[про]зрение

«Тёмные улицы манят меня к себе, я люблю этот город как женщину Икс, закрыв свою дверь, ты должен выбросить ключ», пропел мысленно я попурри из песен Цоя, закрывая дверь в кромешной тьме площадки ‑ недавно установленный автоматический выключатель реагировал только на движение по лестнице. Можно было начаться спускаться, а потом вернуться и закрыть дверь при включенном свете, но я не стал заморачиваться ‑ если есть в кармане пачка сигарет…

А сигарет как раз предстояло купить. В третьем часу ночи, когда большинство магазинов закрыто, да и круглосуточных тут я узнать не успел ‑ меньше месяца как съехались с девушкой.

Я вышел из подъезда и огляделся ‑ улица была пуста. Справа был слышен звук шагов, громкий, по раскаленному за день асфальту. Я вышел на тротуар и повернул навстречу шагам.

— Извините, сигареты не найдётся?

— Не курю, — буркнул прохожий, не поднимая головы и не останавливаясь.

«Эй, прохожий, проходи, эх, пока не получил» пропел я себе под нос и продолжил путь.

… Наш дом расположен посередине пути между проспектом и трамвайными путями, проспект ‑ наивысшая точка, то есть путь направо ‑ к трамвайным путям, ведет вниз, под гору. Под гору идти легче ‑ ноги сами несут.

«О, кто-то на лавочке сидит, наверное, пиво пьёт, скорее всего, и закурить найдётся», — подумал я.

— Простите, сигаретой не угостите?

— Бросил.

— А я, к сожалению, нет. Не подскажете, где в это время сигареты поблизости купить можно?

— А который сейчас час?

— Полтретьего, где то. ‑ Часов я не взял, но помню что, выходя из дома, видел три двойки на часах ‑ 02:22, потому и запомнилось.

— Ночи, стало быть, — буркнул мужчина.

«Ну конечно ночи, что за глупость» — подумал я. «Ладно еще восемь утра и восемь вечера перепутать летом, по часам со стрелками, но полтретьего? Бухой он, что ли? Вроде не похож…»

— Ну, пивняк в соседнем дворе только в шесть утра откроется, так что только «Сергеевский».

— А можно по-подробнее? Я тут недавно живу, не успел узнать, где какие магазины.

— Да тут сложно заблудиться ‑ идешь вниз по улице, как улица закончится по левую руку в пристрое к дому супермаркет «Сергеевский».

— Спасибо.

До самого магазина мне больше никто не встретился, а магазин оказался закрыт, и назывался он «На перепутье».

«Ну и куда теперь?», — подумал я, глядя на чёрные, без света, витрины магазина. «Улица закончилась, магазин закрыт, и тот ли это магазин? Вроде бы тот, других по пути мне не встретилось, напутал чего-то мужик…»

— Сигаретки не найдется? ‑ мимо проходили к реке двое мужчин с удочками.

Они остановились, один молча открыл пачку.

— Спасибо, — сказал я, беря сигарету из открытой пачки. ‑ А не подскажете где тут магазин открытый поблизости?

— А тебе магазин чего?

— Да вот сигарет купить. Сказали тут можно, а он закрыт.

— Да он еще в том году перестал круглосуточно работать, с тех пор как «перепутанцы» его купили. Не выгодно без алкоголя ночью им работать. А сигарет в это время только на площади и купишь. Вон туда шуруй, вдоль дороги и увидишь на площади маркеты, там шаурма и табачный, а вот алкашки там нет.

— Да мне и не надо, спасибо.

Я отошел от рыбаков пару сотен метров и присел на автобусной остановке.

«Всё-таки странный мужик был ‑ день-ночь не различает, о том, что магазин уже другой — не знает», — подумал я, закуривая.

Спустя пять минут, выйдя из маркета и снова закуривая, я стал думать, как мне возвращаться ‑ телефон я с собой не взял за ненадобностью и карту города посмотреть не мог. По всему выходило, что проще по трамвайным путям до своей улицы, а там разберемся, а дворам наискосок и заплутать можно. «Хрущёбы и трущобы, дома как коробки»…

Я вышел на свою улицу и увидел, что тот, показавшийся мне странным, мужик, всё еще сидит.

— Закрыт ваш «Сергеевский», — сказал я без предисловий.

— Странно, — сказал он, поворачивая голову в мою сторону. ‑ Ну, закрыт — так закрыт. Видимо что-то случилось.

— Да и не «Сергеевский» он уже, а «На перепутье».

— Давно я там не был.

— Ну, год, судя по всему, как минимум — сказал я, присаживаясь рядом. ‑ Вы нормально себя чувствуете?

— Бывало и лучше, но в целом ‑ да, а что?

— Ну, мало ли.

— Спасибо за беспокойство. А сколько уже времени?

