Рождение Звезды

Рождение звезды.

Вначале было движение. Его несло в водовороте света все выше и выше… Цветные блики то сливались одно сплошное белое пятно, то вновь кружились неистовым хороводом, наполняя пространство красками. В движении была жизнь — и этой жизнью был он.

Кимми очнулся на берегу озера. Открыв глаза, он сначала долго и пристально вглядывался в причудливые очертания высоких деревьев, затем нерешительно сел. Мягкий зеленоватый мох, покрывавший все вокруг, приятно щекотал ладони, отчего хотелось гладить его снова и снова — он был тёплым и ласковым словно пуховая перина, и Кимми не желал больше двигаться — да и вряд ли это было возможным — его корни уже слишком сильно вросли в землю. Вслушавшись в себя, он вдруг понял, что является неотъемлемой частью всего, что его окружает, вспомнил водоворот света и яркие краски, свои короткие и непонятные сны, наполненные незнакомыми образами… Деревья — это было его воспоминание, Кимми просто захотел, чтобы они тянулись вверх, туда, куда стремилось его естество — и стало так. И озеро… прозрачное, небольшое — на дне переливались перламутром круглые камешки и сновали туда-сюда мелкие рыбки. Озеро не отражало деревья — это было бы не красиво, потому что он пока не решил, каким сделать небо.

Свое имя Кимми придумал самым первым. Он не мог бы объяснить почему выбрал именно его, но был доволен. Равнины, за которыми начинались горы — стали вторым воспоминанием в череде многих, оставленных ему Прежними. И еще цветы. Много, бесконечно много цветов и запахов… Прошло довольно времени, прежде чем Кимми научился разделять Прожитое и Ждущее. В его теле жили образы и мысли всех, кто был прежде, их память постепенно становилась его памятью, их чувства — его чувствами, их несбывшиеся мечты и надежды — путеводной звездой Ждущего. С лёгкостью, которой мог бы позавидовать ветер, Кимми прозревал извилистую линию собственной судьбы. Он видел себя на руках матери, с интересом разглядывал её задумчивое лицо, ощущал себя бегущем по узкой садовой тропинке среди цветущих яблонь, улыбался улыбкам друзей и зелёным глазам рыжей девочки, которой было предназначено стать его женой и матерью его детей. Он дотянулся даже до внуков — двух мальчиков, таких же рыжих, как и их бабушка. Время бежало и летело, корни становились прочнее и толще, даря Кимми силы — много, много сил.

Его сны подёрнулись тревогой намного раньше, чем он сумел распознать её наяву. Сначала появилось небо — оно просто появилось и все, а не потому, что Кимми так захотел. Серое, низкое, наполненное облаками и невыплаканным дождём. Стало прохладнее, озеро побледнело и рыбки исчезли, уступив место мелким комарам и мошкам. Изменился и лес: ветви стали как-то прямее и тоньше, листья пожелтели, а мох на стволах окрасился в красноватый оттенок.

Кимми растеряно оглядывался, пытаясь понять, что случилось. Выброшенный из видений Ждущего, он листал Прошлое и никак не мог найти объяснения. Все вокруг заполнилось ненавистью. Привычный, заполненный его мыслями и мечтами мир — дышал угрозой.

Буря ворвалась в его мир с неистовой силой. Деревья гнулись и скрипели, мох мгновенно пропитался брызгами поднятых на озере волн. Боясь, что ветер унесёт его, Кимми вцепился в зелёную массу обеими руками так сильно, насколько мог. Он тщетно напрягал память, выискивая в ней образ рыжей девочки — и не мог, не помнил, словно по Ждущему провели ластиком. Время обернулось бесконечностью...

А потом пришла боль — она пробежала по нервам колючим током — и он забился в судорогах, но так и не разжал рук, уцепившись корнями так, что помутнел рассудок.

Когда появилась Тень, Кимми уже не помнил своего имени. Ему просто хотелось жить — и чтобы кончилась боль — больше ничего.

«Кто ты?» — мысленно спросил он, осознав вдруг, что ветер, который так рьяно старался оторвать от мха его корни, стих.

Тень дрогнула, подползла ближе.

«Ненависть, — ответила она, — стараясь дотянуться до его руки. — Страх и ярость».

Кимми инстинктивно отодвинулся, но почувствовав, как легко поддались корни, испугался и замер.

«Чего ты хочешь?» — спросил он, прижав к груди руки, чтобы Тень не могла дотронуться до них.

«Ты знаешь», — ответила Тень.

Кимми удивлённо моргнул. В одну секунду его мир вдруг стал черен как ночь — тень слилась с тьмой, но все ещё была тут, рядом. Она медленно, миллиметр за миллиметром, подползала все ближе и ближе, и в любой момент могла дотронуться — и убить. Кимми действительно знал, чего она хотела. Знал и трепетал от ужаса.

Отклонившись как можно дальше, он вытянул руку в сторону. Холодные пальцы сразу утонули в невидимой воде — она была такой же, как и всегда.

Собрав последние силы, Кимми пожелал, чтобы чёрная вода заискрилась звёздами. Озеро оставалось единственным путём ко спасению, пусть и безнадёжным.

Вселенная и яркие разноцветные галактики… Бесконечность и безвременье, где не существовало больше ни Прошлого, ни Ждущего. И никто его не ждал.

«Я упаду во тьму одинокой звездой...» — это была последняя мысль Кимми, его прощание.

Корни выскользнули из влажной земли и над безвольным телом с тихим вздохом сомкнулись искрящиеся от звёзд воды.

***

Женщина долго и мёрзло смотрела в тёмный потолок. Она ничего не чувствовала, кроме холода — внутри наконец-то было тихо и пусто. Она отомстила всем и каждому, даже маленькому ублюдку, из-за которого стала похожа на жирную корову. Ублюдок был частью своего отца, бросившего ее, растоптавшего ее гордость и надежды… Она ненавидела их обоих! Вернее теперь уже только одного — другой, после стольких трудов и усилий, наконец-то сдох.

Заметив мелькнувший сбоку белый халат, женщина вздохнула и попыталась приподняться.

— Лежите-лежите, — медсестра протянула ей ртутный градусник. — Не могу пока сказать ничего утешительного, все вопросы к врачу. Но вес ребенка почти 700 грамм, здесь и не таких выхаживали.

Вздрогнув всем телом, женщина с ужасом открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Кошмар, который должен был закончиться сегодня и сейчас, стал явью.

— Он мне не нужен, — наконец тихо, но твердо ответила она и, не желая что-либо объяснять, с трудом отвернулась к стене — чёрная Тень на зелёной штукатурке колыхнулась, поникла — и бесформенно застыла.

***

Вначале был свет — ни тёмной звёздной воды, ни деревьев, ничего — просто белый яркий свет. Щуря глаза, мальчик лежал в щупальцах проводов и дышал. Вдох, выдох… Вдох. В дыхании была жизнь — и этой жизнью был он. Его одинокая звезда упала во тьму и вспыхнула огромным горячим солнцем.

Впереди, сокрушая все преграды, тонкой паутинкой плелось другое, новое Ждущее: в нем не было многого, но рыжая девочка осталась — и она снова смеялась, снова его ждала.