Столь прекрасная обыденность.

В голове сильно загудело, словно рой цикад пел свою вечную, и единственную, песню прямиком под ухом. Вскоре ко мне стало приходить осознание реальности, а гудение стало переходить в назойливый, монотонный треск. Немного посидев на краю кровати и осознав что звонит будильник, я отключил его. Циферблат показывал семь утра. С тех пор как я нашел новую работу, такой подъем по утрам стал привычным, но каждый раз он невыносимо раздражал. Одев свои мягкие тапочки в виде собак, давным-давно подаренные мамой, я прошел в ванную. Остановившись у раковины, я скорее автоматом, чем осознанно, выдавил немного зубной пасты на тюбик. Я все так же автоматом стал начищать свою далеко не голливудскую улыбку, но едва я набрал в рот ледяной воды, как он оцепенел, а зубы нещадно стало резать. Это отогнало мою утреннюю дрему окончательно.

Закончив свой каждодневный туалет я прошел на кухню и взял из раковины более-менее чистую и пригодную тарелку. Насыпав в нее кукурузных хлопьев, я открыл холодильник в поисках молока. Сказать "мышь повесилась" про мой холодильник, значит ничего не сказать. Лишь на нижней полке, в большой, чугунной кружке времен СССР-а, примостился одинокий пакетик молока. Я достал его из рабства холода и принюхался. Отдавало жутким запахом протухшего молока, словно оно тут стояло не неделю, а, так же как и чугунная кружка, со времен товарища Сталина. Я обреченно вздохнул, сел за стол и стал уплетать сухие хлопья прямо рукой. Достав свой телефон я посмотрел на время, подсвеченный экран показал что со времени моего подъема прошло всего пятнадцать минут. Продолжая уныло заталкивать себе в рот хлопья, я смотрел на недельные слои пыли по всей кухне. Запылений не оказалось только около чайника и с моей стороны кухонного стола. От скуки я стал копаться в своем стареньком телефоне. Это был древний апарат, с кнопками которые противно скрипели при каждом нажатии на них. В телефонной книге было всего четыре номера, три базовых служб спасения и моей мамы. Последний входящий был пол-года назад, от матери. Да и кому еще могло понадобиться звонить такому как я? Я купил этот телефон лишь по просьбе мамы, поскольку ей не хотелось каждый раз приезжать в мою квартиру, чтобы узнать как у меня дела. Вскоре после его покупки она умерла, но телефон я все равно исправно заряжал, сам не знаю зачем. Скорее из уважения к моей маме, чем из необходимости. Вот уже лет девять как я не общался ни с кем. Нет, конечно были знакомые, с которыми я иногда разговаривал минут десять, случайно встречая их на улице. Но друзей как таковых у меня не было. Да и мне не особо хотелось их заводить, кому нужны лишние проблемы от людей?

Наконец-то моя рука ощутила дно тарелки и я встал из-за стола. Я прошел по обшарпанному коридору обратно в свою комнату и принялся одеваться на работу. Специально для нового места я немного потратился и купил новой одежды. Коллегам конечно не интересно почему я всегда хожу в одном и том же наряде. Главное что чистый и ладно. Одевая свои джинсы, я отметил звон в кармане. Значит там есть мелочь и я смогу прожить как минимум еще один день. Хоть иногда я и задавался вопросом своего бесцельного существования. Каждый день проходил по одной и той же программе, завтрак, работа, ужин, чтение книги и сон. Во всем этом менялась лишь книга и содержимое ужина. Я часто завидовал героям прочтенных мною романов. И как только у них так легко получалось совершать подвиги, побеждать злодеев и спасать мир? Максимум на что способен я, это отдать все свои деньги нахальному грабителю, угрожающему мне ножом. И неловко так пискнуть "пожалуйста" ему вслед. До конца одев свой каждодневный гардероб, я прошел в коридор и стал натягивать на себя пальто. Когда я попытался одеть на себя второй рукав, верхняя пуговица стрельнула и пролетела через весь коридор, словно только и ждала свободы от злобной нитки, плотно захватившей пленницу во власти пальто.

