Спасти Магистра. ч.2. Приключения в Королевстве Рыцарей.

"Король и его свита весело наблюдали за огромной толпой народа, собравшейся перед дворцом. Люди кричали здравицы Королю и его министрам, Королеве и наследникам. Сгорбленный шут, любимчик Короля, внезапно бросился в ноги хозяину и дурашливым голосом, давясь от смеха и указывая пальцем на граждан, пропел:

— Смотрите, Ваше Величество, а народ-то на самом деле…голый!

Король вначале ничего не понял, а потом, когда до него дошёл смысл слов арлекина, рассмеялся так громко, что это царственное веселье подняло бурю ликования в толпе подданных! И вся площадь громко грянула:

— Да здравствует Король! Ур-ра-а!"

***

— Что ж, Ванюша, Ваша ирония во многом оправдана самим ходом Истории. Иногда истина представляется мне огранённым алмазом. И задача исследователя — попытаться повернуть этот магический инструмент или калейдоскоп таким образом, чтобы отразить гранью лишь один единственный, из множества других, луч…

— Солнца, Сергеич?

— Я бы скорее назвал это…лучом Истины, друзья мои. Ведь ослепительным волшебным пламенем вспыхнет всего одна грань алмаза, — одна из всех пятидесяти семи возможных!

— Короче, братцы! Выходит так, что Сергеич может нам выдать "на гора" все 57 вариантов по любому факту Истории. А наша задача, как историков-первооткрывателей: сиди и крути этот…кубик с рубиком и ищи заветную грань? А как полыхнёт синим пламенем — значит, всё…баста! И вот она перед нами во весь рост правда-истина! Всё верно, алхимик?

— Немного сумбурно, Егор Алексеевич, но по сути — точнее и не скажешь…

("Занимательная История", записки Вани-поэта)

***

— Друзья мои, вы не будете против, если мы с Егором Алексеевичем ненадолго вас покинем, нам необходимо кое-что обсудить и понять, как нам дальше проводить сегодняшнее внеочередное собрание. Поверьте мне, что это не займёт много времени, — минут двадцать от силы! Нужно срочно проверить одну догадку, ведь мы не имеем права на ошибку в нашем очень важном расследовании. — Сказав это, Профессор повернулся к Журналисту и добавил, — И может быть, нам даже посчастливится найти верный ответ на Ваш вопрос, Георгий!

— Что Вы собираетесь проверять, Александр Сергеевич, я не понял?

— Да так, — организационные вопросы, и только…

— Жорка, не верь ему! Сергеич опять что-то задумал! — Егорша нарочито громко рассмеялся, явно привлекая внимание Георгия, но его взгляд был предельно серьёзным. Так, во всяком случае, показалось и Ване, и Журналисту…

Глава

Приключения в Королевстве рыцарей.

Журналист и Ваня-поэт взглядом проводили, удаляющихся к веранде коллег; за прозрачной занавеской окон веранды было видно, как Александр Сергеевич и Егорша сели за стол напротив друг друга. Профессор, глядя прямо в глаза собеседнику, произносил какие-то фразы и, по-видимому, убеждал коллегу принять некое важное и необходимое решение. Это было очевидно по резким жестам Профессора, и читалось по выражению его лица.

Георгий машинально взглянул на стрелки циферблата своих японских наручных часов. Начал накрапывать мелкий дождик…

— Может, нам тоже пойти в дом, Ваня? — предложил Журналист, пряча разложенные на столе записи и упаковывая аппаратуру в большой чёрный кожаный кофр.

— Нет уж, пускай договорятся! Не будем им мешать, Жора.

И друзья, торопясь не промокнуть, перебрались на скамью под крышей большого ветхого сарая в углу участка.

— Ну, здесь сухо и ветра нет! Переждём…

А в это время на веранде дома в СНТ "Лунная Дорожка" происходил очень непростой разговор профессора и Егорши.

— Нет, шабаш, Сергеич! Не согласный я куда-то ехать по твоей прихоти! Это выходит так, что за твои…

— …за наши, Егор Алексеевич, наши взгляды на Историю и просто…за обще гуманные человеческие принципы, поймите же Вы, наконец!