— Точно не скажу ‑ без часов вышел, Ну начало четвертого думаю ‑ полчаса я ходил, наверное.

— Купил сигарет-то?

— Купил, на площади.

— Хороший такой круг ты прошел.

— Ага, какой-то там по Данте

— Ну, если отнести желание курить к чревоугодию, то третий. А мне девятый получается. Обманувшие доверившихся. В ледяное озеро, к Люциферу.

— А в третьем что?

— Вечный дождь.

— Дождя бы надо ‑ неделю уж жара стоит, надоела.

— Как нам, людям, все быстро надоедает… Быстро ко всему привыкаем и ждём перемен.

— Перемен, мы ждём перемен, — скаламбурил я.

— У китайцев есть проклятие ‑ «чтобы ты жил в эпоху перемен».

— Странное проклятие. Застой что ли лучше?

— Ну брежневский застой я не застал, а когда перестройку горбатый начал мне четыре года было.… И знаешь ‑ ну их к черту, эти перемены. Застой, может и плохо. Застой ‑ болото. А покой ‑ покой хорошо. Покой ‑ это озеро, чистое, глубокое, как Байкал. Недаром для Мастера у Воланда покой просили.

— Ну, в одной из ранних редакций ему приказывают. У меня есть издание с черновиками. Могу дать почитать. А, нет, я книги не перевозил сюда.

— Да нет, почитать не надо. Хотя было бы интересно, если только в аудиокниге найти.

— Не читаете?

— Уже нет, только слушаю.

— Почему?

— Да есть причины…

Он замолчал на полуслове. Я закурил. Выкинув окурок, я поднялся.

— Ладно, идти надо, спать совсем чуть осталось. Меня, кстати, Егор зовут.

— Илья.

Я протянул ему руку, но никак не отреагировал. Я пожал плечами и пошёл домой.

Пройдя несколько шагов, я услышал частое постукивание за спиной. Обернувшись на стук, я увидел, как мой новый знакомец идёт, проверяя дорогу тростью. Он был слепой!

А я в темноте ничего и не заметил.

Мне стало неловко и я никак не мог отделаться от этого чувства весь остальной путь, и даже юркнув под одеяло и прижавшись к нежному телу подруги, я прокручивал наш разговор в голове.

«Так вот почему он не читает. Вот м*дак, надо было вернуться и проводить его до подъезда… Хорошая мысля приходит опосля….», продолжал думать я, проваливаясь в сон.

***

В выходные мы были на концерте и возвращались на такси в первом часу ночи. Таксист, сокращая путь, поехал по набережной и из окна я увидел его, сидящим на лавочке.

Мы вышли из такси, и я сказал ей у подъезда:

— Ты пока разогревай, я скоро вернусь.

Она удивленно вскинула бровь, но промолчала.

…

— Здравствуйте, Илья

— Здравствуй. Егор?

— Да, всё правильно. Вы меня по голосу узнали?

— Не ошибся я в тебе ‑ умный мальчик. ‑ он улыбнулся. ‑ Я догадался, что ты не заметил моей слепоты сразу, поэтому и пошёл домой раньше, чем обычно, чтобы ты обернулся и всё понял.

— Раньше, чем обычно?

— Да, я теперь стараюсь ночами выходить. Ночью шума меньше и воздух, воздух он…. Другой. Ночью я его чувствую. А днём посторонних запахов больше ‑ духов, дезодорантов, выхлопных газов… Поэтому я выхожу сейчас ночью и ухожу когда народ начинает на работу идти.

— И давно вы так?

— С этого лета. Первый год вообще не мог принять свою слепоту, а потом понял, что моя слепота ‑ это то, что есть, и я могу сколько угодно разражаться по этому поводу, но видеть уже не стану.

— Это не лечится?

— Нет, такая слепота уже никак.

— Травма?

— Травма скорее душевная. Потом как-нибудь расскажу, не хочу сейчас вспоминать. Ночь для меня время расслабления, вспоминать лучше днём. Заходи в гости ‑ семьдесят шестая квартира, пятый этаж.

— Твой дом был под самой крышей ‑ в нём немного ближе до звёзд…

— Да, есть такая строчка в одной песне. До звёзд на самом деле ещё чуть ближе ‑ напротив двери лаз на крышу. Раньше мы там с другом пиво пили ночью. Пили портер и курили под звёздами… А сейчас друг счастливо женат и спит дома, в кругу семьи. Ну а я бросил пить, да и звёзд уже видеть не могу.

— Совсем бросил?

— Да. А зачем? Мы пьём, на самом деле, не для того, чтобы развеселиться, а для того, чтобы приукрасить реальность. Ну или вообще от неё отключиться. Не видеть этого всего, ну или видеть в розовом тумане. А я её итак не вижу, чего бежать то?

— Интересная точка зрения...

