Тимофеев

ТИМОФЕЕВ КИРИЛЛ АЛЕКСЕЕВИЧ

Профессор кафедры древних языков гуманитарного факультета Новосибирского госуниверситета.

В 1937 г. окончил отделение русского языка филологического факультета Тбилисского государственного университета. В 1937-1940 гг. обучался в аспирантуре Московского педагогического института; научный руководитель — д-р филол. наук, профессор С. И. Бернштейн.

Работал в Московском государственном университете. Учёное звание доцента получил в 1941 г. в Благовещенском педагогическом институте. Кандидатскую диссертацию «История прошедшего времени русского глагола» защитил в 1949 г. при МГПУ. В 1952 г. в Институте русского языка АН СССР в Москве защитил докторскую диссертацию «Инфинитивные предложения в русском языке»; научный консультант — академик В. В. Виноградов. Учёное звание профессора получил в 1952 г. в Благовещенском пединституте.

Работал в должности заместителя директора Института языкознания Ленинградского отделения АН СССР, был одним из редакторов Академического словаря современного русского литературного языка в 17-ти томах, участвовал в написании Академической грамматики русского языка (1954 г.).

С 1962 по 1987 г. заведовал кафедрой общего языкознания гуманитарного факультета Новосибирского госуниверситета.

За годы преподавательской деятельности профессором К. А. Тимофеевым были разработаны и прочитаны базовые курсы лекций по старославянскому языку (Ленинградский госуниверситет, Новосибирский госуниверситет), исторической грамматике русского языка (ЛГПИ им. Герцена), древнегреческому языку, сопоставительной грамматике греческого и латинского языков, словообразованию в русском языке (Новосибирский госуниверситет), а также специальные курсы: «Историческое языкознание в России», «Исторические комментарии к современному русскому языку», «Религиозная лексика русского языка как выражение христианского мировоззрения» и др.

Сфера научных интересов профессора К. А. Тимофеева — древние языки (латинский, греческий), древнерусский язык, сравнительная грамматика индоевропейских языков. Широкую известность получили работы К. А. Тимофеева по синтаксису современного русского языка, исторической грамматике и словообразованию. К. А. Тимофеев является научным руководителем 40 диссертантов. Его ученики работают во многих вузах и научно-исследовательских организациях не только Сибирского региона и России в целом, но и за рубежом.

Из списка учебно-методических трудов профессора К. А. Тимофеева:

 Греческий язык. Ч. 1: Введение, фонетика: Пособие по лекциям / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1979.

Греческий язык: Морфология: Учеб. Пособие / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1979.

Звуковой состав старославянского языка в сравнительно-историческом освещении: Методич. указания / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1989.

Латинский язык: Учеб. пособие для 1-2 курсов гуманитарного факультета / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1992.

Местоимения: Методич. пособие для филол. факультета / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1994.

Методические указания по вводным занятиям по простому предложению в 8-м классе. Новосибирск, 1989.

Морфемика, словообразование, словопроизводство: Учеб. пособие для студентов-филологов / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1993.

Некоторые вопросы русской грамматики в историческом освещении. Л., 1955.

О некоторых вопросах словообразования (из лекций по современному русскому языку) / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1993.

Религиозная лексика русского языка как выражение христианского мировоззрения: Учеб. пособие по спецкурсу: 2-е изд. / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2002.

Русский язык: Руководство для учащихся старших классов / Православная Гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского. Новосибирск, 1999.

Словообразование русского языка (задания и упражнения): Методич. Пособие / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1994.

Старославянский язык: Учеб. Пособие / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2003.

Структура слова. Л., 1955.

Учебное пособие по русскому языку для 8-го класса ФМШ при НГУ / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 1973.

Вчера, 31 марта, профессору НГУ Кириллу Алексеевичу Тимофееву исполнилось 90 лет. Нелегко найти человека столь же разностороннего. Кирилл Алексеевич — филолог в самом буквальном смысле: он любит слово, поразительно его чувствует. И постоянно обыгрывает словами все жизненные ситуации. В преддверии девяностолетия он обозначает свое состояние как «взросление». И в эти дни в беседах часто использует по отношению к себе именно это слово «взросление».

