Сказка о дураках и волшебной комнате

« Сказка о проникновении дураков в разные отрасли народного хозяйства и волшебной комнате»

Часть 1. Дураки

Жили-были дед, да бабка. Добра не нажили, а тут ещё рот свалился: внучка родная. А внучка была дура-дурой, просто вот свет не видывал, настолько. Дед с бабкой думали, думали, что с ней делать и кому сбагрить, а поскольку сами были редкими дураками, так ничего и не придумали. То-то, мама с папой дёрнули из этого сумасшедшего дома в город. В городе радовались недолго и от этой жизни быстро сдурели. И давай новых знакомцев дураками делать, а те, в свою очередь, своих друзей в дураках оставлять. И вот так пошла цепочка околпачиваний и одурачиваний. Потом, вся эта толпа играла в карты, понятно в кого, и смеялась над слабоумными в телике. Разделились на группы и бродят теперь по улицам, и домой приходят в надежде найти проблески разума, в веру свою обратить хотят. Встречают иногда друг друга и по дурости не узнают своих, морды бьют. Льётся кровь дурная, « то на пользу» — тихо говорят спрятавшиеся библиотекари. Тех зараза не берёт, они, чуть недомогание, хвать книжку— отпускает. Ещё не берёт трудоголиков, там просто другая форма сдвига. Иногда дураки встречают дурнее себя, с большим уважением слушают и опыта набираются.

Врачи начали болеть — вот это страшно. Сидят врачи-дураки, смеются: «А я рецепты выписываю как попало… ну, не знаю я как это лечится, а писать то надо» Ха, Ха, Ха. Электрик-дурачок рубильник хлоп, а в операционной последний вменяемый хирург за жизнь борется. Глаза на лбу, кричит: «Ты что творишь? — а он, с наглым видом: « А хера вы спирт зажали!».

Заходит усталый человек с грустными глазами (не дурак знать) в продмаг, спрашивает колбаски посвежее, а там хитрая сидит, большая вся. Ну, отдай ты просрочку поставщикам, не… выручка нужна и колбаски «посвежее» приличному человеку за 300 р. А совесть толкается: хорошо, сдаётся продавец и шепчет вслед: «С богом», крестом спину осеняя. Авось сдюжит, водка в помощь.

Вот вам ещё: Одноэтажное длинное здание, куча арендаторов. По-дурацки как-то выглядит. Ну, сдавайте помещения людям, занимающимся сходной тематикой, чтобы приехал человек и купил всё для стройки, например. Не, быстрее надо сдать, торгуют воздушными шариками и гвоздями. Соседствуют два бюро: туристическое и похоронное. И те, и другие с ними в путешествие отправиться предлагают. У входов зазывалы стоят, приглашают зайти, значит. Ну, понятно в туристическое, а в похоронное? На будущее что ли? Чтоб знал человек, в какую копейку ты родственникам потом станешь.

Первое тепло на улице, весна благостная, хочется жить. Стоит у открытых дверей похоронного бюро дама готической раскраски, вдумчиво курит чёрную сигаретку. Проходит мимо пожилая женщина, по всему видно, больна очень. А мадам, опираясь на венок с лентами, говорит ей: «Как здоровье, Марь Степанна?» И ведь не со зла.

Часть 2. Потерянная комната.

Не хотел обделить вниманием другие отрасли, но мой брат — строитель (по образованию и по существу) говорит у них особо опасная концентрация дураков. Но эта история про умных строителей, которую рассказал мне брат. Чистая правда. Где-то, может, приукрасил, где-то неточно, прости меня дурака.

*

— Угол завалила, б….ь, рюмаху хлопнула уже?

— Штукатурка свежая, обоина отойдёт.

— Клей давай, Маха.

— Иваныч, узнают же.

— Ещё один умник, ты, где уровень дел?

— Не знаю.

**

Люди, нормальная семья, 10 лет ждут квартиру. Представляете, такое бывает, подходит очередь получать заветные метры. Строящийся дом видели, надеялись, гадали на каком этаже.

Вот вам ключ, второй этаж, трёхкомнатная №8. Без церемоний, ленточек и цветов. Да какой там — праздник в душе, ликование! Господь, оказывается, в сторону общаг иногда поглядывает. Может, детский плач надрывный услыхал? Глава семейства (в дальнейшем Г.С.) — водку с горла сам и прохожим всем подряд. Колбасу купил и давал укусить бабушкам и местной дворняге. С ней, с дворнягой (колбасу доели бабушки), и уснул как все нормальные люди в детской песочнице. А тут жена (в дальнейшем «согласная женщина», нет, ещё короче — С.Ж.) трясёт: «Чего двухкомнатная то, трёх ведь обещали?» Находящийся в другом измерении Г.С. не ответил, принял помощь С.Ж. в перемещении на кровать и уснул озарённый счастливой улыбкой.

