поскольку небо было укрыто плотными облаками, солнце все никак не желало закатываться за горизонт и упорно светило бледными, бесцветными лучами. Уставшие ребята брели молча и, монотонно перебирая ногами, думали каждый о своем.

"Всё это приключение мне очень напоминает начало какой-нибудь дурацкой сказки про глупого братца и его старшую сестру", — размышлял Федя, спотыкаясь об узловатые корни на заросшей тропинке.

«А в таких историях, — продолжал он безрадостно, — С маленьким братом вечно случаются всякие неприятности: то гуси его похитят, то в козленочка превратят, то вообще, бог знает, что с ребеночком сделают… Что-то, не хочется мне оказаться персонажем Такой Сказки».

«Я не Алиса! — в то же самое время думала Лиза. — Совсем на неё не похожа и, вообще… Этого просто не может быть! Хотя, с другой стороны, падение сквозь картину, замедленный полет, да и общая абсурдность ситуации очень напоминают приключения в духе «Страны чудес» или «Зазеркалья».

«Но я, совсем не Она, — тут Лиза прервалась, обходя по скользкому краю типично-противную болотную лужу. Окончание мысли, девочке пришлось додумывать уже на другой стороне неприятного водоема: — Я — Лиза. И я это точно знаю! Но… в чем тут можно быть уверенной? Ведь похожие мысли приходили и в голову Алисы!»

Дети все дальше углублялись в чащу, но, занятые своими переживаниями, они не замечали, что чем дальше они шли, тем менее живописным становился пейзаж. Лес, который около стены казался таким высоким, диким и страшным, теперь становился все более низким, редким и безрадостно пыльным. Никаких зловещих уханий и завываний из чащи не доносилось, не наблюдалось также и горящих, хищных глаз. Даже устрашающая паутина свалялась в комья и висела на ветках жалким тряпьем. Да и понурые деревья, надо признаться, выглядели не лучшим образом. Казалось, что все вокруг теряет краски, выцветает и становится либо уныло серым, как низкое, затянутое облаками небо, либо контрастным, как виднеющиеся вдали черно-белые шапки горных вершин.

Все это проходило мимо глаз детей, которые, бредя по тропинке, обращали внимание только на конкретные досадные препятствия: ямы, лужи, поваленные стволы деревьев, да надоедливые извилистые хребты корней.

Внезапно Лиза остановилась, а Федя, который шел прямо за ней, ткнулся в её спину носом.

"Точно как Пятачок в спину Винни Пуха", безрадостно отметил про себя Федя и просто так, на всякий случай, оглядел окрестности в поисках чудовищных гусе-лебедей.

А что обо всем этом подумала Лиза, осталось неизвестным потому, что она, приоткрыв от удивления рот, разглядывала представшую перед ней картину. Впереди была поляна, по краям которой росла бледная серебристая травка, а посередине лежало поваленное дерево неустановленной породы. На его толстом, лишенном коры стволе, в самых непринужденных позах сидели трое: серая Жаба под зонтом, Рыжий Лис в кепке и Жук Навозник. И хотя последнего, по причине незначительности роста, издалека видно не было, его густой бас прекрасно доносился до самого края поляны.

— Все это до невозможности интересно, — как раз пробубнил Жук Навозник в тот момент, когда дети показались на опушке. — Замечательная была идея, прекрасное воплощение в жизнь…

— Да-да, — сварливо поддакнула Жаба под зонтом. — Весьма!

— Эти благородные оттенки серого, бездонная глубина черного и праздничность белого, — продолжал вещать Жук. — Ничего лишнего, только самая суть всего.

— Ква! — Согласилась Жаба. — Факт!

— Но чего-то все же не хватает, — мимоходом вставил Лис в кепке.

— Да-да, — квакнула Жаба.

— Хех, — не выдержал Жук Навозник и всхлипнул. — Ну, хоть бы ка-а-апельку цвета… Ка-пель-ку!

Замолчав, Жук Навозник горестно заломил переднюю пару лап и в отчаянии зашевелил многосегментными усиками. Уловив в разговоре паузу, дети воспользовались моментом, и подошли ближе.

— Кв-а-а-к! Я полностью поддерживаю предыдущего оратора! — неожиданно многословно разразилась Жаба под зонтом.

— А, вот, скажи честно, — обращаясь к Лису, Жук Навозник перешел на вкрадчивый шепот, — как ты умудрилась сохранить свой цвет?

— В каком смысле? — удивился Лис.

— Ква! — высказалась Жаба.

— Ну, — замялся Жук, — ты же знаешь: все потеряли цвет…

— А кто не потерял сам, того, гм… попросили! — с вызовом в голосе квакнула серая Жаба.

— Тс-с! — всполошился Жук Навозник. — Тс-с-с! Не ори так громко!

— Ква?

Жук Навозник заерзал, начал озираться по сторонам и, наконец, заметил приближающихся детей. Несмотря на то, что ребята его по-прежнему не видели, Жук вжался в ствол дерева и постарался сделаться еще незаметнее.

— Повсюду уши, — шикнул он громким басом и делано закашлялся.

— Гм… гм… О чем это я говорил? — Жук прекратил кашлять, а затем продолжил зычным голосом: — Так вот, белый — это цвет благородства, а черный — праздника.

— Наоборот, — поправил его Лис. — Черный — благородства, белый — праздника.

— Ква! — сказала Жаба, краем глаза наблюдая за приближающимися детьми. — Факт!

— А что касается моего окраса, — с достоинством сказал Рыжий Лис, — так мне стесняться нечего. Я самый обыкновенный черно-бурый Лис и цвет мне менять не положено.

— Ква-а-а? — Жаба под зонтом, сначала разинула рот, а потом шумно захлопнула его и надула щеки.

— Как такое, может быть? — спросил Жук Навозник. От удивления он забыл о маскировке и привстал на заднюю пару мохнатых лапок. — Я же не дальтоник: цвета вижу, ты — совершенно рыжий!

— Да, — невозмутимо согласился Рыжий Лис в кепке. — Ну, и что с того, что я рыжий черно-бурый лис?! Как будто среди лис не бывает рыжих, альбиносов и брюнетов? У меня и паспорт есть, документы все в порядке если что.

Жук Навозник глубоко задумался, Жаба забыла квакнуть, а дети подошли ещё ближе.

— Здравствуйте, — хором поздоровались Лиза и Федя.

— Цветные, — произнес Лис уголком губ, — они абсолютно цветные.

Дети всегда старались быть вежливыми, поэтому они никак не отреагировали на столь подозрительное замечание. Вместо этого Лиза спросила:

— Скажите, пожалуйста, вы бы не могли нам помочь?

Лис в кепке сразу же задумался о чем-то очень важном. Он поднял глаза вверх и принялся сосредоточенно рассматривать белесые облака. Жаба вообще отвернулась и сделала вид, что напевает всем известный болотный шлягер: «Ку-у-а-а-а, к-у-у-а-а, кв-а-а-а», при этом она вся раздувалась и смешно трясла подбородком.

Один только Жук Навозник не стал притворяться, что не замечает детей.

— Добрый день, — сказал он, шевеля усиками. — Что вам угодно?

Тут Лиза вздохнула и начала рассказывать про то, как они с Федей рисовали картину, а потом провалились в неё, как встретили Сову и нашли вход и как… В общем Лиза все-все вспомнила, а что забыла, то Федя дополнил. У них получилась довольно длинная история, под конец которой они заметили, что не только Жук Навозник, но Лис в кепке и даже Жаба под зонтом их внимательно слушают.

