Бомба

Сирена завыла так злобно, что к горлу Олежки немедленно подступила тошнота. Вой набирал высоту и бросался вниз каждые полсекунды, выворачивая наизнанку все внутренности Олежки. Быстро выпрыгнуть из кровати, схватить пальто со стула и сбежать по лестнице, заполненной бегущими темными людьми, в подвал! И не смотреть в окно! Там, на горизонте, уже вспыхивали зарницы атомных взрывов. Краем глаза Олежка отметил три светящихся гриба. Тоска, гнилая и холодная тоска разлилась по всему телу. Она заставила ноги онеметь, она цеплялась руками за перила, не разрешая двигаться быстро, она, плотно обхватив горло, не позволяла кричать. Вой сирены в последний раз метнулся по опустевшим лестничным пролетам и резко затих. Олежка в полной тишине медленно полз по ступенькам, борясь со слабостью. Свист. Хлопок. Стены вспучились и распались.

Олежка сел в кровати, пытаясь восстановить дыхание. Сердце гулко долбило в виски. На подушке осталось мокрое пятно от испарины со лба. Олежка медленно спустил ноги с кровати.

Дед говорил, это все Кеннеди виноват. Бабушка кляла Хрущева. Но оба сходились в одном: Олежкины сны из далекого прошлого. Мама объясняла Олежке, никогда не слышавшему сирены, кроме как в кино, что это страх деда перед «атомной войной». Дед родился в пятидесятом. Тогда все, не оправившись от одной войны, ждали следующей. Накручивали себя и детей картинками ядерного апокалипсиса. Дед молчал, но было видно — обижается на мамины слова. Мама заботливо втолковывала Олежке, что все хорошо, что живут они вдали от любых военных действий. Олежка верил. Но, когда дед на дачном участке начал строить погреб, изнуряющие сны об атомной бомбе участились.

Вой сирены кричал о приближении бомбы. Казалось, что она сама долетает до города, хотя Олежка знал, что бомбы приносят самолеты. Главное успеть скрыться за стеной. Тогда испепеляющие потоки горящего воздуха не найдут прячущегося Олежку. Он добежал до единственной оставшейся от дома стены, закрылся за нею, как за щитом, прижался к ней всем телом. Стена вибрировала от напряжения и страха, сыпала песком и кусочками штукатурки. Олежка натянул ворот пальто на щеки. Зажмурился. Свист. Хлопок. Вскинувшаяся от боли земля.

Летом приехал дядя Игорь. Дача наполнилась весельем. Олежке дядя Игорь разрешил все: трогать и примеривать его медали, ощупывать выпуклые шрамы на груди, надевать синий берет, щеголять по дому в полосатой тельняшке. Её мама подвязывала папиным галстуком, потому что Олежке «тельняха» доходила почти до пят. Папа и дядя Игорь быстро достроили дедов погреб, каждый день возили Олежку купаться на реку. Возвращались всегда страшно голодные. Мама ворчала, что разорится на молоке, трехлитровыми банками закупаемого у соседки, и ругалась на папу и дядю Игоря за пироги, чудесным образом исчезнувшие с подоконника кухонного окна.

Как-то вечером Олежка увидел, что взрослые собрались за столом под отяжелевшей от ягод вишней. Олежка понял, говорить будут о нём. Это было ясно по расстроенным взглядам мамы и отца, по тому, как хмурился дядя Игорь, по тому, как дед вскочил с места и, словно не находя слов, молча стучал кулаком по стволу дерева. Вечером дядя Игорь пришел в комнату Олежки и плюхнулся на кровать, которую шатнуло, как лодку на волне. Одним махом дядя Игорь загреб Олежку и посадил себе на живот.

— Ну, паря, рассказывай о своих ночных боевых действиях! Ты ж понимаешь, пред тобой «спец» по этим вопросам!

Выслушав племянника, дядя Игорь помолчал, потом разочарованно развел руками, что удивило Олежку.

— Брат, это мне неинтересно. Ты взрыв во сне ни разу не видел. Прячешься. Между тем, зрелище, я те скажу, — дядя Игорь округлил глаза, цокнул и свистящим шепотом продолжил: — колоссальное! Это тебе «спец» говорит!

Он вылез из кровати, уложил Олежку, накрыл одеялом. Еще раз разочарованно цокнул, с укором взглянул на племянника и выключил свет.

Сирена завыла, заставив весь дом содрогнуться, и наполнила его тяжелым топотом бегущих людей. Гул взрывов нарастал очень быстро. Раненое небо заливало алым. Олежка вскинулся с кровати, схватил пальто.

Почему пальто? У него никогда не было пальто. Всегда куртки. С капюшонами и на молнии. Цветные. С синими и белыми вставками и полосками, как на тельняшке дяди Игоря. Почему всегда черное пальто с громадными пуговицами, не пролезающими в петли?

Дом ходил ходуном, пытаясь сорваться с места и убежать от смерти. Люди на лестнице остервенело кричали, перебивая криками сирену. Олежка не побежал. Застегнув пальто на все пуговицы, он подошел к окну и распахнул облупившиеся створки. Светящиеся оранжевые грибы трепетали по всему горизонту. Но они не пугали больше. Олежка сделал глубокий вздох. Раз ему предстоит умереть, он хотя бы посмотрит, как выглядит взрыв. Как сказал дядя Игорь? Это колоссально? Олежка спокойно ждал. Пусть это будут последние мгновения его жизни, но он посмотрит на эту штуку, которая измучила его за последние два года.

Свист. Хлопок. Бомба разорвалась рядом с домом. Она выпрыгнула из-под земли красно-оранжевым столбом и бросилась в небо, открывшись гигантским огненным зонтиком. Олежка вскинул голову, пытаясь разглядеть в деталях несущийся на него с высоты поток огня. Ослепительно белые клубы пламени в ярости накинулись на дом, на окно, на мальчика. Олежка успел улыбнуться и даже удивиться своему бесстрашию. Он увидел атомный взрыв. Он увидел пожирающий огонь. И это было… колоссально!

Сны о бомбах прекратились сразу же. Олежка ещё некоторое время ложился спать с опаской, ожидая повторения безумного сна. Но начались истории о полетах под потолком комнаты. Потом ночи сменили тему и стали рассказывать об удивительно огромных белых собаках, играющих с Олежкой. Он просыпался с улыбкой на лице и, по словам мамы, «с такими ясными глазами, что, кажется, их поцеловало небо». В один из дней, когда все готовились к выезду в город, дед попросил Олежку помочь прибрать в сарайчике. За работой Олежка по просьбе деда в подробностях пересказал события последнего «атомного» сна. И даже вставил слово дяди Игоря — «колоссально». Потом добавил:

— И больше нет таких снов, деда. Папа говорит: «очень полезно вовремя нажать клавишу «делет». Мама считает, что чай с мятой помог.

Дед сел на перевернутый ящик и притянул внука к себе.

— Вот что скажу, Олежка. Не знаю, поймешь ли меня? — Дед взъерошил Олежкины волосы. — Страх всю жизнь пытает людей. И меня, и папу, и маму. Страх любит тех, кто боится поднять глаза, а особенно любит слепых, не желающих видеть дальше своего носа. Ты — молодец, посмотрел своему страху прямо в его злобную морду. Всегда так делай: смотри страху в глаза, — дед не больно ухватил Олежку за нос. — Или зачем тебе Игорь подарил тельняшку?!