— Короче, ни за какие "наши-ваши" идеи я идти под нож или хоть даже…на крест не напрашивался! Закончен бал, Сергеич! Глянь-ко: видишь, бригада мокнет под дождём! Зови в дом!

— Скажите мне, мой старый друг и надёжный товарищ, Егор Алексеевич: а если мы совершим этот полёт…вместе? Вы и я? Я призываю Вас принять незамедлительное решение, времени у нас почти не осталось; вернее, — его у нас просто…нет. Мы обязаны спасти не подозревающего о страшной трагедии монсеньора…

После того, как Александр Сергеевич произнёс имя и звание могущественного Господина, единственный глаз Егорши пополз на лоб, как показалось собеседнику; а второй стеклянный — внезапно закрылся наглухо под плотной завесой тяжёлых век. Во всяком случае, так описал это состояние своего коллеги сам профессор после возвращения из командировки…

Журналист и Ваня продолжали беседовать на скамейке под крышей сарая; дождь прекратился. Георгий взглянул на окна веранды, за которыми виднелись фигуры друзей. Журналисту на какой-то миг показалось, что Александр Сергеевич и Егор молча смотрят друг на друга, широко раскрытыми глазами; напряжённо и без малейшего движения.

— Полагаю, что они уже переговорили и скоро выйдут. — обратился Журналист к Ване и снова посмотрел на часы. — Я думал, что у них это, как всегда надолго, а тут — смотрите-ка и пяти минут не прошло!

Ваня тоже наблюдал за друзьями за окнами веранды и произнёс:

— Надеюсь, что пять минут — это всё же не Вечность…

*****

Егорша стоял, укрывшись за колонной какого-то огромного дворца. От дичайшей жары и влажности он казался сам себе сумасшедшим, закупорившимся в костюм аквалангиста и стоящим под палящим солнцем на главной площади где-нибудь…в Египте или Алжире. Егор Алексеевич не раз видел эти жаркие африканские города в телепередаче "Клуб Путешественников". Синтетическая куртка и новенькие модные брюки не спасали положения, а скорее наоборот — усугубляли и без того кошмарное ощущение полнейшей безысходности. Но историк старался не падать духом, зная, что и сам Профессор должен был в скором времени появиться где-то неподалёку от Дворца.

— Ну, где же ты запропастился-то, профессура? — мысленно задавался вопросом путешественник-востоковед.

Шум в крытой колоннаде между двумя крыльями Дворца заставил Егора вжаться в мраморную твердь колонны. Своим единственным здоровым глазом бывший пациент мосгорбольницы и член клинической А.М. Лиги того же учреждения, Егор Алексеевич наблюдал за тем, как из мрачноватого тёмного чрева Дворца в колоннаду вышел довольно высокий человек в белом плаще с длинным мечом и изображением креста спереди на груди. В правой руке важный господин сжимал толстенную книгу, на обложке которой Егорша сумел рассмотреть странный восьмиконечный крест, чем-то напоминающий…орден.

— У них тут, наверное, библиотека, что ли? Ну, ни дать не взять, — наша московская Ленинка! Что за дела? — удивлялся наивный "путешественник во времени", правдорез Егорша. — Чудные они всё же люди, — эти африканцы! В такую духотень и вырядиться в такую одёжу?!

От внимания зоркого взгляда путешественника не ускользнула ни одна мелочь или деталь в облике заморского Господина с книгой. Первое, что удивило Егоршу, было то, что "африканец" очень смахивал на бывшего соседа по коммунальной квартире в районе Красной Пресни, — странноватого волосатика художника, члена Союза Художников республики. Немало удивил и знакомый вид креста на пухлой книге. "Звезда, а может…крест мусульманский? — неуверенно размышлял Егор Алексеевич. — Ну, точно, — орден! — сделал окончательное заключение специалист по истории Средних веков и известный в узких кругах психбольницы, знаток эпохи Ренессанса.