Вчера профессору НГУ Кириллу Алексеевичу Тимофееву

исполнилось 90 лет

Кирилл Алексеевич

Фото Сергея ПЕРМИНА

Как-то весной я приехал в Новосибирский госуниверситет на День открытых дверей. В общем-то не очень зная, зачем. Просто за компанию с несколькими одноклассниками, которые хотели поступать на экономический факультет. В большой аудитории выпендривался энергичный молодой экономист, и он мне совершенно не понравился. Я пошел гулять по университету. На дверях одной из небольших аудиторий я увидел вывеску — «Гумфак». Зашел. Там перед несколькими девочками выступал высокий человек, слегка картавый, и он так говорил, что я сразу понял — это настоящий профессор. Мы говорили об этимологии и открыли маленький, но приятный факт, что слово «окно» произошло от слова «око», и что поэтому «окна» — это очи, глаза дома. Еще говорили о древнегреческой трагедии… А потом Кирилл Алексеевич Тимофеев, это был, конечно, он, пригласил меня к себе домой продолжить обсуждение некоторых из затронутых тем.

С тех пор прошло 35 лет, и я никогда не пожалел о том, что поехал той чудесной весной в Академгородок, а впоследствии закончил гуманитарный факультет НГУ.

90 лет — это дата серьезная. И сейчас я пытаюсь для себя ответить на вопрос, почему Кирилл Алексеевич занимает такое важное место в моей жизни. И только задумавшись об этом, я осознаю, насколько его влияние было и остается многогранным.

Если попытаться определить главное качество, которое привлекает в Кирилле Алексеевиче, — это его естественность. Трудно встретить более искреннего и теплого человека в отношении к другим людям: для Кирилла Алексеевича каждый, с кем он встречается, интересен. Будь это крупный специалист или школьник. И сразу предполагается, что человек — хороший. О любом человеке Кирилл Алексеевич говорит или с благодарностью и похвалой или не говорит вообще. Самое ругательное выражение, которое я слышал от него, — «не мудрый» (это про редкостного подлеца). Зато если уж есть что-то положительное в человеке, Кирилл Алексеевич упомянет об этом обязательно. Каждого студента и школьника (а кроме университета, он постоянно ведет занятия в школах) он воспринимает как коллегу, и это не искусственная позиция, а совершенно искренняя. Ведь и ему интересно, и его ученикам интересно, и они вместе обсуждают один и тот же вопрос. Даже свои лекции он называет «лекции-беседы», его можно прерывать, спрашивать, и это воспринимается как должное.

Кирилл Алексеевич — человек непосредственный. Я не знаю другого такого лектора, который во время занятия мог бы вдруг заметить что-то на парте, приподнять очки, внимательно на это самое посмотреть и воскликнуть: «Какая замечательная мокрица!» к вящему и шумному неудовольствию девочек-студенток. (Кирилл Алексеевич с детства не любит только червяков и, соответственно, видимо, рыбалку. К любым другим животным Кирилл Алексеевич тоже относится, как к личностям. В его квартире всегда живут веселые и умные дворняжки. Особенно трогательное впечатление на меня производила небольшая и очень глупенькая черепаха, панцирь которой после трагического падения с балкона был в одном месте года три заклеен синей изолентой.)