— День начинается прекрасно. — пробубнил я себе под нос. Зашнуровав свои тяжелые, но теплые и уютные ботинки, я вышел за двери, плотно закрыв их. Когда я услышал победоносный щелчок замка, то отправился вниз по лестнице. Я живу на восьмом этаже аварийного дома, в котором даже не работает лифт. Больше всего я ненавижу именно спуск-подъем по лестнице и периодически сдавал деньги на починку лифта. За несколько лет я наверное отдал домоуправлению свыше десяти тысяч, но лифт так и оставался сломанным. Учитывая внешний вид главы домоуправления, то я догадывался что все полученные им деньги уходили на "Столичную". Но тем не менее исправно сдавал деньги, сам не знаю почему. Видимо моя противоречивая совесть не позволяла мне поступить иначе и я обязательно должен был поставить галочку на пункте "Деньги на ремонт". В подъезде вечно царил смрад и повсюду валялись разбитые бутылки, шприцы и использованные презервативы. Домофон на двери был точно так же сломан и местная шпана мигом облюбовала подъезд, устраивая здесь ночные посиделки и часто шумя. Кое-кто из соседей все же иногда выходил и что-то кричал на них, это действовало, но не долго. Не проходила и пары дней, как школьники снова уже распивали здесь спиртное и закидывались наркотой. Сам я никогда в это не вмешивался, не было смысла. Да и с моей комплекцией можно и получить по зубам от обезумевших подростков. По утрам их обычно не было, удивительно, но они никогда не прогуливали школу, поэтому меня все устраивало. Конечно они иногда переходили границу, пытаясь насиловать здесь девочек, но кто-нибудь из соседей всегда вызывал полицию. Естественно бедные школьницы не всегда спасали свою невинность, но видимо наше общество прогнило настолько, что всем было наплевать.

Я аккуратно открыл дверь на улицу, ожидая получить в лицо холодный и безжалостный ветер, который мгновенно заставит меня проклинать зиму. Но к моему удивлению, даже с утра выдалась телпая погода. С крыш капала вода, а прямо перед входом в подъезд образовалась лужа воды. Аккуратно обступая ее, я продолжил свой путь до автобусной остановки. Это была единственная остановка в ближайшей округе, поэтому на ней всегда по утрам была куча народу, спешившая на работу. Вон там стояла девушка в белой куртке, с длинной русой косой. У нее было очень приятное, типично славянское лицо. Каждое утро мы безмолвно кивали друг другу головой, словно мы были давние знакомые. Без этого странного, утреннего ритуала, ни она, ни я не садились на автобус. Я ни разу не говорил с ней и даже ни разу не слышал ее голос, но она почти стала для меня чем-то родным и столь обыденным. Вот стоят несколько первоклассников, я помню как они в начале учебного года ездили до своей школы с родителями или бабушками, но похоже сейчас они втянулись в простой, столь обыденный режим и ездили самостоятельно. А вот подошла женщина в годах, в своей неизменной черной куртке. Каждое утро она говорила по телефону, судя по ее интонации и невольным смешкам, то с ее парнем или даже мужем. Я осмотрелся по сторонам, но не увидел такого же частого гостя этой остановки по утрам — студента в очках, который всегда подходил прямо к приезду автобуса. Как-то раз я несколько дней подряд засекал время, но автобус приходил то на пять минут позже, то наоборот раньше, но парень неизменно появлялся на остановке за минуту до его приезда. Первое время я очень удивлялся этому, но вскоре и эта особенность стала такой же обыденной, как и утреннее немое приветствие русоволосой девушки. Погода была идеальной для меня, зима отступала, позволяя весне вступить в свои законные права. Повсюду капал таявший снег, несмотря на то что солнце спряталось за тучи. Мне всегда нравилась пасмурная погода, под нее всегда легче думается. Вот и подъехал