Первый испуг прошёл; окаменевшие вначале мышцы тела, вдруг снова потребовали движения. Егор слегка распрямил плечи и попробовал размять ноги. И тут, в этот самый момент он услышал шум от упавшей на мраморный пол своей курительной трубки с тяжёлым вересковым чубуком, опоясанным гравированным серебряным колечком!

— Чтоб тебе…! — то ли взмолился, то ли выругался бывший трубокур. — Ну, зачем я вечно таскаю её с собой?!

Егорша был прав в своём возмущении собственной беспечностью. Ведь курить он бросил сразу же после выписки из больницы, а трубку таскал так, "для форсу", и в память о тех счастливых днях, когда мог набить прекраснейшим табаком обуглившееся жерло престижного курительного прибора.

Дорогая деревянная кругляшка с изогнутым мундштуком продолжала подпрыгивать и перекатываться на полу, а затем, как непослушный лягушонок выскочила из тени колонны; немного пошумела и, наконец, успокоилась.

Незнакомец из "библиотеки" выронил книгу, и быстрым профессиональным движением выхватив меч, стал приближаться к колонне, и к укрывшемуся за ней трясущемуся от страха туристу в синтетической ветровке. Незнакомец что-то громко приказал, послышался топот ног, шум голосов. Егорше было уже всё равно, и он вышел из-за укрытия, предварительно вывернув карманы брюк и выставив вперёд пустые ладони рук.

— Здрастье, — промолвил пойманный врасплох член клинического исторического клуба больницы на Прудах.

Двое стражников подскочили к нему, завели руки за спину и пригнули голову вниз. Егорша чуть не взвыл, но ничем не выдал резкой обжигающей боли в суставах. Его подвели к человеку в белом плаще; книгочей с крестом на груди оказался лысоватым господином с вьющейся густой бородой и длинными волосами. Монах с мечом посмотрел Егору прямо в глаза своим жутким свирепым взглядом и что-то наказал своим помощникам; те отпустили Егоршу, но остались стоять рядом.

Монах приказал слугам поднять книгу с пола, затем обратился к незнакомцу на французском языке. Егор Алексеевич вначале оторопел от неожиданности, а затем, как учил Сергеич, включил внутренний дешифратор речи. А может быть, ему показалось, что включил…?

— Кто ты, и что тебе надо в моём дворце, чужеземец? — низким баритоном произнёс монах. — Ты…германец, свей? Отвечай!

— Их бин…историк-литературовед, турист, так сказать. — промямлил "историк".

— Понятно: ты германец или сакалиба, который изучает науку Историю?

— Си-си, я-я, уес…натюрлих!

— Ну, в таком случае тебе отрубят голову за то, что ты тайком проник в мою резиденцию! Скажи, а может быть тебя подослал ко мне тайный соглядатай Папы, — этот твердокаменный фанатик своих бредовых идей, Священник Храма?

Разумеется, Егор Алексеевич уже ничего не понимал из того, о чём говорил суровый монах. Он с трепетом и надеждой ожидал лишь того момента, когда появится Александр Сергеевич. Свой волшебный талант понимать иностранную речь, а тем более, даже изъясняться на разных языках, Егорша так же утерял… вместе с трубкой. Так с горечью решил про себя он сам.

— Что, молчишь, шпион?! Думается мне, что пара ударов хлыстом подогреет твоё желание отвечать на вопросы Гроссмейстера!

"Ну, же Сергеич! Давай уже, прилетай скорее, а то ведь в натуре укокошат, черти!?" — почти вслух произнёс турист Егор Алексеевич и двуперстно перекрестился, как наставлял Каган Иван Четвёртый…

Сказать, что вельможный сановник был сильно удивлён тем, как перекрестился пленник, — это не сказать ничего. Бородатый священник с мечом сделал удивлённые глаза, затем покосился на помощников и приказал подать стул Егору.

— Посмотрим, незваный гость и подождём ещё немного времени. Скоро всё станет ясным, как Божий день. Принесите воды этому…месье! — крикнул он слугам.

— Ну-ну, мели Емеля, твоя неделя, — тихо ругался Егорша. — Лягушатник чёртов! Ну, ведь я всегда этим французам не верил ни капли! А тут, так вляпаться, эх мать честна!