Утро:

— А это что, мне? — взяв со стола запотевшее пиво, недоверчиво спросил Г.С.

— Тебе, — сквозь зубы, а в глазах С.Ж. свежая радость блестит, на радостях и поступок беспрецедентный, надо же.

— Только я не поняла; ещё вчера тебе втолковать пыталась; комнат то две, или кухня за комнату считается?

— Кухня не считается, — со знанием дела открыл пиво Г.С.

— Тогда две, — погрустнела С.Ж.

Очередной «буль пива» попал не в то горло:

— Ты мне брось это, — начал злиться хозяин. — В школе-то тройка по алгебре была.

— Дурак ты, иди сам считай!

Взяли у соседей кошку и пошли.

— Ща, я ей покажу пятый угол, вот дура! Я же план видел, — думал умный Г.С..

Ключ в замке… тык-мык… не открывается.

— Дай, у меня рука лёгкая, — говорит С.Ж.

— Кто делает эти замки? Явно не дураки: знают, что люди заменят их сразу, а строители новые закупят, так смысл их делать нормально? — моментально раскрыл преступную схему простой рабочий, — чем только там органы…?

Со скрипом и молитвой попали внутрь. Кошку вперёд, а та застыла и ни в какую. Давай её пинать, хоть на метр, обычай же.

Коридор большой — хорошо. Ага! Ванная — своя, личная!!! Туалет:

— Дай присяду… а если дверь закрыть? Ё… колени упираются… ничего — ноги немного в стороны. Правильно, должно быть неудобно… чего долго рассиживаться?

— Папа! Мама! А это будет моя комната?

— Подожди, доченька, — говорит раскрасневшаяся С.Ж.

Кухня:

— А где холодильник поставим?

— Найдём! — говорит свежепохмелённый Г.С. — И балкон есть, шины сложу. Так, пошли комнаты делить!

Дети возбуждённо заулюлюкали и побежали вперёд, заняв обе комнаты.

— Не понял, — говорит, теряющий спасительное действие пива, Г.С.

— А где третья? Где третья комната, я тебя спрашиваю? — Почему-то глава семейства решил, что виновата С.Ж.

И тут озарение в больной голове ответственного квартиросъёмщика толкнуло его к выходу:

— Вот, дура! Ключ ведь не подходил. Как ты открыла чужую «двушку»?

С.Ж. и дети тоже выскочили и увидели изваяние хозяина. Он застыл, уставившись на дверь с выведенной красной краской восьмёркой:

— Какая у нас квартира?

В голове С.Ж. начали путаться мысли:

— Я неуверенна, но: 2 этаж, трёхкомнатная № 8.

— За то я уверен…сынок, сбегай за пивом, — сказал красный папа.

— А мне продадут? — робко спросил мальчик.

— Скажи, папа придёт и разломает ваш вшивый магазин, у меня комната пропала, совсем что ли, соображения нет, скажи.

Допив принесённое сыном пиво, возмущённый дикой несправедливостью Г.С., мигом вскочил с подоконника и вывел семью из оцепенения:

— Вперёд!

И бодрым подпрыгивающим шагом направился в жилкантору. Семья гуськом, едва поспевая, следом.

— Папа! Можно я пойду с ребятами поиграю? — взмолился сын.

— Ты, что сынок? — остановил весёлый поезд машинист. — Мы же семья, одна команда, понимаешь? У нас тут война с ветряными мельницами намечается. Мы с тобой как «Донки Хот» и этот, маленький такой…

— Слушай, что за имя такое, — обращаясь к С.Ж., спросил Г.С. — «Донки Хот»? Ну «Хот» — я понимаю, горячий значит.

— Я не знаю, — пропела С.Ж. — но там «Дон», испанец кажется, «Кихот» был

— А…да это я проверял тебя, тройка же по литре была.

— Как зовут начальника жилканторы? А то несолидно: «Гражданин» или «Товарищ». Зная имя — отчество, легче в контакт вступить. Начальники, они ж такие…, а я его по имени, да по-батюшки, и вроде неудобно отворот нам дать. Правильно говорю? Правильно — согласился сам с собой гордость местного завода. — Может там табличка есть?.. Прорвёмся!

