Весна. О Лике.

"Ходим по кругу, ходим… И что в самом деле я?.. Жизнь так конкретна,

что "перебивалась" я, маялась разными… И лезла, и лезла со своим… А

они отрывают по кусочку, разлетаются. А я сорю, прикармливаю. Время

такое, что все — не при чём, и только мне нужно больше, чем "ченч".

Потому что я читала Толстого...

Зря что-ли читала. Нашла героя, ухватилась, влипла. При-ду-ма-ла.

Больше чем понравился — "запала"!… И что время, и что круги — терлась,

прижималась."

Максик — мой герой. Почему герой? Герой и всё! С машиной, квартирой.

Без явных уродств. Нет загадки, нет. И все же, как дурею… Выбрала и

дурею. Получается, что выбрала. А как, когда — не помню. Весна."

Словно сигнал какой приняла, в начале марта этого года "потеряла"

голову Лика. Большая любовь её держала, крутила жизнью её как хотела.

От весны что-ли так потерялась, но шагнула не глядя, прыгнула в

любовь свою. Так что после только удивлялась. И что Лика удивляться?

"Максик рассказывает, почти показывает планы свои. Планы, в

которых есть я. Не спрашивает, не слышит, не слушает. Перед фактом

ставит: "Детей у нас будет двое. Работать не будешь.", и всё такое.

О-о-о, я так хочу-хочу что бы делал как знает. Так хочу, что бы он меня

угадывал, что бы угадал.

Я ведь стала поумнее. Циничнее — наверняка. Но как-то всё это

отдельно. Здесь я — умная-умная, а здесь — дура-дурою. Как тут

угадаешь, куда попадешь? Пусть бы сам меня взял и провел, вывел к

ясности. Туда, где ничего не нужно понимать."

И Максик "вёл". Вещал, писал, писал издалека. Про Майями, как ему

там "круто", как по приезде всё устроит. И Лика видела как он доволен

собой и любила его таким, но и вспоминала, частенько вспоминала, как

хорошо им было вместе. Очень хорошо ей было с Максом. Ну почти как

ему без неё в Майями. Синхронно. Но у него, Максима, по-другому. У него

когда хорошо вместе, это конечно "круто", но "вместе" — не то положение,

при котором Макс писал бы, мог бы сказать как ему "круто".

"Круто-круто. Дикий мужчина. Наслаждайся видом дичи, женщина. И

правда — здорово, что у него там хорошо, что у него всё в жизни сходится.

И значит он вернется. И будет всё, что он там понаметил."

А после демонстрации трофеев Максик снова вспоминал про Лику. Не

вспоминал — показывал ей её место на карте. Такая красивая звездочка. И

планы, планы кружили голову. И после Лика представляла себя в саванне,

как серной выгибает шею, пощипывает, отстригает молодые побеги

какого-нибудь куста, между тем поглядывая где он, этот леопард.

"Съешь меня, съешь! Ты мой герой! Съешь, съешь! Я здесь!"

В первую встречу, после долгой переписки, Максим вел себя просто.

Не выпячивался, не отмалчивался. Просто парень. И не верилось Лике,

что он тот преуспевающий делец, как иногда открывалось между

строк. "И разве успешные не могут быть человечными. Хотя бы с кем-то,

ну, хотя бы иногда? ..." Он не сорил деньгами, он не жаловался. Просто

пригласил, угощал. Смотрел в глаза и слушал. И после отвез домой,

проводил до подъезда. Так что Лика дрогнула и приоткрылась. И стала

"таять", стала собираться для великого переселения. Приоткрылась и

впустила Максима в себя. И он теперь не покидал её, где бы он не был.

"О, только бы не оказался трусом. Что там откроется — ладно. Но

только не "прагматик". Максимка..."

Третьего марта была первая встреча, а вторая — двадцать второго.

Хотела Лика увидеться ещё, да Максим носился, пропадал с контрактами

до поздней ночи. Так что, только иногда звонил, или коротко писал ей.

Нарабатывал задел, что бы когда-то потом строить, строить, и строить все

те "замки", о которых говорил. Замки, в которых Лика на балконе башни, в

колпаке расшитом золотом слушает стенания трубадуров.

Ну а пока… Они сходили в кино, в ресторан, в кафе. Кормили

"грустного" зубробизона в питомнике. Дарили себя времени. И иногда

время для них останавливалось, расширялось. В эти долгие мгновения

среди беготни Максим и Лика, словно просыпались, ощущали друг друга,

всматривались в друг друга, сближались. И, как небесные тела,

сталкивались, целовались. Но сталкивались нежно, осторожно, по

касательной. И разъединялись, отталкивались, разлетались. Словно бы

боялись спугнуть то что между ними наростало, словно бы искали

подтверждения, что всё что между ними — навсегда. И снова гуляли.

И снова сидели в кафе.

И вот в ту встречу, особенно в ту, вторую, отпали рассыпались

последние сомнения Лики. ""Да или нет" Да-да-да! " В кафе торгового

комплекса, где они с Максимом решили перекусить после прогулки, он

сидел напротив, в рассеянных лучах заката, и Лика как-то по-особенному

его увидела… Глаза такие… Волосы, пальцы, голос...

Потом был переезд и волнения. Лика перезжала, а Макс был далеко.

Он был далеко, но будто бы съезжались Лика с Максом — так видела,

понимала свой переезд Лика. Съехала с прежней жизни, переехала в новую.

И ждала, ждала когда же наконец...

А прежняя жизнь "провожала". Знакомцы не знали, не понимали перемен.

Названивали, писали и Лика рассеянно отвечала, отшучивалась, по

энерции удерживая их. Или просила ей помочь. С деньгами, с переездом.

Думала отстанут, потеряются. И терялись, почти все пропали, кроме

Фила, финна одного, что имел и возможности, и воспитание не

принимать в расчет чужие перемены. Но это так, "по-дружески", ерунда.

Маленькая девушка в большом городе. Обитательница замков. "Горите

мосты, горите! Эй, трубадуры, громче!"

И права была Лика в том, как увидела будущее. Как же была права. И

ошибалась, конечно ошибалась. Приехал Максим. Осмотрел квартиру.

Обнаружил неисправности. Пошел к управдому. А Лика хвостиком следом,

будто это он, Максим, ввел её в этот дом. Буравила его отстраненность

влюбленными глазами. А в коридоре, под дверью управдома, где никого не

было, и вовсе не удержалась. Так сладко было обхватить руками Макса.

А ещё — Макс (сам!) предложил перевезти часть вещей. "Бывай

"друг" Фил! Кружи мой дракон, кружи!"

"Не жалей, ни о чем не жалей! Прошлое к прошлому.Там, в прошлом, —

темные мысли, подступают слезы: "Он никогда не позвонит!" Здесь —

слабеющие ноги, головокружение, и тепло среди тюков с

не разобранными вещами. И пусть он "думает", пусть он снял жильё в

соседнем доме, пусть не высыпается, пусть спешу. Но как же мне без

тебя, как же быть иначе, помрачение моё. Ведь ты — единственный.

И весна. И всё только начинается, милый. Я только начинаю жить."