Однако, он сидел смирно, тихо озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому звуку. Мужик с книжкой и мечом, — тоже что-то высматривал и приказал слугам не галдеть.

Ждать пришлось недолго! В скором времени все сидящие в колоннаде услышали какой-то хлопок, — как будто тяжёлый куль свалился со складской полки. Затем раздался крик "ой" и негромкое похныкивание. Все моментально бросились в сторону упавшего предмета. Первым, сверкая пятками, бежал Егорша; за ним поспевали охрана и слуги; замыкал это поспешное и суетливое действо сам Господин в белом плаще. Он ступал шаркающей кавалерийской походкой, не спеша и с достоинством настоящего высокородного дворянина…

Шлёпнувшийся куль оказался…Александром Сергеевичем.

— Ну, где тебя черти носили, профессор?! Меня тут уже десять раз успели бы в капусту порубать; смотри, какая сабелька у того монаха! — Егор Алексеевич помог профессору подняться и отряхнуть пыль с одежды. — Сергеич, ты с ним будь начеку, ты на глаза, на глаза его посмотри! Ух, варяжина!

— Ну, с прибытием, коллега! — Профессор при всех обнял Егоршу, вытер скупую слезу с глаз, приподняв очки ко лбу, и вместе с другом направился навстречу Французу.

То, что случилось далее до сих пор остаётся загадкой для правдоруба. Александр Сергеич и Монах галантно раскланялись, щедро поприветствовали друг друга по-французски, а затем…, затем Грозный Хозяин Дворца учтиво предложил профессору руку, и они проследовали в тень колоннады.

На Егоршу уже никто не обращал ни малейшего внимания. Прислуга бросилась врассыпную, и вскоре обильный стол с яствами, фруктами и напитками, сервированный золотой и серебряной посудой, стал временным пристанищем для жаждущих опасных приключений, бывших пациентов доктора-психиатра Липкина-Хайтовича.

Александр Сергеевич что-то объяснял Монаху, а Егорша только моргал глазами не в силах понять, о чём собственно они ведут речь. Наконец он не выдержал и с силой пнул под столом профессора, чтобы тот обратил внимание на компаньона по историческому путешествию. Александр Сергеевич извинился перед хозяином и наконец-то обратился к коллеге.

— В чём дело, милейший?

— Это ты своё "милейший" прибереги для лягушатника, понял!? И вообще, кто он, этот мусью?

— Этот месье, Егор Алексеевич, — он и есть наш монсеньёр Жак! Он же — Эмир Ильхана. А вдобавок ко всему этому, — лицо высшего духовного звания, — как в самом Риме, так и на Востоке! Персона, равная по статусу Мулле!

— Батюшки! Выходит, что нам этого Муллу спасать придётся?! Плюнь, Сергеич, не связывайся ты с ним! От греха — подальше, как говорится. И вот ещё… у меня тут такая проблема приключилась, понимаешь ли…

— Надеюсь, что это не от внезапного испуга, Егор Алексеевич? — и профессор рассмеялся.

— Ага, смейся! А я в натуре ничего не понимаю, — ни по-французски, ни по-немецки! Скоро и русский язык позабуду! Что-то вдруг переключилось в голове, как будто пробки перегорели. Чего делать-то теперь, сказывай!

Пока в тени колоннады происходила эта жаркая беседа, Профессор пытался изобразить на своём лице нечто наподобие светского безразличия к внешне "беспредметной" болтовне двух старых знакомых. Ведь Александр Сергеевич прекрасно оценил обстановку, и не смотря на радушный приём, чувствовал на себе пристальный взгляд Эмира.

Затем, как ни в чём не бывало, Профессор повернулся лицом к хозяину стола и о чём-то его попросил. Свирепый дядька кивнул, хлопнул в ладоши, и вскоре к столу подошёл огромный детина, — наверное, воин. Пока Егорша, выпучив глаза, смотрел на Профессора, воин снял с руки тяжеленную перчатку, похожую на хоккейную крагу; затем подошёл к Егорше сзади со спины и со всей силы треснул его рукавицей по подзатыльнику. Егорша на миг потерял сознание, а затем, очнувшись, вопросительно взглянул на Александра Сергеевича.

