Рассказ "Покаяние".

Александр Осташевский

Покаяние.

(Из цикла рассказов «Все это было бы смешно…», ч. 1, «Школа: ученики, учителя, администрация»).

Учительница-методист предпенсионного возраста выглядела очень старой для своих лет, сухой, изможденной, как увядающая на корню береза при первых осенних заморозках. В мерцающем свете люминесцентных ламп она посмотрела на сидящий перед ней 9 б класс, села за первую парту, а перед собой, за учительский стол, посадила пышущего здоровьем двоечника-переростка и сказала ему с раскаянием в голосе:

— Учи меня, дуру, так, как я этого заслуживаю!

Ваня Козлов ничуть не смутился, водрузил на стол длинные ноги, сбросил ими классный журнал и спокойно произнес:

— O` кей.

Ученики оживились и захихикали, к тому же ноги Вани казались огромными, почти доставали до лица учительницы, сидящей перед ним, а за их гигантскими подошвами трудно было разглядеть и самого Ваню. Так он посидел, подумал, потом с грохотом опустил ноги на пол, встал, сложил руки на груди и скучающим взглядом обвел класс. Наконец, сверху вниз посмотрел на плюгавенькую перед его высоченной фигурой учительницу и назидательно изрек:

— Нет плохого ученика, Марья Ивановна, есть плохой учитель.

— Йез, — сочувственно выдохнул класс.

— Я думаю, Марья Ивановна, мне нужно отвести вас к директору.

— Что?! — воскликнула учительница.

— Да, терпение у меня кончилось, пусть она разберется.

— Как ты смеешь?! — вскочила Марья Ивановна. — Да я тебя….

Козлов даже не шевельнулся:

— Ничего вы не сделаете: ученик всегда прав.

— Йез, йез! — загудел класс и поднял вверх большие пальцы.

Козлов постучал в дверь кабинета директора и вошел, оглянувшись на следовавшую за ним Марью Ивановну.

— Здравствуйте, Варвара Филипповна. Я вот разбираться пришел: не могу больше с этим учителем работать, сил моих нет. Сплошной террор и агрессия.

Директриса, белая и плоская, как бумага, в изобилии лежащая перед ней, строго посмотрела на Марью Ивановну.

— Может, мне докладную написать, Варвара Филипповна? Я мигом: мне Марья Ивановна поможет, — сказал Ваня и шмыгнул носом.

— Не надо, Козлов. Выйди и подожди за дверью.

Через десять минут Марья Ивановна, мокрая, взъерошенная, на подгибающихся ногах вышла из кабинета директора.

Ваня сидел на подоконнике, задрав свои длинные ноги, и сплевывал на пол шелуху от семечек.

— Ну как, Марья Ивановна? — он нагло и насмешливо посмотрел на учительницу.

— Козлов, ты….

— Что?

— Завтра приду тебя будить и за руку поведу в школу.

— А я, может быть, и не пойду…-расслабленно потянулся Козлов, — но главному я вас научил, как вы и просили: нет плохого ученика, Марья Ивановна, есть плохой учитель.

— Каюсь, Козлов, каюсь: ты оказался прав!