— Да-а-а, — протянул Лис в кепке. — Удивительная история! Так значит, у вас есть волшебные краски и кисточка?

— У них ЕСТЬ волшебные краски и кисточка! — вскричал Жук Навозник. Он очень нервничал и от волнения потирал усики друг о друга, так как это обычно делают мухи со своими лапками.

— Так вы нам поможете вернуться домой? — ответил Федя вопросом на вопрос и стал пристально смотреть то в золотистые очи Лиса, то на крошечную голову Жука Навозника, вернее, в то её место, где по идее должны были находиться его маленькие глаза.

— На самом деле, не все так легко и просто, — Лис умело передавал интонации мудрой птицы Совы. — Мы Здесь, не знаем Откуда вы появились, поэтому мы не знаем, Куда вам точно идти.

— У них ЕСТЬ волшебные краски и кисточка! — продолжал шумно радоваться Жук, до тех пор, пока Жаба раздраженно не произнесла свое неизменное:

— Ква-а-а!

Тогда Жук Навозник немного приутих, а Жаба продолжила:

— Но мы знаем, кто вам может помочь.

— Кто?! — хором воскликнули дети.

— Сова.

— Но она улетела, а мы не знаем где она и как её искать.

— Сова — птица независимая, летает сама по себе, — вмешался Лис в кепке, — но у неё в городе есть любимый дом, в смысле дупло.

— Да-да, вам в город надо, в Цветной Город! — поспешно добавил Жук Навозник, — прямо к Радужной Башне Замка.

— А где это?

— Там, дальше, — Жук неопределенно махнул за спину лапкой, — за деревьями и болотом. К завтрашнему утру доберетесь, если, конечно, на разбойников не наткнетесь.

— Мы с Жабой как раз шли в город, — съехидничал Лис в кепке, — когда повстречали тут на поляне Жука.

— Ква, — меланхолически подтвердила Жаба, а потом быстрым движением языка поймала зазевавшегося комара.

— Вот, попрошу только без глупых намеков. Я самый обыкновенный фермер, — обиделся Жук. — Чем издеваться, лучше бы проводили детей до Города.

— А может быть, вы, правда, возьмете нас с собой? — обратилась Лиза к Лису. — А то дорога, кажется, опасная.

— Ква, — согласилась Жаба, неспешно пережевывая комара.

— Хорошо, — кивнул Лис. — Только не отставайте.

Дети радостно заулыбались, и вся компания за исключением Жука приготовилась отправиться в путь.

— Одну минуточку, — сказал вдруг Жук Навозник, переходя на просительный тон. — Раз уж я все так хорошо организовал… Может быть и вы мне чуть-чуть поможете?

— Конечно! — согласились дети хором. — С удовольствием!

— Тогда… ну, тогда… — Жук явно смущался, возможно, даже краснел, но этого, под толстым хитиновым панцирем, видно не было. — Вы не могли бы своими волшебными красками нарисовать мне немного г…

— Грязи! — торопливо и слишком громко встрял Лис.

— Ну, можно и так сказать, — согласился Жук. — Понимаете, тут с этим так стало сложно. Без цвета невозможно отличить обыкновенную грязь от питательного и полезного г…

— Глинозема! — опять влез Лис. — Уймись ты, наконец, тут же дети!

— Почему глинозема? — продолжил Жук, пропуская мимо ушей последнее замечание. — Я говорю не о глиноземе, а о самом натуральном г…

— Извините, я немножечко оговорился! — Лис на глазах становился все более нервным. — Питательной и полезной для жизни жуков грязи!

— Хорошо, — сказала Лиза, прерывая этот непонятный диалог, — Федя сейчас все нарисует.

— Никаких проблем, — согласился Федя, удивляясь про себя странному поведению Лиса.

— Только, если можно, нарисуйте сразу в виде шарика… — попросил Жук Навозник. — Мне его так проще до дома катить будет.

Лиза кивнула, а Федя достал краски.

— Так, а где рисовать? — он послюнявил кисточку и стал деловито оглядываться вокруг.

— Да, вот, прямо здесь, — Жук спрыгнул со ствола дерева вниз и указал на свободный светлый участок земли.

После этого Федя взял на кисточку немного коричневой краски и нарисовал окружность.

— А можно еще чуть-чуть, темнее? — суетился Жук.

Федя сделал цвет погуще и полностью закрасил им круг.

— Так подойдет? — спросил он, отходя от рисунка.

Когда он закончил, на глазах всех присутствующих, круг наполнился объемом, вспыхнул ослепительным золотым цветом и превратился в темно-коричневый, плотный шарик, превышающий рост Жука раза в три, не меньше. Учитывая окружающую серость, впечатление от случившегося, должен я вам сказать, было просто потрясающим!

— Ой, какая прелесть, — Лиза протянула, было, ладонь к шарику, но Лис в кепке вовремя остановила её:

— Лучше не трогай, а то мало ли что… На всякий случай не надо.

Между тем, Жука переполняли эмоции. От восторга он сначала упал на колени, а потом вскочил и принялся бегать вокруг комка цветной грязи, осматривая со всех сторон и любовно поглаживая его маслянистые бока.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — Радостно закричал Жук на третьем круге. Он больше не мог сдержать бьющих через край чувств и, кажется, даже прослезился. — Я так счастлив, что готов всех вас расцеловать!

Он широко раскрыл объятия и вприпрыжку устремился к друзьям.

— Так. Всё. Нам пора, — опасливо сказал Лис и, схватив детей за руки, быстро потащила их к краю поляны. Жаба вприпрыжку последовала за ними.

— До свидания! До свидания! Счастливого пути! — Крохотный Жук быстро исчез из виду, но его бас еще долго разносился по лесу.

Лизе и Феде было немного неловко от того, что прощание с Жуком Навозником, произошло так стремительно, но, с другой стороны, что они могли сделать?

Как бы то ни было, дети, Лис и Жаба покинули счастливого Жука и отправились в путь до Цветного Города, Радужной Башни, навстречу мудрой птице Сове.

Глава пятая, о том, что дети ночуют на болоте и узнают, почему жабы больше не летают в теплые края

Путешествовать вчетвером было интересно, правда, Жаба под зонтом была немногословной, к тому же она все время отвлекалась на поимку комаров и мух. Зато Рыжий Лис в кепке оказался хорошим собеседником и рассказал детям о том, куда же они попали и что здесь происходит.

— Тут все было цветное и яркое, — говорил он грустным голосом. — Небо голубое, солнце желтое, а трава, кажется, была зеленая. Потом волшебство почему-то начало проходить, и краски стали потихоньку меркнуть. Сейчас только на окраинах леса кое-где еще встречаются разноцветные пятна. Да и болото, тоже, гм… красочное. А вот в городе теперь практически всё бесцветное, черно-белое или серое. Все звери переживали, конечно, очень сильно. А пингвины радовались, — Лис печально вздохнул. — И теперь они тут всем заправляют. Они, да панды. Помогают двум «истинным» цветам: черному и белому, пробиться сквозь лживую пелену разноцветной „мазни“. А недавно эти борцы за чистоту цветов и нравов выяснили, что натуральная черно-белая раскраска шкурки самая правильная, так, что лучше держитесь от них подальше со своими красками и кисточкой.

— Не может быть! — воскликнула Лиза. — Это же такие красивые и добрые существа. Особенно панды — такие милые пушистики, я по телевизору видела, что их даже избрали символом Всемирного фонда дикой природы!