— А это чего со мной было, живо рассказывай!

— Всё это пустяки, коллега! Глядите на жизнь веселей! По-моему, вы только что вновь обрели диплом лучшего выпускника Института Иностранных Языков? Разве я не прав?

Егор Алексеевич с удивлением осмотрелся, тряхнул остатком волос на голове и внезапно услыхал…родную русскую речь из уст Монаха-лягушатника…

— О, мой удивительный друг, Александр Сергеевич! Я многое повидал за свою долгую жизнь на Востоке, но…чтобы вот так просто научить кого-либо понимать чужую речь…?! И всё-таки Вы…Вы — настоящий алхимик, Жрец! Сам Бог послал Вас мне в гости.

— Нет, монсеньор! Мой коллега — он не Жрец! Он — добрый человек! И все мы в палате — мы тоже добрые люди и…христиане! Просто…просто мы хотим Вам помочь, вот так! — не сдержался "выпускник Иняза".

Профессор и Гроссмейстер переглянулись и рассмеялись. Однако Александр Сергеевич был внутренне предельно собран и серьёзен, как никогда в жизни.

Егорша потянулся было к бутыли красного вина, но был резко остановлен ударом мыска туфли Профессора под столом. Гримаса неожиданности отразилась на лице "коллеги", и он вопросительно посмотрел на друга.

— Один-один! — весело ответствовал Александр Сергеевич.

В такой дружеской непринуждённой обстановке прошло не более часа. Настала пора поговорить серьёзно, и Монах жестом отозвал слуг. Охрана отошла от стола на двадцать шагов в сторону.

— Итак, я слушаю Вас, мой Ангел хранитель! — серьёзно без намёка на шутку произнёс Хозяин Дворца.

— Монсеньор Жак, я и мой коллега Егор Алексеевич, — мы граждане Северной Страны из 21-го века, из Будущего! Я вызвал Ваш Дух, и Вы любезно согласились встретиться с нами по нашей просьбе.

— Позвольте полюбопытствовать: из какого муниципалитета или коммуны вы прибыли, господа?

— Из Города-героя Москвы, Ваше…ство! — бодро отчеканил помощник Профессора.

— Где находится сей град? Киев — знаю, Казань — знаю, а Мошков — простите, не очень…

— Ну, как бы это Вам объяснить? — несколько засуетился Егорша под серьёзным немигающим взглядом господина Жака. — Это…в аккурат посерёдке между Киевом и Казанью! На реке…короче, — порт "Пяти Морей"! Верно ли сказываю, Ваше Профессорское? — неуверенно вопрошал Егор Алексеевич, обращаясь к коллеге.

— Прошу извинить нас за некоторую торопливость, Магистр, но дело не терпит отлагательств: Вы в опасности! И наш долг, как честных историков, — предупредить Вас об этом! — настоятельно потребовал Александр Сергеевич.

Эмир-Мулла Жак очень внимательно отнёсся к косноязычному выступлению "историка" Егорши и Профессора; на его лице не промелькнула даже тень усмешки или иронии.

— Судя по тем обстоятельствам, которые подвигли вас и меня к этой встрече, у вас не может быть тайного умысла в том, чтобы склонить меня к бесчестному поступку, господа. А по сему, — продолжайте! И слава Отцу Небесному — Богу Добрых Духов!

— Итак, господин Жак, — Ваше Преосвященство, Иерусалим будет взят в ближайшие месяцы. Вам не отстоять города — и это бесспорный факт Истории, поверьте, прошу Вас!

— Я немного удивлён Вашими "фактами", Профессор! В моём подчинении сотня рыцарей Ордена и десять тысяч татарского войска! И Вы пытаетесь доказать мне, что с такими силами мне не удержать стены Иерусалима?!

