Престидижитатор

«Старость не радость» — думал седой невысокий престидижитатор, подтягивая сползающее трико. — «Ох»!

— Дед! Ты куда монету дел? — сурово спросил смотритель ярмарки и резко встряхнул иллюзиониста за ворот куртки. Сукно затрещало, и с расшитой золотом груди под ноги посыпалось блестящее конфетти.

— Ты брал монету у этих людей? — блюститель порядка зло взглянул на семейную пару в лёгких клетчатых пальто. Женщина поправляла платок, мужчина брезгливо держал за поля чёрный цилиндр фокусника. Головной убор был старый и совершенно не таинственный.

— Брал, — тихо отозвался хозяин цилиндра.

— Ага! Вот оно как! — взревел охранник, и, грубо дёрнув старика, поволок его вглубь ярмарки.

К семейной паре присоединился худощавый мальчик в похожей одежде, и уже втроём они поплелись следом. Паренёк, ловко завладев цилиндром, нахлобучил его на свою бритую голову, но тут же получил от матери мягкий подзатыльник, ойкнул и уронил трофей в грязь.

— Иди-иди!- подталкивал старика конвоир.

Вагончик устроителя ярмарки находился под скрипучим чёртовым колесом. Из вползающих наверх люлек сыпались окурки, и, подхваченные ветром, падали догорать на неровную битумную крышу вагончика. За дверью пахло кислым пивом и плесенью. У дальней стены, за столом, заваленным рваными афишами, сидел квадратный человек.

— … Что? — раздражённо бросил он, не отрывая взгляда от чёрно-белого телевизора.

— Кража, шеф! — доложил подчинённый и толкнул вперёд старика.

— А-а-а! — протянул устроитель ярмарки, и, покосившись на испуганного иллюзиониста, взревел: — Опять ты!

Тот сжался и опустил голову.

— Вот, взял у людей монету для фокуса — и баста! — выдал охранник. Семья замычала и закивала.

— Что — «баста»? — рыкнул человек и выключил телевизор.

— Я её уронил… потерял, — промямлил старик.

— Потерял? — недоверчиво поинтересовался шеф. — Что за монета?

Охранник отодвинулся в сторону, освобождая место клетчатому мужчине.

— Да, собственно, монета пустяковая, — начал глава семейства, — после девальвации они не в ходу. Он растерянно взглянул на жену — та крепко держала мальчика за руку и не поднимала взгляд.

— Всего пять сольдо… — нерешительно выдавил мужчина.

Квадратный человек медленно поднялся со стула и закричал так, что в окне задребезжали разбитые стёкла: — И вы тратите моё время на ЭТО?!

Семейка рванула к выходу. Охранник побледнел и вытер ладонью мокрый лоб. Шеф шагнул к старику.

— Карло! Мне на-до-е-ло!!!

Устроитель ярмарки схватил толстыми пальцами подбородок фокусника и задышал ему в лицо: — Ты меня слышишь? Чтобы ноги твоей на ярмарке больше не было! Или я тебя уничтожу! Понял?

Старик часто и быстро кивал. По щеке скатилась слезинка. Он зажмурился и отшатнулся в тень угла.

— Пошёл вон…- устало произнёс шеф.

Вечером у себя в каморке Карло зажёг камин, достал старую шарманку и вытер пыль с некогда ярких, а теперь потускневших деревянных завитков. Из потайного кармашка на рукаве он достал заветную монету и осмотрел её. Тусклый кружок имел глубокие царапины и затёртую чеканку. Повертев пятачок в руке, он осторожно опустил его в щель над ручкой шарманки. Монетка звякнула и оживила музыкальный механизм. «Что ж, потихоньку заведём — и будем слушать» — подумал старик и приготовился окунуться в воспоминания. А помнил он многое: угол улицы у рынка, где при хорошей погоде за день в шарманку попадало не меньше двадцати монет; покойного Джузеппе, предложившего пять сольдо на ниточке, чтобы музыка не прекращалась никогда; сбежавшую деревянную куклу; сны и бессонницы, и многое, многое, из совсем другого времени…

— … и шарманки сейчас не нужны, и пятачков не найдёшь, — кряхтел Карло и медленно раскручивал ручку по часовой стрелке. Старик осторожно встряхнул шарманку — внутри зазвенело.

«За пять лет — всего семь монет. Рано открывать копилку».

Он отжал стопор. И музыка зазвучала.