И правда, есть табличка, а вот начальника нет…утро же. Табличка под золото: «Непомнящий Фёдор Михайлович»

— Ну, надо же, — больно стрельнуло в голове Г.С., — как с такой фамилией можно жилкантору возглавлять, он же не помнит ни хрена: двух, трёхкомнатная. Как нам с двумя разнополыми детьми в двух то? — роились мысли у счастливого отца. — А в общаге как жили в одной?.. Нет, ну позвольте, — заводил сам себя токарь высшего разряда, — есть же документ, ордер то — на три законных.

— Ну, приезжай, Фёдор Михалыч… Достоевский, мать его! Я покажу тебе расправу над этой, как её? Кого студент то порубал? — серьёзно спросил папа сына.

— Не знаю, — часто замигал голубоглазый сын.

— Вас там чему учат?

— Мы ещё не проходили такое…

— Процентщицу? — неуверенно пискнула С.Ж.

— Во, во! Я ему такие проценты под глаза начислю…А ты откуда знаешь, тройка же?

С.Ж. смолчала и только тяжело вздохнула. Вдруг её лицо обрело сосредоточенный вид, и Г.С. понял, что нужно проследить за её взглядом. Уазик… начальник? Точно. Как домой приехал. Из корабля колхозов выбрался, кряхтя, лысоватый мужчина лет сорока и направился в кантору. На его пути возник глава семейства, в горле пересохло от неожиданного волнения и одними губами прошамкал удивительную фразу:

— Добрый вечер, Иван Сергеевич!

— Доброе утро, — невозмутимо сказал лысоватый мужчина. — Меня Фёдор Михалычем величают.

— Тьфу ты, извините, перепутал…тут такое дело, и день с ночью перепутаешь.

— У Вас срочно, а то…

— У нас смертельная жизнь…… — осознав, что он сказал, проситель попытался взять себя в руки и вымучил правильную версию устойчивого выражения:

— У нас «вопрос жизни и смерти»!

— Хорошо, зайдите ко мне…только всю семью не надо тащить.

Кабинет начальника, выполненный в классическом стиле жилканторы ленинской эпохи, с каким-то чрезмерным изобилием портретов вождей, совсем добил главу, трепетно ожидающего семейства:

— Вот, нет же привычки по начальникам ходить! — оправдывая себя, подумал хозяин потерянной комнаты.

Начальник, не обращая внимание на посетителя, принялся перекладывать бумажки из стопки в стопку. Пауза явно затянулась. Человек ,10 лет дожидавшийся квартиру, глядя прямо в глаза Владимиру Ильичу, вдруг задал вопрос, к месту, так сказать:

— А Вы одобряете последние решения съезда этих, как его?

— Не понял, простите, — сказал начальник.

— Я говорю, Вы, наверное, очень заняты? Я позже зайду, — промямлил папа голубоглазого сына.

Лысоватый мужчина пожал плечами и ничего не ответил. Аккуратно прикрыв дверь, глава семейства подумал:

— Пусть моя напишет прошение какое-нибудь разобраться, а я отнесу…а то, задаёт вопросы — «Вам срочно?» Занятой такой, принять рабочего человека не может…Я двадцать лет на заводе…на доске почёта неделю мой портрет висел, правда галстук моя завязала накось, она вечно это.

Спустившись с деревянных ступенек канторы, к папе вернулся нормальный цвет лица:

— Сынок, за пивом!

— Ну, что сказал-то? — с надеждой спросила С.Ж.

— Кто? — глядя на небо, спросил главный в семье.

— Кто, кто? Начальник.

— Сказал, что очень уважает меня, что знает о моих трудовых достижениях, что портрет…

— Я тебя про квартиру пытаю.

— А…так, это… сказал в письменной форме надо… пусть супруга ваша напишет, говорит, а мы рассмотрим. Ты же знаешь, я всегда все вопросы на раз решаю. Пошли.

По дороге внимательному взору Г.С. открылась картина вопиющей безалаберности — открытый канализационный люк:

— Дети же бегают — сказал Г.С., сделав как положено, закрыл небезопасное отверстие.

Колька — дальнобойщик припарковался на привычном месте, наехав колесом на тот самый люк, и пошёл отдыхать домой. Жена сантехника Васильева утром пришла в милицию, дескать, муж потерялся. «Весёлые ребята» весело посмеялись…мол, загулял чутка…жди, вернётся. На третий день Колька уехал в рейс, а сантехник Васильев пришёл домой дико голодный и очень злой. По закону жанра услышал от жены фразу: «Нагулялся?». Но я отвлёкся, вернёмся к нашей чудо — истории:

С.Ж. написала, как могла, прошение разобраться. Начальник отписался вроде того, что вы — идиоты, считать до трёх не умеете. И пошла нормальная семья комнаты считать, может, на радостях не заметили. Раз, два, ВСЁ!