столь знакомый автобус. Водитель всегда был один и тот же, мужчина с длинными и густыми усами. Один из его передних зубов был золотым и когда он смеялся над чем-нибудь, он ярко поблескивал на свету. Я сел на свое любимое место в самом конце автобуса, а русоволосая девушка как всегда села на места сбоку. Она всегда сидела так, что в отражении я мог видеть ее лицо. Благодаря этому мои утренние поездки не были столь мрачными. Я любовался ее красотой, почти наизусть зная ее черты лица. Вот у нее еле заметный шрамик на брови, а вот столь же незаметная родинка на шее. Мне всегда безумно нравились ее глаза, они были голубыми как ясное летнее небо, а ее взгляд всегда был столь чист и наивен, словно у ребенка, которому только что подарили конфетку и он ждет момента когда ее откроет. Мои раздумья прервала остановка автобуса, на которой девушка с косой встала и, пройдя через весь салон, вышла. Как всегда она стрельнула глазами в мою сторону, как бы прощаясь. Я ответил ей взглядом, как всегда. Этим традициям мы с ней не изменяли уже года два, наверное. За все это время я ни разу не видел ее с парнем или мужем. Иногда вечерами я откладывал свою книгу и мечтал о жизни с этой девушкой, о том как у нас будут выглядеть дети. Как она будет встречать меня с работы поцелуем в щеку. Но каждый раз я отметал мысли и никогда с ней не знакомился. Скоро должна быть моя остановка, поэтому я прошел через салон и встал перед дверями автобуса, на которые смотрю каждое утро. За окнами мелькали различные вывески бутиков и продуктовых магазинов, но я по старинке рассматривал трещины на самой двери автобуса. За все время что я помню этот автобус, появилась лишь одна новая трещина, про которую я ничего не знал. А ведь каждое повреждение на этой двери несло за собой целую историю, возможно полную переживаний и последствий. Может вот эта трещина появилась когда кто-нибудь торопился на важное собеседование и случайно упал на дверь? А вот эта потертость может появилась когда парень и девушка не сдержали свою страсть, и целуясь прижались к двери? Я мог бы вечно придумывать истории для этих трещин, если бы дверь не распахнулась, впуская прохладный воздух внутрь. Выйдя на улицу я пошел по знакомому пути до нашей типографии. Везде быстро ходили люди в суете, боясь опоздать на работу. Иногда встречались дворники в своих неизменных оранжевых жилетах со светоотражающими наклейками. Я всегда обходил подметенные ими места, проявляя хоть какое-то уважение к их труду. Достав из кармана пачку сигарет, я, неловко обращаясь с зажигалкой из-за зимних перчаток, подкурил и затянулся. Через некоторое время голова стала кружиться, от полученной порции никотина. Обычно я не курил, лишь когда шел от остановки до типографии. Это стало еще одним моим ритуалом. Раньше я курил запоем и уходило по меньшей мере две пачки сигарет в день, но после посчитав мои доходы и расходы, я решил бросить курить. Это получилось не сразу, примерно месяц я мучался над этой проблемой, но вскоре одолел врага с именем "Сигарета". Тем не менее каждое утро я все равно выкуривал одну сигарету. Не мог изменить своей привычке. Проходя через фонарный столб, я как всегда затушил бычок об него. На этом месте уже образовалась черная проплешина, я каждый раз тушил сигарету именно об это место. Если бы люди знали об этой привычке, они непременно назвали бы меня сумашедшим, но опаздывающим "ударникам труда" было не до этого, поскольку они даже не смотрели в мою сторону. Я поднялся по ступенькам крыльца в мою типографию. "Грифон" было довольно оригинальным названием, учитывая род занятия этого заведения. Я отряхнул налипший на ботинки снег и уверенно толкнул дверь. Раздеваясь я и коллеги как всегда монотонно поприветствовали друг друга. Я прошел вдоль коридора