— Исход предопределён уже самой Историей, уважаемый монсеньор Жак. Но мы, граждане Будущего, и члены А.М. Лиги психиатрической больницы…мы решились изменить ход исторических событий! Пусть даже в малой степени, но всё же…

— Понимая, что Прошлое неизменно, я всё же тайно надеюсь на то, что хотя бы истинные сведения об этом Прошлом оставят в покое! Но нет! Скорее всего, потомкам суждено узнать совсем другую историю событий этих дней! Наши партнёры по Восточному походу, как мне показалось, усердно трудятся именно над этим! И тут даже наше орденское братство бессильно…

Егорша, хоть и был в состоянии расслышать каждое слово Гроссмейстера, так ничего и не понял.

— Слышь, Сергеич, это он сейчас о ком? Кто Магистру палки в колёса суёт?

— Речь в данном случае об Ордене Приора…

Гроссмейстер Жак, услышав знакомый термин из уст гостя, несколько удивился и согласно закивал густой бородищей.

Информация о каком-то тайном давнем конфликте Орденов привлекла особое внимание Александра Сергеевича. Он достал из внутреннего кармана дачной ватной телогрейки увесистый блокнот и солидную шариковую ручку, подарок Журналиста.

— Уважаемый Магистр, Вы не будете возражать, если я сделаю пару заметок в своей тетради?

— Чай, для Истории стараемся, Ваше…ство?! — не преминул вставить своё "особое мнение" Егор Алексеевич.

Магистр-Мулла с большим интересом рассматривал блокнот с белыми разлинованными страницами и сверкающий самопишущий инструмент в руках Профессора.

— Прошу Вас рассказать потомкам о том, что стало причиной особой неприязни между Орденом Храмовников и Орденом Приора Сиона; буквально пару слов, если можно? — Александр Сергеевич намеренно не использовал арабо-сирийскую грамматику в названии Ордена.

Суровый Хозяин Дворца посуровел ещё больше, подыскивая нужные слова, а затем произнёс:

— Этой истории уже много лет, мои дорогие гости! Когда-нибудь, я уверен, но правда об истинных причинах конфликта между нашими Орденами обязательно всплывёт наружу!

— Вот, мы-то как раз и постараемся, батюшка! — горячо воскликнул Егорша, хоть толком и не понимал, о чём собственно идёт речь.

Мулла снисходительно оглядел помощника Профессора с головы до пят и продолжил…

— Если коротко говорить об этом, — а я не волен разглашать подробности этого дела, — то суть "неприязни" состоит в том, что пока наши воины проливали свою кровь на полях сражений…, наши партнёры из "смежной организации" были заняты совсем-совсем другим делом. Нечистоплотным, негуманным…

— Разрешите задать Вам последний вопрос?

— Спрашивайте, Ангел мой!

— Кто руководил, так сказать, "духовно-моральной", церковной частью большинства дел Храма в Иерусалиме? Орден Тамплиеров?

— Увы, нет! Как только мы овладели Эль-Кудсом, эти "вояки" принялись за какие-то свои…особые поручения по указке Рима. Изначально нас никто не поставил в известность о том, чем конкретно им придётся заняться в этих пределах. Позже, разумеется, всё стало понятным, но было уже слишком поздно! Впрочем, вы можете пообщаться и с ними, если это вас так интересует! — сказал Магистр, указывая в сторону величественного Золотого Купола, светящегося под лучами полуденного Светила. — Однако я почти уверен, что из уст этих "святош" вы не услышите и толики правды. Решать вам, господа…

— Монсеньор Жак! Мы договаривались о встрече только с Вами и больше ни с кем! — гордо произнёс Александр Сергеевич. — И вот ещё…, позвольте преподнести Вам памятный подарок о нашей встрече от лица всех добрых людей и добрых историков Будущего! — произнеся это, Профессор аккуратно вырвал пару листков с записями из блокнота и положил его на край стола рядом с Гроссмейстером. Шариковую ручку он так же бережно присовокупил к подарку.

Как показалось Егорше, Монсеньор был весьма обрадован подарком "иностранцев".

Затем Господин Жак слушал какие-то пламенные призывы Профессора, но стоял на своём. Звучали слова: мамлюки, Кипр, Париж и что-то ещё. Внезапно Александр Сергеевич как будто спохватился и спросил господина в белом плаще:

— Господин Жак, имею ли я право спросить Вас о том, кто был союзником Ордена тогда, 200 лет назад? И существуют ли таковые в настоящее время?