Самые важные вопросы решаются в нормальных семьях, укладываясь в постель. Наша геройская семья не исключение.

— А что это за волос у тебя на куртке был? — спросила С.Ж.

— Какого цвета? — не отрываясь от библии каждого домохозяина «Сделай сам», спросил подозреваемый.

— Черного, — рассматривая на просвет опасную улику, сказала С.Ж.

— Тогда твой…мои все полюбовницы гидроперитом помазаны. Так что не надо напраслину мне это, как его? — блестяще развалил дело против себя Г.С. и пошёл в атаку:

— Ты знаешь, что с Варварой произошло?

— С Григорьевой? — испуганно спросила С.Ж.

— И с Григорьевой такое обязательно произойдёт, и с тобой может.

— Так что случилось?

— Нос оторвали.

— Где?

— На базаре…любопытная слишком была.

— Дурак ты, с поговорками своими…

— Давай ещё писать. Может, кому повыше надо накатать? — закончил беседу Г.С., возвращаясь к актуальной теме.

Писали письма два месяца, ответа нет.

***

— Я знаю, кого на подмогу надо звать…Витьку! — выпалил хозяин двух табуретов.

— Он поможет…. водку пить, — пыталась возразить С.Ж.

— Друг он мне, дело то серьёзное, обсудить надо.

На зов пришёл сосед по общаге Витька:

— Привет, купцам! — громогласно объявил своё появление Витька.

— Купцы то чего? — резонно спросила С.Ж.

— Ну, это…. Хоромы.

— Мы купили что ли? — обиделся хозяин, — нам это… государство заботится.

— Да ладно Вам, это я хотел сказать, мол, молодцы Вы!

— Мы то, чего? Это государство у нас молодец. Так сказать, тружеников поощряет. Ну да, присаживайся:

— Ты как думаешь, Вить?.. Негры у них там, прям, впроголодь живут? Вот сволочи эти, как их? У нас напряженка с ними чего? Они думают мы хотим негров забрать у них, чтоб самим эксплуатировать. А мы за них, за негров то, волнуемся так — по-людски. У нас своих людей хватает, а нет, так бабы нарожают…а мы подсобим. Гы, гы, гы

Мы ведь как? Среди наших негра найдём, и все дела. За водкой там сбегать, за пивком. Только у нас такой товарищ называется «ответственный».

Вот Васька Гришняк, он же потом с нами за стол, и ест и пьёт как все. У нас же как: партия каждому коллективу роль важную отводит, а мы, как ячейка, дробим роли дальше. Так сказать, определяем: кому конкретно свою жизнь на алтарь обеспечения процесса положить. И голодом не морим, и чувствует человек себя важным звеном. Помнишь, Васька заболел ангиной? Так мы же неделю не пили, не могли решить, кому идти. А потом решали кому апельсины в больницу отнесть, тоже не решили и не пошли. Ты представь чернокожего — сына прерии, в чёрной робе на угольном складе. Начальству как искать его?

— В прерии водятся эти, индейцы что ли? — заметил погрешность Витька.

— Неважно…ты суть лови.

И тут хозяин озвучил истинную причину появления Витьки:

— Милая, водочки нам…остыла, небось! Я чего спросить тебя хочу, Вить, — переключаясь на гостя, сказал великий политик, — вот комнат сколько?

— Ну-у…, — протянул через нос Витька.

— Что ну? Ты посчитать не можешь?

— Я видел две, — дипломатично ответил Витька.

— Во…а в ордере чёрным написано — «три», понимаешь?

— Ну.

— Мне тебя иногда хочется убить за твоё «НУ».

— И? — исправился Витька.

— Да где водка уже? — начал раздражаться магистр математики… сходил на кухню сам.

Выпили… и ещё… потом ещё:

— Понимаешь, она где-то прячется.

— Кто?

— Комната третья, мать твою,…ты пьяный что ли? — ловя слюну, сказал хранитель тайны третьей комнаты.

— Мистика! — округлил глаза Витька.

— Я же план видел…где то здесь должен быть вход. Может это портал? Может заклинание какое-то нужно знать?

— А ты у начальника спроси.

— Он резидент злобного мира, — сказал, показывая то вверх, то вниз совсем не пьяный пророк.

Следя за пальцем хозяина, Витька спросил:

— Злобного мира? Ты про этих что ли? — и показал на запад.

— Сынок, попроси у мамы для нас огурчик, — остановил пробегающего мимо сына папа.

— Мама ушла к тёте Наде, — ответил мальчик, ковыряясь в носу.