На это Лис промолчал. Возможно, что он просто не знал о существовании телевидения, но только после лизиных слов он начал вздыхать еще более горестно.

Через несколько минут молчаливого путешествия, Федя, чтобы разрядить обстановку, сказал:

— Солнца что-то давно не видно. Даже не ясно, в какой стороне оно находится.

— Это всё тучи, — сказал Лис. — Тут теперь постоянно облачно. Солнце почти не появляется, а когда оно выглядывает, не понятно, может быть это, вообще — Луна. Мне кажется, они уже давно над нами посмеиваются и выходят на небо не в свое время. Из-за отсутствия красок, не ясно ночь сейчас или день.

— Ква! А представляете, как это неудобно!? — Жаба, наконец, подала свой голос. — От этой неразберихи со светилами, перепутались все времена года, и жабы с лягушками уже который год не могут улететь на зиму в теплые края. Ква!

— А разве жабы летают? — спросил Федя недоверчиво. — Я всегда был уверен, что нет. Лизка, подтверди!

— Я о таком не слышала, — сказала удивленная Лиза. — А как же они летают, если у них крыльев нет?

— Они сильно надувают свои толстые щеки и взлетают как воздушные шарики, — серьёзно объяснил Лис.

— Ква-а-а! Не говорил бы ты, Лис, про то, в чём абсолютно не разбираешься, — Жаба под зонтом явно не оценила юмора. — Дети, это делается совершенно не так! Сейчас я вам всё объясню.

Жаба приосанилась, надула щёки, совсем как об этом только что говорил Лис, и начала рассказывать:

— Осенью, когда уже начинает холодать, но первый снег еще не выпал, все земноводные собираются улетать на зимовку в жаркие страны. Они готовят багаж: еду, вещи, подарки для друзей и родственников, а потом в условный день, все идут на остановку, откуда журавли забирают их в долгий полет через горы и моря.

Вот, только последние годы, журавли никого с собой не берут, и сами больше не летают. В первый год у птиц сбился календарь, и они никак не могли определиться с точной датой вылета. Всё думали что, рано, а потом оказалось, что и зима уже давно кончилась.

Поэтому на следующую весну, пингвины решили взять дело под свой контроль и, молодых журавлей летать учили сами. А осенью даже приезжал лично Сокол Грозовой, он у них главный, хоть и не пингвин совсем. На первом же уроке оседлал журавленка и стал показывать на его примере, как нужно высоту кругами набирать, направление держать, да крыльями махать. В итоге вся журавлиная стая снялась с места, да и улетела сердито курлыкая. С тех пор, больше они у нас не останавливаются. Жаль только, Сокол в последний момент свалился в болото и остался здесь, а так хорошо бы, улетел с ними… Ква!

— А сейчас извините меня, — закончила свою речь Жаба под зонтом. — Дела.

Видимо длинный рассказ сильно утомил немногословную Жабу. Напоследок она еще раз квакнула из вежливости, а потом вернулась к своей увлекательной охоте за легкомысленными насекомыми.

— А кто этот Грозовой? — спросил Федя у Лиса.

— Индюк.

— В каком смысле индюк? — не понял Федя.

— Птица такая есть — индюк называется.

Мальчик не нашелся, что на это сказать, и собеседники замолчали.

Зато Федя огляделся вокруг. Оказалось, что за разговорами время летело настолько быстро, что путешественники не заметили, как лес закончился, а деревья стали такими низкими, что превратились в чахлые кустики. Теперь под ногами хлюпало, а оставляемые башмаками следы тут же заполнялись водой. Тяжелое свинцовое небо сливалось с алюминием густого тумана и ртутью болотной воды.

Ртуть, надо сказать, неприятная штука. Лиза прекрасно помнила, как дома, она случайно разбила градусник, не новенький электронный, а старый в котором холодным металлом блестела опасная ртуть. Когда градусник упал и раскололся, ртуть разлетелась по полу маленькими блестящими шариками. Она была как живая и манила поиграть с собой, но мама строго запретила делать это и начала собирать странный жидкий металл, мыть пол и проветривать комнату. Все это время, Лизе пришлось сидеть на стуле, подняв ноги. Речи о том, чтобы спуститься и продолжить играть, уже не было.

— Мы на болоте, — высказал очевидную вещь Лис. — Заночуем у Лягушечек. Это замечательные родственники нашей прекрасной Жабы.

— Ква! — радостно подтвердила Жаба под зонтом. — Я уже чую испарения родных торфяников!

— Я тоже… — сказала Лиза, стараясь не дышать.

Чуть позже выяснилось, что Лягушечки не знали, что вечер уже наступил, они думали, еще только утро, ну, в крайнем случае, день, а это значит — обед.

— Кстати, это даже лучше, если день, в смысле обед, хотя и ужин тоже хорошо, но обед гораздо лучше, потому, что вечер, а с ним и ужин еще впереди! — Примерно так встретила усталых путников многочисленная родня Жабы.

Поражаясь внешнему виду путешественников и их яркими цветами, Лягушечки прыгали, громко квакали и пытались лизнуть краски с кисточкой. В честь гостей и неожиданно наступившего вечера решили устроить праздник. Зажгли светильники болотных огней, позвали музыкантов, певцов и на огромных листьях кувшинок накрыли праздничные столы.

Когда зазвучала музыка, и начался громкий лягушачий концерт, гостей пригласили ужинать. Но оказалось, что дети и Лис почему-то совсем не голодны. Это, конечно, очень удивило всю обширную семью Лягушечек, но как верно гласит нескладная лягушачья пословица: „чем меньше будет ртов, тем больше съешь ты комаров“. Поэтому хозяева сами с большим удовольствием набросились на яства из всевозможных насекомых.

Когда все занялись едой, Лис в кепке уличил момент и отозвал детей в сторону. Он показала им, где лучше всего ночевать, ведь сами Лягушечки воды не боятся и спят на листьях болотных лилий, а для гостей у них были приготовлены специальные водонепроницаемые шатры с теплыми печками. Там же внутри дети обнаружили корзины со свежими фруктами и блюда со сладостями.

Несмотря на то, что темно снаружи не становилось, дети быстро устроились в теплой палатке и крепко уснули. А за пологом шатра еще долго слышались громкие звуки пира и весьма специфические лягушачьи песни.

Следующее утро началось поздно. Лягушечки выглядели хмурыми, они зевали и с отвращением глядели на остатки вчерашнего пира. Зато погода явно улучшилась — туман над болотом почти полностью рассеялся, и сквозь него стали видны детали цветного пейзажа.

Да-да, вы не ослышались, именно яркого, цветного, а не унылого черно-белого. Вот только, легче от этого Феде с Лизой не становилось: болото было уж слишком неправильно цветным. „Но как это может быть?“ — спросите вы. „Элементарно“, отвечу я.

А всё дело в том, что листья болотных кувшинок и ряски были отнюдь не зеленого, а приторно лимонного цвета. Камыш оказался красным, осока — черной. Мутная торфяная вода была ядовито-малиновой, а грязь вокруг — голубой с примесью сиреневого. По золотому фону утреннего неба неторопливо ползли откровенно синие облака, а жизнерадостное солнце освещало болото своими изумрудными лучами. Но больше всего поражал мох, который беспрерывно менял оттенки, перебирая, один за другим, все семь цветов радуги.

Прошлым вечером Лиза думала, что удивить её уже больше невозможно, однако сейчас она была вынуждена пересмотреть свое мнение:

— Фееричественно, — прошептала она.