— Точка зрения, точка зрения. Нет у меня зрения, а есть лишь способ восприятия реальности.

— Хм, интересно… — я закурил. — Без картинки реальность, наверное, воспринимается иначе.

— Другие чувства усиливаются. Когда выпадает такой большой информации, то мозг тщательнее обрабатывает те, что остались — слух, обоняние, осязание. Отсутствие зрение сделало из Сергея Ермакова хорошего модельера одежды, а из Сергея Манукяна хорошего музыканта…

— Ну про музыканта вполне реально, но слепой модельер?!

— Интернетом пользоваться умеешь?

— Конечно.

— Дерзай, всё есть в свободном доступе.

Я выбросил окурок.

— А тебя не раздражает, что я курю?

— Нет, порой даже приятно вспомнить… Если сигареты хорошие, конечно. Ты, вроде, сигариллы какие-то куришь?

— Ну по праздникам, — я улыбнулся.

— А сегодня какой праздник?

— Суббота, на концерт ездили.

— Кто играл?

— Фанк-панк-гайз

— Бухой сосед встаёт с утра и начинает день с того…

— Ну это они сейчас не поют. Презентация нового альбома была, начало гастрольного тура.

— Выросли ребятки. На Россию уже играют. Ну молодцы, развиваются. А я их молодыми и вечно пьяными помню, они мои сверстники, погодки. Живут где то рядом, кстати. Раньше я их солиста часто на улице видел, то в ларьке, то на остановке. Сейчас не вижу, конечно.… Альбом то купил?

— Нет, как то не подумал.

— Жаль, хотелось послушать.

— Ну я скачаю и на флешке принесу.

— На болванку можешь записать? Сидюк у меня есть, а флешки не на чем слушать?

— Завтра куплю и запишу. Семьдесят шестая?

— Да, домофон работает.

— Ну я побежал тогда.

Илья протянул ему руку.

Егор ответил слегка растерялся, но ответил рукопожатием.

— Ты лучше не беги — тротуары у нас так себе, тем более в темноте. Споткнешься ещё, не дай Бог, глаз выбьешь, будешь почти как я.

— Да я образно. Ну, до скорого.

— Удачи, Егор.

***

Я уже разливал кофе по чашкам, когда она вошла в кухню.

— Доброе утро. Кофе? Пончик?

— Кто пончик? Я — пончик? — ты пошутила, зевая.

— Ты сейчас скорее япончик, пока не умоешься.

— Ага, утро в китайской деревне. Нет, сначала кофе, потом умываться, потом пончики и всё остальное.

— Что — остальное?

— Какие есть варианты? Огласите весь список, пожалуйста.

— Списка нет, но варианты найдём. Пойдешь курить?

Ты кивнула и вышла с кружкой из комнаты.

Мы вышли на балкон, я закурил и, выдохнув дым на кофе, сделал глоток.

— Тут как то, на днях, ночью, — начал я без предисловий, за сигаретами ходил и встретил мужика. Слепой.

— Это ты к нему вчера ходил?

— Ну да, увидел, что он на лавочке сидит. Он ночью гуляет. Говорит воздух лучше и суеты вокруг нет.

— Ну, он прав, в общем-то.

— Да, он вообще интересный человек. Фанк-панк-гайз знает, Булгакова...

— Как же он его читал, слепой-то?

— Да он вроде ослеп пару лет назад, всего лишь. Как, правда, не рассказывал. Кстати, говорит ребята из фанк-панк живут где то рядом, спокойно по улицам ходят.

— Ну сейчас они уже в самолёте должны быть, так что вряд ли встретим ближайшие пару месяцев.

— А если просто пойти прогуляться? Погода слишком хороша, чтобы доима сидеть.

— Да, хороший вариант. Месяц уже тут живем и кроме пути от дома до остановки и соседнего магазина ничего не видели.

— Тогда допивай кофе, умывайся и идём.

— Эй! А пончик?! Я ж умру от истощения. — она скорчила смешную мину.

— А пончики я в планшет брошу, на природе перекусим. — Я приобнял её за плечо и поцеловал в висок.

Она положила голову мне на плечо.

— Сейчас, ещё две затяжки.

***

Выполнить данное обещание неожиданно оказалось не такой простой задачей — в ближайщем гипермаркете электроники дисков уже не продавали.

"Зачем вам диски? — удивился продавец. — Купите флешку и магнитолу новую."

Диски я купил случайно в фотосалоне. На всякий случай CD, в тонких коробках.

Дискография скачалась быстро.

Когда я подписывал последний диск в маркером, ко мне подошла она.

— А ты уверен, что слепой сможет прочитать твой почерк?

— Вот я дибил, — я хлопнул себя по лбу. — Какие есть еще варианты?

— Подписать чем то выпуклым

— Диски нельзя, коробки может пластилином?

— Смажется. Клеевой пистолет — вот то, что спасет