— Ты чего? — вернулся к разговору новоиспечённый медиум, — я про потусторонних.

— Не фига себе! — охнул Витька.

— Он не хочет, чтобы я туда попал…короче, заклинание не скажет.

— А может по кумполу и в бреду признается? — сделал радикальное предложение добрый Витька.

С.Ж. прервала экзотерический сеанс, уверенно убирая рюмки и пустые бутылки.

— Тут, это… Витька дело говорит: надо нам принять волевое решение…тока у тебя нычки нет случайно? Для твёрдой точки, так сказать.

— Ща и нычку, и огурчик по мозгам! — поставила твёрдую точку С.Ж.

Витька понял всё правильно, получив подзатыльник от С.Ж., и засобирался. Все послушали вялые протесты Г.С.и занялись своими делами. Витька пошёл домой озадаченный:

— Мистика!.. А с другой стороны, зажрались. Дали вам жильё и живите…Вот, если бы ещё одна комната пропала…то бей тревогу. Такими темпами на улице проснешься, — здраво рассуждал Витька.

Во время отлучки С.Ж. к подруге Надьке, меж ними состоялся обстоятельный разговор……………………………………………………….

Но я предлагаю усечённый вариант, содержащий главное: начало и конец.

Начало:

— Ну, ты представляешь, что в жилканторе вытворяют?

Конец:

— А ведь Володька — инженер замуж звал.

***

В итоге, передали через знакомую уборщицу ультиматум начальнику: сегодня придём третью точку над «ё» ставить, и мол, не уйдём пока положительного решения не добьёмся. А нет — голодать будем и песни антисоветские распевать во всеуслышание.

— Сынок, за водкой! Транспарант рисовать будем, и это…конфету себе и сестре купи — сказал Г.С., меряя шагами комнату.

— Может не надо транспарант? — не мигая, спросила С.Ж. (Тут бы, в пору, дать ей другое имя — «Терпеливая женщина» и сократить для удобства Т.Ж.)— и вообще, на транспарантах лозунги пишут… кажется.

— Надо, — отрезал непризнанный художник, — тащи простынь. Доча, становись вот здесь, срисовывать буду….так, стоп! Надо общий смысл придумать, чтоб сразу понятно было:

— Толстый начальник в ногах гордого семейства тружеников — принялся рассуждать пролетарский креатор, — плачет, просит пощады…нет, так непонятно, чего просит то? Давай так:

— Гордая семья тружеников… дети плачут, и ты, давай тоже. А я такой с серьёзным взглядом и мечом в руке, мол, за семью покараю….Не видно за что боремся, — заблудился в мыслях глава семейства тружеников.

— О, сынок! Конфеты купил? — тактично спросил папа.

— Да

— А водку?

— Денег не хватило, — прячась за маму, сказал сынок.

— Так ты что, кило конфет купил?.. Шоколадных? Я же сказал две, тебе и сестре…Ладно, — великодушно сказал борец за семейные ценности, — нет водки, нет транспаранта. Пошли!

Лысоватый мужчина лет сорока, он же начальник, был готов к визиту. У входа в жилкантору стояла карета скорой помощи и наряд милиции.

— Кому-то плохо? — спросила Т.Ж.

— Я последний раз вам объясняю, — сказал, вышедший на улицу Фёдор Михалыч, — иначе, Вам объяснять будут уже не здесь!…— он посмотрел в сторону крепких парней в халатах.

— Вот план, вот ваша квартира…видите: вот комната, вот и вот…три, правильно? Что вы от меня хотите?

— Пригласить вас на новоселье, — устало сказал хозяин, — будет оливье и эти, как их?

Нервную беседу прервал взлохмаченный прораб:

— Слушай, Михалыч, куда строительный мусор последний вывезли? Там инструмент забыли в куче… придурки!

— Так его не вывозил никто, машина то сломалась, — выдохнул начальник.

— А куда делся? Весь мусор в 8-й, в одну комнату побросали.

— Так, так, так, — оживился многострадальный хозяин восьмой, — А ну пошли!

****

И пришли…

Прораб оторвал край обоины, и обнаружилась заштукатуренная дверь. Отбив штукатурку, попали внутрь, обнажив неприглядную картину: гора мусора под потолок и прислонённый к стене уровень…что-то напоминает мне эта ситуация сказку про Буратино…волшебная дверь в сказочный мир…только ключик золотой у нас — терпение наших людей.

P.S. Сломалась машина…Рабочие, справедливо решив, что таскать строительный мусор на своём горбу не укладывается в их понимание жизни, просто заштукатурили дверной проём и поклеили обои. Всё чин по чину, комиссия приняла, подписи все есть.