— Раньше это было обыкновенное торфяное болото, — пояснил Лис, увидав изумленное лицо девочки. — А таким оно стало после того, как к нему панды приложили свои мягкие лапки.

Лис ехидно улыбнулся.

— Когда пингвины осуществили неудачный запуск журавлей, — продолжил он свой рассказ, — сюда нагрянули медвежата. Они принесли с собой много белой и черной краски, воды набрали из священного источника в Бассейне Мечтаний и давай тут все обрабатывать, размахивая кистями, да валиками. Никто из них даже предположить не мог, что болото так отреагирует: оно вдруг самостоятельно начало менять цвета, и чем больше панды его замазывали в „правильной“ палитре, тем ярче и ядовитее становились его новые неестественные краски.

— Может быть мы можем помочь болоту вернуть прежние цвета на их место? — предложил Федя.

— Ква-а-а, — широко зевнув, поздоровалась утомленная прошедшей ночью, Жаба. — Не надо ничего менять. Лягушечкам так больше нравится.

— Тогда завтракать и в дорогу! — скомандовал Рыжий Лис.

С этим все согласились. И хотя, Жаба есть не хотела и старательно оттягивала момент выхода, путешественники выбрались из болота Лягушечек еще до середины дня (по времени изумрудного солнца).

Глава шестая рассказывает про то, как Федя и Лиза попадают в Цветной Город и встречают там заговорщиков

От утренней ясной погоды ничего не осталось. Вскоре после полудня небо затянулось привычными дождевыми облаками, а воздух наполнился тяжелой влагой. Клубящийся над землей туман никак не мог решить, хочет ли он подняться или, наоборот, осесть на вязкую почву. То и дело начинало моросить. По обеим сторонам дороги тянулись бесконечные поля чего-то напоминающего собой брюссельскую капусту.

— А этот Цветной Город, он очень большой? — спросил Федя, когда свежие впечатления от веселенького лягушачьего болота окончательно выветрились из его памяти.

— Факт! — отозвалась Жаба под зонтом.

Этот ответ Федя воспринял как утвердительный и, потому, продолжил:

— А мы в нём не заблудимся? И как нам найти Замок и Башню?

— Это же Радужная Башня Замка, её все знают. Ква!

— А кто там живет?

— В Башне — никто. Сова. Факт! А в Замке — пингвины и панды.

— А в городе?

В такие моменты Лиза начинала понимать, почему от Фединых вопросов взрослые нервничают. Как старшая сестра, она должна была бы пресечь грядущий допрос, но сейчас девочка решила не вмешиваться, ведь интересно же!

— В городе живут все остальные, — терпеливо ответила Жаба.

— И вы тоже?

— И мы.

— Я на Торговой площади, а Жаба на Запрудной улице, — пришел на помощь Лис.

— А-а-а, а почему Сова живет рядом с пингвинами и пандами?

— Потому, что она там всегда жила. Сова обитает в башне так давно, что про неё никто и не вспоминает. А, кроме того, Радужная Башня давно заброшена. Там даже лестница обвалилась и на верхние этажи никак не попасть. Это ведь про неё ходит поговорка: „редкая птица взлетит до середины Радужной Башни“. Хотя, — тут Рыжий Лис задумчиво поднял глаза к небу, — вороны, наверное, смогли бы, но они обижены на пингвинов за то, что без цветных красок их теперь постоянно путают с легкомысленными Сороками.

— А куда вы ходили из города? — увлекшийся своим блиц-опросом, Федя умудрился совершить бестактность и даже не заметил этого.

— Мы были в гостях у Серых Мышек. Это тут недалеко.

— Ага, ясно, — кивнул Федя, хотя ясно ему пока ничего не было.

— Вот мы и пришли, — быстро сказал Лис, пока Федя не успел задать свой следующий вопрос.

И действительно. Впереди, жестяными крышами и угловатыми коробками домов из монотонного пейзажа на дорогу выступали очертания Цветного Города. Над ним, высоко в небе, виднелась серая башня, шпиль которой терялся в белесых дождевых облаках.

— Ого! — сказала Лиза, разглядывая серую громаду города. — Быстро же мы до него добрались!

— Ну, мы же сейчас возвращались в город, — пожал плечами Рыжий Лис. — Обратная дорога всегда быстрее.

В ответ девочка уставилась на Лиса. Нет, конечно, Лиза слышала, что иногда путь домой кажется короче, однако она никак не ожидала, что это может быть правдой.

— Да, конечно, насчет обратной дороги, — тщательно подбирая слова, сказала девочка. — Но, это вы с Жабой идете обратно, а мы с Федей — нет.

— Ага, — согласился Лис. — И что здесь не так?

— Как же тогда дорога может оказаться короче?

— В отличие от вас, мы с Жабой ходили по этой дороге в обе стороны. Поэтому, мы в курсе, какое из двух направление длиннее, — сказал Лис. — А вы с Федей, еще этого не знаете.

Хоть Лиза и чувствовала, что здесь имеется какое-то обоюдное недопонимание, но она была вынуждена принять весьма логичные доводы Лиса в кепке. Поэтому она промолчала.

Дождь пошел сильнее а, поскольку никому, кроме Жабы, которая была под зонтом, осадки удовольствия не доставляли, путники прибавили шаг. Поля вокруг города незаметно сменились одноэтажными строениями, затем потянулись предместья, дорога стала мощеной. Вскоре путешественники добрались и до черты города. Его улицы оказались пустынны и неприветливы, эхо шагов гулко отражалось от обшарпанных стен серых домов.

— Мы уже давно идем, но никого еще не встретили, — пожаловалась Лиза.

— Это очень странно, — ответил Лис. — Обычно здесь много народа.

— Факт, — лаконично подтвердила Жаба.

Федя разглядывал дома, и его зоркий взгляд улавливал на их фасадах тень разноцветных красок. Казалось, цвета были тщательно смыты или выскоблены со стен, а то, что стереть не удалось, было неряшливо замазано пятнами и полосами черной или белой краски. Стены от этого лучше выглядеть не стали.

— Какая-то это грустная история, — хмыкнул Федя. — Нет, чтоб на Занзибар попасть…

— Пс-с-ст! Пс-с-ст! — вдруг раздалось из ближайшего темного угла.

От такой неожиданности вся компания подпрыгнула и, как по команде, начала озираться.

— Эй, я здесь! Вниз смотрите, в подвал, — из зарешеченного окна у самой земли выглядывали усики и чей-то шустрый блестящий носик. — Привет, Лис.

— О, Белка, привет! — поздоровался Лис. — А что ты там делаешь?

— Укрываюсь, — ответила Белка. — В городе объявлен тихий час.

— Ого! А что стряслось?

— Сейчас расскажу. Идите скорее сюда, — сказала Белка. — Вход из переулка, вниз по ступенькам. Только, умоляю, не кричите так громко, не хватало еще, чтобы патруль нами заинтересовался.

Но было уже поздно. В конце улицы показался неуклюжий пингвиний патруль, во главе которого телепалась упитанная Панда. Пингвины переваливались с ноги на ногу и оскальзывались на каменных булыжниках мостовой, Панда преодолевала одышку и постоянно поправляла фуражку.

Увидев путешественников, Панда встрепенулась, заколыхалась пузом и, наконец, рявкнула приказ:

— Вперед! Взять их!

Патруль взял под козырёк и попытался ускориться. Дунули в свистки.

— Стой! Стой! — сипло заголосила Панда, держась за сердце. — Кто идет!? Пр-редъявите документы!

