Темнота

Девочка любила рисовать. Она рисовала черно-белые мультики.

Как-то она услышала, что глухой композитор сочинял музыку много лет назад. Она тоже хотела так делать — то, что вроде как не может. Она всегда любила разрушать принятые истины. Даже теперь.

Она была ребенком, и взрослые казались ей странными существами, как Маленькому Принцу из книги Экзюпери, которую читал ей папа. Они всегда создавали себе кучу проблем, и скорее всего, больше половины из них не стоила тех мыслей, которые текли сплошным селевым потоком в их голове. Может, потому что они слишком много видели в жизни?

Девочка пока видела немного, но ее мультики уже были грустные.

Плюшевый мишка, плывущий в грязной луже. Его бросили посреди улицы, и никто не хотел замечать его, поднять, постирать, вылечить...

Бегущая по лужам женщина в плаще, а за ней — вор или кто-то пострашнее. Девочка просто знала, что бегущий очень страшный, тот, от кого нужно бежать что есть мочи...

Птица, в которую стреляют из рогатки, и она красиво падает с ветки, прерывая свой жизненный путь...

Девочка ненавидела этот мир. За то, что вокруг не было никого, кроме этих страшных людей. Тех, кто бросает плюшевых мишек в лужи, а потом бежит за бедными женщинами. Она никого не видела, кроме них. Не видела… ненавидела… Какие смешные слова… Почему они так похожи?

Девочке очень хотелось научиться рисовать цветные мультики, но она забыла, что такое цвет. Весь мир стал для нее черно-белым.

Девочка выросла. Теперь она стала похожа на ту женщину, которая когда-то убегала от страшного мужчины. На каблуках и в плаще. Она всегда мечтала о каблуках, ведь это так женственно. Всегда. Если не видишь, то обязательно слышишь каблуки и понимаешь, что идет красивая женщина. А если не слышишь, то видишь. Или и то, и другое одновременно.

Теперь мультики взрослой девочки стали длиннее, и их начали смотреть другие люди. Им нравились эти мультики. Теперь они не были такими мрачными, но по-прежнему от них веяло грустью, хоть и смотрелись они легко.

Художник за холстом пишет очередную картину, расстраивается, что его никто не знает, но где-то сидит человек, который мечтает именно о такой картине...

Девочка с косичками бежит за воздушным змеем и не замечает, как змей сам играет с девочкой, ведь он живой и радуется тому, что он кому-то нужен. Он улыбается, а девочка бежит наугад, солнце слепит ей в глаза...

Легкие длинные штрихи черно-белых мультиков превращались в силуэты героев, пейзажи, эмоции. Девочка выросла, и штрихи стали длиннее. Как ее память, которая растянулась от детского возраста до каблука. Девочка по-прежнему помнила, как ее мама бежала от ужасного человека, как сама она испугалась и уронила мишку в лужу, а кто-то справа выстрелил в птицу из рогатки. Мама больше не вернулась, а девочка ослепла. И мир стал черно-белым. В ее воображении крутились только черно-белые мультики, которые она создавала в голове, а потом решила переносить на бумагу.

Теперь на показ мультиков слепой девушки приходило много людей. И, возможно, среди зрителей был и тот страшный мужчина. Он уже постарел, и, скорее всего, у него тоже никого нет, и ему нужен плюшевый мишка или воздушный змей, который улыбнется оттого, что он кому-то нужен. И может быть, мир страшного мужчины хоть и цветной, но тоже черно-белый.

Девочка выросла и перестала ненавидеть мир и этого страшного мужчину. Теперь она изучала мир с помощью своих и чужих мультиков — историй, которые рассказывали ей другие — цветные — люди. И постепенно цвета стали возвращаться в мультики девочки, но она боялась увидеть все цвета, боялась, что снова увидит плавающего в луже мишку и сбитую с дерева птицу. Она хотела оставить цвета только в своих новых мультфильмах. Она переносила цвет из воспоминаний в мультики и оставляла его там. Она хотела жить в своем мире и знать, что мир, который она создает простыми карандашами, намного красивее того, что за кадром. Темнота, в которой она жила, спасала ее от правды. Она спасала ее мультики, оставляя в них свет.

9 сентября 2013