Магистр задумался и с явной неохотой, как показалось Егорше, произнёс:

— В своё время наши отряды были встречены с радушием теми, кто ожидал от нас защиты в Киликии, Триполи, Антиохии… Затем нас поддержал один могущественный восточный Орден, — Орден, ставший для нас впоследствии еженощным кошмаром! Эти "рыцари плаща и кинжала" не гнушаются ничем; они ненавидят нас, а мы — их! Всё это случилось незадолго до сдачи Иерусалима. Какое-то время мы вместе трудились над нашим…общим Проектом, а потом…, — господин Жак, как будто подыскивал нужные слова. — Так уж случилось, что в итоге мы всегда были вынуждены предавать наших союзников, кем бы они ни были! И разорвать этот порочный круг, увы, не в моих силах!

— Егор Алексеевич, дайте мне хоть что-нибудь, чтобы я мог записать слова господина Жака! — почти выкрикнул Профессор, глядя на своего коллегу.

— Возьмите Ваш волшебный карандаш, посланец Времени! — любезно произнёс Магистр и передал Профессору шариковую ручку.

— Вот-вот, "отдай самописку дяде, а сам…", — почти неслышно буркнул историк Егорша и одарил Профессора насмешливым взглядом.

— Попрошу без пошлостей, коллега! Всё очень и очень серьёзно, мой друг!

Далее Профессор внимал речам Монсеньора и старался записывать каждое слово. О чём конкретно говорили Профессор и Монах, Егор Алексеевич понимал с трудом. Александр Сергеевич предлагал сдать Иерусалим на почётных условиях и сберечь население города от неминуемой гибели. Наконец, Профессор не выдержал и выдвинул свой последний несокрушимый аргумент.

— Прошу понять меня верно! Но воздержитесь хотя бы от поездки в Париж, господин Жак! Поверьте, что это опасная западня! Король Филипп 4-й поступит абсолютно "не красиво", если использовать некую игру слов, Вы понимаете меня?

— Если Вы имеете в виду, что его алчность не знает границ, то мне это вполне известно! Да, он весьма жалок, этот папский прихвостень…

— Этот "прихвостень", как Вы только что назвали этого субъекта, этот человек…, — Профессор оглянулся на Егоршу, а затем посмотрел прямо в глаза Гроссмейстеру. Пауза была недолгой. — Его Святейшество Климент Пятый примет решение стереть даже саму память об Ордене! Вас обвинят в ереси, колдовстве и… — Александр Сергеевич на секунду умолк, а затем, наконец, произнёс. — …И даже в тайном сговоре с Султанатом. Все рыцари будут казнены, ни одному из них не удастся найти убежище нигде, ни в одном государстве Европе. Всех вас ожидает трагическая участь!

— О! Это уже становится довольно интересным, мой добрый Ангел! — нисколько не волнуясь, воскликнул Величественный Монах. — А Вы можете сказать, что будет со мной?

— Батюшка Эмир! Дак они, подлые людишки, изжарят тебя на костре прямо супротив Церкви вашей в городе Париже!

— Увы, я с горечью сообщаю Вам монсеньор, что Вас будут страшно пытать, требуя признаний в ереси и заговоре против Престола; и после всех нечеловеческих надругательств похоронят на…Иль де Жюиф!

— На Иудейском острове Ситэ в центре Парижа?! Я не ослышался?! В самом святом месте для франков, возле Нотр-Дам-де-Пари?! — заметно оживившись, воскликнул Гроссмейстер, но затем он взял себя в руки и серьёзно задумался над словами Профессора.

Егорша от волнения был сам не свой, он заворожено рассматривал октограмму на книге Магистра и молчал. Молчали Профессор и господин Жак…

— Что ж, господа, я предлагаю помянуть меня бокалом доброго французского вина, пока я ещё могу это сделать собственноручно! Не каждому выпадет такая удача: при жизни выпить за упокой собственной Души! — Гроссмейстер легко и непринуждённо рассмеялся. Поддавшись настроению харизматичной личности Хозяина Дворца, Профессор и Егорша тоже заулыбались, хоть и выглядело это со стороны, как позже рассказывал Александр Сергеевич, весьма глупо.