— Так, нам опять пора, — сказал Лис, привычно хватая детей за руки. — Где там был вход в подвал?

Вся компания путешественников немедленно свернула в подворотню и заторопилась вниз по лестнице туда, где в стене старого дома Белка отворила незаметную дверцу. Внутри было темно, но когда все спустились, Белка закрыла дверь и зажгла свечу. В подвале оказалось тепло и влажно, пахло ржавым железом, булькал старый водопровод.

— Нам сюда, — заговорщицки подмигнула Белка. — Пароль я, так и быть, у вас спрашивать не стану.

Потянулись длинные и пыльные коридоры, бесчисленные повороты то в одну, то в другую сторону, несколько раз приходилось спускаться вниз.

— Белка, так ты все же объясни, что происходит в городе, — сказал Лис, когда процессия углубилась достаточно далеко в недра этого поистине безграничного подвала.

— Тихий час ввели. Вот что происходит, — ответила Белка.

— Ты уже говорила это. А почему?

— Так вы совсем ничего не знаете? — Белка удивленно шевельнула ушками.

— Мы были у Мышек.

— Ну, тогда ладно, — согласилась Белка. — Сейчас расскажу.

— Ква-а-а-й! — Жаба слишком высоко подняла голову и поймала лбом, скрывающееся в темноте какое-то неизвестное препятствие.

— Осторожно! — запоздало предупредила Белка. — Тут везде трубы проложены. А по поводу событий в городе, я все вам расскажу. Только соображу сейчас, с чего лучше начать.

Некоторое время Белка, собираясь с мыслями, молчала, а потом начала свою историю:

— Все самое интересное случилось два дня назад, когда три котенка раздобыли несколько баночек цветных красок. Котята обрадовались и разыгрались, они перемазались с ног до головы, ну, и давай носиться по бывшей Площади Волшебства, распевая во все горло „Марш свободных кисок“. Лис, ты же знаешь современную молодежь с их немелодичными бунтарскими песенками. В общем, наследили котята порядком… А взяли их у Бассейна Мечтаний, где те собирались искупаться и загадать желание чтобы серый период, наконец, закончился и начался цветной. И хотя формально котята ничего преступного не совершили, их, конечно же, осудили и наказали… В общем, их надолго определили в приют для Диких Кошек и Серых Волков. Этим же вечером по ходатайству Совета Панд, в городе был введен тихий час. Так-то.

— Ква-а-а-й! — громко сказала Жаба.

— Извини, пожалуйста, — ответил Федя. — Я в темноте не заметил твою ногу.

— Ах, да. Забыла! — Белка звонко шлепнула себя по лбу. — Пингвины изгнали Сову за пределы города. Дескать, она своим примером дурно влияет на молодежь и развращает их россказнями о якобы вымышленных волшебных красках.

— Ого! — отозвался Лис.

— Ага! — сказала Белка.

— Вы ведь о Мудрой Птице Сове говорите? — спросила Лиза. — Тогда нам больше не нужно в город. Куда же она полетела?

— Кто знает… — пожала плечами Белка. — На собрании спросите.

— Ага-а, — кивнула Лиза, хотя она и понятия не имела, о каком собрании идет речь.

Между тем, вся процессия, почти не насажав шишек, подошла к запертой металлической двери. Белка постучала в неё три раза условленным стуком, после чего с обратной стороны послышался шум открываемого затвора.

— Белка, это ты? — раздался шёпот из приоткрывшейся щели.

— Сколько раз я тебе говорила, не открывай дверь сразу, спрашивай пароль и не называй никаких имен? — раздраженно буркнула Белка. — Хомяк ты неотесанный.

— Я — Морская Свинка, — обиженно ответили из щели, после чего дверь с металлическим скрипом отворилась.

Весь узкий проем заполнила округлая фигура Морской Свинки. Сзади мерцал неяркий свет, слышался приглушенный гул голосов.

— Иди прямо в зал, — сказала Свинка. — А эти, что, с тобой?

— Ага, — ответила Белка. — Наши люди.

Обширное, с колоннами, но низкое пространство подвала оказалось битком заполнено всевозможными жителями Цветного города. Тут были эльфы и бабочки, небольшой слон со своей мамой, важно каркали вОроны и шныряли воробьи, в углу свернулся удав, а рядом устроился пятнистый жираф — ему тоже пришлось свернуть шею по-змеиному, единорог с носорогом и лосем обсуждали насущные проблемы рогоносцев. Имелись также резвые бегемотики и вдумчивые гиппопотамики, несколько шустрых мартышек не могли усидеть на месте, пара гордых волков и независимых кошек искоса поглядывали друг на друга, юркие ящерицы и бородавчатые лягушки откровенно мешались под ногами, тут же где-то мелькал хитиновый панцирь Жука Навозника. Но основную массу многочисленного собрания составляли существа, неизвестных детям видов, родов и семейств.

На высокую трибуну в дальнем конце зала взобрался мохнатый дворовый пес, и по толпе заговорщиков сразу же пробежал нестройный шелест приглушенных голосов:

— Внимание! Сейчас начинается!

— Сам Барбос будет выступать!

— Простите, а кто это?

— Т-с-с! Не мешайте слушать!

— Но, я не вижу, кто на трибуне…

— Вам ответили — Барбос!

— Извините, что вы сказали?

— Не нужно тут прыгать, вы мне так ноги отдавите!

— Но мне не видно кто говорить собирается.

— Вот, отдавили…

Между тем, Барбос почесал левое ухо правой задней ногой и начал свою речь:

— Экстренное собрание, посвященное архиважным событиям, объявляю открытым! Если кто еще не знает меня, — тут пес усмехнулся и показал свои желтые клыки, — можете называть меня Барбос! Надеюсь, все уже в курсе, что Пингвины и Панды перешли последние границы дозволенного?! — Барбос сделал паузу и внимательно оглядел зал с высоты трибуны. — Они не только разворовали весь спектр цветовой гаммы, они установили главенство одних цветов над другими! Гнусная ПиПа нарушила все, до последнего, пункты Цветной Хартии!

— Что такое ПиПа? — спросила Лиза у Лиса.

— Мммм… — замялся Лис. — Вообще-то, ты еще не до росла до такого.

Лиза собиралась возразить, что она достаточно взрослая и все понимает, но тут пес Барбос сам прояснил ситуацию с непонятным словом:

— Бело-черная партия Пингвинов и Панд, эта так называемая, серая ПиПа раз и навсегда должна быть остановлена! — гремел Барбос, обнимая передними лапами трибуну. — Они ущемляют наши хартийные свободы, они присвоили себе право распоряжаться цветными красками, они ограничивают нашу свободу!

Зал отзывался одобрительным гулом. Временами кто-то пытался аплодировать, но на них шикали, чтобы не мешали слушать.

— И все же, куда делась Сова? — хмыкнул себе под нос Федя.

— Она в Др-р-ремучем Лесу, у Вор-р-от, — откликнулся, стоящий слева от мальчика, некогда зеленый Попугай.

— А вы в этом уверены? — Федя недоверчиво разглядывал своего сомнительного собеседника.

— Я гар-р-антирую это! — пернатый собеседник встопорщил свои блеклые перья. — Где же ей еще быть, кроме как не на Вратах парка? Сова всегда там дежурит, ждет новых гостей. Ну, кроме тех случаев, когда она отдыхает в Радужной Башне.

— Хм, спасибо!

— Попугай дело говорит, — справа от Феди подал голос мышонок. — Отвечаю!

— Кеша хор-р-роший, Кеша хор-р-роший! — подтвердил когда-то зеленый Попугай.