При всей невероятной мягкости и доброте в отношении к людям (именно поэтому Кирилл Алексеевич всегда страшно тяготился своими административными обязанностями) его отличает глубокая принципиальность. Совершенно непоказная, но обезоруживающая своей внутренней силой. Я знаю случай, когда на заседании совета старейшин перед перевыборами парткома университета встал вопрос о санкциях против одного из молодых преподавателей университета, пошли выступления влиятельных людей… И тут встал Кирилл Алексеевич, сказал несколько простых слов, и все закончилось голосованием в пользу этого преподавателя. Недавно я спросил Кирилла Алексеевича, помнит ли он этот случай, оказалось — нет. А преподавателя этого тут же охарактеризовал самым лестным образом. И еще один пример совсем другого свойства. В начале пятидесятых годов вышел сборник «Вопросы синтаксиса современного русского литературного языка», где были статьи самых известных русистов. Там есть только одна статья без ссылки на выдающиеся труды товарища Сталина по языкознанию. Это статья Кирилла Алексеевича об инфинитиве. В свое время в работах по истории русского литературного языка доказывалась ложность позиции акад. Шахматова, считавшего, что русский литературный язык произошел от церковнославянского. Я спросил Кирилла Алексеевича, действительно ли Шахматов ошибался. В ответ он сказал: «Ну, конечно, Шахматов прав». И это было так сказано и дополнено такими аргументами, что никаких сомнений не оставалось. И, конечно, такой пример учителя заставлял думать и вырабатывать свою позицию самостоятельно, не оглядываясь на какие-то идеологические или модные веяния.

Кирилл Алексеевич — человек глубоко религиозный. Я впервые услышал у него в доме литургии Чайковского и Рахманинова, замечательную церковную музыку Бетховена. Причем о религии как таковой мы стали говорить много позже, но ее влияние, ее высокая духовность, конечно же, чувствовались в атмосфере дома. (Даже в партию Кирилл Алексеевич, всегда сочувствовавший идеям коммунизма, вступил во время войны, когда изменилось отношение партии к церкви, и в 1943 году Сергий стал патриархом, и церковь получила определенные права.) И эта религиозность органически сочетается или, скорее, определяет терпимость Кирилла Алексеевича по отношению ко взглядам других людей, но, конечно, если эти взгляды обоснованны и не противоречат моральным нормам. Будучи православным, Кирилл Алексеевич опубликовал недавно статью о веротерпимости в католическом журнале.

Что касается профессиональных знаний, то нелегко найти человека столь же разностороннего. Кирилл Алексеевич — филолог в самом буквальном смысле: он любит слово, поразительно его чувствует. И постоянно обыгрывает словами все жизненные ситуации. В преддверии девяностолетия он обозначает свое состояние как «взросление». И в эти дни в беседах часто использует по отношению к себе именно это слово «взросление».

Наряду с прекрасным знанием истории и современного состояния русского языка он владеет французским, преподает или преподавал древнегреческий, латинский и санскрит. Что касается научных заслуг… Кирилл Алексеевич — один из авторов и редакторов самого полного словаря русского литературного языка в 17 томах. Ему принадлежат работы по истории русского языка, по инфинитивным предложениям, и т.д. и т.п.

Кирилл Алексеевич продолжает работать. И замечательно, что еще много студентов и школьников встретятся с настоящим человеком.

Олег ДОНСКИХ, доктор философских наук, профессор

«Как я стал филологом»

… Первой из профессорской квартиры выскочила с задорным лаем Рыжка. Хвост колечком, милая беспородная мордочка. Кирилл Алексеевич потом рассказал: «Однажды приходит дочка — на руках щенок. Купила за 15 рублей (даром нельзя отдавать). Мы решили, что это самец, но потом выяснилось, что девица. Так Рыжий стал Рыжкой».

Мы устраиваемся в комнате, где много старых книг, а у окна — велосипед. Это не кабинет профессора, а что-то вроде классной комнаты. Нынешней зимой Кирилл Алексеевич ведет спецкурс для студентов НГУ на дому.

Свою биографию он рассказывает удивительно просто. И так, будто его детство и юность проходили в наши дни, а не в двадцатых-тридцатых годах прошлого века. И будто все складывалось легко, само собой.

В Батуми, где родился в 1914 году, учился в частной гимназии. Там было блестяще поставлено преподавание французского. «Потом учил немецкий в техникуме, в аспирантуре, но я его не знал и не знаю».

В Тифлисе, куда в 1927 году перебралась семья Тимофеевых, заканчивает химический техникум. Идет по специальности в лабораторию, но тут же попадает под сокращение штатов.

