На Салфетку 123

Когда все гости разошлись, Лена с Аней задержались, чтобы помочь подруге прибраться, ну и еще немного поболтать. Последние годы они виделись редко, хотя старая школьная дружба все еще объединяла и приносила чувство какой-то, чуть ли не родственной, связи. Лена уносила со стола грязные тарелки. А когда очередь дошла до блюда с остатками солений, с неприязнью передернула плечами. Да уж, некоторые воспоминания с годами не тускнеют…

Тогда Лена была второклашкой. Девчонкой, которая вот уже вторую неделю подряд, забросив подруг, прогулки в «городке» и качели, сразу после уроков вприпрыжку бежала домой. Ведь, наконец-то, там всё было так, как и должно быть. Домой вернулся папа! Самый-самый лучший и самый-самый любимый.

Лене было немножко стыдно и, конечно, она бы в этом никогда не призналась, но папу она любила даже больше, чем маму. Мать чаще ругала и все время занималась взрослыми делами — готовкой, стиркой, уборкой…Если же отец вечером был дома, он придумывал кучу интересных игр, смешил и читал сказки.

Когда родители решили разводиться, то в этом была виновата «проклятая водка и друзья-приятели». По крайней мере, так говорила бабушка. Лена изо всех сил старалась казаться спокойной и взрослой. Ведь маме так тяжело. А еще надо быть примером для младшей сестры. Иногда пьяный папа приходил поздно ночью и звонил-стучал, требовал пустить его домой. Мама ругалась с ним через закрытые двери. А Лена плакала, уткнувшись в подушку, пусть никто-никто не услышит. И было жалко мамочку. И так хотелось, чтоб она пустила папу домой, ведь он вернулся, он хочет быть с ними!

А теперь жизнь наладилась. Отец больше не пьёт. Он пообещал. Мама все простила. И каждый день похож на счастливый праздник.

Зайдя в квартиру, Лена услышала голоса папы и соседа, дяди Миши. И сразу тоскливо сжалось сердце. Путь от школы она пролетела птицей, а эти несколько шагов до кухни тащилась словно черепаха. Папа, отведя глаза в сторону, что-то врал нарочито веселым голосом про очередной праздник. А Лена смотрела только на банку соленых огурцов, которая стояла на краю стола. И чувствовала не обиду, не злость, а почему-то свою вину. Наверно, папа не понял, как сильно она его любит, как сильно он нужен. Она не сумела объяснить, рассказать какой он замечательный, умный и добрый. Уж тогда папа ни за что не нарушил бы свое обещание …

Лена больше никогда не ела соленые огурцы. От одного их вида на душе становилось мерзко и муторно — то детское впечатление навсегда отпечаталось в сознании. Ни в чем не повинные соленья теперь служили напоминанием о первом в жизни пережитом предательстве и горчили чувством потери и беспомощности.