Тем временем, трибуну занял другой оратор. Это была высокая и худая Цапля в круглых очках с толстыми линзами. Говорила она громко, отрывисто и чётко:

— Требую права носить любые цвета: зеленый, желтый, голубой…

— А я хочу розовый! Можно мне розовую шерстку, пожалуйста?! — из середины зала неожиданно донесся умоляющий голос.

Послышались смешки и толпа вынесла к трибуне Плюшевого Медведя, одетого в черный шипастый ошейник и кожаные ремни. Цапля с достоинством наклонилась к нему вперед и отчетливо произнесла:

— Можно любой!

Птица собиралась еще что-то добавить, но тут её оборвал жуткий грохот. Часть стены вдруг осыпалась, и все окружающее пространство заполнилось едкой пылью. Одновременно с этим полицейские вышибли металлическую дверь позади зала, и в подвал со всех сторон ворвались Пингвины и Панды. Под низким потолком прокатилось эхо командирского голоса:

— Полиция! Всем оставаться на местах! Соблюдайте спокойствие!

После этого немедленно началась паника. Горожане кашляли от пыли, хрипло кричали и метались из угла в угол, стараясь избежать встречи с полицейскими, которые в это время методично занимали позиции по периметру зала. Обезумевшая толпа разделила бывших попутчиков, и дети, укрывшись за одной из колонн, остались вдвоем. Они держались за руки и ждали, когда все закончится.

Замкнув цепь, полицейские начали производить аресты. Одетые в походные котелки Пингвины одним крылом держали круглые крышки от кастрюль, а другим ловко орудовали мухобойками. Они по одному окружали заговорщиков, а вооруженные сетями Панды валили горожан на землю и произносили над ними знаменитую полицейскую формулу:

— Во имя Белого и Черного и смеси их — Серого, вы арестованы!

Почти сразу были схвачены главные ораторы: пес Барбос и высокая Цапля. Первый во время задержания сопротивлялся и непрерывно лаял: „Долой гнусную ПиПу!“, вторая дрыгала тонкими ножками и скандировала: „Растратчики и воры!“

Когда пыль, наконец, улеглась, дети рискнули выглянуть из-за колонны. От толпы заговорщиков почти ничего не осталось, а полицейские винтили группки самых стойких горожан, среди которых находился и Лис.

— Дети, не сопротивляйтесь! — успел крикнуть он, пока его не повалили на грязный пол.

— Вот они где! Вот! — в ту же секунду раздался радостный крик Жука Навозника. — Это они! Они, про которых я вам докладывал!

Жук возбужденно подпрыгивал около одной из Панд и указывал на детей своей крошечной лапкой.

— Это у них незаконные краски! — продолжал свой донос предатель. — И кисточка!

— Пройдемте сюды! — рядом с детьми вдруг рявкнул один из безграмотных полицейских Пингвинов.

Глава седьмая о правосудии, красочном чуде и счастливом выходе из сложной ситуации

Полицейские выводили заговорщиков на улицу поодиночке или небольшими группами. Там их предавали в руки другого отряда, который сопровождал арестованных до ближайшей, оцепленной полицией, площади. Здесь горожан сортировали на обычных или злостных заговорщиков, тут же был организован и походный вариант суда.

Лизу и Федю доставили на площадь одними из последних. Взглянув в какие-то бумажки, упитанная Панда, не колеблясь, определила детей в „злостную группу“ и даже велела меланхоличным Пингвинам не спускать с них глаз.

Оказавшись в толпе, Лиза и Федя начали замечать вокруг себя знакомые лица. Здесь были не только пес Барбос и Цапля, но и Белка с Морской Свинкой и Лис уже без кепки и даже Жаба без зонта.

— Привет, — квакнула Жаба. — Как ваши дела?

— Спасибо, милая Жаба! — ответила Лиза. — Все просто замечтательно, только вечер уже, и домой хочется. Родители волнуются, а мы тут целых два дня пропадаем!

— Ну, какие у них могут быть дела? — вмешался Лис. — Вы набор для рисования не потеряли?

— Нет, всё здесь, — Федя показал из кармана краешек коробки с красками.

— Хорошо! — кивнул Лис. — Не потеряй их, они вам скоро пригодятся.

Вдруг совершенно неожиданно для детей, все бывшие заговорщики одновременно подвинулись на шаг влево и там замерли.

— Э … — сказал Федя, озираясь, но никто из присутствующих, похоже, не удивился. Тогда мальчик вопросительно посмотрел на сестру, но та в ответ только пожала плечами. Пока дети обменивались недоуменными взглядами, толпа опять шагнула влево и остановились.

— А что происходит? — не выдержал Федя.

— Суд, — коротко объяснил Барбос. Пес выглядел подавлено и отвечал односложно. От его былого красноречия не осталось и следа.

— А почему все двигаются?

— Тут очередь.

— Куда?

— На суд.

— А кого судят?

— Всех, кто в очереди.

— И нас?

— Да.

Тут Федя забеспокоился. Ему очень не хотелось попасть на свой собственный суд, тем более что все снова подвинулись на шаг ближе.

— Я не хочу стоять в этой очереди! — сказал он решительно.

— Ты хочешь пойти под суд без очереди? — обрадовалась Белка. — Если ты спешишь, я могу уступить тебе место…

— Нет! Я вообще не хочу на этот суд!

— Так не ходи на него, — последовал лаконичный ответ.

— А разве можно? — удивилась Лиза.

— Конечно! — у вас же целый набор красок, как я поняла? — подтвердила Белка.

— Ага, — кивнул Федя.

— А раз так, вы можете, что угодно! Просто нарисуйте и все…

— Хм… Так чего же мы ждем? — удивился Федя.

— Суда, — ответил Лис.

— ???

На детских лицах отразилось недоумение, и Лису пришлось пояснить:

— На суде присутствует сам Сокол Грозовой.

— И?

— Тут все просто, — сказал он, — когда вы, при помощи красок, будете освобождаться, то вместо главного Индюка, тьфу, Сокола, вы, пожалуйста, нарисуйте что-нибудь несколько более дружелюбное…

— Хм… — сказала Лиза, — ну, ладно…

Конечно, девочке совершенно не нравился такой оборот событий, но и попадать под сомнительный суд Пингвинов и Панд, ей тоже не хотелось. "В конце концов, — рассудила она, — это, ведь, сказочная история, а значит отрицательные герои в ней, так или иначе, должны быть наказаны. И нет ничего плохого в том, чтобы сделать это при помощи кисточки и красок".

Пока Лиза обдумывала ситуацию, очередь снова подвинулась вперед, и детям стало слышно, что именно происходит на самом суде.

— Следующий! — раздался строгий голос. — кто это там?!

За этим последовал напряженный шелест бумаг, и чей-то услужливый голос подсказал:

— Обвиняемый — Мышь Полевая, Вашчесть.

— Вам есть, что сказать в свое оправдание?! — вопросил первый голос, обращаясь, вероятно, к мыши.

Ответа дети не услышали.

— Что?! Что она там лепечет?! — снова донесся первый голос.

— Она спрашивает, в чем её обвиняют, Вашчесть.

— Сама должна знать! И, передайте, пусть говорит громче! Иначе, это неуважение к суду!

В ответ послышалась серия надрывных тоненьких писков, свидетельствующих о том, что мышь старалась говорить громче.