— Потом меня устроили завхозом в один НИИ. Мне было 17 лет. Утром я пошел на работу, а в четыре часа меня уволили как непригодного, — вспоминает свой трудовой путь Кирилл Алексеевич. — Аналогичная ситуация была, когда меня устроили работать чертежником. Но там меня уже в 10 утра уволили. Потом меня устроили в библиотеку писать карточки. С этой работой я справлялся.

Будущий крупный филолог хотел стать врачом. Но в мединституте преподавали на грузинском, который юноша знал плохо. Его мама прочла в газете объявление о наборе на отделение русского языка филологического факультета Тифлисского университета. Силой заставила сына готовиться к экзаменам. «Я, как все учащиеся, не был любителем русского языка», — признается сегодня профессор.

Он сдал русский и химию на «четверки», а вот физику — на двойку с плюсом. И этот плюс позволил ему стать студентом. Студенчество началось с опоздания на первую же лекцию. А лектором был почтенный седовласый грузин — известный филолог Георгий Ахвледиани. Потом студент подружился с учителем. И увлекся сначала древнерусской литературой, а потом уже и языком. «Так я стал филологом», — закончил первую часть биографии Кирилл Алексеевич.

«Как я стал учителем»

— С 1962 года я стал заведовать кафедрой общего языкознания Новосибирского университета. У студентов была педагогическая практика в 162-й школе. И вот, чтобы оценить студентов, я стал посещать уроки. Я имел очень отдаленное представление об учительском труде. Расскажу эпизод, который до сих пор не могу забыть.

Нина Михайловна Чаговец ведет урок не то в шестом, не то в седьмом классе. Один мальчик пихает своего соседа, вырывает у него тетрадку. Его бы надо выгнать из класса, а Нина Михайловна подходит к мальчику сзади и гладит его по голове. Он мгновенно успокаивается. Это произвело на меня большое впечатление. Я понял, что учитель должен быть не только преподавателем, но и другом ученика.

Мне захотелось попробовать свои силы. Я начал давать любительские уроки в 162-й школе. Понравилось. Потом стал преподавать в физматшколе. Математический склад мышления учеников благоприятствовал усвоению лингвистики. И я старался преподавать им русский язык не как в школе, а как основы науки — очень строгой и очень сложной. Я давал им язык в виде формул и схем. Им нравилось.

Потом стал звать учеников к себе домой. Расскажу такой случай. Спрашиваю одного: «Миша, расскажи, кто ты такой?» Он отвечает: «Я хулиган!». Потом мы стали с ним заниматься русским языком, слушать классическую музыку, ходить на домашние концерты. Он перестал хулиганить.

Я преподавал потом и в 130-й, и в 204-й, вел факультатив. Сейчас удивляюсь, как я все это умудрялся совмещать с нагрузкой в университете. Но я никогда не получал от учительства материальной выгоды. А школа дала мне много полезного.

«Как я стал профессором»

В 1937 году в возрасте 23 лет Тимофеев переезжает в Москву, поступает в аспирантуру.

— Мне повезло на встречи с крупными учеными. В аспирантуре у меня был руководителем Сергей Игнатьевич Бернштейн. Профессор Немчинов, его арестовали, потом профессор Карнеева-Петрулан, ее тоже арестовали. И меня отдали Виноградову. Он тогда был в опале. Ему нельзя было жить в Москве, он жил в Можайске. И оттуда ездил читать лекции в Педагогический институт. А попал я потом к Сергею Игнатьевичу Бернштейну.

Наконец, в 1940 году Кирилл Алексеевич защищается по теме «История прошедшего времени русского глагола». Потом судьба забрасывает его в Благовещенск, где он преподает в местном пединституте. «Мы с женой потом не раз сожалели: зачем мы уехали из спокойного, тихого Благовещенска?» А уехать пришлось после поступления в докторантуру: по распоряжению отдела школ ВКП(б) Тимофеев был переведен в Москву. Тема докторской: «Инфинитивные предложения в русском языке». Руководителем был академик Виноградов, которого к тому времени реабилитировали.

Потом — Ленинград, руководство отделением Института языкознания. Он стал восседать на директорском кресле под буквами «КР». Это инициалы Константина Романова, дяди царя Николая Второго, бывшего президента Академии наук, поэта и историка.