до двери, на которой висела, слегка покосившаяся, цифра "4". Зайдя в кабинет я поздоровался со своими сослуживцами и сел на свое законное место. Ткнув кнопку питания компьютера указательным пальцем ноги, я услышал звук столь знакомого, тяжело-дышавшего кулера. Не дожидаясь полной загрузки моего старого "Пентиума", я встал из кресла и подошел к чайнику. Он был как всегда горячий, Света всегда приходила первая и сразу же ставила его. Я взял свою кружку с нарисованной на ней картиной "Три медведя". Я давно забыл имя художника, хоть он и был довольно популярным. Насыпав в кружку чайную ложку растворимого кофе, я залил его водой и стал однообразно помешивать его. Я всегда пил кофе без сахара, было горько, но мне безумно нравился этот вкус. Я подошел к стене и посмотрел на сегодняшний план работы. Сегодня мне необходимо было отредактировать текст нескольких объявлений, а после мой день был полностью свободен. А это значит что предстоял очередной тяжелый и скучный день. Да, некоторые могут удивиться, узнав что я люблю работать. Особенно учитывая мою лень и беспорядок в доме, но тем не менее я обожаю свою работу и всегда с готовностью ее делаю. Мне нравится исправлять ошибки в тексте, словно я домохозяйка, раскладывающая приправы по своим местам. Или лучше сказать словно я генерал армии, раставляющий всех по стратегически важным точкам. Самое удивительное, то что в школе я ненавидел русский язык и часто его прогуливал. Сам себе поражаюсь почему я поступил учиться на кафедру русского языка. Долгое время я и сам работал учителем великого и могучего, но мне было трудно справляться с детьми, поэтому я бросил это дело.

***

— Вот и конец рабочего дня, всем пока! — попрощался я со своими соработниками. Одевая свое родное пальто, я грустью посмотрел на торчащую ниточку, там где раньше красовалась пуговица. Скорее всего вечером я снова забуду про эту проклятую пуговицу и продолжу ходить так. К моему удивлению день сегодня выдался не столь скучным как ожидалось, пока я редактировал те объявления, поступила парочка новых и практически все время я был занят работой. Выйдя на улицу я ощутил крепчающий мороз, который никак не вязался к утренней приятной погоде. На улице бушевал ветер, срывающий с крыш снег и заставлявший судорожно глотать воздух. Укутавшись поглубже в пальто, я прошел до продуктового магазинчика. Проходя между полок я все никак не мог решиться что же буду есть на ужин. С одной стороны не хотелось готовить, а с другой стороны не мешало бы и плотно поесть. Я наполнил свою продуктовую корзинку нарезкой колбасы, хлебом и пачкой макаронов. Ужин конечно не царский, но все же и не самый плохой. К тому же макароны сварить не составит особого труда. На кассе продавец выдал свое дежурное "Пакет надо?" и пробил все мои покупки. От матери мне передалась привычка всегда носить с собой пакет, поэтому я всегда отказывался от покупки таковых. Выйдя на остановку, я стал бить ногой об ногу, чтобы хоть как-то согреться. Погода была прямо противоположной утренней, меня до жути бесил ветер и падающий снег, который постоянно норовил залезть в глаза. На улице уже давно стемнело и из-за снегопада лица людей почти невозможно было различить. Наконец-таки подъехал и мой машрут автобуса. На обратной дороге всегда были разные автобусы, но видимо русоволосая девушка работала в таком же распорядке как и я, поскольку обратно мы ехали все так же вместе. Чаще всего вечером приходилось ехать стоя, а раз девушка заходила на остановке дальше моей, то мы всегда оказывались разделенные толпой людей. Но даже через толпу она выискивала меня взглядом чтобы сделать тот самый утвердительный кивок головой, словно без него ее день будет прожит зря. Это вызывало у меня теплые эмоции, словно я был еще нужен