Профессор понимал, что визит неумолимо движется к окончанию. Далее оставаться в Иерусалиме и продолжать уговаривать Господина Жака спасаться бегством, было бессмысленно.

— Уважаемый Хозяин, — произнёс Александр Сергеевич. — Мы благодарим Вас за радушный приём, но вынуждены откланяться. Время безжалостно над нами; всё рано или поздно заканчивается. Вот и нам пришла пора возвращаться обратно…

— Разумеется, дорогие Гости, если бы на то была моя воля, то я ни за что не согласился бы расстаться с вами, видит Бог! Но, не в моих силах, повернуть Колесо Времени вспять! Я попрошу вас лишь об одном одолжении…

— Слушаем Вас, монсеньор, спрашивайте!

И тут, как вспоминал Егор Алексеевич, голос Магистра предательски задрожал. Но, сумев преодолеть волнение, Монсеньор Жак всё же прямо спросил, обращаясь к "пришельцам":

— Вы готовы честно ответить мне на один вопрос, гости из Светлого Будущего?

— Готовы! И ответим, как на духу, честно, — как Бог Свят, товарищ! — выпалил Егор Алексеевич.

— Вам наверняка известно, каковыми будут мои последние слова…там и…тогда, не правда ли? Так вот, спрошу прямо: я отрекусь от веры предков или…

— Многоуважаемый Монсеньор, на этот вопрос уже есть исторический ответ! Никогда, — ни в заточении, ни под пытками, ни на эшафоте Вы не откажетесь от Святого Креста, — знака Отца Небесного! А теперь нам пора возвращаться обратно, гостеприимный Хозяин! Прошу Вас дать указание слугам и охране не подходить к нам близко, пусть держатся на расстоянии. Это может быть опасно…

И произнеся эти слова, Профессор и Егорша поднялись из-за стола и направились в дальний конец анфилады.

Друзья отошли на приличное расстояние, и Егорша на всякий случай держал Сергеича за руку. "Чтоб не потерялся! Так верней!" — решил про себя Егор Алексеевич.

Гроссмейстер что-то несколько раз прокричал, улетающим навсегда из его Мира, посланникам Будущего и перекрестился.

— Чего он сказал-то, Сергеич? — полюбопытствовал историк-востоковед Егорша.

— Господин Жак сказал: "In hoc signo vinces!", — что означает в переводе с латыни: "С этим знаком победим!".

— Ага! Стоп, пивная, да это же: "И с символом Отца Небесного, и со знамёнами чистыми и белыми, как сама небесная Обитель мы опрокинем этот Мир, и править будем вечно!" — вот оно, что значит, Сергеич!?

— Ну и память у Вас, коллега!

— Стихи Ванюшины следовало бы тебе знать назубок, — вот и вся твоя "латинская грамматика"!

— Егор Алексеевич, помолчите и приготовьтесь. Я уже слышу звуки Вихря Времён! Давайте прощаться с нашим гостеприимным Монахом, — добрым Человеком с Книгой и Мечом!

Чувствуя всем телом дрожь от неумолимо приближающегося Галактического Ветра, и приготовившись к телепортации, отчаянные путешественники во Времени продолжали махать руками одиноко стоящему на анфиладе Дворца Магистру. А Егорша даже собрал весь остаток сил и перекрестился, не забыв осенить крёстным знамением заодно и Профессора Сергеича. В этот момент громадный столп пыли объял друзей; затем вспыхнуло пламя и они…пропали.

Рыцарь Ордена, — Прокуратор и Эмир монсеньор Жак увидал беснующийся огонь вокруг Пришельцев, перекрестился и, сохраняя рыцарское достоинство, не спеша вернулся в тень колоннады. Ему было над чем поразмыслить. Ведь на этот раз Судьба предоставила гордому Монаху редкую возможность самому сделать свой трудный выбор…

Если Читателю станет интересно, чем закончились "поиски исторической правды" членами А.М. Лиги горпсихбольницы, то… продолжение следует...