— Сел я на престол, а администратор я никуда не годный. В штате у меня было около ста человек и в основном девицы. И вот они приходили ко мне, садились за стол и начинали жаловаться на другую группу сотрудниц — со слезами, с плачем. Потом приходила другая группа и тоже жаловалась — на ту, первую… Склок была масса, и я изнемогал, пока не слез с трона. Я вообще-то банкетов не люблю, но я устроил банкет по этому случаю.

А спас меня Валентин Александрович Аврорин. Он согласился сесть на трон. А меня назначили редактором 10-го тома Большого русского словаря. Потом Аврорин указанием свыше был назначен деканом в НГУ. И пригласил меня сюда.

Было хрущевское время, и тогда было принято ходить в гости, не дожидаясь приглашения. Называлось это «ходить на огонек». Вот мы и ходили друг к другу. Супруга Валентина Александровича Елена Павловна была крупнейшим специалистом по языкам Сибири. После известных событий с «подписантами» в конце

60-х он был вынужден уйти с поста декана, а потом и вовсе уехал в Ленинград и уже оттуда приезжал читать лекции. А я остался руководить кафедрой общего языкознания. Потом слез с этого поста и был рад, что могу заниматься наукой, преподаванием.

«Я полноценный русский!»

— Как вы определите мою национальность? Русский? Так вот, отец мой Алексей Васильевич — казанский татарин. Дедушка — дед отца — тоже казанский татарин, но крещеный, он был священником, очень известным миссионером. Бабушка — мать моей мамы Елены Александровны — немка, из числа немецких переселенцев давнего времени. Она была лютеранкой, потом приняла православие. Была очень религиозной. И много мне дала в этом отношении. Ходили мы с ней в церковь. Исполняли необходимые обряды. И ей я обязан своей веротерпимостью. Не все признают это мое свойство. Бабушка воспитала меня в духе православия, но она ходила со мной и в лютеранскую церковь, водила и в католическую церковь. Отец читал со мной Евангелие. Я привык уважительно относиться ко всем основным, подчеркиваю — основным! — христианским религиям. Да, а муж моей бабушки по материнской линии был украинец. Ну а я — полноценный, полнокровный русский!

Диалоги с профессором

— Кирилл Алексеевич, как вы оцениваете стремление некоторых филологов ввести мат в современный язык под предлогом того, что это живой народный язык?

— Есть понятие литературного языка и просторечия, где используются бранные слова и грубые выражения. Вот вы меня угостили, я наелся. А мог бы сказать «я нажрался» или «я налопался». Это будет то же самое по сути, но это будет просторечие. Или еще пример: можно просто сказать — отдыхать, а можно «я дрыхну», «валяюсь на боку». В литературном обиходе такие выражения принято избегать.

— Спасибо, удивительно доходчиво. Скажите, а как вам удается сохранять такую ясность мысли? Словом, почему с вами так интересно, что и про ваш почтенный возраст забываешь?

— Почему я говорю нормально? Я не оставляю своей деятельности. Преподаю в университете на полставки. Потом — раз в неделю веду занятия в православной гимназии. Сейчас я, конечно, «повзрослел», а когда был семидесятилетним «юношей», бегом занимался, обливался холодной водой. Сейчас делаю дыхательную гимнастику и лестничную зарядку: 88 ступенек туда, 88 — обратно. К сожалению, видеть хуже стал. Об основных политических событиях узнаю по радио.

— Выходит, соседство велосипеда с книгами в этой комнате символично...

— Я был удачно женат. У меня была замечательная подруга жизни — настоящая грузинка Елена Багратовна Топуридзе. Она преподавала в нашем университете.

Мы жили в удивительном согласии до последних дней ее жизни — она умерла одиннадцать лет назад.

— А какое значение в жизни человека имеет религия?

— Религия помогает людям жить. В моей жизни было много приятных моментов, но много было и тяжелого, и это легче переносилось благодаря вере в Бога.

— А что значит вера в Бога?

— Это трудно объяснить. Это вера в высший смысл.