кому-то в этой жизни. Незнаю, возможно это и прозвучит странно, но я полюбил эту девушку, словно пятиклассник который стесняется заговорить со своим предметом обожания и просто каждый день просверливает глазами в девочке дыру. Скорее всего у этой красавицы уже был либо парень, либо муж, поэтому я никогда не решался на что-то большее, чем ответный кивок головой. Ночью мне часто снились ее голубые и по-детски наивные глаза. Сны всегда были разные, от нежной романтики, которую так обожают не познавшие настоящих отношений школьницы, до жесткой эротики, которую ежедневно смотрят прыщавые и нелюдимые мальчики переходного возраста. Но все сны всегда заканчивались одним, мы с ней оставались жить вместе и было это стандартно "Долго-и-Счастливо". Скоро должна быть моя остановка, поэтому я, проталкиваясь и извинясь, прошел через людей к дверям. В отражении на стекле, я снова увидел ее лицо. Она смотрела куда-то за стекло, на пролетающие мимо ярко-светящие витрины магазинов и явно думала о своем. Я же не мог ни о чем думать рядом с ней, я просто любовался ее лицом. Мне всегда нравились ее губы, слегка большие и пухлые, но идеально подходящие к ее лицу. Анджелина Джоли позавидовала бы, одним словом. Я всегда придумывал для этой девушки разные имена, но так и не мог остановиться на каком то одном, которое подходило бы ей. Я перебирал всяческие имена, от простых Юль и Наташ, до уникальных Кларисс и Святослав. Мои раздумья прервала открывшаяся дверь. Люди мгновенно повыскакивали из автобуса и стали расходиться в разные стороны, спеша к своим семьям и домашним хлопотам. Я не стал отставать от них и, натянув повыше свой шарф, направился в сторону своего аварийного дома. Неожиданно кто-то несильно потянул меня за рукав. От легкого испуга я сглотнул комок в горле и обернулся. Передо мной стояла та самая русоволосая девушка и невинно улыбалась. Я обомлел от ее красоты и попросту не был в силах выдавить и слова. От мороза ее щеки покраснели, а от света уличных фонарей лицо окрасилось в оранжевый цвет. Я не отрываясь смотрел в ее прекрасные, невероятно затягивающие глаза. Она, сильно смущаясь, протянула мне листок бумаги. В конец добитый удивлением от происходящего, я негнувшимися пальцами взял листок. Она напоследок пару раз хлопнула глазами и весело направилась в сторону своего дома. Наверное я стоял в шоке минут пять, если не больше и все так же сжимая переданный мне клочок бумаги прошел до дома. Я привычно открыл дверь в подъезд и снова вдохнул этот до жути знакомый смердящий запах. На одной из лестничных клеток снова развлекалась молодежь, но я не замечая их поднялся до своей квартиры. Три раза провернув ключ в замочной скважине, я резко влетел в квартиру и скинул ботинки. Кинув пакет с едой на порог в коридоре, я прямо в одежде пробежал на кухню и включил там свет, трясущимися пальцами я стал разворачивать листок бумаги. Он был аккуратно вырван из тетради, скорее всего для учета бухгалтерии. Я стал читать содержимое, но не сразу понимал смысл слов. Ее почерк был невероятно аккуратным и красивым, как и она сама. В конце текста был длинный ряд цифр. Наконец я собрался с мыслями и, глубоко вдохнув воздух в грудь, еще раз прочитал текст. Если бы кто-нибудь видел меня сейчас, то непременно принял бы за сбежавшего из желтого дома. Настолько нелепо я расплылся в улыбке. В груди сильно забилось сердце, готовое выпрыгнуть наружу, оставив своего хозяина без кровообращения. Я наконец-то полностью понял значение слова "счастье". Я стал перечитывать эти два предложения вновь и вновь. И каждый раз в груди клокотало сердце. Наверное в тот момент я еле сдерживал себя, чтобы не поставить эту записку в рамочку и повесить на стену...

"Надоело ждать твоего первого шага. Вот мой номер, позвони мне."