— Так! Все! Мне надоело слушать эту революционную пропаганду! — загремел голос. — Мышь Полевая признается виновной в участии в несанкционированном… Ну, и так далее, — голос Судьи стал приглушенным. Было очевидно, что он отвернулся в сторону и дает указание секретарю. — В общем, сделайте её, там, как обычно, по нестрогому…

Тут мышиный писк стал настолько различимым, что дети без труда услышали:

— Сатрап! Палач! Убийца!

— Так, — Сказал Судья помрачнев, — оскорбление представителя власти при исполнении… Придется оформлять по всей строгости. И давайте уже, шевелитесь, там в темпе… Следующий!

— В нашем городе, все стало так хорошо с правами граждан, что тюремщика уже, и обозвать больше нельзя безнаказанно, — вздохнул Лис.

После суда над Мышью очередь стала двигаться еще быстрее, чем это было раньше. Причем, как заметили дети, всем их знакомым выносились в основном приговоры с формулировкой „по всей строгости“.

— Что это значит? — спросил Федя у пока еще не осужденного Лиса.

— Пять лет трудовой терапии на благо Пингвинов и Панд в приюте для Диких Кошек и Серых Волков.

— О! А если по „нестрогому“?

— Общественные работы по перекраске Города в Черный, Белый и Серый цвета.

Тем временем очередь дошла и до Лизы с Федей.

— Не забудьте использовать краски, — шепнул им Лис на прощание, — удачи!

Дети кивнули, взялись за руки и со всей решимостью, на которую способны детские сердца, предстали перед судом, рассевшимся за большим, накрытым серой скатертью, столом.

— Э-э-э, — сказала одна из Панд знакомым голосом председательствующего Судьи, — а это ещё кто такие?

Лысый Пингвин Секретарь торопливо зашелестел бумажками в поисках нужных имен.

— Мы Лиза и Федя! — громко сказал Федя.

Лысый Пингвин Секретарь воззрился на них поверх очков и подтвердил:

— Новенькие.

— Что-то я не припомню таких… — виновато сказал председательствующий Судья и посмотрел куда-то вбок, но, не обнаружив там поддержки, еще более растерянно добавил: — Эм… Ну, и в чем же вы виновны?

Лиза с Федей пожали плечами, переглянулись и разом сказали:

— Мы ни в чём не виноваты!

— Как это невиновно-ваты?! — из-за спин судей выскочил заикающийся от возмущения Жук Навозник. — Да у них же…

— О! У нас есть свидетель обвинения, Вашчесть! — наполовину удивился, наполовину обрадовался Лысый Пингвин Секретарь.

— … у них есть краски волшебные и кисточка! — закончил Жук.

Тут же повисла тяжелая пауза, во время которой весь Суд пристально и с опаской глядел на детей.

— П-почему меня никто не п-предупредил? — сказал, заикаясь, Судья, на упитанной физиономии которого отразилась гремучая смесь страха, паники и недоумения.

— Суду ничего доложено не было… — спрятавшийся за ворохом мятых бумаг, Лысый Пингвин Секретарь начал незаметно сползать куда-то в сторону. По его лицу было видно, что чувствовал он себя не лучше председательствующей Панды.

— Ну, раз вы не виноваты… — осторожно начал Судья, — тогда, это в корне меняет дело…

— Да вы что! Не понимаете?! — взвился Жук. — У них же краски! И кисточка!

— Навознику, — торопливо отреагировал Судья, — десять лет "строгого", и живо уведите его отсюда!

Меланхолические приставы тут же подхватили ошалевшего Жука и, не сильно стараясь сохранить ему лапы, увели куда-то в сторону. Бедняга не успел издать ни звука.

— Так, вот… Раз вы совершенно и полностью свободны… — председательствующий Судья подчеркнул интонацией последнее слово, — но все еще находитесь здесь… Так, что же вы тут делаете?

Федя собирался ответить, что они ищут Выход или хотя бы Сову, но Лиза вовремя вспомнила про напутствие Лиса:

— Мы ищем Сокола. Грозового Сокола! — сказала она громко.

Сзади по толпе арестованных прошла волна, и все арестанты пододвинулись ближе к месту, свершающегося правосудия. Лысый Пингвин Секретарь, наоборот, отодвинулся к самому краешку стола, зато председательствующая Панда, которой деваться было некуда, осталась сидеть на месте.

— Так вот, же он! — с неожиданным облегчением выдохнула Панда и указала лапой на противоположный от Секретаря конец стола, — это, вот, и есть Сокол Грозовой!

И, правда, среди сидящих за столом Пингвинов и Панд, затесался тощий Индюк с выпученными глазками и обвисшим подбородком.

— Идиоты, — прошипел он, грозно взирая на перепуганных судей, — хватайте их, пока они не достали краски!

Тут Пингвины спохватились, а Панды замахали лапами, и конвой, собрав боевой порядок, угрожающе двинулся на брата с сестрой. Но было уже поздно. Федя, выхватив из кармана краски, обмакнул в них кисточку и направил её на судей и приставов.

— Никому не двигаться! — выкрикнул он громко.

Впрочем, все и так застыли на своих местах, неотрывно следя за движением кончика кисти, подрагивающей в напряженной руке мальчика.

— Я никому не хочу причинить вреда, — добавил он, — не вынуждайте меня!

Полицейские, между тем, смекнули, что если навалиться всем разом то, скорее всего, мальчик, несмотря на его грозное оружие, не сможет сильно навредить им всем, ну, по крайней мере, большинству из них. Поэтому Пингвины вооружились своими щитами-крышками и потихоньку окружили детей со всех сторон плотным кольцом.

В тот самый момент, когда полицейские бросились в атаку, Федя успел взмахнуть кисточкой, с кончика которой, сорвалась единственная капля волшебной краски. Но пролетев выше голов, вверх, она никого не задела и канула в густом влажном воздухе. Может статься именно поэтому в образовавшейся потасовке никто так и не увидел, что эта яркая искорка, вонзившись в низкое небо, исчезла за серыми дождевыми тучами. А, зря! Ибо, скрывшись из вида, волшебная краска не остановила свое движение. Напротив, она беспрепятственно пересекла густой облачный покров и врезалась прямиком в верхушку Радужной Башни, купол которой, как известно, возвышается высоко над всем Цветным городом.

Однако вы сильно ошиблись, если решили, что краска, впитавшаяся в древние камни Башни, немедленно вызвала какие-то грандиозные последствия. Согласно основоположным законам магии, в которые мы сейчас вдаваться не станем, любому чуду, для его сотворения, требуется определенное время. И чем серьезнее волшебство, тем больше времени и сил уходит на его приготовление. В нашем же случае, чудо готовилось произойти нешуточное, поэтому оно никуда и не спешило.

Зато события на площади, пока волшебство собиралось с силами, развивались своим чередом. Сначала Пингвины схватили детей и конфисковали у них краски и кисточку. Потом они приструнили вновь взбунтовавшихся заговорщиков и даже успели навести кое-какой порядок на площади, водрузив на место перевёрнутый стол с его серой скатертью. Соколу Грозовому стало казаться, что жизнь входит в свое привычное русло и можно продолжать суд, ненадолго прерванный из-за какого-то поистине глупого инцидента с детьми.

— Этого, вот, под стражу! — указывая на бывшую председательствующую Панду, скомандовал он своим скрипучим голосом. — Я не потерплю в наших рядах предателей и трусов!

Это и было моментальным образом исполнено. Сокол очень любил дисциплину, она ведь согревала его маленькое холодное сердце. Индюк, хоть и не показывая этого никому, остался доволен беспрекословным выполнением своего приказа. Пряча злорадную улыбку и едва сдерживаясь, чтобы не потереть одно крыло о другое, он отвернулся к Радужной Башне, но тут же замер в полнейшем изумлении, поскольку долгожданное чудо, наконец, начало свершаться.

Сначала Радужная Башня, будто разогреваясь, зажглась теплым янтарным огнем, но это продолжалось совсем не долго. Через несколько секунд она уже вся сияла ослепительным светом волшебства. Потом сверкнул перламутр, и пылающий спектр бесшумным взрывом разлетелся на составляющие его цвета.

Когда все, кто был на площади, смогли, наконец, открыть глаза, Радужной Башни больше не существовало. Вместо неё из земли бил огромный перламутровый фонтан, раскрашивающий небо в семь обычных и один волшебный цвет. Краска постепенно наполнила клубящиеся тучи, и вскоре пошел разноцветный дождь, смывающий, с улиц грязные монотонные оттенки. Город на глазах снова становился Цветным. Все жители выскочили из домов, началось всеобщее веселье и праздник. Закатили грандиозный пир. Несмотря на наступившую ночь, из-за волшебного фонтана красок в городе было светло как днем, поэтому никто даже не думал ложиться спать. Сокол Грозовой сразу после взрыва Радужной Башни куда-то исчез, а его армия Пингвинов и Панд бесследно растворилась среди ликующих горожан. Ведь, если честно, полицейским тоже надоела эта беспросветная индюшачья серость. В самый разгар веселья новое правительство во главе с Барбосом объявило все дни, до конца недели, полностью беспечными. А когда, узнав о смене власти, в Цветной Город приехали болотные Лягушечки, то тут началось такое, что ни в какой сказке рассказать невозможно.

Вначале дети совершенно потерялись в радостной толпе, но их вскоре отыскала Жаба без зонта. Она проводила их к друзьям и бывшим злостным заговорщикам, которые теперь с увлечением занимались формированием нового правительства.

— Спасибо! — сказал Барбос. — Вы так много сделали для революции. Разрешить пожать ваши лапы… Э-э-э, руки!

— Молодцы! — отозвался Лис. — Мы вам обязательно вручим ордена и медали, как только найдем, где они хранятся!

— Ква! — похвалила Жаба без Портфеля.

— Финансовая ситуация плачевна, — на всякий случай сказала Цапля, — Грозовой полностью разорил казну.

— Зато я, как владелец Иностранного Портфеля, — сказала Белка, покосившись на Барбоса, — предлагаю вам остаться здесь и жить в прекрасном Цветном Городе.

— Э… — ответил Федя. — Спасибо вам всем большое за теплые слова, награды и заманчивые предложения…

— Но мы должны идти домой, — сказала Лиза. — Нас там очень ждут!

— Нам бы только до Совы как-то добраться, — добавил Федя, — она же на самом краю леса живет.

— Нет проблем, сорганизуем, — обрадовался Барбос, — завтра же утром, если захотите, можете отправляться домой.

Глава восьмая наглядно подтверждает то, что обратная дорога оказывается самой короткой

В этом дети убедились, когда их отправили в путь на карете, запряженной четверкой пятнистых крокоаистов. Даже и не спрашивайте, насколько в целом привлекательно выглядят эти пернатые рептилии. Зато можете быть уверенными, что они не только быстро доставят вас к месту назначения, но и не дадут в обиду при встрече с лесными разбойниками.

Мудрая Птица Сова была на своем посту у Ворот. Она сидела на своей любимой ветке дуба и беспечно дремала, время от времени умиротворенно похрапывая.

— Я не сплю! — сказала она важно, когда дети подошли поближе. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, — хором поздоровались дети. — Мы все еще ищем дорогу домой и не знаем, как отсюда выбраться.

— Удивительно, — буркнула Сова. — Такие сообразительные дети. Странно, что вы еще сами не догадались.

— Почему странно? — спросила Лиза.

— Потому, что выход прямо перед вами, — Мудрая Сова указала крылом в сторону калитки рядом с запертыми воротами.

— Так, почему же вы нам сразу не сказали об этом?!

— Я сказала, — поправила Сова Лизу, — что для того, чтобы „выйти“, нужно сначала „войти“. Понимаете? Если внутрь не войти, то нельзя и выйти наружу. Чисто технически, вам не в чем меня упрекнуть.

— Но получается, что мы зря потеряли столько времени! — воскликнул Федя. — Мы могли уже и чай попить с бабушкой и родителей вечером встретить и весь следующий день играть и …

— Почему же зря? Вы — молодцы! — сказала Сова. — Своими волшебными красками вы сделали очень важное дело: изгнали Сокола, раскрасили заново Город и всю Цветную Страну. И не беда, что для этого вам пришлось немножко задержаться в сказочной стране. Но это того стоило! К тому же, ваше отсутствие, взрослые вряд ли заметили, для них время бежит совсем по-другому. Поэтому, пожалуйста, простите мне то небольшое лукавство во время нашей первой встречи.

Тут, Сова, изображая полнейшее раскаяние, горько вздохнула.

— Но, получается, вы все знали заранее? — после некоторой паузы спросила Лиза.

— Нет, конечно! Просто вы так бойко орудовали красками, что мне было жалко упускать случай. Ведь, если хорошо подумать, кто кроме вас мог спасти наш Город от полнейшего выцветания?

— Ну, ла-а-дно, — неуверенно протянула Лиза. — Хм-м-м. Тогда спасибо.

— Это вам спасибо! — поклонилась Сова.

— Так, что если мы просто выйдем через эту калитку, — уточнил Федя, — то сразу попадем домой?

— Да, именно так этот ход и работает.

— Тогда до свидания! — быстро попрощались дети и поспешили к выходу.

— Счастливого пути! — Откликнулась Сова. — Заходите ещё!

Но приглашения в гости дети уже не расслышали, поскольку они, взявшись за руки, смело шагнули в приоткрытую дверь калитки. Мир вокруг ребят снова замелькал разноцветной рябью и окутался густым волшебным туманом. Когда же дымка рассеялась, Лиза и Федя очутились дома, в своей любимой комнате. На столе лежал знакомый альбом для рисования, на первой странице которого была изображены стена, ворота и сова. Но и все остальные его листы теперь тоже были украшены прекрасными рисунками. Здесь были дремучий лес и ни на что не похожее болото, яркий Цветной Город и удивительные жители чудесной страны: Мудрая Птица Сова, Лис в Кепке, Жаба без Зонта, Лягушечки и все, все, все остальные. Рядом с альбомом стоял стаканчик для полоскания кисточки, но ни самой кисточки, ни волшебных красок поблизости не оказалось. Похоже, они остались там, на площади, где Пингвины конфисковали их у детей.

Из кухни вкусно пахло: это бабушка как ни в чем ни бывало слушала радио и пила кофе. Видимо она так и не заметила чудес, творящихся в детской комнате. Поэтому соскучившиеся дети с радостными криками побежали к ней, наперебой рассказывая о своем удивительном приключении. Бабушка, похоже, не очень-то им верила, она только охала, качала головой и громко поражалась живому воображению внуков. Ну, это ничего страшного! Зато она с удовольствием слушает удивительные истории и угощает голодных детей отменнейшей запеканкой.

А когда наступил вечер, и родители вернулись с работы, Лиза и Федя с гордостью продемонстрировали им свой драгоценный альбом.

— Модерн, — похвалила мама.

— Авангард, — уточнил отец.

Никто из взрослых так и не заметил подмигнувшую им сову.